В Начале была любовь

La volupté (Наслаждение) À moi la volupté (О, для меня это наслаждение) De ce corps non encore souillé (Этим нетронутым телом) À moi toute la volupté (Высочайшее наслаждение) Personne d'autre que moi (Никто, кроме меня) Ne mettre les mains sur toi (Не прикоснется к тебе) Ange noir de ma vie (Черный ангел моей жизни) Je t'aimerai (Я буду любить тебя) Au plus secret des nuits (Под покровом ночей) Notre dame de Paris, «La volupté»

Кроули нравится восемнадцатый век. Он выгодно отличается от ненавистного четырнадцатого и тем более от древних времен, когда приходилось носить грубоватые хламиды вместо нормальной одежды. Здесь же к его услугам были кружева, перчатки, камзолы и прочие предметы роскоши. Демону нравились эти последние изобретения смертных — он только надеялся, что прогресс и дальше будет идти такими же быстрыми шагами. В последние годы люди придумали много нового, это точно. Кроули без малейших угрызений совести присвоил себе некоторые идеи их изобретений — такие, как пороховое оружие и гильотина. Это были на редкость отвратительные вещи, служившие только смерти и разногласиям, но в Аду были очень довольны. Вельзевул даже вынесла ему официальную благодарность, так что в этом году он мог рассчитывать на звание лучшего сотрудника. Опять. Кроули изрядно веселила мысль о том, что никто до сих пор не догадался, что некоторые из его идей на самом деле дело рук смертных. Вот бы перекосило Хастура, узнай он, что княжеский любимчик гребет жар чужими руками, так сказать. В 1793 Кроули находился во Франции. Некоторое время назад там началась бурная революция — событие неприятное, но служащее на руку Аду. Когда с плеч летит столько голов, это уже можно считать массовым производством греха. Когда еще столько душ окажется запятнано жаждой крови, мести и безосновательной злостью? Этот Буонапарте, рвущийся к власти, был настоящим гением, вне сомнений. Ангел опять где-то застрял. Кроули думал, что надо бы подкинуть людям несколько идей о быстрой связи — что-то вроде семафора, только получше. Ему надоело ждать, когда Азирафель выйдет на связь, и высматривать в подворотнях мальчишек-посыльных с белым конвертиком в руках. Но, по крайней мере, у него было немного свободного времени, которое он мог полностью посвятить работе. Так что Кроули гулял по городу, разглядывая узкие улочки, слушал испуганные крики, доносящиеся из богатых кварталов, и щелкал купленные орехи в меду. С легкой руки ангела он немного проникся вкусом сладких лакомств. Революция была неудобна только в том, что закрылось множество кафе и уютных ресторанчиков, которые прежде ему так нравились. И все же Париж оставался роскошен — как бывает роскошна больная чахоткой гулящая женщина, которая обречена на смерть и при этом выглядит странно волнительно и хрупко. Кроули часто сидел на скамейках в парках и наслаждался хорошей погодой. Не раз в такие моменты к нему подходили разной степени привлекательности дамы и предлагали определенного рода услуги. Иногда он отказывался, иногда — нет. В конце концов, это тоже было некоторым развлечением. Один раз он даже переоделся в богатую даму и, когда его предсказуемо арестовали, совратил двоих охранников тюрьмы и заставил их ублажать друг друга, пока сам он сидел в стороне и лениво поклевывал виноград прямо с кисти. Словом, Кроули развлекался, как мог, ожидая, пока вернется Азирафель. И он уж никак не рассчитывал встретить своего ангела в темнице, облаченного в роскошные одежды аристократа и осужденного на казнь. *** — Поверить не могу, что ты действительно был так глуп, — качал головой Кроули, пока они выбирались по длинным темным коридорам из тюрьмы. — Ты хоть следишь немного за политической обстановкой в мире, ангел? — Я уже извинился, — Азирафель надулся и виновато вздыхал. — Неужели за простое желание