are you awake?

Джехён не знает, что разбудило его. Все что он знает — это то, что он сейчас сидит на кровати с отчаянным желанием отлить те 2 чашки дерьмового кофе, которое он выпил после ужина. Честно, это уже второй раз, как он просыпается, чтобы сходить в туалет. Он разочарованно выдыхает. Кстати, который час? Он хватает свой телефон и спросонья щурится от ужасно яркого света. Блять… 1:56. Невероятно. 2 чашки библиотечного кофе и он внезапно чувствует себя восьмидесятилетним стариком, который встает по ночам. Господи, он больше никогда не будет пить кофе после 6. Никогда. Джехён уже собирается положить телефон обратно на стол, когда его почти проснувшийся мозг замечает непрочитанные уведомления. Он пялится на экран и видит: 3 уведомления подряд от одного человека. Джонни Со 3 минуты назад Пропущенный звонок Джонни Со 4 минуты назад 2 Сообщения Джонни Со 5 минут назад Пропущенный звонок Он все еще сидит на кровати, забыв о причине своего пробуждения. В данный момент он гораздо больше заинтересован сообщениями. Джонни Со Сегодня 1:51 AM ты не спишь? пожалуйста не спи. я очень пьян и хочу сказать насколько сильно я тебя люблю Хочу сказать насколько сильно я тебя люблю. Эти слова застряли в его голове, но его только проснувшийся мозг все еще пытается понять, что они значат. Они с Джонни живут в одной квартире уже 2 года, но всегда были только друзьями. Да, просто друзьями — и не важно насколько сильно Джехён хотел чего-то большего. А этого он ждет уже с прошлого Нового года. В ту ночь пьяный Джонни обнял его так крепко, как будто не собирался больше никогда отпускать. Затем, с глазами полными любви и нежности, он поцеловал Дже прямо в губы. «С Новым годом, Джехёни» — сказал тогда Джонни, расплывшись в идиотской ухмылке. А потом они были сметены потоком веселья. Не было никакой возможности разобраться в том, что произошло между ними. Все под действием алкоголя просто обнимали друг друга, покачивались и подпевали песне Auld Lang Syne. Джехён думал, нет, даже надеялся, что характер их дружбы изменится после той ночи. Но его накрыла волна разочарования. На следующий день Джонни, измученно выползая из кровати, заявил, что не помнит ничего, что произошло после 11 часов вечера. Сидя на кровати, Джехён неуверенно почесал затылок, нахмурился и спросил, помнит ли тот, как все пели Auld Lang Syne. Джонни не помнил ни поцелуя в полночь, ни объятий. Он не помнил ничего. Но именно сейчас его друг пьян и пишет ему любовное признание. Это никак не поддается пониманию. Когда его накрыли чувства и как он их так хорошо прятал? Возможно, Джонни в состоянии алкогольного опьянения — единственный Джонни, который откровенен в своих чувствах. Однако он не из тех, кто напивается до беспамятства. Фактически, та новогодняя ночь — буквально единственный раз за два года, когда Джехён видел, как его сосед по комнате напился настолько, что на следующий день умирал от похмелья. Джехён окончательно просыпается и снова пялится в телефон. Может быть ему все это вообще приснилось. Может Джонни не напивался, и никакого признания вовсе не было. Наделал шума из ничего. Покусывая нижнюю губу, он снова взял телефон в руки и разблокировал. Нет, все на яву. Ему не приснилось. Сообщения все еще здесь. Что я творю? Я собираюсь ему перезвонить? А что, если он возьмет трубку? Что если Джонни скажет, что он просто ошибся и сообщение предназначалось кому-то другому? Джехён сам не знает, как отреагирует на это. Он сам не понимает, что чувствует к Джонни, но он абсолютно точно не хочет, чтобы это оказалось ошибкой. Окей, скорее всего звонить Джонни — так себе идея. Лучше позвонить Доёну. Этим вечером Джонни звал Джехёна в свой любимый паб и упоминал, что идет с Доёном и Ютой. Но пришлось отказаться из-за ебучего проекта, который он делает со своими несмышлёными напарниками. Короче, ему пришлось довольствоваться безвкусными бутербродами с тунцом и отстойным кофе, вместо того чтобы прекрасно проводить время с друзьями, опрокидывая пару стаканчиков соджу. Так, он отвлекся. Звонить Доёну или нет? Вариант позвонить Юте вообще не рассматривается. Он определенно накидался еще больше, чем Джонни. Кроме того, на всех пьянках Доён за рулем. По крайней мере, он должен быть более менее трезв. Ладно, решено. Он позвонит Доёну, как только наконец сделает одно дельце, ради которого он проснулся. Вернувшись из туалета, он пролистал список контактов и нашел свою цель. Задержав дыхание, он набирает нужный номер. — Доён? — Юно говорит достаточно громко, так что Доён слышит его, несмотря на шум и громкую музыку в баре.  — Джехеени! Что случилось? — Голос Доена звучит жизнерадостно и оживленно, хотя уже почти 2 часа ночи. Джехён думает, что это хороший знак.  — Джонни с тобой? — И да… и нет, — немного удивленно отвечает Доён. — Что значит «и да и нет»? — Джехён пытается звучать как можно естественнее, но он не уверен, что у него получается. — Нуу, он рядом со мной и, эмм, он в отключке. — Господи, сколько он выпил? — Беспокойство в его голосе нарастало, и Джехёну только оставалось надеяться, что Доён не заметит. — Слишком много, — фыркает Доён. — Ты знаешь, он обычно так не напивается, но сегодня он влил в себя тонну, блять тонну соджу. Мне кажется, с ним что-то случилось. Но я понятия не имею что. — А что с Ютой? Он тоже в отключке? Мне приехать за вами? — Да не. Все нормально. Мы уедем, как только Юта закончит приставать к бармену. — К бармену? К Сычену что ли? — Джехён достаточно давно знаком с Сыченом. Они были на нескольких занятиях вместе. Он немного застенчивый и даже неуклюжий, но Джехёну нравится проводить с ним время. — Высокий, красивый паренек с розовыми волосами? — Да, это точно Сычен. Эмм, Доён, Джонни что-нибудь сказал перед тем как вырубился? — Он сделал пару звонков и стал бормотать о том, что он сделал кое-что глупое. Потом вырубился. Ничего драматичного. — Сделал кое-что глупое? Это все, что он сказал? Не сказал, что именно? — Джехён знает, что выглядит очень глупо сейчас, но продолжает спрашивать, затаив дыхание. — Он не уточнил. Точнее он был уже не в состоянии что-либо уточнять. Окей, Юта возвращается и машет мне своим