Пролог
Моя история начинается задолго до основания ФЭС. Тогда меня звали Рейчел Хацунова, и я была маленькой, в чем-то даже наивной девчонкой. Я счастливо жила со своим братом в маленьком городке Челябинск, пока не произошло кое-что страшное, изменившее мою жизнь «от и до». Но об этом позже. Мы с братом Алексеем в частном доме. Он довольно успешно отучился в академии МВД и закончил её, получив диплом следователя-криминалиста. Лёша был на хорошем счету у преподавателей, что и позволило ему выбрать место, где ему предстояло отработать 5 лет. Вот уже который год братик работает при нашем городском полицейском участке и уверенно движется вверх по карьерной лестнице. Впрочем, я отвлеклась. Это был самый обычный день в нашей с ним жизни, ничем не отличающийся от сотен других дней. Наши родители умерли не так давно — всего два месяца назад. В нашем частном доме произошло возгорание, и родители погибли в том пожаре. Когда я пришла домой, то застала горящий дом, и пытающихся потушить его пожарных. Все было тщетно. От нашего дома осталось лишь пепелище. Родителей не успели спасти, и они сгорели заживо. Страшная смерть, разбившая наши с братом сердца на миллионы осколков. Мы не знали, что делать, куда идти и как организовывать похороны, кого звать, а кого нет. Мы не могли поверить, ведь такое могло произойти с кем угодно, но только не с нами, не с нашими родными… Мне до сих пор снится тот день: погода будто смеётся над нами — светит яркое солнце, и на небе ни облачка; мы с братом у двух заколоченных гробов, стоим и смотрим пустым взглядом на то, как роют яму и как наших родителей опускают туда — под холодную, мертвую землю. Кто-то подходит, обнимает меня, крепко прижимая к себе, кто-то поглаживает по спине, но всё проходит мимо меня. Опустошение. Кажется, что жизнь закончена… Я всё ещё носила траур по ним, когда мы с братом переехали в другой район. Лёша оформил надо мной опеку, и теперь он считался моим официальным представителем перед всеми. Он, казалось, нашёл в себе силы жить дальше, но всё чаще и чаще пропадал на работе, а по вечерам судорожно стискивал меня в своих объятиях и что-то бормотал себе под нос. Был поздний вечер, лучше даже сказать — ночь. Я, как обычно, ждала пока брат уснет, и я смогу пойти гулять в одиночестве по нашему тихому району. Вот, он протяжно зевнул, поцеловал меня в лоб и ушел в свою комнату. А я, прихватив с собой немного кошачьего корма, прокралась к входной двери и тихо, как мышка, сбежала из дому. С некоторых пор я подкармливала одного котика на улице, но не решалась взять его домой. Маленький, худенький, он был всё время грустным и чем-то напоминал меня, окунувшуюся в своё горе. Я надеялась, братик мне разрешит, хотя бы в счёт подарка на будущее день рождения. Кот всегда ждал меня в одном месте — на лавочке рядом с детской площадкой. Чёрный — его было бы сложно заметить, если бы не светящиеся в темноте жёлтые глаза. Радостно мяукнув, кот потёрся о мою руку и выразительно посмотрел мне прямо в глаза. — Привет, — тихо произнесла я. — Как ты? Котик муркнул и тут же набросился на корм, благосклонно принимая поглаживания по бархатистой шёрстке. — Больше двух месяцев прошло… Знаешь, мне легче думать, что они уехали. Куда-нибудь далеко-далеко, где нет связи и нет возможности написать письмо. Глупо, не правда ли? Пока кот наслаждался едой, я тихо рассказывала ему о школе, о брате и всяких глупостях. Наверное, поэтому я не заметила, как появилась одна из соседок — пренеприятная старуха с третьего этажа. — Эй, ты чего здесь делаешь? А ну-ка проваливай! Нечего тут по ночам шастать! — сказала эта бабулька. На что я ей ответила: — Где хочу, там и гуляю. Это не ваше дело, — спокойно, не повышая тона — пожилой человек всё же. Но старушка все не унималась: — А я сказала брысь! Нечего по ночам тут лазать! А этого паршивца блохастого, — она указала клюкой на бедного сжавшегося котика, — я сдам в приют для животных. Там ему и место. А может, и усыпят его! Тут я вышла из себя. Да как она может! Невыносимая, жестокая женщина без души и сердца! Оскорбление моего маленького друга я восприняла как личное оскорбление. — Да как вы можете?! Вы бездушная, озлобленная на весь мир невыносимая женщина! — в сердцах выкрикнула я. — Котик, иди ко мне, мы идем