Начало их счастливого "мы"

Это была последняя ночь в их уютной бруклинской квартирке. Самое главное, что далеко не последняя ночь вместе друг с другом. Только это сейчас имело значение. Баки сидел на маленьком, привычном диване, который укрывал старый плед болотного цвета. А на его коленях расположился маленький и ещё более привычный Стив. Им было действительно жаль покидать это место, но оба понимали, что это сделать необходимо. Вернее было бы сказать, что покидали они квартиру Стива, но Баки так часто оставался у него, что она стала, вроде как, общей. Да и было что-то в том, чтобы называть это местечко «их» домом. Что-то, что разливалось теплом чуть ниже солнечного сплетение и вызывало улыбку. Они оба любили это запретное, но такое родное «мы». Баки поднял правую руку и нежно провел ей по светлым волосам Стива, пропуская их через пальцы. Он часто прижимался и вдыхал запах его волос, потому что они всегда больше всего пахли Стивом. Стив пах хозяйственным мылом, красками и хрупкой красотой. Если бы им пришлось провести много времени вдали друг от друга, то Барнс обязательно купил бы и мыло, и краски, ради напоминания о его Стиве. Жаль, что он никогда не сможет купить эти хрупкие плечи и озорные улыбки, за них он готов отдать все, что имеет сейчас. Баки поцеловал его в уголок пухлых губ, замечая, что щеки Стива заливаются румянцем. В глазах проскользнула искринка. Сколько бы Баки не целовал его, Стив все равно каждый раз краснеет, но никогда не отворачивается. Баки находит это обворожительным. Стив бегло окидывает взглядом комнату, залитую тёплым светом от стоящего рядом торшера. Тихо возражает на поцелуи Баки, которые уже плавно перешли на тонкую шею.  — Мы все ещё не закончили сборы, Бак. — Мягко произносит он и кладёт ладошку на волосы Баки в ответ. Баки переводит взгляд на запястье парня. Он уверен, что если бы умел так же хорошо рисовать, то рисовал бы только его тонкие руки. Заполнил бы ими все блокноты. Он рисовал бы эти кулаки, яростно сжимающиеся перед началом очередной драки. Рисовал бы ту аккуратность, с которой Стив держит карандаш. Элегантность, с которой он поправляет непослушную чёлку. Усталость после тяжёлого дня, заставляющую прикрывать рот при сладком зевке. Он нарисовал бы то, как Стив сплетает их ладони крепко-крепко, проводя большим пальцем по его запястьям, совсем невесомо и нежно. Да, Баки точно нарисовал бы, если был бы таким же талантливым и упорным, каким он видел Стива. Сборы и правда не совсем окончены, но Баки не хочет разрывать объятья, ему слишком хорошо. Он просит Стива посидеть с ним ещё чуть-чуть, — «ну пожалуйста, Стиви, не будь занудой» — и Стив соглашается. Как будто он может отказать в чем-то Баки, который прекрасно об этом знает и с удовольствием пользуется. Им осталось закинуть в чемодан пару вещей, разбросанных по маленькой комнате. Оказалось, что брать им с собой особо и нечего, поэтому хватило одного на двоих серенького чемодана, который Стив нашёл в кладовке пару дней назад. Баки обязательно отберёт этот чемодан у Стива спустя пять минут после выхода, чтобы тащить его самостоятельно, при этом беззаботно улыбаясь бубнящему парню. Нет, Баки никогда не считал Стива слабым. Он знал, что этот паренек сможет справиться с чем угодно и даже не пискнет. Будет пыхтеть, но помощи не попросит. Слишком уж гордый. Дело совсем не в этом. Баки хотелось окружать Стива заботой со всех сторон. Поэтому когда он чувствовал, что это уместно, то никогда не упускал шанс. Была бы его воля, он носил бы Стива на руках. Он обожал заботиться о этом сорванце. Оберегать и защищать, вытаскивать из вечных потасовок, а потом трепетно латать раны. Но все равно каждый раз боялся, что