Мальчик на нижнем этаже

На фабрике игрушек было тихо, лишь редкие чернильные капли прерывали тишину и, со звоном ударяясь о грязные доски, падали вниз. Хотя… если прислушаться, то можно было различить тихие всхлипы вместе с писком игрушки, которую, видимо, сильно сжали. По запустевшей фабрике «Небесных игрушек» бродил мальчик десяти лет от роду, что выглядел очень потрепанно и запуганно: на щеках блестели в тусклом свете мокрые дорожки от слез, вся одежда мятая и грязная. Он постоянно вытирал их рукавом кофты. В руках же мальчишка сжимал игрушку, которую подобрал тут. Это был забавный чертенок с мягкими рожками и широкой улыбкой. Ребенку было страшно, ведь здесь было пусто, одиноко, темно, а так же то и дело раздавались пугающие, непонятные звуки. Он понимал, что потерялся, но решительно не понимал, как вообще оказался в этом жутком месте и где именно находится. Он огляделся. Казалось, что тени следили за ним, куда бы тот не пошел. Джоуи вздрогнул, покрепче сжав игрушку и вновь всхлипнув. Ему казалось, что кто-то следить за ним, помимо теней. Это чувство тревоги и страха заставляло все быстрее идти куда-то вперед, в глубину. Все эти картонки пусть и изображали ту игрушку, которая была у него в руках, но в отличие от нее выглядели зло, недоброжелательно и коварно. Они улыбались и словно бы насмехались над беспомощностью Джоуи. Не сумев подавить громкого всхлипа, мальчик побежал прочь, не понимая и даже не догадываясь, что его найдут в любом случае, если главные «хищники» студии того захотят. Подошва обуви громко стучала по полу, окончательно выдавая местоположение мальчишки. Вокруг Джоуи стали сгущаться чернила, появились новые струи, когда он остановился, чтобы отдышаться. Он не замечал этого до последнего момента, но когда перед ним выскочил Чернильный демон, ребенок закричал от страха. Это существо было жутким и пугающим, пусть и улыбалось. Улыбка казалась издевательской и высокомерной, чем напомнила мечтателю тех задир, которые вечно его доставали. Выпирающий скелет, острые рога, улыбка, ставшая то ли злобной, то ли более насмешливой, когти на одной лапе, изогнутые ноги… Паника охватила ребенка и он, почувствовав адреналин, бросился прочь, когда чудовище протянуло к нему руку. Из глаз сильнее полились слезы. Джоуи бежал, не разбирая дороги, в висках стучала кровь, а дыхание сбивалось. Сердце билось в груди, как пойманная птица в клетке. Он свернул и побежал по лестнице, боясь остановится и передохнуть, ведь казалось, что монстр дышит прямо в спину и тянет к нему когти. Он очень боялся обернуться. Он увидел лифт и забежал туда, нажав первую попавшуюся кнопку. Лифт, закрыл двери и поехал вниз. Джоуи пытался отдышаться. Выйдя, мальчишка обнаружил, что тут было темно, а значит, что его не найдут — именно так думал мечтатель, спускаясь по очередной лестнице. Тут его нога вступила во что-то холодное и липкое. Джоуи пригляделся и понял, что это чернила. Решив потерпеть, он бесстрашно пошел по ним, ища укрытие. Ребенок спрятался между ящиков, что размокали в черной жиже. Адреналин сошел, и он чувствовал дикую усталость, а от осознания ситуации и своей беспомощности его начали душить слезы. Джоуи сел, сжался, обнял игрушку и тихо заплакал. Страшно… Ему было до безумия страшно. Он весь дрожал, пытаясь как можно сильнее вжаться в ветхие стенки ящика, что прогибался под непривычным весом. Чернила моментально залили его ботинки и штаны, от чего и без того затхлый воздух казался невыносимо холодным. Он был весь мокрый, вся его одежда насквозь пропиталась черной жидкостью. Мальчик уткнулся головой в колени, желая отвлечься от всего ужаса вокруг. Ведь если не смотреть, что всё пропадет словно дурной ночной кошмар, ведь так? Но как бы сильно не хотелось, ничего не исчезало: ни чернила, ни прогнившие стены, ни весь тот ужас и испуг, что он ощутил при побеге от Чернильного Демона. —"Мама, папа, спасите меня отсюда!» — слезно умолял про себя Джоуи, словно надеясь, что кто-то придет и защитит его от всех тех монстров, что нарисовало его живое, детское воображение. Но всё оставалось прежним: стены не пропадали, а мертвую тишину вместо звериного воя ветра в щелях не разрывал звонкий, ласковый голос его матери, говорящий, что он в безопасности и все будет хорошо. Он был совершенно один, беспомощен и уставший в этом ожившем чернильном кошмаре. Осмелившись оторвать лицо от замерших, вымазанных ладошек, взгляд мальчишки упал на труп неизвестно существа с