В Приштине облачно, с прояснениями

— Семь, — бормотал Кроули, — семь сраных часов утра. Белград был холодный и чужой, аэропорт — бедный, и от раздражающего ощущения окружающей нищеты Кроули стал замечать, как шершаво воротник пиджака тёрся о шею. Кроули передёрнул плечами и покатил за собой чемодан, прижав поплотнее горшок с цикламеном. Через пару часов Кроули должны были забрать, и он разместился в ресторане при аэропорту на летней площадке. Было пусто, меню тешило надежды на нескучное утро винной картой. Он мог бы свистнуть машину, но с пересечением границы должно было появиться так много проблем, что Кроули отказался от этой идеи. Проще было найти местного, дать ему денег — и никаких чудес. Кроули глянул на часы: отъезд из Белграда едва ли стал ближе, а вот для нежданных встреч время как раз подходило. Пронзительно чирикнули сойки. — Наслаждайся своей жизнью, — пропел Кроули себе под нос, — я б хотел, да не могу-у. — Доброго утра, Кроули. — О-о, добрейшее утречко, коли мне не кажется, — Кроули резко обернулся. — Серьёзно, да? Вот, то есть, абсолютно серьёзно? — он очень пытался вызвериться. Азирафаэль тоже был с чемоданом и без дальнейших церемоний сел за стол Кроули. — Ну, я подумал, мне самому не навредит немного отвлечься от дел. — И ты летел в одном самолёте со мной и ничего… — Нет, нет! Я прилетел раньше. На твой рейс уже не было билетов. Кроули на мгновение приспустил очки, зло на него глянул. — Я подумал, что вдвоём всё равно веселее, — спешно продолжил Азирафаэль. — Я понимаю, что тебе скучновато без работы, к которой ты… — Мы. — ...привык, и когда ты поехал, я поймал себя на том, что я, пожалуй, тоже скучаю по этому. Кто-то же должен тебя уравновешивать. — Уравновешивать, да? И когда я только рассказал тебе про Сербию, ты и ухом не повёл. Вот вообще, — Кроули постучал костяшками по столу, — глухотища. Азирафаэль вяло отмахнулся: — Все мы имеем право в какой-то момент ошибиться в своих суждениях. К тому же, до меня донеслись отголоски, что здесь творится что-то… не совсем нормальное. Кому-то из ваших опять не сидится на месте. — А до меня доносилось, — передразнил его Кроули только чтобы посмотреть, отреагирует ли Азирафаэль как и обычно— сделает недовольно-снисходительный вид, — ровно обратное. Так бесят. Я думал, они немного поумнеют, но, конечно же, нет, как с козла молока. — Кроули потёр лицо рукой. — Опять всё валят друг на друга. — Ну, нам-то что? — Азирафаэль ободряюще улыбнулся. — Ага, музыка в Англии всё равно умирает. Так скоро скука станет страшнее войны. С офисом Кроули больше не связывался и, насколько он знал, Азирафаэль тоже. Демонам внизу всё же хватало ума не беспокоить его, но не хватало на то, чтобы хорошо развлекаться — гражданская война в никому не нужном углу мира навевала неприятные предчувствия. Выбор Кроули изначально пал на Таиланд, там тоже творилось гражданское безобразие, но если Белград показался ему просто нищим, то, наверное, только Бангкок бы не навеял мысли про лето в аду. К тому же, в Сербии был более привычный климат. И здесь не водилось буддистов. — Хорошо хоть, что это не новый Апокалипсис, — кисло добавил Азирафаэль. — Но, видимо, гражданские войны тоже не менее ужасные. — Ага, расскажи мне, — прыснул Кроули. От этой ремарки Азирафаэль будто бы весь поджался. — Я не это имел ввиду. То есть, я не пытался намекнуть на этот контекст. — Да-да, конечно, именно так всё и было. Кроули позволил Азирафаэлю ещё с секунду-другую подумать, что его правда задел намек на падение, а затем добродушно изогнул губы. — Не хотелось бы ссориться, когда мы ещё даже не начали работать, — мягко начал Азирафаэль. — Нет никакой нужды спорить. Кроули принесли вино, и пока Азирафаэль говорил, он сразу приложился к бокалу, подрасслабился и вытянул ногу, чтобы щиколотка прижалась к щиколотке Азирафаэля. — Напомню, что ты скрысился от меня. — Ужасное слово. Ладно, хочешь сказать, что тебе лучше было бы тут одному? — прямо посмотрел на него Азирафаэль. Кроули проигнорировал его вопрос, покачал ногой. — Пожалуйста, не