телефоном. Ааа, кажется он заполучил телефончик того симпатичного бармена. Короче, мы сейчас запихнем Джонни в машину и приедем. Я позвоню, как только мы подъедем. Я реально не хочу шарить по его карманам в поисках ключей. На нем обтягивающие джинсы, так что я, пожалуй, воздержусь, — засмеялся Доён. — Хорошо. Набери мне, как только доберетесь. — Как только Доён кладет трубку, Джехён плюхается лицом в подушку. Его ждет длинная ночь. Хочу сказать насколько сильно я тебя люблю. Эти слова никак не вылетают из его головы с тех пор, как только он увидел это сообщение. Джонни вообще помнит, что писал их? Очевидно, он увидит эти сообщения в их переписке, но помнит ли Джонни, что он, пьяный, написал их Джехёну? Если он не вспомнит, то это не считается, не так ли? Но если они не имеют никакого значения, то зачем говорить? Джонни — один из самых честных и прямолинейных людей, которых он знает. Он говорит только то, что имеет в виду. Кроме того, если при этом участвует и соджу, технически это должно быть in vino veritas, верно? Но затем Джехён вспоминает ту статью, в которой утверждается, что алкоголь — это не сыворотка правды, и он снова в замешательстве. Это будет долгая ночь, чертовски долгая. Джехен снимает с Джонни ботинки, так что они с грохотом друг за другом падают на деревянный пол. Морщась, он накрывает своего спящего друга одеялом. До этого, Юта и Джехён помогали спотыкающемуся (полубессознательному) Джонни добраться до кровати. Тяжело дышащий Доен в это время ждал у двери, пытаясь перевести дыхание. Когда они вышли из комнаты, Доён все еще бормотал себе под нос, что он никогда бы не согласился нести Джонни, даже если бы ему заплатили. — Мало того ты нам не помогал, Джонни тоже не особо старался быть вертикальным. - Подметил Юта, саркастически закатывая глаза. Джехён засмеялся бы, если бы не был озабочен всей этой ситуацией. — Ну что я могу сделать, если Джонни Со пиздец какой тяжелый, — Доен начал нерешительно спорить. Для того чтобы это не перешло в ссору, Джехён быстренько оборвал их: — Спасибо, что привезли Джонни домой, но мне действительно нужно сейчас вернуться к нему, пока он не облювал все свои простыни. Потом продолжите. Юта побледнел: — Облювал? Ээ, ладно, дальше ты сам, чувак. Кроме того, у меня есть симпатичный бармен, которому я должен написать. — Ты уверен, что Сычен не дал тебе фейковый номер? — Джехён все-таки подлил масла в огонь напоследок, несмотря на то что он хотел закончить этот разговор побыстрее. — Подожди, ты его знаешь? Я только недавно его встретил. И я ему определенно нравлюсь. Поэтому он не может дать мне фейковый номер, — сказал Юта уверенно. — Знаешь, не так-то просто заполучить его доверие, — сказал Джехён, открывая входную дверь, чтобы они вышли. — Никто никогда не давал мне фейковый номер, — ответил Юта, но его самодовольное выражение слегка дрогнуло. — Ну, знаешь, все когда-то бывает в первый раз. Сычен совсем не такой как ты, понимаешь? Не связывайся с ним, пока твои намерения не серьезны, — во взгляде Джехёна было предупреждение. Юта — отличный друг, и кроме того, хороший парень, но тот еще любитель пофлиртовать налево-направо, а Сычен далеко не из тех, кто заводит короткие интрижки. Юта издал нервный смешок: «Да, да, я серьезен». Как бы там ни было, он выглядел так, словно действительно имел в виду это. Джехён кивнул ему на прощание. По крайней мере, он дал Юте кое-какую пищу для размышлений. Как только Доён и Юта ушли, Джехён и Джонни остались вдвоём. Единственный звук в этой слишком тихой квартире — это храп Джонни, который был значительно громче, чем обычно. Джехён садится на кровать. Матрас слегка проминается под его весом, но Джонни этого не замечает. — Ты вообще помнишь что отправлял мне это? Действительно ли это так, то что ты написал? Эхх… Я ведь просто спал и занимался своими делами, а теперь ты единственный в этом мире, кто беззаботно спит, в то время как я схожу с ума. Козёл. — Джехён тут сидит и с чувством его обвиняет, но, естественно, от его соседа по комнате нет никакой реакции. Но Джонни выглядит так красиво в мягком янтарном свете прикроватной лампы. У Джехёна никогда не было возможности рассматривать его так близко, чтобы увидеть, насколько густы его ресницы, насколько пухлые его губы. Он осторожно поглаживает темные шелковистые волосы Джонни. — Почему же ты так напился? Джехён знает, что нужно его разбудить и дать немного воды, чтобы он не чувствовал себя ужасно на следующий день. Честно говоря, маленькая часть его разума хочет, чтобы Джонни немного помучился за то, что разрушил его душевное равновесие, но он просто не может этого сделать. Он ненавидит себя за то, что испытывает такую слабость к нему. Глубоко вздохнув, он потянулся к спортивной бутылке, которую захватил с собой из кухни после того, как спровадил Доёна и Юту из квартиры. — Проснись, — говорит Джехён, немного потряхивая Джонни за плечо. Никакой реакции. — Ну проснись же, — теперь он говорит громче и настойчивее. На этот раз Джонни немного шевельнулся, при этом издав болезненный стон. Джехён трясет его немного посильнее, и Джонни снова издает какие-то звуки. Он слегка хлопает его по лицу, чтобы разбудить. — Хён, попей немного. Пожалуйста. — Водааа, — говорит Джонни, все еще не открывая глаза. Джехён протягивает ему бутылку. Джонни открывает один глаз, прежде чем взять бутылку и выпить немного воды. Затем он тычет бутылкой в Джехёна и снова стонет. — Комната… сделай что-нибудь, чтобы она не вертелась, Дже. — Не могу ничем помочь. Ты, идиот, зачем так напился? — Все-таки у него не хватает духа говорить это с издевкой, видя при этом как Джонни страдает, а он ничем не может помочь. — Я. я. мне было грустно, — невнятно бормочет Джонни. Он закрывает лицо рукой, из-за (хоть и тусклого) света прикроватной лампы. — Почему тебе было грустно? — Джехёну одновременно и любопытно и страшно услышать причину. — Это все из-за Тена, — он объясняет невнятно. — Что он сделал? — Джехён даже не знает, что Тен с ним сделал, но уже готов набить ему морду. — Я так устал. — Внезапно рука Джонни обхватывает талию Джехёна. — Очень устал, Джехёни, — говорит Джонни, одновременно затягивая