уродливо растянутым ртом и деревянным обрубком вместо руки. Вытянутая голова болталась на сломанной толстой шеи, а пустая грудная клетка распорота, и сколько неровную дыру можно было увидеть легкие, на которых высохли крупные черные брызги. При виде этого изуродованного, распотрошенного тела Джоуи стало дурно и противно. Тошнота моментально подступила к горлу, от чего стало трудно дышать. Если это существо здесь лежит практически полностью разодранное в клочья, утопая всем пузом в чернила, то тут должен быть тот, что это сделал, и он довольно сильный. От этой мысли внутри всё похолодело и сжалось. Трясущиеся руки до побеления сжали потрепанную игрушку, будто она была его последней надеждой. Ноги онемели, словно растворились в чернилах. Если монстр из этих коридоров с легкостью справился с уродливым существом, что лежало недалеко от него, то хилый мальчишка, вооруженный только плюшевым демоненком вряд ли для него будет большой помехой. Тишину разрушил всплеск приближающихся шагов и лязг металла, что с каждым моментом становились всё громче и четче. Что-то медленно приближалось к нему. Каждый всплеск болезненной волной отражался внутри Джоуи, что отчаянно пытался подавить любой звук со своей стороны. Нельзя чтобы чудище его заметило. К горлу подступил леденящий страх, когда мальчишка ярко представил себе, как огромные когти неведомого монстра, словно в масло входят в него, разрывая нежную кожу. Он буквально почувствовал как из глубокой раны, что проходит его насквозь, алым фонтаном брызжет кровь, заливая всё вокруг. Он почувствовал всю боль будущей расправы. Джоуи сжался еще сильнее, будто пытаясь слиться с досками ящика, и обхватил голову трясущимися руками. Ему очень не хотелось повторить судьбу того уродливого существа. Шаги стихли, а вместе с тем страх ослабил свою хватку. Снова стало тихо, казалось, что даже сердце перестало биться, боясь нарушить хрупкую тишину. Минуты странного, неожиданного затишья тянулись нестерпимо долго, и казалось, что вместо пары минут прошло несколько часов. А может страшного чудища и не была, и это только воображение мальчика так сильно разыгралось, что приняло падение капель за хлюпающие шаги? Как бы Джоуи хотелось в это верить. Осмелившись, он приподнялся на онемевших ногах и высунул голову из своего укрытия, но тут же с криком отскочил назад. Глаза моментально наполнились слезами от яркого света, от чего картина потеряла. К нему быстрыми шагами приближался чернильный монстр. Раздался громкий, похожий на боевой клич, визг, что исходил из динамика, что врос в грудь существа. Но самая главная, и, пожалуй, самая жуткая особенность монстра была его голова, а точнее один из тех испачканных, покореженных проекторов, разбросанных по всей студии, что заменял её. Провода, соединяющие аппарат с конечностями, подергивались с каждым тяжелым, но при этом стремительным движением существа. Расстояние между ним и ребенком быстро сокращалось. Десять, пять, три… Джоуи истошно завопил, пытаясь бежать к спасительной лестнице, что вела к лифту. Но предательски дрожащие ноги подскользнулись, роняя худенькое тельце в чернила. В попытках хоть как-то встать, Джоуи начал барахтаться в неглубоком бассейне черной жидкости, но он только сильнее запутался в собственных конечностях и с трудом развернулся на спину. Его лицо было полно отчаяния и страха в ярком свете проектора. Один шаг. Мальчик закрыл голову, будто пытаясь таким образ спастись от сильной хватки монстра, что навис над ним, в издевке оттягивая момент жестокой расправы. Его растопыренные, длинные пальцы зависли в метре над дрожащим телом, словно в нерешительности. Мальчишка разрыдался и зажмурился, закрываясь дрожащими руками от монстра. Страх сковал все его движения, и ребенок уже успел попрощаться со всеми, ведь был уверен, что это чудовище разорвет его именно так, как рисовало воображение Джоуи, каждую секунду подкидывая новые и все более ужасающие картины. Игрушка давно выпала из рук, а одежда мигом пропиталась отвратительными, противными чернилами, неприятно прилипая к телу. Джоуи ждал того самого страшного удара, но он так и не последовал. Мальчик приоткрыл глаза, в которых плескался страх, и посмотрел на чернильное существо. В этот момент оно дотронулось до лица ребенка, слегка испачкав его щеку. Послышался тихий и довольный скрежет. Проектороголовый перестал слепить мальчишку. Киномеханик уже видел тут один раз человека, причем совсем недавно. Взрослого мужчину, если