По рукам связана

      Голова трещала, будто по ней колотили молотком, превращая мозги в жижу. Я с трудом разлепила глаза и оглянулась: бетонный пол, обшарпанные стены, массивная деревянная дверь, стол в центре комнаты и шланг, который был проведен к умывальнику. Резко вскочив, я с ужасом начала вспоминать события того злополучного дня. После прогулки с подругой я возвращалась домой по темному переулку, который освещался лишь одним фонарным столбом. По пустой улице были отчётливо слышны чьи-то тяжёлые шаги, которые заставили меня ускориться. Сердце колотилось, отбивая неровный ритм, в то время как лёгкие сжались, а живот скрутило судорогой. Шаги усиливались, и я бросилась наутёк заворачивая в подворотню с гаражами, разум покинул голову, страх правил мною и моими действиями, остановившись на секунду, я подхватила с земли камень и развернулась, передо мной выросла темная фигура крупного мужчины, который зажал мой рот большой ладонью, его глаза хищно сверкнули, я сильно укусила его палец, и он, зарычав, отшатнулся назад. Моя спина коснулась стены дома: бежать некуда. Его ухмылка была похожа на звериный оскал, а черные глаза только нагоняли мрака. Левая рука мужчины потянулась к карману джинсов, в следующую секунду платок оказался прижат к моему рту и носу, вдохнув я начала терять контроль над телом и вскоре отключилась.       Слёзы обожгли глаза от осознания происходящего: меня похитил маньяк, и скорее всего собирается убить. Сердце заколотилось, и я рухнула обратно на койку истерично зарыдав. Странные звуки за дверью заставили меня замолчать, я заткнула рот рукой и прикинулась спящей. Грохот, напоминающий разбивающееся стекло, ударил по ушам, зажмурившись, я начала молиться. За дверью послышался лязг ключей, кровь стучала в ушах от страха, не открывая глаз я начала плакать, матрац под моим лицом быстро намок. Дверь открылась и я услышала громкие шаги направляющиеся к койке. Невыносимую тишину нарушал звук моего колотящегося сердца и частого дыхания.       Ледяная вода хлынула из шланга прямо на моё лицо, я пыталась вдохнуть воздух, но поток холодной воды мешал это сделать. Кожа начала гореть в местах, куда была направлена струя воды, вся моя одежда и койка подо мной была мокрой, зелёная футболка облепила тело, тонкая ткань начала просвечивать лифчик и живот. Опустив голову вниз, я чуть приоткрыла глаза, готовясь к самому старшему — смерти. — Ну привет, малышка, — хриплый голос мужчины звучал устрашающе. Я не решилась поднять глаза. Мужчина подошёл к кровати и за подбородок потянул лицо вверх, принуждая смотреть на него. В полумраке его глаза были похожи на бездны, оскал не сходил с его губ за все время наших гляделок. — Теперь твоё лицо идеально чистое, без того дерьма, которое вы на себя наносите, — он ведёт пальцами по моей щеке к подбородку, а затем опускается ниже, и его ладонь сжимается на моей шее. Мужчина наклоняется и заглядывает в мои полные ужаса глаза. — Ты так похожа на ту дрянь, которая запорола мою жизнь, — губы скривились, а пальцы сильнее сжались на моем горле, я схватила его за запястье руки, и начала ловить ртом воздух. Мужчина потянул меня вверх и я, превозмогая боль в шее потянулась за мужчиной поднимаясь на колени; койка подо мной противно скрипнула, резанув по ушам, а длинные пальцы мужчины все продолжали сжимать мое горло. — Пожалуйста, — прошипела я, пытаясь отцепить его руку от моей шеи, но тщетно. Я давно задумывалась о смерти, и даже о суициде, но погибнуть в муках самое страшное, что может произойти. Мужчина навис надо мной продолжая сжимать шею, его левая рука коснулась моего затылка, длинные пальцы перебирали мокрые волосы. — Ты просишь меня остановиться, или продолжать? — усмехнулся мужчина и намотав мои волосы на свой кулак, дёрнул вниз: было больно. — Неужели ты ещё не поняла, детка? Я