don't leave me hanging on like a yo-yo

Первое письмо, что Макс отправляет ей, написано чередующимися строками электрического оранжевого и неонового зелёного, с наклейками, пахнущими фруктами, и фигуркой Дианы Принц сбоку. Уилл, скорее всего, нарисует тебе одну получше, добавляет Макс застенчиво. Но она не знает, собирается ли Эль идти в магазин комиксов за новым выпуском, она даже не знает, есть ли магазин комиксов там, где она сейчас, а Макс не хочет, чтобы Эль отставала. Эль пишет ответное письмо в точно таком же стиле, вплоть до выбранных ручек, но её почерк угловатый и большой, совсем не похожий на каракули Макс. Сложно разобрать, что ты пишешь, заявляет Эль. Но у меня получилось. Она также присылает рисунок Чудо-Женщины, выполненный Уиллом, однако волосы на рисунке рыжие, а не чёрные. Я заставила его, пишет Эль, и Макс нравится представлять нотки гордости в её голосе. Следующее письмо Макс пишет розовым и фиолетовым. Она пишет о том, как сильно её задолбало вновь торчать здесь лишь с мальчиками; о том, что она порвала с Лукасом, потому что тот съел последний кусочек пиццы, когда она, очевидно, застолбила его; что нытьё Майка перестало казаться милым недели три назад. Всё ещё мило, пишет Эль фиолетовым, с весёлой улыбающейся мордочкой рядом с фразой. Макс отвечает рисунком на линованной бумаге. Лист немного вьётся с одной стороны, потому что она вырвала его из тетради на спирали. Меня тошнит, отвечает она. Они не только переписываются. Макс ждёт, пока её мама и отчим заснут, прежде чем прокрасться в гостиную на цыпочках, чтобы стащить телефон в свою комнату. Она закрывает дверь на шнурок и смотрит на часы, дожидаясь ровно 11:53, прежде чем поднять трубку за мгновение до того, как раздастся звонок. Ей не поздоровится, если Нейл услышит. Он уже начинает скучать по своей любимой игрушке для битья. — Как там Хоукинс? — спрашивает Эль осторожно. Она никогда не роняет лишнего слова; её губы находят каждый слог, округлости каждой о и остроту каждой к. Мальчики всегда знают, когда Макс болтает с Эль, потому что, как они говорят, она перенимает ту же самую манеру речи. — Агх, — стонет Макс и пускается в болтовню обо всём, что произошло в школе в последние пару дней. Им приходится ограничить свои звонки до двух раз в неделю, потому что у них никогда не выходит отключиться раньше часа ночи и на следующее утро Макс бурчит на всех из-за сонливости. У Эль нет необходимости говорить шёпотом, но она всё равно это делает, потому что так делает Макс. Она рассказывает о классах ораторского искусства, на которые она стала ходить; о письменных упражнениях, которые ей необходимо сделать; о золотых звёздочках на её тестах по математике, и как она зажигает на всех диктантах. Но Макс об этом и не нужно говорить. У неё есть письма, чтобы знать наверняка. Они произносят слова по буквам друг другу. — По секрету, мне кажется, что между мной и Лукасом всё кончено. К-о-н-ч-е-н-о с Л-у-к-а-с-о-м. — Ты бросаешь его постоянно, — говорит Эль. — П-о-с-т-о-я-н-н-о. — Да, но, типа, три страйка, и ты вылетаешь, — отвечает Макс, и тогда ей приходится повременить с произнесением букв, чтобы объяснить Эль правила бейсбола. На это уходит двадцать минут. У них с Лукасом уже было семь страйков. — Три страйка, и ты вылетаешь, — выдыхает Эль, когда Макс заканчивает с объяснением. — С-т-р-а-й- — К-а, — заканчивает Макс. Она слышит скрип на кухне. — Мне пора! В следующем письме Эль меняет чернила на голубые и пурпурные. Что-то в животе Макс переворачивается так, как это бывает в те разы, когда ей удаётся выполнить новый трюк на скейтборде впервые. Она гордится тем, что Эль не стала ждать, когда Макс выберет новые цвета для них. Это глупо, но Макс кажется это важным. Эль также присылает стопку полароидов. Джойс дала мне камеру, комментирует она. И теперь ты можешь увидеть, где мы живём! Она заканчивает предложение голографической наклейкой Ши-Ра. В сумме у неё есть пять снимков. На первом Эль улыбается в своей постели, окружённая учебниками и канцелярией. На следующем Уилл, застенчивый, стоит возле автобусной остановки с рукой в его сильно отросших волосах. На третьем Джойс стоит возле