Незаконченное дело

— Я сказал: хватит! Мужчина наставляет оружие на детектива, снимая предмет с предохранителя. Смотрит предостерегающе, говоря о том, что выстрелит. Человек против человека из-за андроида. Несчастной машины. Не это ль начало конца света? Одарив Хэнка ненавидящим взглядом, он только сильнее стиснул зубы, сдерживая себя, чтобы не выстрелить. Он не собирается оплачивать ремонт этой машины, которая чудом смогла разговорить своего собрата. Он понимал, что долго не продержится, когда фигура мельтешила перед глазами, надоедая всем: темным пиджаком, идеальной осанкой, неоновой полоской на спине, надписью «RK800», голосом. Голос Коннора был особенным. Не то что он как-то нравился Гэвину, скорее, был противнее, чем голоса других андроидов. Детектив бы с нескрываемой радостью хотел услышать скрежащий, режущий слух его голос, настоящий. Он никак не мог понять, зачем делать машины похожими на людей, зачем показывать, что они — живые? Это бесило больше всего. Их считали живыми. Порой Гэвин и сам так думал, когда забывался и обращался к патрульному, как к человеку, вежливо, насколько позволял его характер. Но потом, как по щелчку пальца, что-то менялось, и он становился полным отвращения, злости к новой расе. Он никогда их не примет, кажется. И вот сейчас, продолжая держать курок прямо, направляя на андроида, он играет желваками и выдает тихое «блять!», после чего опускает пистолет и выходит из допросной, понимая, что если сейчас не выйдет, будет плохо не только андроиду, но и ему самому. Какого хера он это терпит? В городе больше нет нормальных участков с хорошей славой, а если не «уважать», как это называет Фаулер, «неорганического коллегу своего» — увольнение. Рид не против, но как еще получать деньги, работая по профессии? Никак. Остается только терпеть. Ему еще повезло, что эту конченную железку не поставили к нему в напарники. Было бы очень «интересно». Он нервно достает сигарету трясущимися пальцами и прикуривает ее, делая большую затяжку. Это несколько успокаивает, поскольку андроида хочется убить меньше, но желание не пропало, а наоборот усилилось, когда дверь тихо приоткрылась и послышались медленные, четкие и глухие шаги. Не сложно было догадаться, кто пришел. — Съебись, — Гэвин продолжает опираться на перила, не поворачиваясь к пришедшему. Мучило ли его то, что он грубо ответил? Нет. Это же не человек, не понимает, когда грубо, а когда наоборот. Вообще ничего не понимает. Ответом служит тишина, продлившаяся примерно с полминуты. — Я провел анализ и выяснил. Вы давно не состояли в сексуальных отношениях, детектив? — опять этот ужасный голос, как же хочется его ликвидировать. Вырвать динамики, чтобы никогда его не слышать. Никогда. Делая очередную тяжку, Гэвин подавился едким дымом, что вмиг застрял в горле, и быстро выдохнул, чувствуя горечь на корне языка. — Я не давал тебе разрешения на анализ, тупая ты сука! С хуя ли тебя теперь ебет мое здоровье? — детектив повернулся к андроиду лицом, медленно приближаясь к пластиковой коже. — Мне насрать на Ваше здоровье. Это тормозит следствие. И если Вы продолжите мешать мне проводить расследования, я Вас убью, — Коннор говорит это совершенно спокойным голосом, в котором Гэвин все-таки уловил нотки угрозы и нескрытой неприязни. О, Гэвин очень долго мечтал об этом. Жалко, что он был очень зол и закончил дело быстро, приставляя пистолет ко лбу андроида и спуская курок. Послышался приглушенный выстрел, и глаза машины остановились на человеческих. На губах повисла легкая тень улыбки, Гэвин в этом не сомневался. В по-настоящему неживых глазах зависло его собственное отражение, и это ужаснуло мужчину. На самом деле. Под кожей быстро пронеслись холодные стайки мурашек, казалось, что они просто разорвут его изнутри. Сердцебиение участилось, тело свело мелкой судорогой. Непроизвольной, пронизывающей насквозь. Страшно? Непременно. Его же заменят, какой толк в том, что он сделал? Взгляд Коннора явно не сулил ничего хорошего. Был ли Коннор алчным? Да нет, не замечалось. Жестоким? Да. Это было. Он же у нас такой правильный, ставящий цель расследования на первом месте андроид. Казалось бы, куда ему? — Не в тех ты условиях, чтобы мне претензии выдвигать, тупая железка, — Гэвин убрал пистолет в кобуру. Страх уступил место нескрытой злости и отвращению. Он обошёл замершего на месте андроида и открыл дверь, заходя в помещение. Уебок. Утро следующего дня началось с крепкого горячего кофе. На улице