Абаккио раздражённо потирал переносицу, сидя в компании своих друзей за самым дальним столиком кафе, в котором они часто собирались после университета. Миста ехидно посмеивался, Наранча громко тараторил, Бучелатти лишь тихо вздыхал, а Фуго с сочувствием во взгляде смотрел в сторону напряжённого Леоне.
Сегодня, чтобы развлечься, парни решили поиграть в «правду или действие», и, как ни странно, Абаккио, идя на поводу у своих принципов, выбрал действие. Именно этого и ожидал Миста, который являлся ведущим на данный момент, а потому заранее потрудился загадать что-то наиболее каверзное — уж очень хотелось развлечься.
— Ты должен дать официанту — или официантке, уж как повезёт — который будет нас сегодня обслуживать, свой номер телефона и при этом сказать: «Этой ночью я хочу любить только тебя».
Затея была слишком из ряда вон выходящей и тут же взбудоражила нервы Мисты с Наранчей. Уж в таких развлечениях эти двое толк знали, и именно поэтому совсем не могли усидеть на месте, постоянно подталкивая Абаккио к действию. А последний же совсем не спешил, поскольку сегодня, как назло, их обслуживал новенький официант — молодой парень, учившийся на том же факультете искусств, что и сам Леоне, однако с отставанием в два года. Не то, чтобы Абаккио был настолько сильно против парней. Дело было скорее в том, что он в тайне симпатизировал тому мальчишке, хотя при их — единственном, как ни странно — диалоге послал бедолагу очень далеко и надолго, так и не удосужившись узнать хотя бы имени.
Вкусы вкусами, а пойти против своего ужасного характера Леоне не мог. Наверное, именно поэтому он настойчиво старался убедить себя в том, что отдаёт большее предпочтение брюнетам (Буччеллати, например), а ещё лучше — девушкам. Хотя те, будучи в своём уме, с таким мрачным типом знакомиться бы никогда не стали.
Но именно сейчас, сидя здесь, Абаккио всё равно ловил себя на беглом заглядывании в сторону белокурого официанта. Его потрясали аккуратно заплетённые золотистые волосы, немного детские за счёт лёгкой полноты щёк черты лица, одинаково добрый для всех без исключений взгляд, приятный голос, ласкающий слух, подобно песне весеннего дождя. Судя по надписи на бейдже, его звали Джорно. Это было имя, подходившие ему до уровня какой-то нелепой ироничности. Должно быть, судьба смеялась над Леоне.
Своими долгими размышлениями Абаккио начал раздражать Мисту, на что тот заговорил о важности выполнения действий в этой мировой, как он выразился, игре. Нервы старшего были ужасно напряжены, и он посмотрел на Гвидо взглядом, умоляющим о пощаде. Разжалобить не удалось, поэтому пришлось прибегнуть к запасному варианту:
— Буччеллати...
— Нет, Абаккио, — Бруно лишь покачал головой, и этим слегка напомнил уставшую от своих детей многодетную мать. — Ты же знаешь, как серьёзно парни относятся к таким затеям.
Обречённо вздохнув, Леоне всё же нацарапал свой номер телефона на помятом клочке бумаги. Вышло паршиво, ведь от волнения он пару раз ошибся с нужными цифрами, и вместо того, чтобы исправить лишь их, перечёркивал начатые комбинации целиком. Наверное, стоило оставить неправильный номер, промелькнуло в его голове в тот момент, когда он уже сложил листочек вдвое и поднялся с насиженного места.
Ему не хотелось лишних проблем, поэтому оставалось надеяться на быстрый и не слишком эмоциональный отказ. В конце концов, будучи довольно привлекательным парнем, вряд ли бы Джорно был одинок. Да и на гея он не особо походил, поскольку, отдыхая от заказов, постоянно вертелся у барной стойки, мило флиртуя с местной бариста — молодой девушкой с розовыми волосами, закрученными в причудливую спираль на макушке (Абаккио не особо разбирался в женской моде, поэтому подобная причёска казалась ему по большей мере забавной).
