Bloom

***Astrid S — Does she know***

      Все это начинается абсолютно спонтанно и глупо, как в клишированных фильмах, которые Чонин всегда недолюбливал.       Они с Хенджином друзья чуть ли не с пеленок. Мамы то и дело выводили играть их на одну площадку, а позже начались совместные праздники, совместные дни рождения и одна кровать на двоих, когда они оставались друг у друга с ночевкой. С Хваном было всегда легко и весело. Чонин никогда не называл его «хёном», да и сам Хенджин этого не требовал. Лишь трепал иногда по волосам, улыбаясь и приговаривая «малыш», если Ян вытворял какую-нибудь абсолютную ерунду. Все это меняется в один миг.       Чонину 17, на дворе ночь, об подоконник барабанят капли дождя, а Хван лежит рядом, перекинув руку через чужую талию.        — Нини, — тихонько зовет Хван, чтобы убедиться, что младший не спит. Мама сказала ложиться около часа назад, но как будто Хенджин когда-то слушался. Через месяц ему 18 и он считает себя довольно взрослым мальчиком, который сам в состоянии распоряжаться, когда ему укладываться спать.        — Что? — у Яна хоть глаза и закрыты, но он все же отвечает, поворачиваясь на бок, лицом к старшему.        — Ты когда-нибудь целовался?       Чонин сперва молчит, не зная, что следует ответить. Такой вопрос от Хвана кажется странным, потому что хоть они и знают друг друга всю жизнь, это интересует Хенджина впервые.        — Нет, — рассказывать Хвану такое не стыдно. Чонин знает, что тот смеяться не будет. — А ты?        — Тоже, — выдыхает парень, закидывая на Чонина ногу. — Просто задумался о том, что хочу научиться. Мама давно голову задурила вопросом о том, когда у меня уже появится кто-то, да я и сам не против. А целоваться совсем не умею.        — Я тоже хочу, — голос Чонина звучит заинтересованно.        — Ты еще совсем малыш, куда тебе, — смеется Хван, зачесывая челку младшего назад.        — У нас с тобой всего лишь год разницы, не строй из себя дряхлого дедушку, — смеется Ян в ответ, отмахиваясь от руки Хенджина, которая пробирается под одеяло, начиная щекотать младшего. — Прекрати, а то твоя мама снова придет! — младшему все-таки удается схватить парня за руки.        — Может попробуем? — Хенджин рукой перебирается на шею младшего.        — Что?        — Поцеловаться. Реально ведь можем научиться, — Хван резко присаживается на кровати, радостно хлопая в ладоши. — Чего разлегся, вставай! — Хенджин тянет младшего за руку, параллельно включая ночник на прикроватной тумбочке.        — Разве не правильнее будет учиться у того, кто опытен?        — Мне хочется научиться с тем, с кем мне комфортно, — у старшего все такая же улыбка на лице, когда он откидывает одеяло в сторону, ближе подсаживаясь к Яну и обхватывая его лицо руками.        — Хенджин, стой, подожди, — Чонин начинает отклоняться назад, когда Хван подается вперед. — Мне страшно, не надо.        — Почему?        — Потому что опыта ноль, я ведь сказал!        — У меня тоже, — Хенджин все же сбавляет обороты, аккуратно гладя чужие щеки, успокаивая. — Я осторожно, обещаю, — выдыхает Хван, быстро чмокая в уголок чужих губ, чтобы подготовить младшего.        — И что мы будем делать после этого? Начнем встречаться?        — Нет, — Хенджин продолжает покрывать чужое лицо короткими поцелуями, всячески обходя губы. — Мы ведь лучшие друзья. Просто будем считать это дружеской помощью.        — Ладно, — все же сдается младший, плотно закрывая глаза. — Только не спеши.        — Не буду.       А Хвану самому страшно, как перед первым в жизни экзаменом. Он начинает с осторожного чмока, просто прикасаясь своими губами к чужим, не пытаясь углубить.        — Не страшно? — тихо интересуется старший, открывая глаза, чтобы посмотреть на лицо Чонина.        — Нет.       После ответа Хенджин тихонько кивает сам себе, снова пододвигаясь ближе, целуя чуть смелее, приоткрывая рот, касаясь все также осторожно, медленно зарываясь рукой в чужие волосы.        — Открой, я аккуратно, — Хван давит на чужой подбородок, намекая Чонину разомкнуть губы.       Младшему чужие губы на своих чувствовать странно, но приятно. У старшего они пухлые, мягкие, целует он нежно и осторожно, Ян в какой-то момент перестает бояться, пытаясь двигаться навстречу. В ночной тишине, с дребезжанием капель за окном, столкновение зубов кажется слишком громким и резким. Чонин и Хенджин сначала шипят, а потом одновременно начинают глупо хихикать.        — Прости, — выдавливает младший, улыбаясь.        — Не страшно, — уверяет Хван, медленно смещая руки на чужую талию. — Мне понравилось, кстати. Думал, будет хуже.        — Я тоже, — честно признается Ян, утыкаясь носиком в щеку парня.       Без лишних слов они тянутся друг к другу снова.       Чонину думается, что все началось именно с того дня и именно с того глупого и необдуманного первого поцелуя обоих. В ту ночь они перешагнули черту того, что позволено друзьям, став «друзьями с привилегиями», как называл это Хенджин.        — Нам нужно установить несколько правил, — они обнимаются в комнате Яна, укрывшись пледом. — Во-первых, стоит понимать, что мы полностью свободны и можем заводить отношения, потому что сами, по факту в них не состоим.       Чонин на это понятливо кивает, соглашаясь. Он не хочет серьезных отношений, а Хенджин хоть и хочет, но не с лучшим другом.        — Во-вторых, никаких секретов. Если тебе будет некомфортно и будет что-то не устраивать, то просто скажи мне, а я, в случае чего, скажу тебе.       Ян снова послушно кивает. Для него это совсем несложно, он и так для старшего — открытая книга, читай не хочу.        — И последнее, но думаю, оно самое простое, — Хенджин осторожно поднимает чужое лицо за подбородок, приближая к своему, но не сокращая последние миллиметры, дразня. — Не влюбляться. Мы друзья с привилегиями, а не любовники. Согласен, малыш?       Чонин кивает в третий раз, особо не вслушиваясь, пытаясь сорвать желанный поцелуй с губ напротив. Вот только Яну никто не сказал, что третье правило будет самым главным и самым сложным.       Когда в 19 Хенджин переезжает в собственную съёмную квартиру, Чонин чуть ли не селится у него, покупая зубную щетку, специально для того, чтобы не возить свою из раза в раз, перевозя половину любимых футболок и даже свою потрепанную плюшевую лисичку — любимую игрушку. Мама Яна на это лишь цокает, грозя пальцем, чтобы они не вздумали пить и звать к себе непонятно кого, а Чонин послушно кивает, опуская голову вниз. Говорить маме о том, что они с Хенджином целуются днями на пролет, смотря при этом дорамы, он не будет даже, кажется, под дулом пистолета. На деле Хван предлагает попробовать сделать следующий шаг, чтобы тоже попытаться и научиться, но Ян смущенно отказывается, прося поцеловать его еще раз.       В итоге, спустя год, первый раз у него все равно случается с Хенджином. И это одна из тех вещей, которую Чонин навряд ли когда-нибудь забудет, даже если бы очень захотел. Хван тогда был безумно нежен, то и дело успокаивая и отвлекая, шепча в перерывах «все нормально, малыш?», чтобы удостовериться, что не делает больно.       А спустя еще полгода в жизни Хенджина появляется Чанбин, его коллега в круглосуточном магазинчике, где работает Хван. Чанбин веселый и общительный, треплет Яна по волосам, когда встречается с ним, а потом выкидывает что-то на подобии «Ну что, уже успел завоевать его сердце?», на что Хенджин всегда смеялся, отвечая такое въевшееся в кожу «мы просто друзья, хен». Хван никогда не добавлял приставку «с привилегиями», а Чонин не поправлял, лишь кивая, соглашаясь со старшим.       В эту ночь Ян снова остается ночевать у Хенджина (как и всю предыдущую неделю). Они быстро ужинают, вместе принимая душ, как, на самом деле, у них заведено, а потом включают новую серию дорамы на компьютере, подключая его к телевизору. Просмотру уделяется первые пятнадцать минут, а после младший проворно залезает к Хвану на колени, начиная целовать шею, с которой только недавно сошли предыдущие засосы.        — Не ставь, — просит старший, когда Чонин втягивает чужую кожу, стараясь оставить пятнышко.        — Почему?        — У меня свидание с Чанбином через пару дней, не успеет сойти.       А Яна эти слова бьют под дых, не позволяя нормально вдохнуть. Младший тут же слегка отстраняется, заглядывая Хвану в глаза.        — Почему не сказал?        — Вылетело из головы, — Хенджин кладет руки на чужие бедра, несильно сжимая. — Вот, говорю сейчас. Чего сразу так надулся? — Хван улыбается, чмокая чужие губы, вот только Чонин выражение лица не меняет. — Ну что, малыш? Прости, что не сказал, совсем замотался с работой и учебой, сам только сейчас вспомнил, — старший прикасается губами к чужой шее, легонько задевая зубами.       