было холодно, землю застилал слой белого пушистого снега, который легко сдувался под едва заметным дуновением ветра. Было пасмурно: тёмные тучи плотно окутали небо мутной пеленой, не давая возможности солнцу показаться даже на чуть-чуть. Гэвин закрывал машину, когда слева послышался знакомый голос местного алкаша. — Полегчало? — Отъебись. — Я все понимаю, Коннор такой. Наивный, много чего не знает, иногда выбешивает, согласен, но он из хороших побуждений делает это, интересуется. Так что, — Хэнк сочувственно похлопал детектива по плечу, — постарайся привыкнуть к его компании. После этого лейтенант направился в участок, а Гэвин ещё долго стоял и смотрел ему вслед. Туда, где только вчера стоял неподвижный силуэт. Туда, где, скорее всего, остались на стеклянных дверях капельки голубой крови. Туда, где он, казалось, покончил со страхом и боязнью к роботам навсегда. Все когда-то ошибаются. Гэвин Рид — не исключение. Он понял это, когда свесился над бумагами на допросном столике. Тогда дверь открылась, а код блокировки разблокировал отпечаток. По звуку этой сигнализации Гэвин понял, что вошла машина. Бесшумная машина, которая могла убить, если ее заставят. Быстро, тихо, беспрекословно. Как будто так и надо. Гэвин не сразу понял, кто вошел. Отчеты очень сильно мешали сконцентрироваться на чем-то другом. В том числе и на неторопливые шаги, уж слишком идеальные и выточенные для человека. — Детектив? — раздается низкий голос. Гэвин слышит в нем механические нотки. Недонастроил динамик? Разве такое бывает? Ранее нахмуренные брови сводятся на переносице еще сильнее, и детектив проклинает Коннора за то, что Киберлайф так быстро восстанавливает «покалеченные» части. — У тебя, что, дел нет, ушлепок? Пиздуй делать отчеты, — а-ля отъебись-Коннор-не-мешай-работать. — Я сделал то, что должен был. В том числе и написал отчеты, — андроид устраивается рядом с Ридом, проводя пиздец какими идеальными пальцами по поверхности стола, — Но у меня есть незаконченное дело. — Так иди и заканчивай, — Гэвин уже начал выходить из себя, сжимая кулак правой руки и стискивая зубы. — Вы не поняли, детектив Рид. Вы — мое незаконченное дело, — прототип делает шаг, приближаясь к Гэвину, и следующее человек слышит уже в ухо: — Надо было прямо тогда посадить Вас на перила и выебать весь негатив и отвращение к андроидам вместе с недотрахом. Гэвин непроизвольно задержал дыхание, до конца дослушав и поняв сказанное Коннором. Пульс участился, и он понял, что если что-то не предпримет, убьет его еще раз. Хотя, какой толк, если его опять восстановят? Отведя глаза от текста, мужчина хотел взять пистолет и прострелить его голову нахуй. Все планы обрушились, когда его не оказалось в кобуре: как Гэвин понял потом, Коннор держал его все это время в правой руке. Детектив шумно выдохнул, собирая последние силы самообладания в кулак. — Иди в задницу, озабоченный придурок. На это Коннор только усмехнулся и приблизился к нему. — Как скажете, — андроид обхватывает его за талию и переворачивает спиной к себе, вжимая в стол, заставляя опереться на него. Все случилось так резко, что Гэвин нихуя не понял. Конкретно нихуя не понял. Сознание начинало возвращаться, когда Гэвин почувствовал, что его раздевают. Ширинка жухает вниз так резко, как человек опускает ресницы, когда глаза пересыхают. Охуенное сравнение, но это единственное, что пришло в голову детектива помимо страха и разумного понимания, что все это неправильно. Его хочет трахнуть андроид. И, видимо, без его согласия. Дожили, ебать. Он пытался вырваться из крепкого захвата, но физически не мог этого сделать: к заднице сильно прижался андроид и, видимо, пахом, потому что чувствовалось что-то твердое, совсем не похожее на кубики пресса или коленная чашечка Если у андроидов, конечно, есть такая. Он делал все тихо, не сказав ни слова, это пугало больше всего. Гэвин не оставлял попытки вырваться, но прекрасно понимал, что Коннор не позволит, что Коннор закончит то, что начал. Боксеры моментально слетели вниз, и крепкие пальцы с силой сжали плоть у основания. Это было настолько неожиданно, что Гэвин на мгновение растерялся, но потом простонал сквозь плотно сжатые губы. Осознавание, что на нем человекоподобные пальцы, да еще и того, к кому он старался испытывать только злость и искреннее отвращение, было просто неописуемо. В глубине души Гэвин хотел этих прикосновений, а Коннор делал так, будто читал его потаенные желания, как открытую книгу. Гэвин