Нам необходимо любить боль

Ёнджун ворочается на кровати, безуспешно пытаясь заснуть. Несмотря на сильную устлалось после изнуряющих тренировок и недавнего перелета, ему все равно совершенно не хочется спать. Глаза болят, в комнате слишком душно, а кровать жутко твердая. — Джун… — за тонкой стеной отчетливо слышится знакомый голос и Ёнджун прилипает к ней, стараясь расслышать хоть что-нибудь, что смогло бы опровергнуть вариант о начавшихся от бессонницы галлюцинаций. — Ёнджун… Если бы он не услышал этот поломанный голос еще раз, не услышал своего имени, то точно бы подумал, что это все от недосыпа. Но сейчас, не думая ни о чем, Джун несется в комнату Субина. Этот голос не может принадлежать никому, кроме него. Сердце Ёнджуна колотится так сильно, будто прямо сейчас вырвется из груди. Он быстро и резко распахивает дверь, бросаясь к часто дышащему телу парня. Джун аккуратно прикладывает свою теплую руку к мокрому от пота, но слишком холодному лбу друга. — Все хорошо, я с тобой, — голос у Джуна сильно дрожит из-за пары темных глаз, что смотрят так жалобно, словно он единственный спасительный канат. — Я с тобой… Ёнджун садится на край кровати, поправляя сползшее одеяло обратно на тело Субина, а потом совсем робко берет его оледеневшую руку в свою. Он сильно дрожит, но благодаря теплой ладони Джуна, что так легко и нежно поглаживает его красивые пальцы, сердце замедляет свои удары, а страх и неприятные мурашки сменяются растекающемся по всему телу теплом. — Мне было так страшно, так страшно… — еле слышно произносит парень. — Только не уходи, прошу. — Не уйду. – Ёнджун будет с ним столько, сколько понадобится, потому что сейчас, рядом с этим беззащитным ребенком ему будет куда комфортнее, чем там, в этой неудобной постели. Он аккуратно забирается под теплое одеяло, пристраиваясь ближе к Субину, а тот кладет свою голову к нему на плечо, отчего выглядит чертовски мило и вызывает улыбку на лице Джуна. Ему отчего-то хочется прижать его к себе как можно сильнее. Прижать и показать, что он тот, на кого можно положиться, и перед кем можно не скрывать своей боли. Но он лишь перебирает влажные прядки его волос. Он думал, что Бин давно пережил это. Он думал, что благодаря ему, их дружбе и дружбе ребят он смог побороть свою боль, смог избавится от болезненных рогов и этих назойливых панических атак. Он думал, что ему больше не придется страдать. И сейчас, когда все, кажется, вернулось с новой силой, Джун просто не знает, как помочь, что сказать, он может лишь обнимать, крепко держать за руку и шептать что-то бессмысленное. Но он не может больше видеть страдание и безуспешную борьбу с прошлыми демонами друга. Он больше не может видеть, как прошлое не отпускает его, а поглощает полностью. — Я пытался бороться, но я слишком слаб для этого, — младший будто знает, о чем сейчас думает Джун, но он не знает, насколько сильно эти слова сейчас воткнулись в сердце старшего. Бин не может быть слаб, потому что только благодаря этому вечно смущающемуся парню Джун перестал сомневаться в себе. Только благодаря его шуткам, объятьям и словам поддержки он и каждый из парней смогли избавиться от страхов, от прошлого, смогли стать такой потрясающей семьей, какой они являются сейчас. И насколько же плохо от осознания того, что все это время Субин спасал всех, кроме самого себя. — Не говори так. Ты самый сильный парень из всех, что я знаю. И чаще всего сильные люди ломаются именно потому, что слишком привыкли держать всю боль в себе. Только потому, что они слишком сильные для того, чтобы позволить себе хотя-бы минутку слабости. Но иногда необходимо переступить через силу, наплевать на нее, заплакать, закричать навзрыд, но переступить через эту чертову силу и выпустить боль. Ну же, выпусти ее прямо сейчас, — эти слова заставляют Субина замереть на секунду, забыть, как дышать, а потом дать на волю теплым слезам, что так долго копились внутри. — Боль — это точно такое же чувство, как и любовь, как и счастье. Люди недооценивают ее, скрывают в себе, заставляют ее превращаться в нечто разрушающее изнутри. Но я хочу, чтобы ты знал: боль нужно любить,ценить и уметь отпускать. Отпускать как то, что сделало тебя еще более сильным, ведь именно она учит нас намного больше, чем что-либо ещё, хоть и отнимает немало. Разве я, все мы были бы здесь, если бы не та боль, через которую прошел каждый из нас? Разве мы были бы сейчас теми, кем мы являемся, если бы не она? Нет, ничего бы этого не было. В мире нельзя без боли. И я хочу, чтобы ты, наконец, отпустил то убивающее прошлое, и зажил своим настоящим. Нашей дружбой, нашей группой и всеми теми, кто каждый день дарит свою любовь. Да чем угодно, главное прими и отпусти то, что было раньше. И сделай это лишь для себя… Субин слушал завороженно, не замечая, как слезы давно высохли, как на душе стало так легко, как глубокие ямочки появились из-за улыбки на лице. Джун касается его лица, на что Бин съеживается, словно котёнок, и старший тихо смеётся с этой картины. Сейчас он далеко не тот лидер и сильный парень, каким им бывает так часто. Сейчас он по-настоящему милый, искренний и уютный друг, каким Джун его видел так редко. Они лежали вместе очень долго, и как только на улице начинает светлеть, Джун аккуратно встает с кровати, чтобы вернуться в свою комнату, но рука Субина тут же окольцовывает его запястье. — Постой, — младший смотрит на друга с нескрываемой робостью, и встретившись с ним взглядом, быстро отводит глаза куда-то в сторону. — Не уходи, побудь со мной еще немного. Ёнджуна совсем не смущает изменившийся тон друга, его покрасневшие щеки и постоянно бегающие глаза. Он даже не замечает этого, снова забираясь под белоснежное одеяло, а Субин укладывается на груди. — Спасибо за все, я так благодарен тебе, — старший лишь улыбается на его слова, потому что Бину стало легче, а это самое главное. — На то мы и друзья, чтобы помогать друг другу. На свои слова Джун не слышит ответа, потому что слишком быстро проваливается в желанный сон. Субин смотрит на умиротворенное лицо друга, а потом заботливо убирает упавшую прядь со лба, умиляясь приоткрытому рту и милому сопению. — Кажется, ты для меня намного больше, чем просто друг…. И пусть он говорил эти слова в пустоту, пусть Джун и вовсе не услышал их, самое главное, что теперь в нем снова загорелись звезды, прямо как на небе за окном этой ночью. Ночью, которая стала для него особенной, которая дала ему понять, что теперь он готов к новой жизни, даже неудачной. Которая так же дала понять, что в борьбе совсем не обязательно справляться самому, иногда необходимо лишь пойди навстречу хотя бы слабому свечению, чтобы загореться самому.