Ян чувствует себя абсолютно беспомощным в этот момент. Не хочется думать о том, что, скорее всего, Хенджин не разрешит переночевать у него в этот день, а еще больше не хочется думать о том, что с Чанбином у них намечается самое настоящее свидание. Ян не влюбился, ни в коем случае, просто чувство собственичества берет верх, заставляя ревновать.        — Ты такой сладкий, — Хван проходится губами по ключицам младшего, расстегивая верхние пуговички чужой рубашки, тут же дуя на влажный след, пуская по чужому позвоночнику мурашки.        — А если я тебя не пущу? — Чонин опускает голову вниз, заглядывая в чужие глаза.        — Первое правило, Нини, вспомни, — Хенджин вынуждает наклониться, цепляя чужие губы своими.        — Помню.        — Тогда не вредничай, — улыбается старший. — Мне нужна будет твоя помощь в этот день, я совершенно не знаю, в чем лучше пойти.       А Ян кивает отстраненно, обнимая парня за шею, чтобы выкинуть из головы неприятные мысли. В ту ночь Чонин просит Хвана, чтобы они целовались подольше, а тот соглашается, в итоге затягивая это до двух ночи. Губы у Хенджина розовые, влажные и опухшие, когда он чмокает Яна в последний раз, желая сладких снов. Младший же не смыкает глаз до утра.       Остаток недели и все последующие дни проходят скучно и однообразно. Чонин заваливает пару зачетов, забивает на подготовку к ближайшей сессии и не выходит из комнаты, слушая музыку в наушниках. Мама невзначай шутит, что Ян стал вести себя так из-за того, что давно не был у Хенджина, вот только Чонину вовсе не до смеха, потому что сложно назвать это смешным.       Хван то и дело пишет, что занят, а на сообщения младшего о том, что он скучает, отвечает «я тоже, малыш, но сейчас правда полнейший завал». Ян в тот вечер пишет Джисону — одногруппнику Хвана, чтобы спросить, как проходят сложные пары. Вот только Хан удивленно спрашивает, что младший имеет в виду, потому что все самое сложное закончилось еще две недели назад, а сейчас у них по две пары в день. Чонину от этого становится неприятно и горько.        — Сдуйся, — смеется Хенджин, когда видит Чонина, зашедшего в магазин. — Чего так поздно? Не спится? — Хван разворачивается на стульчике за кассой, протягивая руки вперед, когда Ян обходит небольшой прилавок. Старший довольно притягивает Яна к себе, усаживая на колени и быстро целуя в губы, для них это обычное приветствие. Хенджин сегодня в ночную, на часах уже полпервого ночи, а Чонин клюет носом, но все же спокойно прислоняется к чужому плечу, вдыхая привычный для Хвана запах цитрусов.        — Я скучал, — он вопросы старшего игнорирует, слабо целуя в шею и линию челюсти. — Когда можно будет к тебе приехать?       Чонин опускает то, что сказал ему Джисон. Опускает то, что знает, что нет у Хвана никакого завала по учебе.        — Когда исправишь тест, двоечник! Мне звонила твоя мама, — усмехается старший, сильнее сжимая Яна в своих объятьях. — Совсем уже обленился.        — Я не могу концентрироваться, когда голову занимает другое.        — И что же занимает твою очаровательную голову, малыш? — Хван целует в макушку, зарываясь носом в светлые волосы, Чонин недавно перекрасил.        — Ты. Не могу что-то учить, все время думаю, что хочу к тебе.       Чонин не боится говорить такие слова. Правило номер два, наверное, его самое любимое и пользуется он им чаще всего.        — Милашка, — хрипло смеется старший, поднимая лицо Яна и целуя в надутые губы. — И как ты выпуститься собираешься, не представляю.       Чонин собирается ответить, что просто переедет к Хенджину и проблем сразу не будет, вот только Хван продолжает говорить, не позволяя вставить и слова.        — Я хочу предложить Чанбину встречаться, — у Хенджина улыбка на губах играет, когда он называет имя старшего. — Как думаешь, он согласится?       Чонин же медленно фильтрует все слова, которые только что произнес старший. Яну все равно, согласиться ли Чанбин, он знает, что сам не согласен с этим категорически.        — Ну так что, Нини? Как думаешь?        — Не знаю, хен.       