зайти в приличный ресторан я подлежу казни? Варварство какое-то! — Не во время революции, — заметил Кроули сердито. Он все еще волновался. Найдя ангела за решеткой, беседующим с палачом, Кроули всерьез испугался в глубине души. Ему вовсе не хотелось, чтобы Азирафель лишился тела и потом лет сто ждал своей очереди на перевоплощение. Кроули уже почти шесть тысяч лет знал его в этом виде и не хотел привыкать к другому телу. Он широким шагом миновал ворота тюрьмы, поморщившись от запаха, доносившегося с внутреннего двора. Сразу за ним была площадь, на которой ликовал простой народ, глядя, как очередному богатею сносят голову. Кроули в целом одобрял всяческий бунт и революции — ему по должности это было положено. Но только в целом, потому что смотреть, как плачущих людей в некогда роскошных одеждах волокут на гильотину, было неприятно. Он никогда не понимал животной жестокости толпы. Да ради всего, даже звери не проявят такой жестокости! — Ну и дела, — сочувственно вздыхал Азирафель, торопясь за ним. Краем глаза Кроули заметил, как ангел извлекает из кармана белоснежный кружевной платочек и прижимает его к носу. — Я и подумать не мог, что все так обернется. — Все обошлось, — коротко бросил Кроули, позволяя себе выдохнуть, только когда они оказались за целую улицу от тюрьмы. — Ладно. Куда отправимся? — Гм, тут неподалеку находится кафе де Фоа, — припомнил Азирафель, морща лоб. — Там достаточно много народу и собирается масса вольнодумцев, но зато там подают отличные булочки и сладкие блинчики. — Приличное вино там есть? — осведомился демон о главном и, получив утвердительный ответ, решил: — Тогда веди. Твой нюх на вкусную еду еще никогда тебя не подводил. Ангел в ответ на легкую подначку только улыбнулся — снова так нежно, что у Кроули что-то защемило в груди. — Минутку, дорогой мой, — попросил Азирафель. — Я тут подумал, что в наряде палача буду… не очень хорошо смотреться среди простых людей. Кто-то может принять меня за того, кем я не являюсь; не хочется портить атмосферу добрым людям, которые просто придут перекусить и пообщаться. Он огляделся по сторонам и улыбнулся, явно придя к какой-то мысли. Сделал знак Кроули подождать, отошел за угол дома — и спустя пару мгновений появился снова, уже облаченный в новый наряд и очень довольный собой. Некоторое время Кроули рассматривал его, радуясь, что за темными очками не видно, как горят голодным огнем его глаза. — Ага, — наконец сказал он. — Вот оно что. — Тебе не нравится? — Азирафель невинно улыбался. На нем было длинное кремовое платье, слегка присобранное у талии, так что складки ниспадали до самой земли. Неглубокое декольте открывало стянутую корсетом грудь, которая благодаря этому казалась подобием женской, а золотистые кружева у ворота и на рукавах целомудренно скрывали кожу ангела от лишних взоров. — Это… просто неожиданно, — признался Кроули, обводя взглядом ангела с головы до ног. Азирафель стоял вроде бы спокойно, но украдкой улыбался — и Кроули отлично знал эту его улыбочку. Хитрец прекрасно понял, о чем сейчас думает его супруг! — Будет естественно, если небогатый торговец придет в кафе со своей супругой, — мурлыкнул ангел, приподнимаясь на цыпочки и демонстрируя Кроули изящные туфли на невысоком каблуке. — Ты проследишь, чтобы ко мне никто не приставал, а я позабочусь, чтобы наш обед был действительно отменным. Естественно, этот коварный тип не преминул слегка встряхнуть отросшими локонами, сплетенными в простую, но изящную прическу, проходя мимо Кроули. На демона пахнуло ароматами цветов и едва уловимым запахом самого Азирафеля, и он с трудом сглотнул. Стоило больших усилий напомнить себе, что ангел вряд ли откажется от обеда ради иного времяпровождения. «Что ж, поиграем в эту игру, если тебе так хочется, Азирафель. Ты, видимо, забыл, кто здесь