домой, — и спокойно, не обращая внимания на возмущения старушенции, ушла домой. Бабулька продолжала бормотать мне в спину что-то про подростков шастающих по ночному городу. Придя домой, я обнаружила, что Леша не спит. Обложившись документами, он то смотрел в окно, то в телевизор, работающий без звука, но никак не на свою работу. Пользуясь моментом, я у него спросила: — Леша… Братик… — начала я очень осторожно. — Да? — он протянул лениво, будто кот, наевшийся сметаны. — Скажи… — я немного замялась, не зная как сказать ему про кота. Но все-таки решила сказать как есть: — Леш, а давай у нас теперь котик будет жить? — как-то неловко произнесла я. — Пожа-алуйста. Леша на это лишь усмехнулся и сказал: — Ну хорошо. Давай его оставим. Но учти, вся забота о нем ляжет на тебя. Я оставлю тебе денег, чтобы ты купила все для него. Мне придётся уехать в командировку. На неделю всего. Завтра как раз самолет. Мой брат, как вы уже знаете, следователь-криминалист. Видимо, его снова отправляли на стажировку в другой город. А может, появилось запутанное дело… Я не очень любила лезть в его работу, потому что открывать грязный мир людских пороков было не самым приятным делом. Сомневаюсь, что смогла бы выдержать такую работу. Да я даже к еде бы не притрагивалась после выезда на особо изощренные убийства, а Лёше хоть бы что — наворачивает он за обе щёки. Вот что называется профессионал. И всё же, я предчувствовала, что может случиться что-то нехорошее, но списала это все на расшатанные в последнее время нервы. А зря.***
На следующее утро в прихожей лежало письмо. В нем брат писал, что уехал в аэропорт и через неделю вернется. Также к письму предлагались наличные и банковская карточка. Во втором письме, которое я обнаружила там же, говорилось, чтобы я забрала свою банковскую карточку. Именно она прилагалась к письму, как и пин-код от нее. Леша говорил что он давно завел ее, но решил отдать только сейчас. На карточке была довольно большая сумма денег, особенно для подростка. Так же брат сообщал, что оставил наличные для покупки всего для нашего котика. Марс — так я назвала пушистого друга — напомнил о себе громким мяуканьем, а я с запозданием вспомнила, что у меня ничего для него нет. — Черт! — схватилась за голову я. — Прости, Марсик, я сейчас сбегаю тебе за едой! — крикнула я, на ходу одеваясь. Одевшись, я схватила наличку, и побежала в ближайший супермаркет. В магазине я схватила корзинку и понеслась к стеллажам с кошачьей едой. Я взяла несколько пакетиков «Whiskas» и пошла на кассу. Того что я взяла, должно было хватить на первое время. Отстояв очередь на кассе и расплатившись за покупку, я отправилась в магазин для животных. Там продавались всякие разные игрушки, домики, миски и все-все для питомцев. В этом магазине, я посоветовалась с продавщицей и купила хороший лоток для Марса, миску с поилкой и несколько игрушек. Дома я с удовольствием разгрузила свои покупки, что приятно оттягивали руку. Поставив лоток в одном углу кухни, а миску в другом, я наложила своему бедному голодному котику поесть.***
Несколько дней прошли спокойно. Я играла с Марсиком, приучала его к лотку и ругала за то, что кот драл диван. А затем все пошло наперекосяк. Мне позвонили из Москвы. — Алло? — отозвалась я подняв трубку — Здравствуйте. Вы Рейчел Хацунова? — спросили на том конце провода. — Да, это я, — удивленно отозвалась я. Запоздало осознав, что забыла спросить с кем разговариваю, я тут же поспешила исправить эту оплошность. — А вы, собственно, кто? — Я дежурный врач городской больницы №3 города Москва. Ваш брат звал вас перед тем как попасть в реанимацию. Вы сможете приехать? Это известие подкосило меня. Я сказала что я приеду, и после того как врач положил трубку, разрыдалась. Как же так?! Сначала родители, потом брат. Что за чёрная полоса в жизни?! Несколько раз глубоко вздохнув, я решила взять себя в руки и бороться ща жизнь Лёши. Я позвонила своей лучшей подруге Луне, и, как только та взяла трубку, прорыдала ей в ухо: — Луна, мне нужно срочно добраться в другой город! А как я в душе не ча-а-аю, — всё же расклеилась я. Я лишь всхлипывала и глухо рыдала в трубку, не отвечая ни на один из кучи вопросов, коими завалила меня Луна. В итоге, не добившись от меня внятного ответа, она сказала: — Ладно, Рейчел. Я уговорю маму помочь тебе. Ты успокойся и собери вещи. Мы за тобой заедем.***