Младший старается говорить твердо, а «хен», произнесенное впервые за почти что 20 лет, неприятно жжется на языке.        — Как ты меня назвал? — Хван приподнимает бровь, отстраняя младшего от себя за плечи. — Кто ты и что ты сделал с моим Нини? Да тебе когда пять было, ты и то меня хеном не называл. Что с тобой? — Хенджин внимательно вглядывается в чужое лицо, ожидая ответа.        — Поцелуй меня, — единственное, что просит Чонин и эта просьба никогда не звучала настолько жалобно из чужих уст. Хенджин больше не задает вопросов, накрывая чужие губы своими, осторожно проходясь языком по ряду ровных зубов. — Подумать только, «хен», — Хван передразнивает, кривясь, на что Ян тихонько смеется, снова целуя старшего.       В ту ночь Чонин остается с Хенджином до конца его смены, съедая две пачки мармеладных мишек, за которые старший кладет деньги в кассу, пробивая чек.       — Напиши, как проснешься, — просит Ян, когда прощается с Хваном, который засыпает прямо стоя, но все еще улыбается.        — Конечно, Нини, — и легкий поцелуй в губы. Все как обычно.       А всю следующую неделю снова смс о том, что он безумно занят, что учитель Ким дал им проект, над которым он работает день и ночь. Но стоит Чонину заикнуться о том, что он может помочь, Хенджин тут же говорит, что не стоит и что проект они делают на пару с Джисоном. Сам Хан Яну отвечает, что о проекте не слышал вообще, хоть и посещает все лекции.       Чонин ждет еще пять дней, прежде чем зло вытащить байку из шкафа и пойти к Хенджину домой. Он сегодня закончил в два, Ян на всякий случай уточнил у Джисона, потому должен быть дома. Однако после первого звонка в дверь никто не открывает, как бывает обычно, что начинает бесить. На телефоне то и дело включается противный ответчик, на который Чонин все же решается оставить сообщение.        — Хван зараза Хенджин, открой свою идиотскую дверь прямо сейчас, потому что еще немного и я вынесу ее с ноги! — Ян старается не кричать, потому что в подъезде акустика отличная, вот только не получается контролировать свой голос, который то и дело подскакивает вверх. — Я знаю, что ты не спишь, дубина, поэтому если сейчас ты не подойдешь, я…       Грозную тираду прерывает звук поворачивающегося ключа, поэтому Ян отступает на шаг, чтобы его не ударило.        — Привет, — Чанбин на пороге улыбается глупо. У него все лицо в шоколаде, а на теле толстовка Хвана, которую очень любил таскать Ян. — Что-то хотел? Просто у Хенджини руки грязные, мы тут немного выпечкой занялись, — Со хихикает.        — Чанбини-хен, кто там? Все-таки звонили? — слышит Ян крик Хвана с кухни, а потом снова переводит взгляд на старшего, быстро складывая два плюс два.        — Ничего, хен, — младший силится улыбнуться, откашливаясь. — У тебя тут немного грязно, — он проводит пальцем по своей щеке, а Чанбин тут же спохватывается, вытирая шоколадный след с собственного лица.        — Этот дурачок измазал меня всего, спасибо, — Со снова хихикает. — Мне передать что-нибудь?        — Нет, не надо. Не говори вообще, что я приходил, я потом сам ему все напишу, — просит Ян, прежде чем кинуть совсем тихое «пока, хен» и быстро сбежать по ступенькам, вдыхая свежий воздух.       Последний раз Чонин плакал в семь лет, когда упал с велосипеда и больно содрал коленку об асфальт. Хенджин его тогда успокоил, дуя на ранку и заклеивая ее пластырем, который всегда носил с собой. Вот только сейчас сам Хван является причиной слез и точно не успокоит. Яну не хочется домой, поэтому он долго слоняется по городу, силясь остановить слезы, которые без остановки льются из глаз, капая на серую толстовку.       Чонин пишет Джисону, спрашивая, а старший говорит, что Хенджин с Чанбином вместе, подтверждая. От этого становится еще противнее. Ян все-таки понимает, что нарушил главное правило их дружбы с привилегиями. Он влюбился в Хван Хенджина. Влюбился сильно, так, что не разлюбить за один день. Обидно только то, что Хенджин его в ответ не полюбит. Потому что Хван, в отличие от Яна, всегда умел и любил играть лишь по правилам. В особенности по тем, которые установил сам.       Чонину думается, что все началось именно с того дня и именно с того глупого и необдуманного первого поцелуя обоих. Больше всего младший жалеет о том, что он не стал последним. Это было бы не так больно.