искуситель». Они поймали экипаж, который быстро домчал их до нужного кафе. По дороге Азирафель сидел, любопытно оглядываясь по сторонам, и почти не смотрел на Кроули, который устроился рядом с ним, небрежно закинув ногу на ногу. Его выдавало только легкое касание трепещущей руки, которая так и норовила дотронуться до плеча супруга. Ангел улыбался. Несмотря на революцию, кафе работало и было полно народу — быть может, именно потому, что вокруг творился настоящий хаос. Казнили монархов и дворянство, вокруг сновали люди с радикальным настроем на свободу, равенство и братство, и все они время от времени хотели перекусить. Иными словами, кафе де Фоа, пожалуй, даже процветало. Тут собиралось студенчество и взрослые, солидные горожане — все, у кого были средства, чтобы снимать квартирки неподалеку и платить за вкусный обед. Попрошайкам тут было не место, они оставались в своих трущобах в ожидании равенства и братства. Демон и ангел сошли с экипажа и нырнули под навес, на котором красовалась гордая вывеска изящными буквами. На крыше здания восседал золотой лев — слегка запылившийся за годы своей смены, но все еще красивый. На входе в кафе Кроули слегка притормозил. Его внимание привлекла маленькая девочка, которая бойко сновала между людьми. В руках у малышки была корзинка, полная очень красивых цветов. Разумеется, большинство парижан не обращало на нее внимания, будучи заняты делами поважнее. Кроули шагнул к девочке и ухватил ее за рукав обтрепанного платьица, привлекая внимание. — Мсье угодно купить цветы? — с надеждой произнесла юная торговка, с опаской глядя на его темные очки. Странный господин утвердительно кивнул. — Дай мне все, что у тебя есть, — сказал он. На его лице была странная улыбка. — Двадцать су, — смело пискнула девочка. Она запросила немного больше, чем стоили ее цветы, но иначе ее побила бы мачеха. Незнакомец пристально посмотрел на малышку, будто был колдуном и мог читать мысли, а потом сунул руку в карман сюртука и извлек целый золотой луидор, сверкающий и новенький. Девочка ухватилась за монету обеими руками, не веря в то, что случилось. Она хотела поблагодарить щедрого господина, но тот уже ушел, исчез так быстро, будто и не было его тут. Азирафель ждал мужа у входа в кафе, любопытно приподнимаясь на носочки, чтобы увидеть, нет ли внутри здания драк и беспорядков. Он был настроен на спокойное времяпровождение. Кроули протянул ему корзину с цветами, и ангел засиял, как начищенный луидор. — О, милый, это так приятно, — проворковал он. — Они так чудно пахнут! Кроули извлек из корзины одну розу, бледно-розового цвета, и прикрепил ее на корсаж платья своего супруга, не преминув пробежаться пальцами по шелковой ткани. Азирафель прерывисто выдохнул и накрыл его руку ладонью, облизав губы. Роза привлекала взгляд, и Кроули не без злорадства смотрел, как оборачиваются вслед его мужу сидевшие в кафе студенты и мужчины постарше. Кто-то присвистнул, но в присутствии ее спутника к прекрасной даме никто не решился подойти. Они устроились за свободным столиком — до того, как они вошли, все места были заняты, но тут целой компании подвыпивших рабочих понадобилось проветриться. Когда им принесли угощение, Кроули почти ничего не ел. Невозможно было спокойно смотреть в тарелку и наслаждаться вкусом еды, когда Азирафель сидел рядом, такой улыбчивый, бросающий на него однозначно игривые взгляды из-под светлых ресниц. Губы его при этом изгибались, обнимая крошечную ложечку, и Кроули едва дышал, представляя себя на месте этой ложечки. Он смотрел, напоминая себе, что вся эта красота принадлежит ему одному, что только он один из всего Ада и Рая имеет право коснуться Азирафеля, обнять его, владеть им — и знать, что на него имеют такое же право. Чувство собственника, обычно не слишком уместное в отношении ангела, сейчас кричало во