быть точнее. И этот пришелец украл сердца! Его сердца! И теперь хранитель был переполнен злобой и яростью, которая до сих пор не утихла. Но этот… этот ребенок, лежащий на полу, был так напуган и беззащитен, что просто не мог быть опасным. Сколько Киномеханик не видел детей? Был ли он сам таким когда-то? Монстр зарычал, когда болезненные воспоминания стали мелькать и вспыхивать в больном разуме. Мальчик вновь сжался на чернильном полу, видимо поведение монстра напугало его еще сильнее. Однако чернильному существу внешность мальчишки напоминала внешность того, кто устроил весь этот чернильный ужас и оставил всех гнить здесь. Хотя, возможно, это было простым совпадением. — П-прошу.… Не убивай меня, — послышался голос Джоуи. Голосок дрожал, слова прерывались всхлипами. Ребенок боялся пошевелиться, чтобы не разозлить проектороголового. — Я н-ни в чем не виноват! Правда! — интонация уже походила на истерику. — Я п-просто искал убежище! — и он вновь расплакался. Монстр был весьма озадачен подобным поведением. Он ещё никогда не встречал тех, кто так сильно… боялся? Конечно, страх здесь как воздух — он везде и всюду, им дышит каждое живое существо, каждый предмет, он является неотъемлемой частью этого мирка. Даже мясники, что по своей тупости попадали в его когти, испытывали страх перед тем, как быть растерзанными. Но монстр никогда не видел, чтобы кто-то плакал. Да, именно плакал. Как давно он не видел слёз? Какое чудное, но в тоже время жалостливое зрелище. Крупные капли стекали с раскрасневшихся щек и звучно разбивались об поверхность чернильного бассейна, растворяясь с ним. Мальчишка и правда казался маленьким и слабым. Его бы мог повалить и затащить в темноту первый, попавшийся на пути искатель, мог бы найти жестокий ангел и воспользоваться им что бы стать красивее. Она бы не упустила лакомый кусочек. Да с ним могло случиться всё, что угодно. Любая обломленная доска могла, будь то, что она упадет сверху на голову или разломается прямо под ногами, могла убить его. Даже сейчас Киномеханик одним ударом мог распороть грудную клетку мальца и забрать его сердце. Уж очень легкой добычей тот был. Но монстр не мог. Точнее не хотел. Внутри что-то болезненно сжалось. Довольно странное чувство особенно для него. Ему было жалко этого ребенка. И ему совершенно не хотелось, чтобы он его боялся. Как ни как, а он очень нуждался в компании. Вот только как? Киномеханик долго вглядывался в своего гостя, пытаясь понять, что с ним можно сделать. Ребенок был так сильно напуган, что доброжелательное поглаживание по голове может быть принято за попытку атаковать. Монстр осмотрел пространство вокруг. Должно же быть то, что может помочь. Его луч упал на утопающую всем пузом плюшевую игрушку, что выронил мальчик, пытаясь спастись от чудовища. Да, это то, что нужно. На пару минут над Джоуи пропал яркий свет, а затем что холодное и мокрое легонько коснулось его вздрагивающего от всхлипов плеча. Он открыл глаза. Его взгляд упал на плюшевого Бенди, что сидел у его ноги. Мальчик сморгнул слезы и осторожно подобрал испачканную игрушку, сразу прижимая к себе. Он сел в чернилах, оглядываясь. Киномеханик оказался чуть поодаль, не так близко как раньше. Страх немного отступил. Монстр смотрел на Джоуи, освещая его лучом проектора. — С-спасибо, — прошептал он, вновь всхлипнув, но уже не так громко. Страх потихоньку отступал. — Вы не т-тронете меня?.. — под конец голос ребенка совсем затих. И снова воцарилась давящая тишина, лишь звонко разбивались капли чернил о поверхность бассейна, а так же треск и жужжание проектора. Киномеханик отрицательно, хоть и с трудом, покачал головой. Джоуи слабо улыбнулся, ведь очень хотелось надеяться, что он в безопасности, хоть какой-то. Но один вопрос не давал мальчику покоя. — Это ведь… — он запнулся, — это ведь вы убили их? — тот намекал на тех монстров, которых видел ранее. — Ведь Вы хозяин этого ужасного места?.. — в воображении вновь вырисовывались картины чудищ. Распоротые тела, вырванное сердце, которое ещё билось, тот самый трупный запах, смешанный с испарениями чернил. И… тот самый страх в стеклянных, мертвых и распахнутых глазах. Его вновь пробила дрожь. — Почему Вы это сделали с ними? В чем они были виноваты?! — детская непосредственность, наивность и добродушие. Пусть эти монстры и были страшными, но Джоуи было очень жалко их. — Вам их разве не жалко?.. Чем они заслужили такую участь? Киномеханика Джоуи прямо-таки завалил