Сегодня был довольно дождливый день. В кафе практически не было посетителей: не считая компанию, с которой пришёл Абаккио, здесь присутствовал лишь пожилой мужчина, ближе всех сидевший к той самой флиртующей парочке местного персонала, и двое молодых девушек, мирно беседующих за столиком в противоположной части помещения. Если бы Джорно и закатил скандал, свидетелей у сего события было бы мало. Хотя, судя по всему, Миста собрался заснять всё действо. Он достал камеру и осторожно подтолкнул друга, тем самым намекнув, что пора бы хоть немного сдвинуться с места. Оставалось надеяться, что позже видео с этим позором не окажется на YouTube.
Жестом руки Абаккио подозвал официанта и, в последний раз взглянув на своих приятелей раздражённо-обречённым взглядом, медленно направился навстречу к уже спешившиму в их направлении парню.
— Вы что-то... — едва попытавшись задать свой вопрос, Джорно был прерван рукой Леоне, оказавшейся на его плече.
Удивлённо ахнув, официант с недоумением посмотрел на посетителя, который в тот же момент вручил ему сложенный вдвое листочек бумаги. Лицо Абаккио приняло несколько противоречивых выражений прежде, чем он нашёл в себе силы наклониться ближе к Джорно.
— Этой ночью я хочу любить только тебя, — в момент, когда была произнесена уговоренная условиями игры фраза, Леоне всей душой ненавидел две вещи: Мисту со своей дурацкой идеей и то, как по-уродски прозвучало нечто подобное. — Не против?
Однако более странным во всей этой ситуации оказалась реакция Джорно: он не попытался отстраниться, не ударил и не начал кричать, а лишь смущенно опустил взгляд и тихо выдавил:
— Я подумаю.
В этот момент Абаккио словно окатили ведром холодной воды. Он тут же отпустил Джорно и вернулся на своё место. До этого момента все его действия сопровождались смехом со стороны товарищей и, чего таить, даже Бруно и Фуго не остались в стороне. Видимо, вся эта картинка выглядела до боли комично. Абаккио быстро собрал свои вещи, кинул в сторону Мисты раздражённую просьбу оплатить его счёт, отказаться от которой, судя по интонации, было просто нельзя, и стремительно удалился из заведения.
***
Весь вечер из его мыслей не выходил опушенный взгляд Джорно и это дурацкое «я подумаю». Леоне лежал на немного потрёпанном временем диване, в гостиной своей съёмной квартиры.
— И как со мной вообще могло произойти нечто подобное? — вслух задумался он, а после его телефон, лежавший в нескольких сантиметрах, на том же диване, завибрировал, извещая о входящем звонке.
Тупее и раздражающее этого звука не было ничего в целом мире, поэтому Абаккио сразу же схватил телефон. На какое-то мгновение в его сердце затеплилась надежда, что это мог оказаться Джорно, однако на дисплее высветилась фотография Буччеллати. Не раздумывая, Леоне сбросил трубку. Оставалось лишь понадеяться на понимание со стороны лучшего друга, да и в любом случае, ответь парень на звонок, его плохое настроение тут же всплыло бы наружу вместе с криком или оскорблениями в адрес Мисты.
Общаясь с кем-то, Абаккио без проблем мог срываться и начинать грубить. Его друзья хорошо знали об этой черте характера, а потом старались не лезть на рожон и игнорировать любые проявления грубости в свой адрес. По-другому просто нельзя, однажды сказал Паннакотта, у которого была схожая проблема, и не ошибся.
Звонок повторился вновь. Вздохнув максимально обречённо, парень всё же снял трубку, так и не увидев, что номер звонившего был не определён.
— У меня закончилась смена. Твоё предложение ещё в силе? — приятный голос, раздавшийся с противоположной стороны линии, определённо принадлежал не Буччеллати.
Леоне замер, не решаясь даже вздохнуть. От удивления его глаза расширились, а в горле словно застрял ком, мешающий выдавить из себя хоть слово. Потрясение заставило молчать около полуминуты, и всё это время Джорно терпеливо ждал ответа, пока наконец-то не услышал хриплое покашливание, которым
почти собеседник, вероятно, пытался прочистить горло.
— Да, в силе. Я зайду за тобой.