привез тебя сюда не для того, чтобы потом отпустить. Ты многого не знаешь. Но не переживай, у тебя ещё есть немного времени, — в его голосе нет жалости или сочувствия, только леденящий душу холод. Слёзы обжигают глаза, происходящее кажется сном, этого просто не может быть, только не со мной. Этот человек внушает ужас, а страх перед мучениями становиться все сильнее; я не знаю на что он способен, и какую боль может причинить мне. В одном я была убеждена точно; смерть — это единственное, что ждет меня сегодня. — Не надо, — не уверена, что он расслышал мой жалобный писк. Его глаза блуждали по моему лицу, а рука всё ещё сжимала моё горло; недостаточно сильно, чтобы убить меня, но воздуха не хватало. — Милая, тебе не стоит меня бояться, я причиню тебе боль, но уверен, тебе даже понравится. — Он отпустил меня и сделал пару шагов назад, в то время как я, ухватившись за горло пыталась поймать воздух, открывая и закрывая рот. Уверенна, синяки остались, но это меньшее, что волнует меня сейчас. Слёзы продолжали катиться из глаз, а я всё никак не могла понять: чем же заслужила такое. — За что? — вопрос, на который у него нет ответа, у таких людей это вроде инстинкта; желание убивать превращается в страсть, а причинение боли доставляет неимоверное удовольствие. — Ты сейчас все узнаешь, детка, — мужчина прислонился к столу, из-за плохого освещения и темной одежды, его силуэт был похож на тень. — Ты знала, что твоя мать — сука? Уверен, что знала. Она ведь и по сей день бьёт тебя! Когда мне было четырнадцать лет, у меня умерла мама, отец принял это спокойно, в то время как я убивался сутками. Через месяц к нам в дом пришла женщина, она то и стала моей будущей мачехой, но ненадолго. У нее была дочь трёх лет, — он кивнул мне, и продолжил. — Эта женщина была невыносимой стервой, не знаю, что отец нашел в ней. После недели совместного проживания, они с отцом решили отправить меня в детский дом, представляешь? Эта тварь, охмурила моего отца, и заставила его отправить собственного ребенка в детский дом. Ты ведь считала его настоящим отцом, верно? Жаль тебя разочаровывать, дорогая. После того как я вышел из детского дома, я часто навещал вас, наблюдал издалека как ваша дружная семейка гуляет, отец выглядел таким счастливым, будто ему вовсе наплевать на меня. И я начал чувствовать зависть, а после — ненависть, но как бы странно это не звучало, не к отцу или твоей матери, а к тебе. Ты получила любящего отца и мать, да она била тебя, но любила очень сильно. А я получил психическое расстройство и презрение. Чувствуешь разницу? — чем больше он говорил, тем больше я входила в ступор.       Этого не может быть. Как мужчина, которого я называла своим отцом столько лет, смог так поступить с собственным сыном? Неужели моя мать настолько больна, что заставила выгнать ребенка на улицу. Я не понимала, ничего не понимала. Не хотелось в верить в происходящее, единственным желанием было исчезнуть отсюда. Как бы мне хотелось, чтобы это все оказалось сном, но это жестокая правда: реальность отстойная. Я действительно сейчас похищена своим сводным братом; мой отец, который и не отец вовсе выставил своего родного ребенка за дверь, а мать посодействовала этому. Я бы поняла ненависть этого мужчины, если бы не была так наивна. Моей вины в произошедшем нет, я не виновна в том, что его отправили в детский дом.       — Этого не может быть, — мутная пелена застелила глаза, я не видела ничего, лишь смотрела вперёд и из последних сил сдерживала голос, который хотел сорваться и истерично закричать. — Как видишь, может, дорогая моя, — его голос прозвучал слишком близко, не успев отстраниться, я получила сильную пощечину: щеку обожгло, а из моего рта вылетел едва уловимый всхлип; это только начало моих мучений. — Знала бы ты, насколько сильна моя ненависть к тебе. — Голос пропитанный ядом сочился из его уст: это все реальность, он хочет убить меня и если я не начну сопротивляться, он сделает это.       