Я вижу умерших людей.
Я вижу призраков.
Я вижу то, что не должен видеть.
Я слышу их голоса, которые зовут меня к себе.
Сначала по рукам и спине скользкими змейками мурашек полз ужас. Горло сдавливали корни разных цветов, а в легких застревали лепестки роз и казалось, что я вот-вот отравлюсь их ядовитым соком.
Впервые я увидел призрака мужчины в метро. Он стоял среди людей, смотрел по сторонам и кажется не понимал, что он здесь делает. Сквозь него проходили люди, а он и не чувствовал, не замечал... но заметил меня. Увидел, что я смотрю на него и пошел ко мне.
Я испугался, мне казалось, что я схожу с ума и что пора убегать отсюда, что нужно хотя бы отвернуться или сделать вид, что я его не вижу, не замечаю, а до этого смотрел ему за спину.
У него за спиной была просто стена и поворот.
Он приближался ко мне, поправлял фуражку и смотрел на меня, а в глазах плескалась... надежда? Недоверие, что его действительно кто-то видит?
Меня тогда будто приковали к полу гвоздями, я не мог сдвинуться с места, вообще не мог пошевелиться, смотрел на призрака и его бесцветные глаза, в которых плескалось непонятное мне чувство.
Люди толкали меня, задевали плечами, кричали что-то, но я ничего не замечал. Сквозь призрака проходили люди, не замечали его и он ничего не чувствовал.
И когда он почти подошел ко мне, когда протянул руку, когда хотел что-то сказать, я сорвался с места и побежал, расталкивая людей. Мне вслед крикнули:
— Подожди!
Сердце тогда пропустило один удар.
Сейчас я привык видеть призраков, они всегда рядом со мной, всегда поблизости и почти каждый из них разговаривает со мной, рассказывает свою историю и хочет со мной дружить. Некоторые даже не понимают, что они мертвы. И все они не видят других призраков.
— Меня зовут Элис, я умерла от болезни, когда мне было восемь лет.
Девочка-призрак продолжала держать меня за плащ и прижимать второй рукой свою игрушку — розового, почти выцветившегося зайца, с оторванной лапой, пуговицами вместо глаз и дыркой в животе откуда вываливался синтипон. Удивительно, что это настоящая игрушка, а не призрачная.
— У меня есть старший брат и мама с папой. Когда меня хоронили, то я была рядом, стояла с мамой и держала ее за руку, но она меня не замечала.
Я чувствовал как она берет меня ледяной, маленькой ладошкой за руку и смотрела в лицо. Наверное, так же она стояла рядом со своей матерью во время похорон.
— В каком году ты умерла? — спросил я, рассматривая девочку
— В тысяча восемьсот девяносто втором. Я могу показать свою могилу.
— Не стоит. Лучше расскажи про свои игрушки, — попросил я, потому что с детьми, даже если они призраки, надо явно не о смерти разговаривать.
— У меня была красивая кукла, которую звали Эмма, — улыбнулась Элис, — У нее были длинные, кудрявые, светлые волосы, как у меня! И большие голубые глаза. А еще у нее было много платьев! Самых-самых красивых, красивее, чем у принцесс...
Я слушал ее, сжимая ладошку и продолжал медленно идти.
Снег аккуратным танцем спускался на землю, редкие фонари освещали пустую улицу, когда Элис отпустила мою ладонь и исчезла, сказав на прощание, что ждет нашей новой встречи, чтобы рассказать о других игрушках.
А потом я встретил Томаса и Энн. Таких молодых, таких красивых и безбожно печальных.
Они мне не говорили, что случилось, увиливали от ответа (я обычно не задаю вопросы, призраки сами мне все рассказывают) и только говорили какие они несчастные. Я видел их несколько раз и всегда с ними старался поговорить. Томас и Энн, когда бы я их не встретил, все время были рядом, неотступно следовали по пятам друг за другом, говорили со мной поочереди, рассказывали разные, но интересные истории, которые очень часто ужасали меня своей жестокостью (пожар в детском доме, где почти все умерли, голодание несколько лет подряд, жестокое отношение), но никогда не видели друг друга, никогда не знали, что рядом с ними кто-то есть.
Я один раз спросил у них про это, но они только удивленно взглянули на меня и отрицательно покачали головой.
Либо они врали, либо я очень мало знаю о мире призраков.
И однажды я увидел Энн одну. Она сидела на скамейке и смотрела на птиц у ее ног. Взгляд у нее был пустым. И меня она заметила не сразу.
— Я умерла пятьдесят лет назад, — сказал она мне, — После того, как мой брат ушел за хлебом и не вернулся.