В доме Луны, подруги Рейчел
Луна вбежала в комнату матери, размахивая телефоном и крича при этом: — Мама! Там! Там! Там! Там такое! — кричала она, размахивая руками. Мать озабоченно посмотрела на дочь и спросила: — Луна, детка, что случилось? И где? Сядь, и объясни мне все по порядку, — спокойно попросила женщина. Девочка, повинуясь просьбе матери, села, и начала рассказывать. Она рассказала, как ей позвонила Рейчел, как сказала, что её брат в больнице и ей нужно добраться в столицу, как выяснила что Алексей попал в эпицентр теракта у одного из ЗАГСов Москвы. Сейчас он в тяжелом состоянии, и перед тем как его увезли, просил привезти Рейчел к нему. Женщина задумалась. Конечно, она хотела помочь этой девочке, но как они доберутся в столицу? Свою мысль она озвучила дочери: — Луна, а ты подумала, как мы будем добираться до столицы? На машине далеко, да и сколько бензина нужно! Луна задумалась. И тут ей пришла в голову светлая мысль, которую она и озвучила матери: — А зачем на машине? Мы можем заказать авиабилеты или билеты на поезд. Женщина согласилась с дочерью, и сказала, что полетят они на самолете на деньги из ее копилки. На это девочка пожала плечами и согласилась, добавив, что никакие гаджеты не стоят помощи близким людям.***
Я успокоилась и собирала вещи, когда мне позвонила подруга. Она сообщила, что ее мама согласилась, и этим вечером мы полетим в столицу. Отец семейства заберет меня из дома в шесть. И мы все вместе поедем в аэропорт. Я договорилась со своей соседкой, чтобы она присмотрит за моим котом, пока я буду в отъезде. Оставлять Марсика мне не хотелось, но документов и прививок на него не было, а без документов на борт самолёта его не пустят. Отдав соседке ключи от квартиры и познакомив с котом, я продолжила собираться.***
Этим же вечером мы все вылетели в Москву. Спустя несколько часов, ща которые я сгрызла ногти от волнения, мы прибыли в столицу. Ни о каком обустройстве в отеле или на квартире я слышать не хотела. Сначала к брату! Всё остальное потом. Я со своим рюкзаком, набитом вещами, сразу же помчалась в больницу. Луна и ее мама сказали что будут ждать известий у их бабушки, которая жила где-то в районе МКАДа. В больнице я бросилась к регистратуре, где спросила кто же лечащий врач моего брата и могу ли я с ним поговорить. Мне сказали фамилию доктора, и указали направление, где его искать. И я пошла, нет, побежала. Долго петляла по этажам, перепутала несколько отделений, но доктора Белова всё же нашла. Я спросила его, можно ли пройти в его палату брата. Белов долго качал головой, возмущался, мол, в реанимацию никого допускать не положено. Но когда я позорно разрыдалась и сказала, что брат — единственный мой родной человек, оставшийся в живых, доктор разрешил посещение под его присмотром. Я вошла в палату. Вокруг витал запах хлорки и медикаментов. Лёша лежал белый, почти сливался с простынями. Я увидела безобразные ссадины, пересекающие всё его лицо. Кое-какие раны были обработаны зелёнкой или заклеены пластырем. Но больше всего меня ужаснуло количество бинтов на нём и множество трубок аппарата жизнеобеспечения, капельниц, датчиков пульса и дыхания. Приборы противно пикали, отображая показатели на мониторе. Я стояла и смотрела, не в силах даже дышать. Эмоции взяли верх, я подбежала к нему, упала на колени перед больничной койкой и разрыдалась. Как будто это чем-то могло мне помочь. Доктор лишь стоял и смотрел на меня, вероятно что-то вспоминая. У него было очень задумчивое выражение лица. Наконец, когда я оторвалась от созерцания брата, он вывел меня в коридор. Я спросила, наивно глядя на него своими синими глазами: — Доктор, скажите… Он выживет? — слезы собирались в уголках глаз и стекали по щекам, в носу противно свербило. Доктор молчал. Позже, он открыл рот и произнес следующее: — Я не хочу давать вам ложную надежду, Рейчел, чтобы вы не питали иллюзий в дальнейшем, но скажу вот что… Ваш брат сейчас в коме. Его состояние очень тяжелое. Его первично прооперировали, но мы сделали все, что в наших силах. Шансы слишком малы, — он посмотрел на меня и вздохнул. А по моим щекам с новой силой покатились слезы, но тут доктор, помолчав, продолжил: — Правда… Есть один человек. Точнее женщина. Она долгое время была военным хирургом. Она, быть может, увеличит шансы на спасение вашего брата. Ее зовут Галина Николаевна Рогозина. — Так почему вы не подключили ее сразу? — захлебываясь слезами, спросила я. — Понимаете, Рейчел. Хоть она и бывший военный хирург, она не хочет браться за кого-либо. И она в данный момент как бы не работает у нас… Но если вы сумеете уговорить ее, она обязательно вам поможет. Её рука всё так же тверда. — А как мне ее уговорить и как ее найти? — спросила я, уже чуть успокоившись. — Насчет уговорить, это вы сами. А где она… Я видел ее в кардиологическом крыле недавно. Я могу отвести вас к ней, — предложил доктор и я согласилась. Мы пошли по коридорам больницы и вскоре остановились перед кардиологическим крылом. — Вот та женщина в брючном костюме и есть Галина Николаевна. Идите, Рейчел. Дальше вы сами, — врач указал на статную женщину с прической «ракушка» на голове и подтолкнул меня в ее сторону. Я развернулась, хотев поблагодарить Вячеслава Сергеевича, но он уже ушел. Я глубоко вздохнула и направилась к женщине. — Галина Николаевна, — набравшись смелости окликнула ее я. Женщина обернулась и увидела меня. — Да, это я. Вы что-то хотели? — спросила она. Я кивнула и рвано выдохнув начала: — Галина Николаевна, у меня к вам есть просьба. Меня зовут Рейчел, и сейчас мой брат, Алексей, лежит в коме. Вячеслав Сергеевич сказал, что только вы можете мне помочь, — женщина услышав имя и отчество лечащего врача моего брата, оживилась. Она взяла меня за руку и сказала: — Пойдем, поговорим на улице, — сказала она, и я кивнула. Тогда она потянула меня к выходу. Вскоре, мы вышли на крыльцо здания и Галина Николаевна сказала: — Продолжай. И я продолжила. Я рассказала, что Леша приходится мне братом и последним родным человеком, что он попал в эпицентр теракта, и что его лечащий врач сказал что только она может мне помочь. Что с ней и ее знаниями, его шансы возрастут. Я умоляла её помочь, плакала и снова просила. Потом я выдохлась и замолчала. Я смотрела нее и ждала ее ответа, который станет для меня либо приговором, либо помилованием. Она долго молчала, смотрев на меня своими серо-стальными глазами. И наконец, она произнесла свой вердикт: — Я возьмусь, — сказала она, а у меня как будто камень с души свалился. Она возьмется! Это не могло не радовать. У нас есть шансы! — Галина Николаевна, пообещайте мне, что спасете его, — попросила я, глядя на нее. В ответ она посмотрела на меня, и сказала, что может пообещать лишь одно: сделать все, что в ее силах. — Спасибо — тихо поблагодарила я ее. Она улыбнулась. И эта улыбка напомнила мне как улыбалась мама, радуясь моим шалостям и успехам. — С кем ты приехала, девочка? — С моей подругой и её родителями. Они поехали к своей родственнице, это где-то… — и тут я поняла, что так и не удосужилась спросить адрес бабушки Луны. — Я позвоню им и узнаю. Или переночую в гостинице. — Вот как? — женщина изогнула бровь. — Это не лучшая идея. Тем более, ни в одну приличную гостиницу тебя не заселят без родителей или опекунов. — Тогда я… — Ты сейчас поедешь ко мне, — строго произнесла Рогозина. — Я не знаю состояние пациента, но операция займёт не менее трёх часов. А ещё нужно время на подготовку к ней. Так что сидеть и ждать меня здесь тебе не резон. Ты согласна со мной? — я согласно кивнула головой. В столице у меня не было никого из родственников, кто мог бы приютить меня. Поэтому предложение Галины Николаевны я восприняла с радостью. И после этого я сделала себе пометку позвонить подруге. А Галина Николаевна в это время порылась в своей сумочке и вытащила оттуда связку ключей. Затем она дала их мне, попутно разъяснив, какой и от чего. Кажется, у неё не менее трёх замков на дверях. Серьёзный подход к безопасности. После этого она вызвала мне такси, назвав адрес. Она даже хотела дать мне денег, чтобы я доехала, но я отказалась, сказав, что у меня есть. Пока такси не приехало, я ходила за Галиной Николаевной следом. Женщина лишь усмехнулась: «Хвостик». Я видела, как она разговаривает с врачом, просматривает историю, и как приказала готовить операционную. После этого она проводила меня до выхода. Я села в такси и поехала к ней домой. По дороге, я позвонила подруге и успокоила, что переночую в спокойном и безопасном месте, у одной из знакомых. Не хотелось вдаваться в подробности, поэтому я быстро распрощалась с Луной.***