его в свои объятия. — Что ты делаешь? Я не… это твоя комната, не моя. Я сплю в другой, ты не помнишь? — Джехён чувствует, как неловко его спина прижимается к груди Джонни, а ноги свисают с края кровати. — Останься со мной. На ночь. Пожалуйста, Дже? Только сегодня, — говорит Джонни мягким и отдаленным голосом так, что все протесты в голове у Джехёна улетучиваются. Ёнхо держит его некрепко, так что Джехён может вырваться с минимальными усилиями, но правда в том, что он не хочет этого. Он не хочет возвращаться в свою комнату. Он хочет остаться в его объятиях, в его комнате, в его кровати. Только на ночь. Он может это сделать, не так ли? Ничего ведь не случится, особенно если Джонни утром и не вспомнит о своей просьбе, да? — Спасибо, Джехёни, — губы Джонни слегка касаются его уха. Джехён чувствует запах соджу и почти пьянеет, но скорее всего не от запаха. Затем Джонни прижимается к его спине и Джехён понимает, что их тела подходят друг другу, как две половинки одного целого. Он не хочет, чтобы это было единственной ночью, когда он засыпает в объятиях Ёнхо. Но мир не идеален. Что такого сделал Тен, чтобы так его расстроить? Джонни казался веселым, когда вечером писал Джехёну об этой вечеринке. Что между ними произошло в пределах между 6 вечера и временем, когда Джонни отправил сообщение? Насколько ему известно, они — лучшие друзья. Но может они были больше чем просто друзьями? Так много вопросов, но Джехён не уверен, что хочет знать ответы на некоторые из них. — Спасибо, — внезапно сонным голосом говорит Джонни. — Спасибо, Джехёни, — бормочет он и сжимает руку крепче вокруг талии Джехёна. Затем Джонни прижимается к его затылку, и Джехён закрывает глаза от теплых покалываний, бегущих по его позвоночнику. Быть в объятиях Джонни так… так прекрасно. Он не хочет, чтобы это заканчивалось. — Спасибо за что? — шепчет Юно. — За то, что остался. — Голос Ёнхо такой мягкий, что у Джехёна закрываются глаза. — Почему ты был расстроен, хён? — Собравшись с духом, он поглаживает своей рукой руку Джонни. — Не хочу сейчас говорить об этом. Хочу спать. Просто спать. — Джонни прижимается к чувствительной коже у основания его шеи, и Джехён сдерживает крошечный стон. — Но мы поговорим об этом завтра, ладно? — Ладно, — Джонни прижимается ближе. — Люблю тебя, Джехёни, — бормочет он перед тем, как заснуть, и звук его сопения наполняет комнату. Он даже не мог вообразить этого. Джонни определенно сказал ему, что любит, и назвал ЕГО имя, а не чье-либо другое. Люблю тебя, Джехёни, сказал Джонни своим глубоким, сонным голосом. Ясно как день. И в этот момент Джехён решает, что если Ёнхо забудет все, что произошло сегодня вечером, он, черт возьми, ему припомнит. Ему нужно удостовериться, что Джонни Со вспомнит все до единого момента. Юно никогда не поддавался своим эмоциям. Они бешеные, шумные, сумасшедшие, а ему нравится его спокойная, тихая и мирная жизнь. Но в этот раз он не будет их скрывать. Предыдущий Новый год не должен повториться. Грудь Джонни теплая и крепкая, и его рука приятно давит на талию Джехёна. Как будто так и должно быть. Быть в объятиях Джонни действительно хорошо. Он знает, что просит слишком много, но все еще отчаянно желает, чтобы это был не последний раз, когда он так засыпает. Он позволяет себе надеяться, что завтра они снова уснут вместе. И, может быть, если ему повезет, трезвый Джонни даже скажет, что любит его, при этом запомнив это. Засыпать в объятиях Джонни каждую ночь — это то, к чему он действительно может привыкнуть. Размышляя об этом, он чувствует, как его веки тяжелеют, и проваливается в сон. Джехён закрывает свой учебник по статистике бизнеса и потягивается. Он проснулся примерно час назад и ему пришлось использовать почти всю свою силу воли, чтобы выбраться из объятий Джонни. Проснуться вот так вот — это… Господи, он даже не знает, как объяснить. Это было волнующе, потому что это было всем, чего он хотел в течение последнего года. Еще это было немного страшно, потому что Джонни мог внезапно проснуться и испугаться, обнаружив своего «просто» соседа по комнате в своих объятиях. Джехён не мог справиться с потенциальным отказом, поэтому он осторожно высвободился из объятий Джонни, накрыл его одеялом, бросил на него последний долгий взгляд и ушел туда, где наиболее безопасно (в свою комнату). Сейчас уже 10 утра, а значит прошло уже слишком много с тех пор, как Джонни ел нормальную еду. «Его реально нужно покормить, пока он не заработал себе гастрит», — думает Джехён и направляется в его комнату. Оказавшись там, он безжалостно раздвигает шторы, и Джонни стонет от солнечного света. — Господи. Моя голова. Просто убейте меня, — он произносит каждое слово так, как будто каждый раз ему вонзают кинжал в грудь. — Пей, — Джехен протягивает спортивную бутылку Джонни. Но конечно он не видит её, потому что накрыл лицо подушкой. — Такое ощущение, что что-то залезло ко мне в рот и сдохло, — трагически скулит Джонни, его голос приглушен подушкой. — Этих ЧТО-ТО было восемь. Как сказал Доён, именно столько соджу бомб ты выпил вчера вечером. — Джехён убирает подушку с головы Джонни и прижимает прохладный пластик к его щеке. — Пей, тупица. — Ты чего такой злой, — жалуется Джонни, но приоткрывает глаза и послушно берет бутылку у Джехёна. — Ты заслужил это, — Джехён сверкнул глазами. — Оно того стоило? Выпить так много? Повеселился? — Понятия не имею. Я не помню, веселился ли я, но сейчас мне определенно не весело, — признается Джонни, выглядя так, будто он сожалеет обо всем. — Серьезно? Ты вообще ничего не помнишь? — Джехён хоть и ожидал этого, но все равно будто получил удар под дых. — Я помню, как пил много соджу и как Доён говорил, что я должен, блять, успокоиться. Кажется, Юта пытался склеить симпатичного бармена? Это всё. Всё, что я помню. Серьезным взглядом Джехён смотрит на него: — Ты не помнишь, что звонил или писал кому-то?» — …Неет? — Ёнхо говорит искренне, но у него немного виноватое выражение лица, как будто он что-то скрывает, что совсем ему не характерно. Джехён хочет немедленно рассказать ему обо всем. Он пытается, действительно пытается, но что-то не дает словам вырваться наружу. Может