весь голос. Капля крема проступила на краешке блинчика, который Азирафель слишком сильно сжал в руках, медленно сползла по краешку и упала на ладонь ангела. — Ох, как неаккуратно, я такой неуклюжий, — вздохнул он. Кроули скрипнул зубами, ухватил его за запястье и притянул руку к себе, едва ли не впившись губами в измазанные пальцы. Азирафель разнеженно вздохнул, позволяя ему эти вольности, раздвинул пальцы, чтобы раздвоенный язык мог проникнуть между ними, собирая сладость крема и аромат кожи. Кроули мстительно приласкал самое нежное местечко между косточками пальцев и насладился прерывистым вздохом со стороны своего ангела. — Прекрати дразниться, — прошептал демон, выразительно глядя на мужа, — иначе ты рискуешь лишиться своего красивого платья и показать парижанам незабываемое представление. Азирафель только улыбнулся. Коварный, он прекрасно знал границы самоконтроля Кроули и испытывал его аккуратно и ненавязчиво, вроде бы случайными взглядами, касаниями ноги к ноге, каплями крема на губах, завитками волос на плечах, вздохами и той соблазнительной складочкой кожи в вырезе корсажа. — Жаль, что почти все театры закрыты, — вздохнул он, в последний раз облизнув ложечку, прежде чем отложить ее на тарелку. — Я бы с удовольствием посмотрел даже уличное представление. Веришь ли, но после кривляний Панча и Джуди мне хочется увидеть что-то более изысканное. — Изысканного тут не сыскать теперь, — буркнул демон, постукивая пальцами по столу. — Только не тогда, когда половина города мечтает распять вторую половину и поджигает чужое имущество. — Что ж, — решил ангел, — тогда найдем себе развлечение самостоятельно. Он поднялся, шурша юбками, и выбрался из-за стола, направившись в дальний конец кафе. Там как раз устроилось несколько студентов, начавших играть в карты, и Азирафель подошел к ним, очаровательно улыбаясь. — Могу ли я присоединиться к вашей игре, господа? — осведомился он. Даже голос у него стал немного другим, мягче и музыкальнее. Кроули только возвел глаза к небу — вот артист! Студенты охотно подвинулись, посмеиваясь. Глупая дамочка думает, что они будут очарованы ее глазками и позволят выиграть! Демону, оставшемуся сидеть за столиком, было прекрасно видно, как супруг держит свои карты — будто дамский веер, немного неловко и очень осторожно. Кроули мог только посмеиваться, поскольку отлично знал, чем все это закончится. И точно: спустя некоторое время радостно щебечущая прекрасная дама в кремовом платье забрала себе выигрыш и нежно предложила соперникам «попробовать еще разочек, раз уж ей так повезло». Можно было только пожалеть бедняг студентов. Кроули сам учил мужа играть в карты, так же, как Азирафель объяснил ему премудрости шахмат. Ангел оказался превосходным игроком в покер — неизменно улыбчивый, вежливый, он не менялся в лице, запутывая противника позитивом и спокойной доброжелательностью. Поднялся демон только тогда, когда за столиком картежников собралось довольно много народу и послышались звуки назревающего скандала. Азирафель никогда не мог вовремя остановиться и дать противникам выиграть — это было не в стиле ангелов, им вечно нужна полная и окончательная победа. Но красотка мадам Азирафель нарывалась на неприятности, от которых ее не спасли бы кокетливые взоры и игривые локоны. Даже наоборот. — Пойдем, дорогая, — Кроули подошел ближе и положил руку на плечо ангела. — Не стоит огорчать достойных людей в этот славный вечер. — Но, милый, мы только-только познакомились, — запротестовал Азирафель, который временами бывал удивительно глупым в некоторых вещах. — Вот этот юноша, Пьер, обещал, что покажет мне что-то очень интересное после того, как мы закончим партию… — Без сомнения, — согласился демон, нервно глядя на поднимающихся студентов. — Особенно после того, как ты выиграла у них все деньги. — Да