испачкай ботинками мои брюки, — взволнованно шепнул Азирафаэль. — Не хотелось бы покупать новые. — Я ж ничего, ничего! — Кроули поднял руки, но ногой мотать так и не перестал. Было зябко, пиджак остыл и не грел, солнце даже на секундочку не высовывалось из-за плотных облаков. Движения успокаивали и грели. — Короче, за нами скоро приедут и подбросят до Приштины, я договорился. — Потому что ты не мог удержаться от того, чтобы подговорить добродушного человека на почти что предательство? Вдруг мы… силовики. — О-о, да, именно из-за этого, — возмутился Кроули. — Ни дня без взятки, ни секунды без контрабанды. — Кроули скромно умолчал о том, что добровольно согласившийся на преступление человек его, конечно, взбодрил. — Так ты обо мне до сих пор думаешь. — Кроули! — Ну, в общем-то, не в этом дело. Слишком много выйдет чудес на одну пограничную зону, поэтому я выбрал малую кровь. Кроули зябко вжал голову в плечи, прячась в пиджак. — Ладно, это очень хорошо. Могу попытаться посчитать это своей заслугой. — В таком случае, моя заслуга, что ты не покрылся мерзкой черной плесенью в своей норе. — Тебе там было нормально. — Чуть погодя, Азирафаэль добавил: — В прошлый раз. — Да просто отлично было. Тебе, как мне казалось, тоже. Но тебя потом всё равно утащило в “Кроули, люди умирают тут прямо рядом с нами”. — Кроули так отчаянно пытался выделываться, что Азирафаэль вздохнул. — А я у тебя, твою ж, спрашиваю: где. А ты что? “Ну, вот, в периодике писали, что шахтёры недовольны, Сербия далеко, и о ней никто не знает, вероятно, там всё тип-топ”. — Не злись. Я хотел что-то… попроще. Но меня совершенно устраивает, как всё сложилось! Тут приятно. — Азирафаэль осмотрелся, и Кроули бы поручился, что ни капли отвращения, которое испытывал он сам, у Азирафаэля не было. — Мы можем кого-нибудь спасти. Меня это дивно воодушевляет. — Мгм. Спа-асти. Они замолчали, к ним снова подошёл официант, взял у Азирафаэля заказ на ленивый штрудель с вишней, ещё два Азирафаэль попросил завернуть с собой. Сойка пронзительно вскрикнула где-то над головой, и Кроули вздрогнул, глянул за спину, невольно испугавшись, что кто-то возьмёт и вылезет из Ада прямо сейчас. Голоса соек были слегка жуткие, но такая жуть была Кроули не по душе и не напоминала ни о чём приятном. Он успел свыкнуться с мелодичным пением птиц в парках. На этот раз ноги Кроули коснулась нога Азирафаэля. Было в самой механике движения что-то совершенно не заводящее и не волнующее — слишком не ласкательно он это делал. Но при этом у Кроули в поле зрения оставалось лицо Азирафаэля. Сосредоточенное, обманчиво-спокойное, такое, что вот по нему безошибочно можно было сказать: прямо сейчас делает какую-то, на его взгляд, пакость и не хочет, чтобы поймали. Впрочем, даже несмотря на лёгкий и приятный утренний флирт, было возмутительно холодно, а тревожащие предчувствия солонили язык. Одна мысль не давала Кроули покоя, ещё как только он остановился на Сербии. Он гнал её от себя, не хотел говорить Азирафаэлю, чтобы придуманное вдруг не стало реальным. Может быть, сейчас Кроули утомило кряхтение сойки, может, неприветливость аэропорта, но он наконец это проронил. — Знаешь, я ещё думал, что тут не просто какие-то типа разборки. А что, вдруг, ну на самую малюсечку, — это заговор? И мне на самом деле с рук ничего не спустили. Или тебе. Им один чёрт, я думаю. — Это едва реалистично? — осторожно сказал Азирафаэль, но его взгляд показался Кроули встревоженным. — Я просто не понимаю, зачем. Они уже попытались, и у них не вышло. — Вот именно! — Кроули с грохотом поставил локти на стол и наклонился вплотную к Азирафаэлю, перегнувшись через столешницу. Тот не отпрянул и даже остался невозмутимым. — Вдруг их это настолько взбесило?! — Спокойнее, Кроули. — Да. — Кроули грузно откинулся обратно на хлипкую спинку стула. — И правда. Безусловно. — Мы сможем всё узнать позже, разве нет? И что-то с этим сделать. — Азирафаэль подвинул свой стул ближе к Кроули и сел рядом. — Вместе. Кроули угрюмо кивнул. — Ты дрожишь. — заметил Азирафаэль. — Холодина. Но