Я не смел прерывать ее рассказ, я был готов слушать ее вечно, по неизвестным мне причинам. Может это любопытство, а может по-настоящему сочувствие и жалость, которую я почти не испытывал к призракам, они ведь уже мертвы.
— Моего брата звали Томас. Он не вернулся в тот вечер, не вернулся на следующий день, не вернулся через неделю. Я весь месяц жила без него, думая, что он скоро вернется. Искать его я не собиралась, потому что он всегда мне говорил, что он сильный, говорил, что сам справится со всеми проблемами и однажды победит весь мир, настроенный против нас. Может быть, он вернулся, а может нет, я не знаю, потому что умерла от голода.
Я сидел, сжав ткань черных брюк, внутри все заледенело.
Я сидел и не знал говорить ей о том, что ее брат всегда был рядом, говорить ли ей о том, что сегодня утром я видел ее могилу на кладбище, которая была не так далеко от могилы Элис, но нигде не нашел могилу Томаса. Я не знал, рассказывать ли Энн о том, что на ее могильной плите лежит фотография ее брата, а на обратной стороне размыты буквы и это, скорее всего, письмо, которое уже никто никогда не прочитает.
Я сделал глубокий вдох.
— Сегодня вечером, несколько часов назад, ближе к обеду, мне показалось, что я видела своего брата. — Энн сжала руки в кулаки и наклонила голову еще сильнее. — Я думала, что призраки не умирают, потому что они уже мертвы. Но я ошибалась. Сегодня я умерла еще раз.
Завтрашним утром на могиле Энн Ракиел появится еще одно письмо и букет цветов.
***
— Я знаю, что ты видишь меня, — призрак в метро хватается за рукав моего плаща, останавливая.
— Я выслушаю твою историю, — обещаю я, поворачиваясь к призраку, которого так долго избегал.
— Нет, — покачал головой мужчина.
Я удивленно вскинул брови и посмотрел на него. Тогда... что же ему нужно? Обычно, призраки либо игнорировали меня, либо делились историями из жизни. Но никогда не было такого...
— Я хочу узнать о тебе, — говорит призрак.
Никогда не было такого...
— Что ты хочешь обо мне узнать?
— Почему ты видишь призраков? Это дар? Проклятье? Ты какой-то маг?
Никогда не было такого...
— Нет, я обычный человек.
... чтобы призраки интересовались мной.
— Я начал видеть призраков два года назад. Причина мне неизвестна, да и я не интересуюсь, почему вдруг начал видеть призраков.
Мужчина-призрак поправил фуражку, натянув ее на глаза и опустил голову. Засунул руки в карманы, повернулся ко мне спиной и начал медленно идти сквозь толпившихся людей.
Я никогда не задавался этим вопросом. Почему вдруг начал видеть призраков? Слышать их голоса, заводить знакомство с ними и слушать их истории?
***
Томас — душа неупокоившегося человека, которая всегда следует за Энн.
Его тело много лет лежит на кровати в одной больнице (я удивлен, что с ним до сих пор ничего не сделали) и никак не может умереть.
Про души я прочитал в книге, взятой в библиотеке. Про Томаса — в старых газетах.
Недавно я узнал, что его тело все-таки смогла умереть и что его душа опять возле Энн. Я не верил в это до последнего, пока не погорил с Томасом.
Он рассказал, что всегда был рядом с Энн, но она никогда его не видела, рассказал, что он душа, рассказал, что никогда не станет призраком, рассказал, что умер 6 марта этого года.
На кладбище 9 марта появилась новая могила, на которой лежало письмо.
***
Люси девятнадцать лет и она везде следует за мной. Она улыбается и рассказывает истории про школу и институт.
Люси всегда рядом. Она третий день проводит меня до самой квартиры, сидит на кухне, на соседнем стуле и говорит, что любит мятный чай.
И еще она рассказывает, что всегда была влюблена в своего друга, с двенадцати лет. Она описывает его внешность и характер. Она очень много говорит о нем.
И в каждом ее слове я узнавал себя. И Люси я узнал сразу же — длинные косы, веселый взгляд, след от веревки на шее.
Люси была призраком, но оставалась человеком.
Я слушал ее рассказы, наливал ей мятный чай, хотя понимал, что призракам это не нужно, она к нему не притрагивалась, но всегда меня благодарила. Чай быстро остывал и Люси исчезала.
***
В конце марта все призраки исчезли. Я не встречал Элис в парке, не видел Энн и Томаса, не разговаривал в метро с мужчиной-призраком, который не хотел говорить свое имя, не готовил чай Люси.
Через неделю я все забыл.