быть, это гордость. Может быть, он хочет, чтобы Джонни сам ему признался. Хочет, чтобы он сделал это по собственной воле, ТРЕЗВЫМ. Вздохнув, Джехён решает, что даст Джонни время до полуночи, а потом вытащит из него всю правду. Так или иначе. Он ни за что не отпустит Джонни, пока он не объяснит ему свои пьяные я-люблю-тебя. — Хмм. Доён сказал, что ты звонил и писал кому-то, а затем ты начал бессвязно говорить о том, что сделал кое-что глупое. Что ты наделал? — Я… я действительно не знаю, Джехёни. Я реально не помню ничего, что произошло после пятой бомбы соджу. Я уверен, что позвонил и написал кому-то, как сказал Доён, но я честно не могу вспомнить, кому и почему. Все, что я сейчас знаю, это то, что мой череп скоро расколется, и почти уверен, что мое дальнейшее просиживание на кровати приведет к смерти. — То есть ты не помнишь, как Юта и Доён привезли тебя домой? — Неет? — Ты не помнишь, как мы с Ютой бросили тебя на кровать?  — Неет? — Не помнишь, как я разбудил тебя, чтобы дать воды? — Неет? Джехёну так и не терпится спросить: Ты не помнишь, как просил меня остаться с тобой? И говорил, что любишь меня? Дважды? Но вместо этого он проводит рукой по волосам и спрашивает: «Ты говорил, что напился, потому что тебе было грустно. Не помнишь?» — Я не помню, чтобы говорил тебе это, — Джонни произносит слова медленно и начинает хмуриться, как будто пытается соединить все это в голове. Джехён кладет руку на его плечо: «Что тебе сказал Тен вчера вечером, хён?» Джонни выглядит растерянно, прежде чем объяснить. — Тен сказал, что они с Тэёном теперь встречаются. — Но ведь это хорошо, не так ли? Я рад, что все так закончилось. Тен сох по нему сколько уже? Два года? — Да. Два года. — С задумчивым выражением лица кивает Джонни. — Должно быть, ему было тяжело. — Должно быть Тэну было очень трудно скрывать свои чувства, ведь он делил квартиру с Тэёном в течение двух лет. Фактически, они были соседями по комнате столько же, сколько Джонни и Джехён. — Да. Было тяжело, — тихо говорит Джонни. Он закрывает глаза, и Джехён чувствует, что он сделал это совсем не потому, что в комнате слишком ярко. Джехён прищуривает глаза: «Но ты совсем не рад за них.» — Не совсем так, — говорит Джонни, все еще не открывая глаза. — Просто это… сложно. — Ты любишь Тэна? — Что? Нет! Мы выросли вместе. Мы как братья, я бы никогда не¬—, — в голосе Джонни слышится неподдельный шок, и Джехён испытывает невероятное облегчение от услышанного ответа.  — Ты любишь Тэёна? — Нет! Тэн его любит. Я бы никогда этого не сделал, Джехёни! — Джонни выглядит почти обиженным и Джехён чувствует вину за то, что вообще это спросил. — Ты—, — Джехён почти задает вопрос, но Джонни его перебивает. — На сегодня хватит вопросов, Дже. Я тут просто пытаюсь не сдохнуть и если не поем сейчас, то действительно умру. Больше никаких вопросов, ладно? — Ладно. Но мы не закончили, — Джехён мрачно соглашается. Джонни закрывает лицо подушкой и мычит: «Я не понимаю, о чем ты, но будь по-твоему» Джехён вздыхает: «Что ты хочешь поесть?» — Что-то, что можно есть в кровати? Потому что каждый раз, когда я поднимаю голову, чувствую себя как на американских горках. Единственное отличие в том, что мне не весело; меня только тошнит, — ноет Джонни. — Может омлет? Джонни убирает с лица подушку и смотрит на Джехёна умоляющими глазами. — Ты имеешь в виду тот, с шампиньонами, сыром и тонко нарезанным луком? Мой любимый? Пожалуйста, Джехеени? — Если бы не похмелье, Джонни определенно бы делал эгье, пока Джехён просто бы не сдался только для того, чтобы он прекратил. — Тебе повезло, все ингредиенты у нас есть, — Джехён делает вид, что ворчит, хотя на самом деле он с радостью сделал бы своему соседу миллион омлетов с грибами и сыром, если бы он только попросил. Джехён уже почти выходит из комнаты, но внезапно (?) решает проверить, нет ли у Джонни температуры. Он садится на край кровати, пока Джонни наблюдает за ним со смесью растерянности и любопытства. — Что ты делаешь? — Просто хочу убедиться, что у тебя нет температуры, — успокаивающе говорит Джехён, прежде чем положить тыльную сторону ладони на лоб Джонни. Его кожа такая гладкая и теплая. Джонни пристально смотрит на него; его медовые глаза наполнены эмоциями, которые Юно не может прочитать. — Температуры нет, — говорит Джехён, когда убирает руку. Он встает, чтобы уйти, но Джонни хватает его за руку. От прикосновения по коже пробегают мурашки. Мягким голосом Джонни говорит: «Спасибо.» Джехён ни разу не слышал, чтобы Джонни говорил так робко и нерешительно. Никогда. — За что? — спрашивает он. Его голос немного дрожит, потому что Джонни смотрит на него так пристально, что сердце колотится. — Я не знаю. За то, что заботишься обо мне. За то, что терпишь меня. — Аа, понятно. Просто сделай тоже самое для меня, когда я напьюсь, — неловко мямлит Джехён. Ёнхо все еще смотрит на него и по какой-то причине не отпускает руку. Он словно сейчас в нём дырку просверлит. Джехёну хотелось бы сказать что-нибудь смешное или развеивающее обстановку, но текст того сообщения заставил стесняться своего соседа по комнате. Поэтому все, что он делает, это пялится в ответ так, как он никогда не делал до этого.  — Ты знаешь, я бы сделал, Дже. Я бы позаботился о тебе, несмотря ни на что, — говорит Джонни, а потом резко добавляет, — Я-я не имею в виду ничего странного. В смысле, не пугайся, ладно? — Потом, Джонни, кажется, наконец понимает, что все еще держит руку Джехёна и резко отпускает её. Надеясь, что Джонни все-таки не отпустит его, Джехён спрашивает: — Ты уверен, что не помнишь, как писал кому-нибудь?  — Я правда не помню. Черт. Наверно нужно посмотреть свои сообщения, — Он поворачивается, чтобы лечь на бок, его движения медленные и осторожные, как будто он пытается двигать головой как можно меньше. — Как моя задница не онемела, пока я спал на нём, — бормочет Джонни, вытаскивая телефон из заднего кармана. Джехён чуть-ли не говорит: Твоя задница не онемела, потому что почти всю ночь ты спал на боку, обнимая меня, козёл. Но все-таки сдерживает язык за зубами. Еле-еле. Джонни смотрит на телефон и с выражением крайнего недоумения на лице говорит: — Он сел. — Дай мне. — Джехён берет у него телефон и подключает к зарядке рядом с кроватью. — Отдохни немного, хён. Я разбужу тебя, когда приготовлю поесть. — Да, но сначала надо сходить в туалет. Помню, что последний раз ходил еще в баре. Как я вообще протерпел всю ночь. — Мы с Ютой отвели тебя в туалет перед тем, как уложить. Ты был не особо радостным. Ныл без остановки о том, как ты хотел лечь спать пРяМо СеЙчАс. — О Боже, чем больше я знаю, тем больше мне хочется исчезнуть на следующие пятьдесят лет. — В любом случае мы тебя игнорировали. Правда Юта пару раз просил тебя заткнуться. Джонни стонет: — О Боже. Он сто процентов припомнит мне это. Надеюсь, это того стоило. На лице Джехёна появилась ухмылка:  — Юта сказал, что не собирается держать твой член, когда ты заснешь. Поэтому он заставил тебя снять штаны и сесть на унитаз. А потом он наорал на тебя, чтобы ты помочился! И ты это сделал, черт возьми. Ещё ему пришлось застегнуть тебе молнию, потому что ты не мог разобраться с таким сложным механизмом. — Держать свои руки рядом с членом Джонни казалось Джехёну действительно плохой идеей, поэтому пришлось заставить Юту застегнуть его ширинку. Лицо и уши Джонни покраснели до милого розового оттенка к тому времени, как Джехён закончил описывать эту сцену. — Господи. Я не могу в это поверить. Накамото был так близок к моему члену… Мы же как братья… Это просто… неправильно. Я больше никогда не напьюсь. С этого момента не больше, чем четыре бомбы соджу за раз, окей? Ты должен будешь остановить меня, Джехёни. — Ты вообще меня слушаешь когда-нибудь? — фыркает Джехен перед тем как встать. — Ладно, я иду жарить омлет. Выпей еще воды и отдохни. — Отдохнуть звучит неплохо. — Говорит Джонни и закрывает рукой глаза, потому что яркий солнечный свет заливает всю комнату. Великодушно вздыхая, Юно подходит к окну, чтобы задвинуть шторы. — Спасибо, Джехёни. — Голос Джонни приглушен. «Должно быть, он чувствует себя полным дерьмом», — думает Джехён, и его сердечко разрывается от этой мысли. — Никаких глупостей, пока меня не будет, — предупреждает он. — Даже если бы хотел — не получилось, — Джонни драматично вздыхает. — Надеюсь не умру к обеду. Джехён глубоко вздыхает и все-таки решает пощадить его от очередного сарказма. «Отдыхай», — он напоминает Джонни, когда останавливается в дверях. Но уже слышит тихое сопение. «Вот тебе и его грандиозные планы отлить», — думает он, выходя за дверь. — Ты просто спас меня, — говорит Джонни и вручает Джехёну вилку и пустую тарелку. — Мне так нравится, как ты его готовишь. Хотел бы я получить его более справедливым путем. Теперь, когда я почистил зубы, принял душ и поел, мне уже не так хочется умереть, но, черт возьми, живот все еще болит. Джехён ставит его пустую тарелку на свою. Затем в ироничной усмешке он заявляет: — Больше никаких соджу бомб в ближайшее время. — Никогда, ты хочешь сказать! — Ты знаешь, что это полная чушь, Джонни Со, — говорит он пренебрежительно, прежде чем устроиться поудобнее на краю кровати. Джонни надувает губы: — Ну не убивай меня. Игнорируя его, Джехён начинает играть с уголком темно-синего одеяла. Он трет его между большим и указательным пальцами несколько секунд, прежде чем спросить Джонни, проверил ли он сообщения. — Нет, — вздыхает он. — Я еще не готов встретиться лицом к лицу с миром. Ты же знаешь, что я чувствую себя виноватым, если не отвечаю на сообщения, прочитав их, верно? Ну, я почти уверен, что не смогу сейчас составить предложение. Для этого потребуется больше клеток мозга, чем у меня есть сейчас. Я и так чувствую себя дерьмово; не хочу добавлять к этому еще и чувство вины. — Но другие, наверное, волнуются. — Ты единственный человек, кому было бы не наплевать, и ты точно знаешь где я сейчас и что со мной. — Джонни улыбается так сильно, что на его левой щеке появляется ямочка, та, которая появляется только тогда, когда Джонни искренне счастлив. Джехён очень её любит. Даже слишком. — Но— — Не мог бы ты почитать мне? — прерывает его Джонни. — Что? — спрашивает Джехён, удивленный просьбой. — Ты так давно не читал мне, — говорит Джонни очень тихо. — Не могу поверить, что ты помнишь это. У тебя был грипп, и тебя тогда так накачали лекарствами, что, я думал, ты и не вспомнишь. — Ты что, мне так нравится твой голос и к тому же «Вторая жизнь Уве» — моя любимая книга. Конечно я запомнил, Дже. — Затем он отвел взгляд, как будто смутился от того, что признался в этом. Джонни — один из самых уверенных в себе людей, которых он знает, поэтому такая реакция не в его характере. Сегодня точно день, когда Джонни сам на себя не похож. — Что тебе почитать? — Наконец спрашивает Джехён, и Джонни улыбается, прежде чем потянуться и выдвинуть ящик прикроватной тумбочки. С ухмылкой он поднимает тонкую и слегка потрепанную книгу. Это роман Харуки Мураками. Джехён щурится, пытаясь прочитать название: «Пинбол 1973». Он никогда о нём не слышал. Конечно он знает Мураками, кто нет? Но он никогда не пробовал читать его произведения. Они всегда казались ему слишком глубокими и серьезными для кого-то вроде него, кого-то, кто не слишком углубляется в детали, и не очень хорош со словами. Но Джонни… Он всегда любил читать. Как-то он сказал Джехёну, что ему нравится, когда слова «красиво сплетены» или что-то в этом роде. Так что он не удивлен тому, что у Ёнхо в тумбочке лежит роман Харуки Мураками. Джонни посмотрел на него с глазами, полными надежды: — Почитаешь? — Конечно, — улыбается Джехён. Джонни достает аккуратно сложенный чек, который использует в качестве закладки, и спрашивает: «Можешь начать отсюда?» Джехён кивает, забирая у него книгу, и включает лампу. Только он собирается начать читать, как Джонни заставляет его лечь на кровать и откинуться на одну из подушек. У Джонни просторная, двуспальная кровать, потому что односпальные слишком маленькие для его достаточно большого роста и телосложения. Это определенно не умно, лечь на кровать с тем, кто тебе нравится, но Джехёна уже давно не заботит разумность его решений. Так что вот так он обнаруживает себя на его кровати этим субботним утром, в то время как Джонни, вытянувшись рядом с ним, выжидающе смотрит на него. Заставляя себя не нервничать, Джехён сглатывает слюну и начинает читать. — Крыса впервые встретился с этой женщиной, когда небо еще удерживало остатки летнего блеска — в начале сентября. — Джехён не сводит глаз со страницы перед собой, но боковым зрением видит, что Джонни наблюдает за ним с мягкой улыбкой на губах. Это отвлекает и это заставляет его сердце стучать быстрее, но ему как-то удается успокоиться и продолжить чтение. — Случаются дни, когда что-нибудь берет и хватает за душу. Это может быть что угодно, любой пустяк. Розовый бутон, потерянная кепка, свитер, который нравился в детстве, старая пластинка Джинa Питни… Список из скромных вещей, которым сегодня больше некуда податься. Два или три дня они скитаются по душе, перед тем, как возвратиться туда, откуда пришли. ......