***
К тому моменту, как парни смогли пересечься, солнце давно утонуло за горизонтом. За всё то время, что Абаккио провёл в одиночестве, дождь прекратился, и тучи постепенно разошлись, оставив после себя лишь запах сырости и приятное ощущение свежести. Дороги были усыпаны многочисленными лужами. В них можно было увидеть отражения фонарного света. Джорно постоянно заглядывал в эти лужи, словно в зеркала: кажется, ему нравилась игра света на своём лице в этой практически прозрачной воде.
Они не знали, куда хотели прийти, однако за время своей прогулки уже добрались до набережной Неаполя, где было полно разнообразных достопримечательностей, и, как сказал Джорно, любивший частенько прогуливаться в этом месте, здешние звуки морского прибоя были невероятно приятны для слуха и хорошо успокаивали встревоженное сердце.
— С чего ты вдруг решил согласиться? — как бы сильно Абаккио не хотел прерывать царившую между ними атмосферу, любопытство давило большим, ежели уважение или что-то в этом духе, грузом.
На некоторое время Джорно растерялся, взглянув на старшего ужасно удручённым взглядом. Судя по всему, его что-то терзало, но говорить он об этом либо не хотел, либо боялся. Да и с чего бы? Ведь они даже не друзья.
— Недавно я расстался со своим парнем, — вдруг начал Джорно, и эта фраза заставила Абаккио напрячься, — ну, как недавно... Около трёх месяцев назад. И всё это время у меня не получалось выкинуть его из головы, поэтому я хотел как-то отвлечься, — он на время остановился, по-прежнему не отрывая взгляда от собеседника, вероятно, в попытке прочитать его реакцию. — Прости, выглядит так, словно я пытался тебя использовать. Да и Триш тоже...
— А ведь знал, что это окажется не так просто, — процедил Леоне, стараясь сделать вид, что не заострил внимание на факте наличия у Джорно интереса к парням. Судя по всему, его прежний партнёр был для него невероятно дорог, раз уж не вылезал из головы целых три месяца. — Да и что за Триш? Та, со странной причёской?
Джорно невольно улыбнулся, когда вдруг осознал, что наконец-то хоть кто-то смог разделить мнение насчёт замысловатой спирали на голове его подруги (хотя собственная причёска в этом плане ушла недалеко), но тут же загрустил. Он ощущал ужасную неловкость: хватаясь за любую возможность исцелиться от душевной раны, Джованна и помыслить не мог о том, что в итоге кому-то другому тоже будет больно. Поступок настоящего эгоиста. Поступок, достойный отца Джорно.
— Не переживай, — вдруг Абаккио похлопал Джорно по плечу, будто бы стараясь приободрить, да только его слова прозвучали в большей степени угрожающе, — я ведь тоже тебя не от глубокой любви пригласил, да и, думаю, это было понятно..
— Ты совсем не умеешь утешать, — улыбка задержалась на лице Джованны немного дольше, и это заставило сердце Леоне забиться быстрее.
***
Ещё какое-то время они прогуливались по набережной, ведя друг с другом непринуждённую беседу. На языке Джорно вертелся немой вопрос — ему очень хотелось знать, о какой любви ещё тогда, в кафе, говорил Абаккио — да только спросить никак не получилось. Щёки парня немного краснели, стоило ему задуматься о каком-то интимном подтексте, но он бы соврал, скажи, что не хотел попробовать узнать собеседника получше и постепенно перевести отношения во что-то большее, нежели простая дружба (теперь они ведь друзья?). Он до сих пор помнил обстоятельства их первой встречи, однако сейчас, оборачиваясь в прошлое, понимал, что в глубине души Леоне был прекрасным человеком и определённо заслуживал больше симпатии со стороны.
Время от времени парни переглядывались между собой, шутили и обменивались тёплыми улыбками. Это было то самое чувство, что оба так старательно искали в жизни: протяни руку, ухватись кончиками пальцев — и обретёшь долгожданную любовь, а вместе с ней и счастье целой вселенной.
— Не против пойти ко мне? — внезапный вопрос от Леоне; кроткий кивок и счастливая улыбка в ответ.
Джорно даже и не заметил, как перестал думать о неприятном прошлом.