это мошенники, — нахмурился вышеназванный Пьер, указывая на парочку. — Так и работают — сперва девчонка мухлюет, потом этот парень ее уводит! Эй, ребята, надо проверить, не прячет ли она карты в декольте! — Или в юбке, — прохрипел от соседнего стола мужчина неприятной наружности, краснолицый и обросший бородой. — Иди-ка сюда, мошенница, старый Поль никогда не обижает послушных девочек… Азирафель мило улыбнулся, оглянулся на Кроули. — Милый, ты хочешь?.. — начал он. Демон только вздохнул. Все равно сегодня предстояло испортить красивый камзол — какая разница, где именно? — Подожди меня снаружи, ангел, — попросил он, пожав пальцы Азирафеля. И засучил рукава. *** Кроули вывалился на улицу, слегка задыхаясь. Разбитая губа отчаянно кровоточила, очки в пылу драки потерялись — придется покупать новые, он сам слышал, как хрустнули стекла под чьим-то каблуком. Но он чертовски хорошо повеселился, это уж точно. И те грубияны, жертвы ловкости ручек ангела, тоже не ушли целыми, хотя никого из них Кроули не убивал. Он поправил покосившийся парик и одернул камзол, на котором не хватало теперь пары пуговиц. Азирафель действительно никуда не ушел, ждал его возле кафе, и глаза его смеялись. — Вот и ты, — радостно сказал он. Вновь появился на свет белоснежный платочек, который ангел прижал к уголку рта Кроули, отирая каплю крови. — С боевыми отметинами, но победивший. Ты же победил, насколько я понимаю? — Ага, — согласился Кроули, стараясь не вспоминать о том, как уползал под столами, пиная катавшихся рядом с ним людей. Мог бы просто щелкнуть пальцами — и все эти смертные целовали бы ему ноги. Но какой смысл в такой победе? Они добрели до парка, держась за руки. Азирафель тихо смеялся, поглядывая на мужа, и Кроули невольно ухмылялся в ответ. Было странно, было весело, было томно и предвкушалось что-то еще более приятное. В парке было темно, фонари не горели. Вдалеке шумел раздираемый междоусобицей город, шныряли туда-сюда подозрительные тени. Кроули опустился на ближайшую скамейку, которая под взмахом его руки стала идеально чистой и слегка изменила очертания, приняв более удобную форму. — Иди ко мне, ангел, — позвал он. Азирафель понял его правильно, подобрал юбки, устроился на коленях у Кроули, обняв руками его шею. Он был не слишком легким, но Кроули наслаждался каждым мигом, что полные бедра обхватывали его колени. — Ты дразнишься, — выдохнул он пересохшими губами, сходя с ума от жара чужого тела и той прекрасной близости, которую сулил затуманенный взгляд ангела. — Не теперь, — шепнул Азирафель. — Не теперь, когда мы здесь одни и нет нужды притворяться. Кстати, я понял, почему тебе так нравилось переодеваться. Действительно очень приятен на коже весь этот шелк и эти бархатные вставки. Только вот корсет — это настоящая пытка. Помоги немного, милый. Хочу снова начать дышать. Кроули зашипел сквозь зубы и рванул завязки на пышном лифе, склонился, припал губами к складке мягкой кожи, создававшей иллюзию небольшой груди. Сейчас он убил бы любого, кто попробовал бы прервать их времяпровождение. Азирафель прикрыл глаза, откинул голову, и крупные кольца кудрей серебряными волнами рассыпались по его плечам. — Ах, да, чудесно, — прошептал он. — Продолжай, мой дорогой. Кроули исступленно целовал его шею, его запрокинутый подбородок, спускался к наполовину расшнурованному корсажу, вылизывая языком чуть вспотевшую кожу, и жадно скользил руками по упругой ангельской заднице, елозившей на его коленях. Азирафель наслаждался этими ласками, почти не отвечая. Он приник к плечу демона, опустил на него голову, будто вдруг обессилев, и Кроули действительно дернулся от неожиданности, когда мягкая ладонь проникла в его бриджи и начала осторожно двигаться там, лаская и возбуждая. — Мой герой, — с непередаваемым сочетанием ехидства, нежности и иронии