Потемки. Колодцы, вырытые в наших душах. И птицы, летающие над колодцами. — Джехён собирается прочитать следующее предложение, но чья-то рука падает на его живот, а голова утыкается в бок. Джехён задерживает дыхание и не шевелится следующие несколько секунд. «Хён?» — говорит он мягко, но не слышит никакого ответа. Наконец он позволяет себе посмотреть вниз. Глаза Джонни закрыты, грудь поднимается и опускается в такт сну. Правой щекой и носом он прижимается к Джехёну, который не верит в происходящее. Сейчас у Джехёна только два варианта. Он может двинуться вправо и сбежать, либо положить книгу и вздремнуть вместе с ним. Глубоко вздохнув, он просовывает чек между 86 и 87 страницами. Затем он закрывает книгу, аккуратно кладет ее на прикроватный столик и выключает лампу. Что он теперь будет делать? Просто лежать неподвижно, как бревно? Или прижаться к Джонни? Еще не поздно сбежать, говорит себе Чон Джехён, но знает, что это полная чушь. Уже слишком поздно. Медленно он поворачивается на бок, лицом к Джонни, так, что их лбы и носы почти соприкасаются. Глядя на красивый изгиб губ, Джехён думает о словах, которые прочитал несколько минут назад. Случаются дни, когда что-нибудь берет и хватает за душу. Что это было за «нечто», что пришло и украло сердце Джехёна? Был ли это поцелуй на Новый год? Или это была глупая ухмылка Джонни после того, как он поцеловал его? Или это несколько незначительных действий, которые Джонни делал в течение двух лет их совместного проживания? То, как он постоянно включает любимые песни Джехёна, когда они едут в машине. То, как он сворачивается калачиком на любом стуле, как будто он ростом всего лишь полтора метра вместо 180 см. То, как он готовит ему кофе и закуски, когда Джехён всю ночь готовиться к экзамену. Это может быть любая мелочь. Все, что он знает наверняка — это то, что его сердце принадлежит Джонни с тех пор, как тот Новогодний фейерверк осветил небо. — Спи, хён, — шепчет Джехён, проводя кончиками пальцев по щеке Джонни. — Спи сейчас, потому что, когда ты проснешься, мы поговорим об этом. Несмотря ни на что. - После тяжелой ночи Джехён более чем хочет спать. Слишком уставший, чтобы думать о последствиях, он прижимается к Джонни еще ближе и закрывает глаза. Джёхен слышит глубокий голос Джонни, он зовет его. Но Джонни рядом такой крепкий и теплый, что он не хочет двигаться, не хочет просыпаться. Так что он просто игнорирует этот глубокий, глубокий голос. — Джехёни, просыпайся, — повторяет он, и на этот раз рука мягко трясет Джехёна за плечо. — Не хочу, — Джехён бубнит себе под нос и пытается прижаться поближе к Джонни. Потом он чувствует, как Джонни кладет руку ему на плечо. — Нам нужно поговорить, — говорит Джонни серьезным голосом, настолько серьезным, что Джехён заставляет себя открыть глаза. Поговорить. Да, им нужно поговорить. Джонни все еще сидит на своей стороне кровати и приобнимает Джехёна. Но между ними очень большое расстояние и Джехёну это не нравится. — Мне. мне нужна минутка, — говорит Джехён. Его голос хриплый после сна. — Ладно, — Джонни соглашается, но выглядит обеспокоенным. Проверил ли он сообщения? Должно быть, он проверил свои чертовы сообщения. — Ты проверил сообщения? — кажется он задает этот вопрос уже сотый раз. — Нет. Я не включал телефон. Почему ты продолжаешь меня об этом спрашивать? Ты мне что-то отправлял? — Джонни смотрит на него с подозрением, и Джехён чуть ли не задыхается от иронии. — Может быть? Но дело даже не в этом, — загадочно говорит Джехён, и Джонни странно на него смотрит. Это звучит как действительно серьезный разговор, поэтому ему, наверное, следовало бы сесть. Но он так устал, что даже двинуться не может. — Ладно. Я готов. Вроде бы. Говори. — Я кое-что хотел сказать. — начинает Джонни, но потом разочарованно вздыхает и проводит рукой по волосам. Ему давно пора подстричься, но Джехёну так нравится его длинная мягкая челка. — Ох, было гораздо проще, когда я практиковал это в голове. — Не торопись, хён, — говорит Джехён, одаривая его, как он надеется, ободряющей улыбкой. — Сегодня утром ты спрашивал меня, почему я не очень рад за Тэна и Тэёна, помнишь? — Конечно, помню. Ты сказал, что это сложно. Надеюсь сейчас ты мне скажешь почему? — Это, я… — У Джонни снова закончились слова, и это, без сомнения, самая не-Джонни-подобная вещь, которая произошла сегодня. Он всегда подбирал слова для любого случая. Всегда. — Знаешь что? Моя шея начинает болеть от того, что я смотрю на тебя, хён. Ты можешь, я не знаю, прилечь? — Джехён хватает Джонни за правую руку и тянет вниз. Он колеблется всего секунду, прежде чем опуститься и лечь рядом. Джонни решительно смотрит в потолок, как будто боится встретиться взглядом с Джехёном, боится посмотреть на него слишком близко. — Ну так, почему разговор с Тэном огорчил тебя, хён? — Не совсем огорчил, — уточняет Джонни. — Прошлой ночью ты сказал мне, что напился, потому то тебе было грустно, и виной этому был Тэн. — Я так сказал? — Джонни выглядит подавленным. — Почему тебе было грустно, хён? — Джехён настойчиво спрашивает. Джонни покусывает нижнюю губу, как будто пытается сообразить, как все это рассказать. Наконец, он говорит: — Видишь ли, мы с Тэном заключили некий договор пару лет назад. — Какой договор? — Джехён медленно поворачивается на живот, чтобы лучше видеть Джонни. В данный момент