Надежда быть прощенной

      Яркие лучи восходящего солнца завораживали своей непосредственной красотой. Они ярко озаряли утреннее небо, самыми яркими оттенками красного, заставляя влюбиться в этот цвет раз и навсегда. Подобное зрелище заставляло душу трепетать от восторга и нахлынувшего блаженства. Ведь подобное зрелище никогда ещё не радовало милую хрупкую девушку стоящую на холме горы. Она выглядела очень маленькой, беззащитной в этом легком летнем платьице в пол. Ветер, холодный, пронизывающий, проникающий в каждый уголок насквозь прозябшего тела, развевал подолы длинного, в пол платья. Плечи то и дело содрогалось в безудержных рыданиях, копна рыжих волос развевалась по ветру то и дело прилипая к мокрым щекам. Глаза опухшие от нескончаемого потока слёз и красные от ледяного ветра очень часто моргали желая хоть на мгновение успокоить свою хозяйку видением разворачивающим перед её взглядом. Но пелена горя застыла зрачки не давая возможности в полной мере успокоить себя. Ей хотелось исчезнуть, как тает снег весной, развеяться по ветру словно пепел сгоревшей плоти. Провалиться сквозь землю в конце концов, да так чтобы её никто и никогда не смог отыскать. НИКОГДА... Но подобная роскошь точно не для неё. Как бы сильно она этого не желала, как бы не просила и не умоляла, сделать подобный подарок судьба ей не смогла и наверное уже не сможет никогда. Ей казалось, будто именно она, маленькая девочка должна расплачиваться за грехи родителей, за те опрометчивые поступки, что успели в молодости по глупости наделать её родители, вся её семья. Сначала всё, что с ней происходило было очень даже сносным, но с каждым днем,с каждой неделей, с каждым месяцем все становилась лишь хуже. То ли она была неопытна и глупа, то ли слишком мягкой и доброй для этого жестокого мира?! Слишком риторический вопрос. Хотя ответы и лежали на поверхности, она почему-то наотрез отказывалась их видеть. И может она бы попыталась, но ей не дали... Как и всегда все СНОВА решили за неё её родители. Стоило девушке покинуть стены её нового дома и отправиться на охоту, как из ниоткуда появилась стая оборотной, которые без каких либо предупреждений и вопросов утащили её сюда. Крики, истерики, страх, и в конце дикая безысходность... Ей только-только стали доверять, как всё разбилось вдребезги. Осколки собственных ошибок больно врезались в душу оставляя после себя кровоточащие раны. Раны, которые рвали молодое девичье сердечко на части, безжалостно шматуя его на мелкие кусочки. Но что сделано, то сделано и исправить что либо уже невозможно, остается только лишь надеяться на волю случая и остатки собственного здравого смысла.       За собственными размышлениями девушка не замечала ничего и никого вокруг. Только лишь когда оголенных плеч коснулся черный шелк королевской мантии, она замерла. Всего на секунду, тело девушки застыло в оцепенении ожидая дальнейших действий. Она ожидала чего угодно, но никак не бездействия со стороны вампира стоявшего за её спиной. Молодой человек молча стоял позади неё не двигаясь словно мраморная статуя идеально вписываясь в здешние пейзажи. Тишина затянулась, но была не гнетущей, а какой-то умиротворяющей, успокаивающей, давая надежду на прощение. — Утро на Аляске поистине прекрасно, посмотри только на эти завораживающие оттенки красного, — шелк дорогой, черной мантии касался легкой бархатной молодой кожи дампиршы впервые за долгое время не угнетая а успокаивая. Слёз больше не было, в голове немного просветлело,и только одна мысли билась на задворках больного и до жути уставшего подсознания. "Они пришли! Они нашли меня! Они здесь!". — Он ждет тебя. И он до безумия зол. А разве он бывает другим, в другом состоянии? Ухмыльнувшись своим же мыслям девушка, медленно подняла руки поглаживая подолы мантии, её собственной именной мантии. Той, что ОН подарил ей... Красный шелк изнутри и черный снаружи делали её особенно прекрасной, а брошка на груди подчеркивала её стоимость. Бриллианты обрамленные золотом, изящно изображали инициалы. Её инициалы.       Пробежав аккуратными, миниатюрными пальчиками по буквам, девушка защелкнула её на груди надев капюшон обернулась к вампиру, стоявшему за её спиной лицом. Молодой человек еле заметно, ободряюще улыбнулся после легкого наклона головы отошел в сторону. Повернув голову чуть в сторону, она заметила ещё нескольких вампиров неподалеку и все они были в черных мантиях со сверкающими кулонами на шее, и ни одного Каллена или Денали поблизости. Это могло означать лишь одно, он любой ценой собирался вернуть её. Ведь не зря же отправил за ней почти всю свиту... Да и мантия, что так согревала сейчас её душу, говорила о его желании показать кто она, кому она принадлежит. Подобные мысли немножко грели душу девушки, не отменяя того факта, что по