Стива поколотят так, что и имени своего не вспомнит, поэтому старался всегда быть начеку и сразу же вступаться. Он и не знает, что даже если бы Стив забыл свое имя, то обязательно вспомнил бы имя Баки. Потому что оно не просто выжжено в сознании, оно уже где-то глубже, где-то на уровне ДНК. Его не стереть. Баки всегда был рядом с ним. Сначала думал, что это это дружба навеки, с самого рождения. Он даже называл Стива братом какое-то время. Сейчас понимает, что глупо это звучало. Слишком. Он понял, что его чувства были очень далеки от братских, когда однажды привёл Стива с собой на танцы. В тот период жизни Стиву было очень тяжело из-за смерти мамы. Баки с ужасом вспоминает, как пытался вытащить его из дома пару месяцев без толку. И это был первый, когда Стив и наконец согласился пойти с ним куда-то. Баки выбрал место, в котором он чувствовал себя как рыба в воде — свой любимый бар с весёлой музыкой и надеялся, что Стиву понравится тоже. «Повеселись чутка, Стиви, развейся, ну же». Стив и правда решил расслабиться, Баки даже потерял его из виду в какой-то момент. «Видимо, где-то уже танцует, болван» с улыбкой подумал он. Он был рад, что Стив и правда его послушал и решил хоть на один вечер отвлечься. Улыбнувшись своим мыслям, Баки принял решение пойти ближе к бару и купить себе выпивки, но вместо этого, сделав пару шагов, наткнулся взглядом на Стива, у которого на шее висла абсолютно пьяная девушка, бесстыдно впивающаяся в его губы поцелуем. Её красная помада оставляла на лице мерзкий, грязный след. Баки передернуло от этой картины. Стив выглядел очень растерянным, но её не отталкивал. Хренов джентльмен. Идея с развлечениями быстро перестала казаться хорошей. Для Баки бить женщин было совершенно неприемлемо, но в тот момент он еле сдержался, ей богу. Что-то в его голове щёлкнуло и весь паззл сложился в полноценную картину. И в ней совершенно не оказалось места для детальки под названием: «Стив мне как брат», увы и ах. Барнс стремительно подошёл к парочке, пытаясь выдавить улыбку. Выходило криво и, возможно, у него немного дёргался глаз. Он хватанул Стива за руку, вытащил из клуба, по пути чуть не сбив с ног несколько человек. Стив непонимающе пялился на него, но не сопротивлялся и покорно шёл следом. До дома Стива они дошли молча. Ну, вернее, Баки шёл, громко сопя и засунув руки в карманы, а Стив еле поспевал за ним. Хоть Баки и был донельзя зол (в первую очередь на себя, потому что как можно было вообще не понять этого раньше, идиот), он все равно заметил, что на улице похолодало и Стив начал немного подрагивать. Барнс остановился, молча снял свою куртку и накинул её на плечи Стиву. Затем, поколебавшись, стёр красную помаду большим пальцем с его нижней губы и подбородка, задержав на лице Стива ладонь. Стив смотрел на него так тепло и доверчиво, а затем посто поблагодарил. Губ Баки коснулась еле заметная улыбка и они пошли дальше, немного сбавив скорость. Как только за спинами захлопнулась входная дверь, Баки в один шаг преодолел разделяющее их расстояние и с силой прижал Стива спиной к стене, с напором целуя, прикусывая его нижнюю губу. Он с удовольствием отметил, что от Роджерса больше не пахнет сладкими девичьими духами, а пахнет только его парфюмом сигаретами, которыми давно провоняла куртка. Барнс про себя немного удивился тому, что Стив даже не опешил, сразу ответив на поцелуй. Думать больше ни о чем не хотелось. Возможно, однажды Стив расскажет ему, как заливаясь краской попросил ту девушку поцеловать его на глазах «вон у того молодого человека. Да, именно этого. Да, я знаю, что он чертовски красив. Нет, он занят». А может быть и не расскажет, Стив ещё не решил. Вспомнив свою маленькую