Темная материя внутри меня, так долго копившая в себе злость и ярость начала расти. Сдаться — значит умереть; я должна быть сильной, должна держаться до последнего. Смахнув последние слёзы, я уставилась на улыбающегося мужчину; я сделаю всё чтобы остаться в живых, а если не получится, то хотя бы умру в попытке спастись — это не самая худшая смерть. — Да пошёл ты, — провокация не лучшая идея, но мне плевать.       Он ждал этого — сопротивления, по улыбке можно понять, и по зажжённым огням в глазах. Его медленная походка; спокойное лицо; улыбка — всё это действует опьяняюще, в плохом смысле. Я бы могла влюбиться во внешность этого мужчины, потому как он был прекрасен; но его холодные, расчётливые и мрачные глаза — были ужасно страшны. Пальцы дрожали, а глаза начали слезиться, но я дала себе обещание не плакать, поэтому быстро сморгнула их. Жалость к самой себе — противное чувство, но именно его я начала испытывать находясь здесь. От судьбы не уйти, но она в наших руках, верно? Если мне предназначено было здесь оказаться, возможно ли, что я выберусь отсюда живой? Возможно, если он не свяжет меня или не пристегнет наручниками к кровати или к батарее.       Он смотрит в упор, будто знает, о чём я думаю, его длинные пальцы тянутся к щеке, я инстинктивно отстраняюсь к стене. Мужчина хватает за шею и тянет мою голову к своему лицу, оставив между нами миллиметры; затаив дыхание я смотрю в чёрные глаза, в них, кроме безумия — ничего. Его длинные пальцы сжимаются очень сильно, едва мне хватает воздуха. Хватаюсь за запястье его руки и из всех сил впиваюсь ногтями, чувствую как длинные ногти протыкают плоть и по моим пальцам бежит теплая кровь. Он отстраняется и злобно рычит осматривая свое запястье. Видеть боль в его глазах вызывает неимоверное удовольствие, будто я сделала что-то по настоящему приятное, и это пугает. Его правый кулак готовиться нанести удар — я замечаю это и вовремя успеваю перекатиться с кровати на пол. Поднявшись на ноги замечаю, что мы почти поравнялись с ним. — Вздумала играть со мной, детка? — улыбается, приближаясь ко мне. Мужчина хватает меня за локоть и отшвыривает от стены, не удержав равновесия, я валюсь на пол. Мне не выстоять перед сильным мужчиной: весом я едва достигаю пятидесяти, в то время как мужчина весит под восемьдесят за счёт своих мускулов. Его уверенная походка говорит за себя: доминант. Любит управлять людьми и приказывать им, лишая права выбора. Он присаживается на корточки и подаётся вперёд, нависая надо мной: мне стоило бы встать, пока была возможность. Левой рукой он бьёт по моей щеке: больно, но чувствую, что он приложил неполную силу к этому удару. Во рту появляется мерзкий металлический привкус крови — сплевываю. Он довольно улыбается наблюдая за этой картиной, вытерев рот ладонью я ползу от него, мужчина не останавливает. Вскочив на ноги, голова закружилась, но я продолжила стоять, смотря в упор на мужчину, показывая свою смелость. Но вот только я не была смелой, я была напуганной, как маленький зверёк загнанный в угол опасным хищником. Поднимается с колен и подходит ко мне: он готов вновь нанести удар, но я замечаю это и отстраняюсь, его кулак вписывается в стену. Немедля, я бегу к двери в надежде, что та открыта — глупо с моей стороны надеяться на этой, дёргаю — безуспешно. — Считаешь меня за идиота? — он смеется и осматривает свои костяшки на левой руке. Через секунду поднимает серьезный взгляд направленный на меня, и уже без медлительности двигается ко мне. Хватает за волосы и бьёт об стену: на секунду в глазах темнеет, но я держу себя в руках. Вырываюсь, кричу, брыкаюсь в его руках; он наносит второй удар, но менее сильный. Пинаю