пробормотал ангел. — Ты меня сегодня спас, причем дважды. Думаю, скромная мадемуазель может отблагодарить тебя только одним способом. — Ох, Азирафель, — простонал демон, прикусывая разбитую губу и резко дернувшись навстречу его руке. — Да, да, все, как ты хочешь… Ангел вдруг приподнялся, соскользнул с его коленей и опустился на траву, изящно раскладывая вокруг себя подол слегка помятого платья. — Важно, чего хочешь ты, — ответил он — и потянулся вперед. Мягкие горячие губы обхватили член Кроули, и он перестал соображать, отключился, весь превратившись в жажду и страсть. Широко раздвинув ноги, он наслаждался каждым касанием, гладил рассыпавшиеся локоны ангела, погружался в жаркий рот, не отводя взора от довольно урчавшего ангела. — Сладкий, — сообщил Азирафель, на миг оторвавшись от него и облизываясь совершенно не святым образом. — Самый сладкий на свете! Он сполз ниже, дернул бедра Кроули на себя и приник языком к нежному месту за яйцами, вылизывая и не жалея слюны. Демон задохнулся, вскинул бедра, облегчая доступ к себе, и потянулся положить ладонь на изнывающий без внимания член. Но Азирафель шлепнул его по руке и продолжил свое занятие, как ни в чем не бывало. У него не было такого опыта, как у Кроули, но и без того было просто до невозможности приятно. Азирафель успел давно изучить супруга, он знал, что ему нравится, от чего Кроули особенно остро реагирует, как заставить его позабыть обо всем и повторять только имя любовника. Ни с кем иным не было бы и вполовину так хорошо. — Скажи мне, как ты меня хочешь, — попросил он, глядя снизу вверх блестящими потемневшими глазами, которые во мраке казались черными. — Сильно хочу, — прохрипел Кроули. И буквально втянул ангела к себе на бедра, мокрой от слюны и смазки рукой находя теплый вход в его тело. Азирафель был невыносимо горячим, будто в лихорадке горел. Он подался ближе, прижался лицом к щеке Кроули, и демон дрожал, чувствуя, как трепещут на коже чужие ресницы. Он проникал в тело ангела сперва пальцами, потом, когда тот нетерпеливо подтолкнул, попробовал войти и членом, слишком возбужденным и раскаленным для быстрого проникновения. Ангел выдохнул, откинулся назад немного, принимая в себя всего Кроули, всего целиком, и улыбался так счастливо, что можно было кончить уже от одного этого зрелища. — Не заставляй даму ждать, мой мальчик, — грудным хрипловатым голосом велел коварный ангел, и Кроули обнял его, уткнувшись носом в светлые кудри и толкаясь в жадно сжимавший его пожар. Он нашел под всеми этими юбками и пышными складками член ангела, такой же горячий и твердый, как его собственный, сжал его скользкой рукой, размазывая капли влаги, и нетерпеливо ласкал, дергал без всякой жалости, вырывая из груди Азирафеля задушенные стоны и крики. Ангел напросился, весь день разгуливая с таким видом, что и святой бы не устоял. Кроули святым точно не был. Азирафель застонал, двинул бедрами по кругу, сжал крепко — и Кроули кончил, проливаясь в тесное нутро, стискивая зубы и широко распахнув глаза. Он завороженно смотрел, как ангел запрокидывает голову, очень хотелось сейчас укусить, впиться длинными клыками в эту нежную кожу, аж зубы чесались. Но Кроули сдержался и только приник губами к белой шее, пока Азирафель устало обмякал в его руках, перепачкав Кроули всю руку и напрочь измазав весь подол платья. Они сидели так, слитые воедино, на несчастной скамье, которая слегка покосилась от их стараний. Потом Кроули нашел в себе силы медленно пошевелиться, снять с себя ангела и поцеловать его в мокрый висок. — Вернемся обратно в Англию, пока нас обоих не посадили в тюрьму? — поинтересовался он. Ангел засмеялся, благодарно чмокнув его в губы. — Конечно, милый. Только прежде я переоденусь во что-то более удобное и чистое. И мы просто обязаны еще разок попробовать те чудные блинчики!