шалость, которая вылилась в то, что они имеют сейчас, парень открыто улыбнулся, Баки ответил тем же и прижал его крепче с себе, проводя губами по плечу, а руками медленно оглаживая спину через болтающуюся белую майку. Хотелось остаться в этом моменте навсегда, но их ждали рюкзаки и чемодан, которые, подняв через несколько часов, они понесут на поезд, а затем и на самолёт. Стив немного волновался перед поездкой, но широкие поглаживания по спине успокаивали его. Барнс вообще излучал полное спокойствие и уверенность, которые постепенно передавались и Стиву. А ещё нежность. Его полностью затапливало это чувство, когда они оказывались вместе. Всего один раз Баки позволил нежности уйти на второй план, а её место занять злости и панике. Он надеется, что больше такого не случится. Тогда Стив заявил, что хочет как большинство ребят пойти в армию, а затем и на войну, чтобы «защищать свою родину». Баки окатило волной ужаса. Барнс никогда не был дураком и понимал, что не хочет умереть под пулями радии никому не нужных ценностей и фраз в духе «не служил — не мужик». Он хотел просто и мирно жить вместе со Стивом. В его планы уж точно не входили такие слова, как «армия», «война» и «смерть». Поэтому когда Стив озвучил свои намерения, Баки охватило желание просто выбить из него всю дурь, но поднять руку на Стива он не смог бы никогда. Вместо этого он серьезно сказал Стиву, что война — это не про честь и мужество, а про страх и смерть. Незаметно для самого парня этот монолог закончился фразами в духе: «я не смогу жить без тебя» и «Роджерс, я люблю тебя больше всех, ныне живущих, не смей покидать меня», а ещё мокрыми дорожками на щеках. Кажется, Стив был шокирован этим признанием, а ещё он никогда не видел слез Баки, даже в детстве. Тогда Стив, недолго думая, решил, что родину есть кому защитить, а у него есть миссия поважнее — не допускать, чтобы с лица Баки Барнса стиралась улыбка. Никогда. Он до кругов перед глазами боготворил эту чёртову улыбку и острые уголки губ. Стив всегда знал, что Баки любит Румынию. Кажется, у него жили там пара родственников и друзей, а ещё он знал румынский почти как второй язык и часто рассказывал, как проводил там лето. Слушая эти истории, Стив замечал в глазах Баки неподдельное счастье, особенно когда тот увлекался и начинал расписывать каждую мелочь из воспоминаний об этой стране. Поэтому когда Баки предложил сбежать в Румынию, Стив даже не был удивлён и не посмел спорить. Тем более у Баки были связи, поэтому их спокойно и без всяких проверок могли перевести через границу. Было немного не по себе от того, что они фактически сбегали, но Стив свыкся с этой мыслью, поставив свое счастье в приоритет. Баки сказал, что его дядя работает в крутой клинике, где Стиву смогут поправить здоровье. Хотелось бы верить. Стив верил. Так они и оказались здесь: на старом диванчике, в объятиях друг друга, переполненые любовью и взволнованые предстоящей поездкой.  — Джеймс Бьюкенен Барнс. — Серьёзным тоном произнёс Стив, на что Баки заинтересованно поднял взгляд, оторвавшись от покусывания выступающих ключи на строцном теле. — Вы вообще можете себе представить, насколько сильно я вас люблю? Баки низко засмеялся, откидывая голову и обнажая ровный ряд зубов, а потом счастливо поцеловал своего Стива, игриво прикусывая его верхнюю губу. Он знал, что парню нравится, когда он так делает. Он понял это по тому, что у Стива начинали гореть не только щеки, а ещё и уши. Этот румянец он был готов разглядывать вечно.  — Я тоже люблю тебя, Стиви. — интимный шёпот возле уха и лёгкое прикусывание мочки. Стив шумно вдохнул и прижался к нему ещё крепче, по спине обоих бегали мурашки. Так началось их тихое и счастливое «мы».