вопросами, не понимая, что может разозлить этим монстра. Но, к удивлению, чернильное существо не было зло на него за это. Лишь удивлено. Он вопросительно наклонил голову в бок. Из динамика вырвалось тихое шипение. Какой странный, любопытный ребенок, что задавал не менее странные вопросы. Неужели ему было настолько жалко тех уродливых существ, чьи тела валяются здесь по углам? Наивный. В этом жестоком мирке жалость неуместна, даже опасна. Ведь они, те самые монстры, что жалко мальчику, такие же дикие и свирепые как и сам Киномеханик. Поэтому он был искренне удивлен и сбит с толку подобными вопросами. Ответы на эти вопросы казались столь же очевидными, сколько его собственное существование. У него не было выбора: либо они задавят его большой массой и забьют до смерти, либо он разорвет их на кусочки и заберет их сердца, тем самым выиграть себе дополнительные минуты жизни. Может, в глазах мальчика это выглядело противно и через-чур дико, но это были лишь необходимые меры выживания. Да, жестоко, да, не красиво, да, в этом нет ничего доблестного и благородного. Внутри что-то больно кольнуло, будто вырываясь наружу и протестуя. Он же не монстр. По крайней мере, раньше он не был им. Так почему он позволил себе так низко пасть? От этого становилось грустно и противно от самого себя. Киномеханик тяжело вздохнул, пожав плечами и разведя руки в стороны, мол " У меня не было другого выхода». Монстр еще раз тяжело и протяжно выдохнул и грузно сел на ящик, за которым раньше прятался Джоуи. Доски под ним жалостливо скрипнули и опасно прогнулись под весом, будто грозясь в любой момент сломаться пополам. Оперившись руками о колени, Киномеханик поник, уставившись на залитый чернилами пол. Из динамика вырвался тихий, ели слышимый писк. — Вам… из-за этого грустно? — тихо поинтересовался Джоуи, подходя к Киномеханику. Он больше не чувствовал такого сильного страха к хранителю сердец. — Они тоже опасны, ведь так? И вы тоже их просто боялись? — не дожидаясь ответа, мальчишка расценил это молчание по-своему. Мальчик подошел еще ближе и обнадеживающе улыбнулся, чтобы поддержать чернильное существо. Киномеханик почувствовал, как на колени к нему легла мягкая игрушка. — Он помог мне, пока я был тут! С ним, правда, не так страшно, поверьте, — пообещал Джоуи, когда положил игрушку. Мальчишка вновь улыбнулся. — Он на самом деле сможет вас защитить. Честно-честно! Киномеханик лишь поражался такой доброте и наивности. Ребенок же пару минут назад боялся его и заливался слезами, умоляя не трогать, а сейчас отдает игрушку. Хранитель удивленно пискнул и взял ее в руки, слабо кивнув. А мальчик улыбнулся еще шире. — Вы ему понравились! — обрадовался он к еще большему удивлению Хранителя. Кому понравился? Игрушке? Это было так странно. — Кстати, у него есть имя. Я назвал его Бенди! — от этого имени Киномеханика чуть ли не передернуло, но он сдержался. Этот демон… Монстр за все свое существование не был на чьей-либо стороне. Он недолюбливал и Ангела, и Демона, считая их ужасными. Потерянные и все остальные были глупы, если считали, что жестокий демон освободит их. Он вселял лишь страх, ужас. Он был тоже способен на убийство, как и все в этих стенах, был способен утащить во тьму. И Ангел знала об этом не понаслышке. После того случая их столкновения она стала черствой, жестокой, опасной. Поэтому Киномеханик вечно находился между двух огней. Однако он лишь осторожно погладил Джоуи по голове, благодарно пискнув. Этот ребенок стал так легко ему доверять, так можно доверять, наверное, только давним друзьям. Наступила тишина. — На самом деле, — подал голос Джоуи, — я не знаю, как я оказался здесь… Мальчик присел рядом. Голосок звучал тихо, неуверенно, грустно. — Я не знаю ни что это за место, ни как выбраться. На самом деле… я очень хочу домой, — под конец фразы он всхлипнул. — Мама наверняка так волнуется за меня! И папа … да и Генри наверняка тоже! Я… я просто хочу проснуться. Вдруг все это просто кошмар? Пусть мальчик и пытался «проснуться» еще тогда, когда прятался от Хранителя, он потерпел неудачу. Но все еще хотел надеяться, что это всего лишь страшный сон, который подойдет скоро к концу. Монстр тяжело вздохнул. Как ни странно, но ему было жалко мальчика. В груди что-то больно кольнуло и сжалось. А ведь и у него раньше была семья и друзья, хоть для ему и пришлось забыть какого это — иметь близких людей. Но при этом сейчас, слушая слова этого мальца, в нем будто что-то проснулось и