плиты, спиной к камере. На ещё одном изображён дом. И на последнем — Эль, посылающая в кадр воздушный поцелуй. Макс отдаёт снимок Уилла мальчикам, а те, на которых изображена Эль, приклеивает к себе в шкафчик. — Ну чего ты, — выпрашивает Майк. — Дай мне один, у тебя же их два. Один из них она точно прислала для меня! — Найди себе свои, — отрезает Макс, неделей позже полностью игнорируя накинувшееся на неё чувство ревности, когда Майк самодовольно приклеивает полароид Эль с обратной стороны дверцы собственного шкафчика. Её мама и Нейл не позволяют Макс навестить Элевен на день Благодарения, потому что это их первый праздник без Билли. Вместо этого ей приходится сидеть за обеденным столом в чёрном платье, крепко сжав зубы, прямо напротив расистской мамы Нейла, и слушать, как они говорят о Билли, будто бы вообще никогда не встречали его. Однажды Макс видела, как Нейл разбил Билли голову об стену. Она буквально может слышать крики и хлопки дверями в ту ночь. Когда Макс дома, ей кажется, что её голова всегда вжимается в плечи, и она непрерывно вздрагивает. И сейчас Макс видит, как Нейл проливает по нему крокодильи слёзы, и всё, чего она желает, — плюнуть ему в лицо. Билли был плохим человеком, но это не пришло из ниоткуда. И по той причине, что Макс не может навестить Эль, она передаёт подарок ей через Майка. — Скажи Эль, что она может открыть его до Рождества, — наказывает Макс. — Я хочу увидеть, на что она будет способна к тому времени. Это скейтборд. И Макс доверяет Эль разобраться с ним. Звонок Элевен прерывает ужин на день Благодарения, пронзительный звон останавливает затянувшуюся молитву бабушки Харгроув. Макс просто знает, что это Эль, ничего на самом деле не зная, так что она слетает со своего стула и берёт телефонную трубку в руку раньше, чем кто-либо может сказать ей не делать этого. Ей просто становится плевать. Макс прижимает телефон к своему уху так сильно, что ей становится больно, думая лишь о том, как было бы круто вжать себя в трубку и провода настолько сильно, чтобы вылезти на другом конце телефонной линии. — Я впечаталась головой в асфальт! — счастливо кричит ей Эль. — Меня увезли на скорой и наложили три шва! — Эль! — восклицает Макс с приглушённым восторгом. — Мне придётся отправить тебе шлем в следующий раз. — Но ты никогда не надеваешь шлем. — Ага, но это потому, что я профессионалка. — А я супергероиня, — улыбается Эль, дразнясь. Хихиканье Макс превращается в яростный крик, когда телефон из её руки вырывают. Нейл лаконичен, и его щёки красные. — Какую часть в "никаких звонков во время ужина" ты не поняла? В одну секунду Макс становится бесстрашной. — Скоро увидимся, Эль! — кричит она за мгновение до того, как трубка возвращается на своё место. Нейл толкает её, несильно, назад к столу. Но это всё ещё толчок. Мне нужно выбираться отсюда, пишет она Эль красной ручкой. Некоторыми ночами она сбегает из дома и едет на велосипеде к Лукасу, забираясь в комнату того через окно. Он отдаёт ей кровать, а сам спит на полу. Они не начинают встречаться по новой, но Лукас умеет слушать. Приезжай ко мне, зовет её Эль в ответном письме. Поделюсь комнатой. Когда решительность переполняет её, Элевен может забыть о том, что нужно писать предложения целиком. Макс улыбается. Хорошо, отвечает она. Мы сделаем дом из одеял и подушек? Нет необходимости. Но если ты хочешь. Теперь, когда Нейл закатывает очередную истерику, Макс представляет жизнь в такой далёкой спальне Элевен: как они собираются в школу вместе, как делают домашку, сидя на полу, как слушают кассеты, как закалывают волосы для танцев. Поздними ночами они с Эль делятся друг с другом выдуманными сценариями. Или же пишут о них в письмах, полных разноцветных каракуль. — Ты научишь меня кататься на скейте, — говорит Эль, хоть и клянётся, что у неё и у самой уже неплохо получается. Больше никаких черепно-мозговых травм, по крайней мере. — И я буду помогать тебе вернуть твои суперспособности. — Мы можем драться, используя мечи. Как амазонки, — Эль в восторге. — Но мальчикам доступ на остров запрещён, — решительно произносит Макс. — Мальчикам доступ запрещён, — повторяет Эль, торжествуя. — З-а-п-р-е-щ-ё-н.