Азирафаэль, как решил Кроули, ему не поверил. Кроули бы с удовольствием возмутился ещё тому, как Азирафаэль ужасно о нём думает, раз предполагает, что Кроули может дрожать от страха. Но злость эта до противного быстро угасла. Машина за ними приехала, как Кроули и договаривался, к девяти. Имени водителя Кроули не знал и знать не хотел. Тот был невысокий, толстоватый и рыхлый, с бородой и тяжёлыми нависшими веками над пронзительно-зелёными глазами. Ничего другого в его внешнем виде Кроули не запомнилось. — Вы заказывали, — сказал водитель, когда подошёл к ним, — он безошибочно определил Кроули, а Кроули не волновался, потому как номера машины совпадали с названными заранее. — Ага. Нас двое будет. Они засобирались, и Кроули захватил горшок с цикламеном. — Кроули! — Азирафаэль несильно взял его за плечо и очень тихо, но возмущённо сказал: — Зачем ты воруешь цветок из ресторана? — Может, потому что он и так мой? — Кроули улыбнулся во все зубы, и Азирафаэль стушевался. Кроули сел на переднее сидение, Азирафаэль — назад, со своими штруделями и цикламеном, и все они моментально уехали из Белграда. Азирафаэля словно бы ничего не беспокоило, и ему очевидно нравилось наблюдать за незнакомыми видами за окнами. Кроули и сам расслабился, засмотрелся и согрелся. — Надеюсь, вы не забыли прихватить паспорта? — уточнил водитель, когда они выехали из Белграда. — Нет, всё при нас, — отозвался Азирафаэль. — Отлично. Бывало всякое. Напомните ваше гражданство? Границы сейчас, знаете, требуют некоторых условностей. — Британцы. — И вы по частному делу, верно? Кроули вынырнул из полудрёмы, убаюканный однотипными зелёными холмами. — По очень-очень частному, — прохрипел Кроули, насторожившись. — Не требует никаких отлагательств. — Я вас понял. Блокираторы на дверцах глухо щёлкнули, и у Кроули по спине пробежали холодные мурашки. Он переглянулся с раздражённым Азирафаэлем в стекло заднего вида. В этот же момент водитель вытянул из-за куртки пистолет, не останавливая машину, и у Кроули хватило ума на то, чтобы схватить его за руку. Пуля пролетела рядом с шеей Кроули, а потом раздалось только: — Кроули! И всё затихло. Машина намертво встала на месте, затормозив буквально за секунду, водитель закаменел. — Блядский, блядь, пиздец. — Кроули стукнул кулаком по бардачку. — Ну какого ж дьявольского хрена. Ты приложил его? — С ума сошёл? Нет, просто спит. — Что могло же, гадство, пойти не так? Зачем? — Может, он подумал, что мы какие-то агенты. Наверное… Зачем он спрашивал про гражданство? — Азирафаэль поджал губы и перегнулся через коробку передач. — У него могут быть документы, вряд ли они нам помешают. Кроули выдохнул. — Если бы он был трупом, обыскивать его было бы поприятнее. Ничего, кроме смятой бумажки на языке, который Кроули не знал, а Азирафаэль признал сербским, они при нём не нашли. Кроули всё ещё ощущал себя злым и недовольным — план ведь был донельзя простым, и всё сразу пошло не так, как нужно. Как всегда. У Азирафаэля, Кроули заметил, немного вспотел лоб. — Ну и что с ним делать будем? — спросил Кроули, предоставляя Азирафаэлю слегка взять на себя ответственность. — Хорошо было бы просто оставить его здесь. Всё равно он уже нас не вспомнит. — И остаться без машины? Ха! Азирафаэль, конечно, не хотел оставлять на обочине водителя без сознания, но сдался под уговорами и заверениями, что его точно подхватит кто-нибудь из дальнобойщиков. Бумажку на сербском они оставили при себе. — Ну, зато необычно, — нервно улыбнулся Азирафаэль и прихватил Кроули за запястье, когда они вернулись к машине. — Вечно я влипаю с тобой… — Ой, не начинай, — отмахнулся Кроули и сел на водительское. — Ты залазишь, нет? — крикнул он, приоткрыв окно на пассажирском. — Ох, ну куда я денусь, право слово. — Азирафаэль обернулся, видимо, на лежащего водителя, и забрался в машину. — Надо бы заехать куда-нибудь. Выяснить насчёт дороги. — Заедем. Назад я уже точно не покачу. Кроули чуть поковырял совершенно мёртвую магнитолу, сделал её поживее и включил радио. Играли рок про сумеречную зону.