заныло. Он чувствовал тоску и сожаление по тому, что сам давно потерял и утратил. А ведь, наверное, та семья, что осталась на поверхности, переживает за него. Или она давно потеряла всякую надежду на то, что когда-нибудь он вернется домой, посчитав навсегда пропавшим. Интересно, грустил ли кто-нибудь по этому поводу, или о нем все забыли. От этих мыслей становилось невыносимо противно. А ведь монстр никогда не испытывал подобную боль, хотя он мог просто забыть об этом. А ведь всё это из-за черной жидкости и этой треклятой машины, что её вырабатывает. Ведь в этом виноваты чернила, что затянули его во мрак и сделали таким монстром и мужчина, что хотел жить мечтой. Киномеханик уже не помнил ни лица, ни имени этого мечтателя, но только одной мысли о нем хватало, чтобы по всему телу пошла волна мурашек злости. Глупец. Ведь сколькими жизнями пришлось пожертвовать, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к цели? И что же в итоге это дало? Лишь страдания и мрак. И сейчас он навсегда застрял здесь. Впервые он испытывал сочувствие к кому-либо еще и хотел помочь. Тем более этот Джоуи видимо не боится его, даже напротив, улыбается ему. Странный мальчик. Но что может сделать грубый монстр, что за все эти годы наловчился только убивать? Он непроизводительно дернул рукой. Локоть попал прямо на кнопку проигрывания аудиозаписи, что лежала на том же ящике, где сидел Киномеханик. Давящую тишину разорвал грубый мужской голос. Сидящий рядом Джоуи вздрогнул и повернулся к источнику шума. — Ой, а что это? И чей это голос? Он звучит весьма пугающе…— пискнул мальчик, глядя то на металлическую коробку, то на монстра. Тот лишь тоскливо отмахнулся, печально что-то проскрипев. Тут нет ничего интересного. Сколько бы он не слушал её, ему так не удалось вспомнить хоть что-то. Хотя он знал, чувствовал, что тут было что-то важное для него. Он даже выучил её наизусть, но великий секрет из прошлого так и не открылся ему. Монстр поник и покачал головой, пытаясь отогнать грустные мысли. — Она очень важна для тебя? — заметив реакцию Киномеханика, спросил проницательный мальчик, утешительно поглаживая своего собеседника по коленке, — Ведь кого-то она принадлежала тебе, и ты когда-то был другим, не таким как сейчас. Ты просто застрял здесь вместе со злыми монстрами, что хотят убить всех. Мне тебя так жалко. Последние слова с трудом вырвались из него. В горле встал горький ком от наступающих слез. На глазах образовались крупные капли, что Джоуи сразу же стер кулаком, размазав по лицу чернила. — Это не правильно! Этого не должно быть! Знаешь, давай я вытащу тебя отсюда? Правда, я не знаю, где выход, — печально проговорил мальчик, смотря куда-то в сторону. Монстр усмехнулся. Он был тронут такой детской жалостью и наивным желанием вытащит его из студии. Конечно, он понимал, что это невозможно, ведь он совершенно не подходит тому внешнему миру за пределами студии. Там он чужак, его дом здесь, как бы сильно он не был ему ненавистен. Но Киномеханик не мог отказать мальчику. По крайней мере, он проводит его до выхода, благо монстр знал, где его искать. Киномеханик встал с ящика и, сделав пару шагов в сторону лифта, поманил за собой мальчика. Из динамика раздался тихий писк. Джоуи расценил это по-своему, хотя встал и быстро подбежал, насколько позволяли чернила, к Киномеханику. И доверительно взял его за руку, чем удивил того. Киномеханик тихо и озадачено пискнул. На что мальчишка лишь улыбнулся. Хранитель шел медленно, будто нехотя, но на самом деле эта медлительность объяснялась весом проектора на голове. Только вот ребенок думал немного по-другому. — Ты боишься? Я могу рассказать, как все там, чтобы ты был готов! — и, не дожидаясь какой-либо реакции, мальчик стал рассказывать. Естественно, рассказ был о том месте, где он жил, но, как думалось Джоуи, Киномеханику это тоже могло бы показаться интересным. — А весной на заднем дворе расцветает много цветов! Мама их так любит. Они такие красивые! И красные, и белые, и желтые! Один раз я видел черные цветы… Тюльпаны, кажется, они назывались именно так. А так же листики деревьев только-только появляются! Некоторые липкие, а другие гладенькие. И все они блестят! Ну, или многие. В общем, весь мир становится зеленым, ярким! А лето засушливое, очень жаркое. Многие не любят эту погоду, но не я! — продолжал рассказывать тот, а после и сам не заметил, как рассказал о родителях, Генри и школе. Ребенок, что поделать. Монстр тихо и