POV Галина Рогозина Дети. Как же давно я не имела с ними дел. Зачастую попадались избалованные и истеричные ребята, которые и слова не могли вымолвить без помощи родителей. Но эта девочка была не такой. Конечно, я удивилась, когда эта девочка подошла ко мне. Сколько же Боли и горя было в её взгляде! Она умоляла меня помочь, и, думаю, упала бы на колени и просила на коленях, если бы я отказалась. Её зовут Рейчел. Странное имя, но не мне судить. А потом она рассказала, что боится остаться одной, боится потерять ещё и брата. И я вспомнила себя, когда узнала, что мама погибла. Кажется, я была на пару лет старше, но сердце все равно разрывалось, и жить не хотелось… Я возьмусь за этот случай и сделаю всё, что смогу, чтобы спасти ее брата. Но если нет… Если всё же не получится… Я не оставлю ребёнка одного и воспитаю как свою дочь. Конец POV Галина Рогозина***
Галина Николаевна жила в высоченном старом доме. Кажется, эти дома называют сталинскими высотками. У неё в подъезде даже сидела консьержка, поэтому и сам подъезд, и лифт были чистыми и опрятными. Квартира Галины Николаевны оказалась строгой, под стать ей. А ещё, первым, что бросилось мне в глаза — множество книжных шкафов и полок, устремившихся к высоченным потолкам. Встретил меня радушный мужчина в возрасте — отец Рогозиной, представившийся Николаем Ивановичем. Я не ожидала, что в квартире будет кто-то ещё, поэтому немного стушевалась, когда увидела его. Но Рогозин, выяснив, кто я, с охотой пропустил меня. Он выделил мне комнату, где я и разместилась, показал всю квартиру и где что находится. В моей комнате было огромное окно, выходящее на широкий проспект, крепкий дубовый стол и, как и везде, множество книг. Наверное, Галина Николаевна использовала эту комнату как кабинет. Отец Рогозиной накормил меня ужином, и напоил чаем с потрясающим печеньем. Позже, когда я начала клевать носом, приказал идти спать и не ждать его дочку. Уже в кровати, последней моей мыслью было, что Николай Иванович такой же строгий, как и Рогозина. Человек он неплохой, добрый, но любит дисциплину. Поздно ночью, я проснулась от какого-то шума. Кто-то вошел в квартиру и закрыл дверь. Почти неслышно, прошел по коридору и задержался около моей комнаты. В силуэте я узнала ее. — Галина Николаевна? — тихонько позвала я. Она зашла ко мне в комнату и села рядом. — Галина Николаевна, Лёша… — начала я, но осеклась, увидев что она отвела глаза. Потом, она перевела взгляд на меня и тихо сказала: — Рейчел, во время операции твой брат умер. Мы сделали все что смогли. Сердце не выдержало. Мы не спасли его, — когда отзвучали последние слова я разрыдалась. Одна, вот я и осталась одна. Самый большой мой страх сбылся. Женщина ничего не говорила и лишь молча гладила меня по спине, пытаясь успокоить. На шум пришел Николай Иванович. — Что у вас тут происходит? — недовольно щуря глаза от яркого электрического света, который он сам и включил, спросил Николай Иванович. Ответила ему Галина Николаевна: — Брат Рейчел скончался во время операции. Он был ее последним родным человеком, — с грустью сказала она, продолжая успокаивающе поглаживать меня. Отец Галины Николаевны нахмурился и промолчал. В ту ночь никто так и не уснул. Заснули все мы лишь под утро. Проснувшись, Галина Николаевна спросила меня, которая так же недавно проснулась: —Скажи, Рейчел, раз уж у тебя никого не осталось ты не будешь против, если я удочерю тебя? — я решила, что терять мне уже нечего, в детский дом не хотелось, поэтому я едва заметно кивнула. Эта женщина мне очень нравилась. Конечно, она не заменит мне маму, я всегда буду помнить её улыбку и тихое пение перед сном, но доброй крёстной Рогозина может стать. Что я и озвучила: — Конечно, я не против если вы удочерите меня. Я не смогу называть вас мамой… не сразу… но мы сможем подружиться, — смутилась я. Галина Николаевна крепко обняла меня. Галина Николаевна, а теперь моя опекунша, подняла все свои связи, и оформила документы в кратчайшие сроки. Я сменила имя и фамилию, а так же приобрела отчество. Теперь меня зовут Рогозина Кира Вячеславовна. И теперь, я начну жизнь с чистого листа.