ногой и попадаю в колено, он отшатывается от меня, злобно рычит и трет ушибленное колено. Подбегаю к нему и бью кулаком по лицу, умещая в удар всю свою злость: он не ожидая этого, падает на спину. Пинаю его по животу, груди, рукам и ногам. Остановиться на секунду было для меня ошибкой: он хватает за голень и тянет на себя, я падаю на спину и вскрикиваю от боли. Все происходит быстро: он садится сверху и начинает наносить удары на лицо один за одним — не чувствую боли, ощущаю только теплы струи крови, которые сочатся из носа и рта. В глазах мутнеет, и я теряю сознание.       Лицо щиплет, правый глаз открыть не получается: видимо бил достаточно сильно. Не знаю сколько провалялась без сознания, похоже он перетащил меня в другую комнату, поворачиваю голову вправо и вижу белую стену. Пытаюсь убрать со лба волосы, но рука не поддается: похоже он все-таки привязал меня. Я лежу на мягкой кровати пристёгнутая тяжёлыми цепями: ноги и руки неподвижны. Все мои самые опасные предположения подтвердились; нельзя было терять сознание, этим я собственноручно подписала себе приговор, хотя может сопротивляться не было смысла, он в любом случае убил бы меня. Теперь надежда на спасение угасла; он будет медленно убивать меня, наслаждаясь моей болью, а я ничего не смогу сделать с этим. Сгусток слёз в горле не давал сделать вдох; внутри всё сжалось, казалось, ещё чуть-чуть и все эмоции которые копились во мне вырваться наружу.       Он идёт; его спокойные и размеренные шаги раздаются по комнате. Что он приготовил для меня? Ручка дёргается и он входит внутрь, он смотрит на меня и улыбается. — Как тебе мой сюрприз? — спрашивает, подходя к кровати. — Цепи не сильно жмут? Хотя какая разница, ты всё равно тут ненадолго. — Как бы невзначай добавляет мужчина.       Подходит ближе и прикасается к моей щеке, я пытаюсь вырваться, но безуспешно. Он приковал меня, я не смогу сбежать. Он убьет меня прямо на этой кровати, а потом выбросит, и будет жить дальше с выполненной миссией, а то, что я ею была — однозначно. Достает из заднего кармана нож, при виде его я вскрикиваю и начинаю извиваться в попытке освободиться от оков. У меня низкий болевой порог, я буду чувствовать всё и это пугает; мои колени трясутся, а глаза наливаются прозрачными слезами. Его тёмные глаза хищно сверкают, он прикладывает кончик ножа к своему пальцу и делает надрез на тонкой коже, красная горошинка скатывается вниз по пальцу и падает на пол. Это моя цена за впустую прожитую жизнь, и за мысли о смерти, как мы знаем — мысли материализуются; вот только я не желала таких мучений, хотя вероятнее всего заслуживала, моя прогнивавшая душа нуждается в отпущении грехов, может это и есть плата за ту боль, которую я причиняла людям.       Мужчина делает шаг ко мне, я закрываю глаза и слёзы скатываются вниз к моим ушам. Холодное оружие прикасается к моей оголенной шее, я вздрагиваю и тут же замираю, боясь причинить себе боль. Он слегка надавливает на кожу и я чувствую жжение: тихо поскуливаю, сжимая руки в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. Человек, который мог быть моим сводным братом улыбается, упиваясь моей болью. Психологическая травма перенесенная в подростковом возрасте дала о себе знать; мужчина склоняется надо мной, заглядывая в мои глаза — в них нет жалости или сожаления, только твердая уверенность в своих действиях и радость. Острый наконечник ножа сильнее впивается в мою кожу, я жмурюсь и стону от боли, которую приносит мне этот мужчина. — Знаешь, я не любитель крови или мяса, поэтому долго мучать тебя не буду. Я убью тебя быстро, но ты испытаешь весь спектр эмоций, это я тебе обещаю, — озвучивает мой приговор мужчина, своим хрипловатым голосом; я пытаюсь смериться со своей участью, но в моем мозгу отчетливо всплывают самые хорошие моменты из жизни: первый