внимательно слушал всё, что рассказывал мальчик. Он изредка издавал тихий писк то ли ввиду того, что он внимательно слушает, то ли от какой-то далекого, непонятного восторга, что произвел на него детский, наивный рассказ о жизни наверху за пределами студии. Он едва мог представить себе ту картинку, что описывал Джоуи. В том далеком, казалось бы, совершенно другом мире было тихо и спокойно, не надо было бояться, и каждый был окружен любовью и заботой. А ещё там были цвета. Всякие разные, а не только пресловутый, поглощающий всё черный и жёлтый. Это произвело на монстра особый эффект, ведь он никогда не видел — а если и видел, то давно забыл — ничего подобного, да и вряд ли увидит. С каждой новой деталью рассказа, внутри разрасталась тоска. Ведь когда-то давно и он был часть этого мира, сейчас же он с трудом мог причислить себя к тем обитателям, но, тем не менее, желание увидеть все эти живописные картины природы и то, как она постепенно меняет свой облик, порождали в Киномеханике некую надежду, что приятно грела внутри теплым огоньком. Жаль, что он не сможет оставаться там долго. Однако мальчик говорил слишком громко. Их могли услышать. И, к сожалению, так и произошло. Киномеханик почувствовал, как под его ногами, на стенах и потолке образовались чернильные струи. Оглядевшись, он увидел еще больше чернил, которые, словно паутиной, опутывали все поверхности и продолговатыми каплями падали с них. Оттуда, из стены, показался сам Чернильный Лорд. Джоуи его еще не заметил, рассказывая о мире за дверью. Только вот, если демон представлял опасность для хранителя сердец, то насколько же он опасен для маленького Джоуи? Нет, он должен защитить его. Этот мальчик пробудил в нем давно забытые чувства, помог вспомнить о том, что он не монстр… нет, он не позволит причинить ему вред. Испуганно пискнув, Киномеханик огляделся в поисках места для укрытия. Его луч упал на станцию «Маленького чуда», что стояла в углу. При удачном раскладе у него есть совсем немного времени для того, чтобы добраться до неё и затолкать туда мальчика, но путь к ней преграждала плотная паутина из чернильных разводов и сам демон. Приходилось быстро и судорожно соображать, как выбраться из этой ловушки. А Лорд уже стоял перед ними, ухмыляясь. Время на размышления вышло. — Знаешь, я очень сильно люблю рисовать, и когда я вырасту…. Эй! — воскликнул Джоуи, чувствуя, как на ходу его хватают на руки. Сделав пару выпадов в сторону и быстро проскочив мимо демона, Киномеханик резко открыл дверь деревянной кабины и забросил туда мальчика, так же быстро захлопнув её и показав через узкую щель приставленный к нижней части проектора палец. Джоуи чуть ли не вскрикнул от испуга, когда заметил позади своего друга Демона. Но в последний момент он сильно сжал свой рот трясущимися ладошками, поджав тонкие ножки. Мальчик сильно дрожал, из глаз потекли слезы, от чего всё, что он видел, было нечетким и размытым. Как бы мальчик ни хотел помочь Киномеханику спастись, но все, что он мог делать — наблюдать за разворачивавшейся перед ним битвой с широко раскрытыми от ужаса глазами. Демон взмахнул рукой, растопырив пальцы, и с громким шипением бросился на Киномеханика, целясь прямо в расположенный на груди динамик. Но в последний момент монстр успел отскочить, и когти полоснули провода, разорвав тот, что вел к левой руке. Раздался дикий визг, смешанный с электрическим треском, и рука монстра безвольно повисла вдоль тела. Он отшатнулся в сторону, прижимая её к телу, будто надеясь, что это может помочь. Тяжело дышать и шатаясь на месте, пораженный с первого удара Киномеханик попытался собрать силы для ответной атаки, сжимая рабочую руку в кулак. Но Демон не собирался просто так отпускать их. Двумя ударами, что пришлись по боковым граням проектора и в живот, он сумел загнать Киномеханика в тупик и одним резким и неожиданным ударом прижал того к стене, крепко схватив за шею и стиснув её. Держа одной рукой свою жертву, он продолжал рвать и царапать чернильную плоть свободной, пока Киномеханик пытался хоть как-то сопротивляться и оттащить от себя пальцы, что словно капкан врезались в шею. Раздался отчаянный крик боли, что с каждой секундой становился всё тише. Адская, саднящая боль сковывало всё тело, от удушья сознание стремительно покидало монстра, из динамика вырвался громкий кашель. Его всего затрясло, и в панике он замотал руками, пытаясь отбиться. О наступлении речи быть и не могло. Джоуи весь сжался на