возвращению ей придется не сладко, ой как несладко. Вздернув подбородок она двинулась вперед, в дом откуда слышались крики и ругань. Надо было это прекращать или её семья когда-то точно лишиться жизни из-за своего дерзкого нрава и нежелание признавать действительность. — Хватит! — голос звучал спокойно, ровно, но в то же время заставлял подчиниться. Подобное заставило всех присутствующих замереть. У кого-то в глазах читался интерес, у кого-то мелькнуло уважение, кто-то с недоумением, а кто-то с шоком смотрели на вошедшую хрупкую фигуру юной Мисс Каллен. Нет, не Каллен, уже давно не Каллен. Но девушка будто не замечала всех этих взглядов, отрешенность и безразличие читалось в её взгляде, голос звучал так же. — Джейн, будь добра собери мои вещи. Комнату отыщешь сама. У тебя не больше пяти минут, — договорить последнее слово она так и не смогла, голос её матери прозвучал словно гром среди ясного неба. — Ты никуда не поедешь и точка. Только через мой труп, — ничего не изменилось, даже после пронзительного, уничтожающего взгляда отца. Не изменилось ни её желание уехать отсюда поскорее, ни выражение лица. Не изменилось ничего... Только лишь, Деметрий вырос из под нового лакированного паркета с правой стороны от неё. Тем самым даруя, молодой дампирше чувство полной защищенности. Снова воцарилась тишина, но ненадолго. Сквозь истерику, тётя Розали пыталась узнать кто же ОН. Повторяя словно мантру один и тот же вопрос: "Кто он Несс, кто он?". А Несс не знала, стоит ли отвечать. Не знала, как будет правильно. Повернув голову в сторону дедушки, Рен поняла, он знает, он все понял, без слов, вопросов, ответов, просто взял и понял. Он ведь единственный, кто провел в её новом доме очень долгое время. Он единственный из всех Калленов знает их традиции, правила и знаки отличия. Если дедушка молчит, значит не время. — Всё готово, — словно перезвон колокольчиков прозвучал голос милой девушки-подростка спустившийся с лестницы с её вещами. Не стала уточнять, значит не время. — Ренесми Каллен, как твой отец заявляю, ты никуда не поедешь с этими упырями, — папа, как же ты сейчас не прав, как не прав. — Ренесми Вольтури, — земля на какой-то миг ушла из под ног. Такой знакомый, родной, но в тоже время жестокий и властный голос,. Он приехал за ней лично! Он приехал... Приехал... — Она теперь Вольтури, — затаив дыхание девушка обернулась. Он стоял в дверном проеме гостиной. Такой властный, жестокий и злой, от чего у нее аж мурашки прошлись по коже. Лишь сейчас, встретившись с его кроваво красны глазами, она поняла, как же сильно соскучилась. Дыхание участилось, но взяв себя в руки довольно быстро, она несколькими движениями преодолела расстояние между ними и остановившись перед ним, поклонилась так низко как только могла. Тихий шепот, словно шелест листвы в теплый летний день, прозвучал в тишине комнаты как раскат грома, оглушая всех и выбивая почву из под ног самых близких. — Мой господин, мой повелитель, мой владыка, — ей хотелось просить прощения за неосторожность и неосмотрительность, упасть перед ним на колени и умолять о прощении, умолять, умолять, умолять... Хотелось кинуться ему на шею и целовать каждый миллиметр его холодной, бархатной, бледной кожи. Но она не могла позволить себе такую вольность, не сейчас, не здесь. Протяжно выдохнув, она выпрямилась, вздернула подбородок и надев на лицо маску безразличия и хладнокровности встала рядом с ним. Обернувшись лицом ко всем стоящим в комнате и не желая больше тянуть время, слишком жестоко произнесла. — Мой кулон мама, — Изабелла Каллен не сдвинулась с места, но это было и не нужно. Рядом материализовалась Рената с ЕЁ кулоном в руках. Девушка медленно поклонилась и отдала его в руки своей королевы. Он привез с собой всю свиту Вольтури... — Она Ренесми Вольтури, моя законная жена. Жена одного из правителей мира бессмертных, жена Кайуса Вольтури, ваша королева. И если ещё хотя бы раз она исчезнет из Палаццо, я лично уничтожу всех вас, сотру с лица земли любого кто пойдет против меня. Вольтури не дают второго шанса, — и чуть тише, склоняясь к её уху, прошептал, так чтоб услышала лишь она. — Не думай, что твоя податливость сейчас, освобождает тебя от наказания дорогая, — а уже в следующую секунду, дом окутала лёгкая белая дымка давая возможность вампирам правящего клана исчезнуть будто их и вовсе не было.       И только лишь застывшее отчаяние во взгляде олимпийского клана говорило о недавней стычке.       И единственно верная мысль крутилась в голове каждого, впервые в свое вечность они думали об одном и том же. Она любит его... Действительно любит! А она ведь действительно любила. Любила этого жестокого, неуравновешенного, безжалостного циника и палача... Любила больше всего на свете. Он её жизнь, её смысл, её вечность... Как и она его...