ему наплевать на то, что Джонни от этого неловко. Джехён просто хочет, чтобы он уже наконец выложил всю правду, и они оба вернулись к обычной жизни. — Безответная любовь, — тихо признается Джонни. — То есть Тэн был влюблен в Тэёна, и теперь они вместе? Получается это больше не безответная любовь, не так ли? — мягко спрашивает Джехён. Пазл в его голове начинает собираться. — Да, вполне, — говорит Джонни, прежде чем отвернуться. — Так в чем заключался договор? — Если один из нас признается в любви тому кого любит, другому придется сделать то же самое… в течение сорока восьми часов. Таков был договор. — Джонни закрывает глаза рукой, словно пытается огородиться от этого мира. — Кого ты любишь, хён? — Джехён хватает его руку и убирает от лица. — Посмотри на меня, — он говорит приказным тоном, и Джонни неохотно открывает глаза. — Кого ты любишь? В комнате темно, но Джехён может поклясться, что Джонни покраснел. — Я… я не могу этого сделать, Дже, — говорит он с несчастным видом. Но Джехён не позволит ему увильнуть, особенно когда он так близко подобрался к правде. Джехён берет его большие, большие руки в свои. Они такие холодные на ощупь. Его руки холодные почти всегда. После шести месяцев совместного проживания Джехён спросил Джонни об этом. Он шутливо ответил, что у людей с холодными руками самое теплое сердце. Тогда Юно сказал, что он несет чушь, но оказалось, что чушь нес как раз он сам. Ёнхо оказался самым добрым человеком, из всех кого он знал, после матери, конечно. Он сжимает холодные и слегка дрожащие руки и спрашивает еще раз: — В кого ты влюблен, Джонни Со? Следующие несколько секунд они просто молча смотрят друг на друга. Только Джехён собрался сдаваться, Джонни признается.  — Это ты, Джехёни. Ты единственный, кого я люблю. — Следом он закрывает глаза, словно не может выдержать чужого взгляда. — Да, я знаю, что мы соседи по комнате, и я просто сделаю наше проживание чертовски неудобным, но я так долго держал это внутри себя, и я просто… Я должен был сказать тебе, Дже. Мне правда жаль, — заканчивает он с грустной улыбкой. Джехён глубоко вздыхает, все еще крепко держа Джонни за руки. — Почему тебе жаль? — Потому что это безответная любовь? — Кто тебе такое сказал, придурок? — А это не так? — Мне потребовалось время, чтобы разобраться, но когда ты поцеловал меня на Новый год… что ж, пути назад не было. — Подожди, что? Я тебя поцеловал?! — На его лице так и читается ЧТОБЛТЬ и Джехён еле сдерживается от смеха. Это определенно самое не романтичное признание из всех признаний, но Джехёна устраивает и такое. По крайней мере, Джонни трезв и на этот раз должен хоть что-то запомнить. — Тебе нужно перестать напиваться, хён. Вся твоя жизнь проходит мимо тебя, — он смеется. Напряжение испаряется, когда Джонни улыбается впервые с тех пор, как Джехён проснулся. — Видимо, ты прав, — Джонни застенчиво улыбается. — То есть, эмм, я поцеловал тебя на Новый год? — Да, именно так. В губы, в полночь. Но без языка, — Джехён говорит с дразнящей ухмылкой. — О, Господи, я хочу провалиться под землю, — Джонни смущенно закрывает лицо подушкой. В конце концов он убирает её. — Мне не верится, что я поцеловал парня, которого люблю, и не могу это вспомнить. Как же я хочу себя ударить. — Тогда тебе придется поцеловать меня еще раз. Ради эксперимента, — он усмехается, пододвигаясь ближе к Джонни. Они оба лежат на боку, лицом друг к другу, и Джехёну просто не терпится прикоснуться к нему. — Да… я. думаю, придется, — соглашается Джонни, — ради эксперимента. — Большим пальцем он касается челюсти и затем осторожно зарывается в его волосы на затылке. — Я люблю тебя, Джехёни, — говорит Джонни перед тем как прикоснуться к его губам. Это мягкое прикосновение губ кажется таким правильным, как будто так и должно быть. Рот Джехёна податливо раздвигается и язык Джонни мягко скользит внутрь. — Я тоже люблю тебя, хён, — говорит Джехён в перерывах между поцелуями, и руки Джонни обвивают его тело, притягивая все ближе. Затем их поцелуи плавно перемещаются ниже, к ключицам. Они целуются минут десять, и им приходиться остановиться, чтобы отдышаться. Они лежат в обнимку, соприкасаясь лбами при дыхании, и держатся за руки. — Этот раз я точно не забуду. Обещаю, — смеется Джонни. — Я надеру тебе задницу, если ты посмеешь, — угрожает Джехён, и они оба счастливо смеются. — Спасибо, — говорит Джонни, внезапно становясь серьезным, и касается щеки Джехёна. — За что? — За то, что позволил поцеловать себя. За то, что любишь меня. За то, что читаешь мне. За то, что не обрек всю мою жизнь на страдания о безответной любви. — По сути, это была не безответная любовь, по крайней мере, год. — Почему ты не сказал мне раньше? — возмущается Джонни. — Но ведь так гораздо драматичнее, — говорит Джехён, улыбаясь. — Но мы потеряли столько времени! — Тогда нам придется наверстать упущенное, хён. — Джехён наклоняется к Джонни, и они снова целуются. Время почти десять вечера, они уютно устроились под темно-синим одеялом. Джехён так счастлив, что прижимается к теплой спине Джонни в эту прохладную весеннюю ночь. И хоть его руки холодные почти всегда, его тело такое удивительно теплое. Джехён вдыхает запах стирального порошка, лимонного мыла и любимого человека. Разве что-то может быть лучше? Он не может вообразить, как он стал таким счастливым всего за 24 часа, но не собирается сомневаться в судьбе. Он боялся, что теперь между ними будет некоторая неловкость, но, слава Богу, все нормально. Во всяком случае, пока. Все как и прежде, за исключение того, что теперь они целуются, держатся за руки и обнимаются. Ему действительно повезло. Вырисовывая пальцами небольшие кружочки на плечах Джонни, Джехён спрашивает: — Тебе не кажется, что пора уже наконец проверить сообщения? Твой телефон был отключен целый день. — Но я не хочу на них отвечать, — ворчит Джонни. — Но если ты прочитаешь только одно, то и отвечать придется только на одно, — настаивает Джехён. — Или я могу просто не включать его и разобраться с этим завтра. — Пожалуйста, хён? Ради меня. Джонни многострадально вздыхает прежде чем взять свой телефон. Они лежат рядом, соприкасаясь головами, в то