холодной, деревянной лавке и закрыл глаза, когда Демон занес последний, смертельный удар, целясь прямо в грудь. Собрав последние силы, что быстро покидали его, Киномеханик пнул Чернильного Лорда в живот. Тот жалобно прохрипел и отлетел в сторону, ударившись выпирающим позвоночником об ящики. Послышался громкий хруст, и Демон неподвижно замер на них. Судорожно дыша и потирая больную шею, монстра упал на пол. Каждая попытка встать на ватных ногах, держась одной слабый, больной рукой об стену, оканчивалась провалом для него. Сознание было туманным, но он надеялся, что выиграл для мальчика достаточно времени, чтобы тот смог сбежать. Где-то вблизи раздался скрип открывающейся двери и его потянули куда-то вверх. — Давай, вставай! Надо уходить! Ну же! — со слезами и страхом в голосе вскрикнул Джоуи, помогая подняться монстру, — Не бросай меня здесь! Он отчаянно пытался поднять Киномеханика, в панике поглядывая на то, как медленно приходит в чувство Демон. Монстр лишь отмахивался и кивал в сторону приоткрытой двери в конце коридора, вставая на дрожащие ноги, что регулярно подкашивались. За дверь не проникали тонкие струи чернил, и там было вполне тихо и безопасно. — Что?! Нет! Я не брошу тебя здесь! — звенящим от слез голосом пискнул Джоуи и потянул за собой в сторону выхода. Дойдя до самой двери, он обернулся и тихо вскрикнул, глядя на то, как Демон, встав на дыбы, громкими шагами несся в их сторону. — Ну же! Ещё один шаг! — нервно и нетерпеливо проговорил мальчик, пропуская вперед шатающегося монстра, что едва мог держаться на ногах. Как только он пересек порог, Джоуи быстро заскочил следом, резко захлопнув и подперев дверь прямо перед лицом Демона. Раздался громкий стук, от чего, казалось, деревянное полотно не выдержит и треснет, но через пару минут наступила тишина. На глазах блестели слезы, но Джоуи вымучено улыбнулся. Он резко обнял Киномеханика, прижимаясь к нему и плача от пережитого ужаса, тихо завывая. — Т-ты жив… ты жив. — повторял он, будучи на грани истерики. Его успокаивающе начали гладить по голове. Короткий писк монстра немного успокоил мальца. Отстранившись, Джоуи заметил стул и пододвинул его для своего друга и защитника. Он сел, от чего деревянное сиденье немного прогнулось под ним, жалобно скрипнув. Джоуи не бросил его и не убежал сам…? В голове вновь прокрутились те события. Драка, боль, но то тепло и непонимание, когда малец пытался спасти его и ему это удалось. Это можно было бы объединить фразой «храбрость на грани с безрассудством». Монстр почувствовал, что к нему забрались на колени и вновь обняли. Пискнув, хранитель стал гладить ребенка по черным волосам. Ему нужно немного времени, чернильные раны заживают быстрее, чем, если бы это были раны у Джоуи. К своему удивлению, Киномеханик заметил ту самую игрушку в его руках. Если бы он мог, то сейчас бы улыбнулся от умиления. Даже ее не бросили. Прошло около пятнадцати-двадцати минут. Все это время они просидели в объятиях друг друга. Мальчик за это время успокоился окончательно, чуть ли не засыпая. Все эти приключения его очень вымотали. А вот Киномеханик смог уже нормально ходить, пусть рука двигалась еще слабо. Он пискнул, мол, пора идти. Джоуи понимающе кивнул, спрыгивая на пол. Мальчик улыбнулся. У него было почему-то, после всего, что произошло, хорошее предчувствие. — Нам пора идти? — тихо, слегка сонным голосом спросил Джоуи и протянул руку другу. В ответ он услышал лишь писк, а после широкая ладонь сжала его маленькую ручонку. Они вышли из другой двери, оглядываясь. Никого, путь свободен. Мальчик очень надеялся, что больше это страшный монстр не попадется им на пути. Неосознанно он сжал руку проводника чуть сильнее. Тот был не против. Казалось, лестницы были бесконечными и поднимались они очень долго. В никуда. Или же время зациклилось. Или лестница стала бесконечной. Если бы не лестничные пролеты и их обстановка, отличавшаяся друг от друга, то Джоуи бы и подумал, что с лестницами что-то не так. Однако присутствие рядом друга не допускало таких мыслей. Тот знает что делает. Он знает все, и все теперь точно будет хорошо! Они остановились перед дверью с заветной табличкой «выход». Мальчик почувствовал почему-то внезапную грусть и, поддавшись эмоциям, вновь обнял друга. — Я буду скучать… — подумав пару секунд, он выдал следующее. — Может.