поцелуй, первое свидание — я очень скучала по человеку, которого любила, кроме него у меня никого нет и уже не будет. Я отчаянно пытаюсь вспомнить родителей, из-за которых так хотела умереть: постоянно пьяную и поднимающую руку — маму, мужчину, которого назвать отцом язык не поворачивался, хотя он бил меня за дело, я все равно ненавидела его, в первую очередь за поступок, который он совершил со своим сыном, и за то, что за его ошибки расплачивается не он, а я. Слезы начинают литься с моих глаз океаном несбывшихся надежд и жалких разочарований. Мужчина вытаскивает из моей плоти нож, и я кожей чувствую как струи крови растекаются по моей шее: неприятное ощущение.       Металлический запах начинает дурманить; живот скрутило, но я подавила желание наблевать прямо здесь. Шею слегка саднило: эта боль была ничем по сравнению с моим страхом, я понимала, что дальше — больше. Мужчина облизнув нож улыбнулся самой обворожительной улыбкой, мне же было противно от одного только вида крови, не то что вкуса. Этот человек тянет свою руку к моим волосам, больно сжимает и дергает вверх; он не стал со мной церемониться, и услышав визг ударил по лицу, заставляя заткнуться. В глазах начинает двоиться, а в ушах шуметь. Он делает ещё один удар и я уже готова отключиться, но из небытия меня выносит адская боль в районе бедра, быстро распространяющаяся по всему телу сопровождающаяся звуками моего вопля. — Не смей отключаться, дрянь, у меня нет времени приводить тебя в чувства, — злобно рыча пробасил мужчина. Я не слышу его, всем естеством ощущаю только боль: он ударил меня ножом в бедро. Чувствую как силы покидают меня, но я не теряю сознание. Не вытаскивая нож из бедра, мужчина садиться на меня и начинает душить. Его длинные холодные пальцы обхватывают моё горло и сжимают: в мои легкие больше не поступает кислорода, открывая и закрывая рот, я стараюсь спихнуть тяжелого мужчину со своего хрупкого тела, поднимая и опуская таз. Лучше бы я не смотрела в его глаза, ужас творившийся там вселял хаос. Мне казалось, что ещё чуть-чуть и я потеряю сознание, но мужчина вовремя остановился: видимо убивать меня пока не входило в его планы. Ощущая ломящую боль по всему телу я застонала не в силах закричать. Мужчина открыл один из стоящих здесь ящиков и достал оттуда ещё нож; я не реагировала, мне было всё равно, хотелось только поскорее умереть, чтобы не чувствовать этого. Мужчина сел рядом со мной и провел лезвием по моей руке от локтя до запястья, надрез был неглубоким, но я видела кровь выходящую из раны. Было больно, но терпимо, поэтому я закрыла глаза стараясь не издавать и звука.       Почувствовав лезвие на своем вмиг оголенном животе я распахнула глаза; мужчина не торопился делать резких движений, он мягко водил лезвием от пупка до рёбер, но не делал надрезов. Остановившись, мужчина углубил лезвие, сделав первый надрез. Я вскрикнула, а из моих глаз полились непрошенные слёзы. Не вытаскивая лезвие из плоти, он вонзил нож на всю длину. Я замерла, не чувствуя ничего, кроме разрывающихся органов. Когда нож покинул моё тело, кровь полилась алой рекой, растекающейся по моему животу и впитываясь в матрац кровати. Боль нахлынула большой волной, окутывая и не давая возможности сделать вдох. Когда смерть оказалась ко мне так близка, я поняла, что ничего не стоит того, чтобы умереть. Жаль, что моя жизнь уже не в моих руках. Я истекаю кровью, в моих ушах стоит стук ослабшего сердца, оно устало бороться, его силы были на исходе, оно уже билось намного медленнее, ещё чуть-чуть и биение сердца прекратиться. Боль решительно занимала каждую клеточку организма и стремилась нанести удар в цель. В глазах темнеет, и я медленно погружаюсь в сон. Я не сдавалась, просто моя судьба была написана изначально, то, что должно было произойти — произошло.       Я умерла.