время как Джонни его включает. Наконец Джонни проверяет свои уведомления. Их полным полно: от Доёна, от Юты и еще от пары человек, чьи имена ему ничего не говорят. Он листает до тех пор, пока не находит сообщение, которое волнует Джехёна больше всего. Чон Джехён 2:31 AM 1 сообщение Джонни смотрит на него с любопытством. — Ты прислал мне сообщение посреди ночи? Зачем? Джехён разочарованно вздыхает: — Блять, просто открой его, боже мой. Выглядя слишком удивленным, Джонни нажимает на уведомление, и его челюсть отвисает от шока. Эх, у него действительно был не простой день, и Джехёну даже чуть-чуть жалко его. Джонни Со Сегодня 1:51 AM ты не спишь? пожалуйста не спи. я очень пьян и хочу сказать насколько сильно я тебя люблю Чон Джехён Сегодня 2:31 AM Я не пьян, но возможно я тоже люблю тебя — Ты был единственным, кому я написал прошлой ночью? Я сказал, что я люблю тебя? То есть, ты знал все это время и позволял мне выставлять себя дураком? Не могу поверить, Чон Джехён! — Джонни слегка толкает его в плечо, и Джехён смеется, пытаясь увернуться. — Ты был пьян! Откуда мне было знать, может ты просто пошутил? И к тому же, ты даже не мог вспомнить, что писал мне. Что я должен был по-твоему сказать? Кстати, ты помнишь, как говорил мне прошлой ночью, что любишь? Так? — Мог сказать хоть что-нибудь. Ты знал, я почти умирал, — надувается Джонни. — Я мог, — соглашается Джехён, — но что, если это сообщение было для кого-то другого? Может ты случайно его отправил. — Я бы никогда так не сделал, — протестует Джонни, и Джехён косо на него поглядывает. — Ты даже не помнишь, что пьяный писал кому-то. Тебе нельзя верить. — Наверное, это справедливо, — признает Джонни с раскаянием. — Если бы ты только проверил свои сообщения сегодня утром, когда я попросил тебя, тебе не пришлось бы признаваться мне во второй раз, — поддразнивает Джехён, удобно устраиваясь рядом с Джонни. — У меня было жуткое похмелье, Дже. Ни одна клетка моего мозга не функционировала. — Я рад, что ты этого не сделал, потому что трезвое признание всегда лучше пьяного, — заявляет Джехён. — В любом случае, ты определенно видел свои сообщения, но видел ли ты мое? — Да, да, я видел, — говорит Джонни мягким голосом, прежде чем наклониться и поцеловать Джехёна в губы. — Я тебя не заслуживаю. Джехён накрывает ладонью его рот. — А ну, стоп. — Но ведь это правда, — говорит Джонни, прижимая Джехена к себе. — Я знаю, у нас… все уладилось, но ты ведь остаешься здесь, да? Останься со мной, Джехёни. — Так ты и сказал прошлой ночью, — хихикает Джехён и передразнивает Джонни сонным, пьяным голосом: «Останься со мной, Джехёни. На ночь». — Я так сказал? — говорит Джонни, медленно расплываясь в улыбке. — Так и сказал. — Ты остался? — Да. — Я… эмм, лапал тебя как-то, пока был пьян? — Мне посчастливилось, — говорит с легкой ухмылкой Джехён. — Это… ты не можешь так просто мне это говорить! — Кончики ушей Джонни окрашиваются в ярко-красный цвет, и Джехён понимает, что безнадежно влюблен. Лукаво усмехнувшись, Джехён говорит: — Почему нет? Если я не скажу тебе, чего я хочу, тебе понадобится еще два года и два жестких похмелья, чтобы сказать мне, что ты хочешь меня оттрахать. — Смело с твой стороны предполагать, что я буду ждать целых 2 года, чтобы заняться с тобой сексом, — Джонни так же хитро улыбается ему. Затем его выражение лица снова становиться мягким. — Останешься со мной? И не только на эту ночь. На каждую. Джехён ведет пальцами по ключицам Джонни, по его теплой и гладкой коже: — Ну даже не знаю, хён. Моя кровать такая удобная. — Но моя — больше. И в моей кровати есть я. Я могу согревать тебя зимними месяцами и давать тебе бесплатные обнимашки. И поцелуи. Джехён беспечно пожимает плечами: — Неплохая сделка, я думаю. Джонни раздраженно хихикает: — А ты нахальный, Чон Джехён. Это ведь для твоего же блага. — Будешь ли случайно ко мне прикасаться, если я останусь? — Невинно спрашивает Джехён, и Джонни не может не засмеяться. Его левая ямочка появляется и теперь, когда они уже не просто соседи, Юно может её коснуться. — Да, Джехёни. Я торжественно клянусь, что даже как-нибудь займусь с тобой сексом, и тебе не придется ждать два года и два похмелья. — Кажется, я остаюсь, — Джехён улыбается. — Но сначала мне нужно сводить тебя на нормальные свидания. Будем гулять по пляжу. Держаться за руки. Есть мороженное на пирсе. Ходить в кино. Знаешь, все эти типичные банальные вещи, о которых я мечтал, с тех пор как влюбился в тебя. — Я и не знал, что ты такой романтик, хён, — дразнит Джехён. — Все в порядке, Джехёни, я знаю, ты считаешь меня тупицей. Но ты можешь меня так называть сколько захочешь, пока мы будем заниматься этой ерундой. Дай мне хотя бы разок исполнить свою мечту, ладно? — Ладно, но только разок, — говорит он неохотно (как будто он сам не мечтал сделать то же самое целый год). Потом они немного болтают о том, что собираются делать в воскресенье. Джехён должен работать над своим групповым заданием; Джонни должен написать пару лабораторных отчетов. Затем они говорят о том, как проведут остаток воскресенья. Все это очень по-домашнему, и не так уж сильно отличается от того, как они разговаривали раньше. Но теперь они лежат вместе, их тела переплетены, а лица так близко друг к другу, что Джехён может разглядеть все родинки Джонни, даже те, которые не видел прежде. — Теперь нам нужно поспать. Мне придется рано проснуться, чтобы работать над этим групповым заданием, потому что я проспал почти весь день. Не буду говорить тебе спасибо, похмельщик. — Джехён бросает на него обвиняющий взгляд. — Жестоко. Но у меня никаких возражений по поводу того, чтобы лечь спать. Нужно поспать, чтобы головная боль прошла, — говорит Джонни, выключая лампу у кровати. — Спокойной ночи, Дже, — говорит он перед тем, как их губы встречаются в медленном, нежном поцелуе. Затем он накрывает их одеялом и обнимает Джехёна сзади. — Спокойной ночи, хён, — говорит Джехён, уютно устраиваясь в объятиях Джонни. Он нежно поглаживает сильную руку, которая обнимает его за талию, и вдыхает цитрусовый, мужской запах его кожи. Его глаза постепенно закрываются, и он думает лишь о том, как ему хорошо.