уже не так сильно старался вырваться, потому что знал, что не захочет. Тем более, если Коннор будет продолжать. А он будет, Рид уверен в этом стопроцентно. — Это то, что я на самом деле давно хотел услышать, детектив, — прозвучало где-то над ухом человека, а после Гэвин ощутил, как его мочки касается что-то влажное и нежно посасывает. Дыхание окончательно сорвалось. — Пошел ты, — опираясь на последние разумные мысли, прошипел Гэвин, но тут же изменил свое мнение, когда рука андроида, сжатая в кулак, медленно начала двигаться вверх-вниз по члену. — Я знаю, что Вы хотите продолжения. Прямо на этом столе. Вы хотите кончить на отчеты, что не дописали, — Гэвин понял по голосу, что прототип улыбается, — И правильно сделали, — последовал шлепок по ягодице. Рид зажал себе рот рукой, не видя смысл в том, что стоит препираться и доказывать обратное. Андроид считал, наверняка, все его показатели. Иначе, стал бы он на самом деле этим заниматься? Нет. Машины не запрограммированы на причинение неудобства и дискомфорта людям. А Гэвин был уверен, что Коннор — чистотириумная машина. Когда мужчина был почти на пике возбуждения, РК сжал член у основания, не давая тому возможности кончить. Ругнувшись, Гэвин было толкнулся в кулак, но в ответ получил звук растегиваемой ширинки. Да, черт возьми. Желание было невыносимым: сердце, казалось, проделает огромную дыру в груди и вырвется наружу, ускакивая куда-то в небытие, мозг и разум в целом вообще перестали работать, да что там, Гэвин забывал, как дышать, когда губы андроида касались нежной кожи на шее. Казалось, Коннор пользовался им, как игрушкой, нажимал на кнопки, и они послушно отзывались разными звуками и реакцией, которые мог воспроизвести Рид. Какой был спектр? О-о-о, охуеть, какой большой. Стоны усилились, когда Гэвин почувствовал, как Коннор вдалбливается в него, попадая сразу по нужной точке. Когда он успел так хорошо изучить его тело, что знает, где находится самая чувствительная внутренняя точка мужского тела? Детектив уже не мог сдерживаться, когда неимоверно приближался к разрядке. С одной стороны он понимал, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, но ощущение заполненности, приятные мурашки, разбегающиеся по всему телу и руки андроида, то хватающиеся куртку, то путающиеся в темных волосах не могло не возжелать всем андроидом сразу, да и собственные стоны его уже практически не беспокоят. Коннор? А что, Коннор? Он только подливал масла в огонь, шепча какой-то пошлый бред на ухо и кусая мочку. Несколько толчков прототипа внутри — и Гэвина изливается на стол, пачкая отчеты, которые писал, если не ошибается, три с половиной часа. Чувство такое, будто он разорвался на атомы и сейчас летит в пространстве, подхватываемый мягким ветром. Потом Гэвин понял, что падает: ноги стали совсем ватными. Падает, но не долетает. Открывая глаза, мужчина видит крепкие руки, обхватывающие его за грудь, не дающие упасть на обконченный стол, оттаскивают куда-то на стул, заботливо берут салфетки и вытирают то, что осталось на коже и кофте. Водят по ослабевшим мышцам на торсе, рисуют на нем же узоры. Гэвин поднимает глаза на чужие и видит, с каким интересом Коннор разглядывает его. В его взгляде нет привычной точности, механического яркого блеска. Все, что только там есть — это чистая заинтересованность и еще что-то, вроде мягкое, но прожигающее места на теле мужчины, как лазерами. Проявление заботы? Встретившись взглядом с андроидом, Гэвин открыл рот, собираясь что-то сказать, но ему не дали, мягко перебивая: — Говорю же, надо было давно это сделать, детектив. Я только оттягивал момент, — его взгляд упал на стопку с грязными документами, — я сделаю отчеты, а Вы приходите в себя и проходите за свой стол. Я приготовлю кофе и потом отвезу Вас домой. Вы сильно утомились за сегодня. Гэвин так и видел прыгающие туда-сюда озорные искорки в карих глазах. Видел, понимал, что должен как-то съязвить, но так не хотел. В нем что-то изменилось, но что-то это активно пряталось от него самого, не давая узнать себя. Обычного Гэвина Рида это бы взбесило, но тот, что был сейчас в допросной поздним вечером с машиной-андроидом, был совершенно противоположным ему. Так вот он какой, полностью удовлетворенный детектив Рид? Да-а, если отдел узнает — а он по-любому догадается, что с ним не так, как обычно -, пойдут вопросы, а где вопросы, там и слухи. То-то же будет интересно посмотреть на эти лица, выражающие полное изумление.