… Ты пойдешь со мной? — голосок звучал очень неуверенно, — мама и папа примут тебя, и ты будешь моим старшим братом…. я расскажу им, что ты хороший! Правда-правда! И тебе не надо будет быть здесь, рядом с этими опасными монстрами… ты будешь ходить со мной в школу, я буду играть с тобой и рисовать! — это все звучало так по-детски наивно и мило. Кажется, Джоуи пытался хоть как-то зацепить Киномеханика, чтобы тот пошел с ним. — Правда.… Давай пойдем вместе? Монстра лишь коротко пискнул, покачав головой. Как же ему не хотелось расстраивать ребенка и рушить его наивные фантазии. Его слова быть настолько искренними и полными надежды, что трогали за душу. Хотелось верить, что все было бы так легко, но он не может покинуть пределы студии. Как бы ни говорил Джоуи, но его не примут. Он слишком другой, слишком непохожий, слишком опасный. Да и человеком его нельзя было назвать, только монстром, диким и непредсказуемым существом. Но благодаря этому мальчику, что каким-то чудом занесло на его этаж, Киномеханик снова почувствовал себя живым и нужным кому-то. Он не мог остаться с ним, но мог ответить добром. Монстр замялся перед дверью, не решаясь толкнуть её. — Ты боишься? — сочувствующе спросил Джоуи, встав на один уровень со своим другом, — Ведь ты никогда не выходил отсюда, а там неизвестный мир, что пугает тебя? Но не бойся, я буду с тобой и защищу тебя! Я буду с тобой и спасу! Я сильный. Пожалуйста, пойдем со мной! Под конец слова уже превратились в жалобный, умоляющий писк. Он не хотел оставлять Киномеханика, но и начинал понимать, что и пойти он с ним не сможет. Мальчик громко всхлипнул, сильнее прижимаясь к монстру. Из глаз покатились крупные капли, что бесшумно падали на деревянный пол. Из-за слез картина теряла свою четкость, и было трудно что-то видеть вокруг, да и не хотелось. Джоуи зажмурился, обнимая своего друга за пояс. Он не хотел и думать, что вот и всё, что сейчас им придется расстаться. Кажется, что Киномеханик и правда сделал для него всё, что мог: защитил и показал выход. — Здесь твой дом, да? — через всхлип спросил Джоуи, — Тогда давай вместе откроем дверь? Мальчик отстранился и положил свою маленькую, теплую ладошку поверх чернильной. Он повернул голову к монстру, улыбаясь сквозь слезы, и кивнул. Одно короткое движение и старая деревянная дверь со скрипом распахнулась, пропуская в душную студию поток свежего вечернего воздуха. Вечерело. Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая всё в розовые и оранжевые цвета. На небе уже появились первые мерцающие точки звёзд, что отражались в лужах от недавнего дождя. За ржавыми прутьями хлипкого забора, за высокой травой вдали краснела в лучах заката крыша небольшого домика. — Вон мой дом! — радостно воскликнул Джоуи, указывая на здание и выбегая в поросший двор. Он громко смеялся, проносясь по разбитой дороге с раскинутыми как крылья руками. Наконец скоро он будет дома! Но, поняв, что его больше не держат за руку, он обернулся. В дверях, на пороге замер монстр, смотря на живописный пейзаж, на то, как радуется мальчик. Он тихо пискнул, прислонившись к деревянной доске. Он был очень рад за него, ведь тот теперь был в безопасности и рядом с домом. Непривычное тепло разливалось по всему его телу. Новое, ранее забытое чувство покоя и радости за кого-то другого проходили через него. Впервые за долгое время монстр был счастлив. — Ты точно не можешь пойти со мной? — спросил Джоуи, зная какой будет ответ. Но, не дождавшись его, он резко обнял Киномеханика. — Я буду скучать, — прошептал мальчик, стараясь сдержать слезы, — Спасибо. Холодная, широкая ладонь легла на его голову, поглаживая черные волосы, другая же протягивала ему плюшевого демона. — Хех, моя игрушка, — протирая глаза от пары слезинок, с улыбкой сказал Джоуи, беря чертенка из руки монстра. Он прижал его к себе, отстранившись от Киномеханика. Тем временем солнце село за горизонт, и мир погрузился в ночную дымку. В окнах далекого домика зажглись огни, и на крыльцо вышла женская фигура, что озабочено глядела по сторонам. — Ну, мне пора! — грустно сказал мальчик, смотря вдаль, — Но я обещаю навещать тебя! Он повернулся к монстру. Тот лишь одобрительно кивнул, прежде чем мальчик отпустил его, пробегая через запущенный сад студии. Перед тем как исчезнуть в зарослях высокой травы, он остановился и, улыбнувшись, помахал рукой с игрушкой на прощание. Монстра в свою очередь тоже махнул рукой. Казалось, что он даже сиять стал ярче. Словно звездочка из кромешного мрака коридоров. Но вот он скрылся за стеблями травы, как и студия, и её двор. Пора возвращаться домой.