Мир не проснется

Было так странно оказаться здесь, посреди городского мусора, щедро сваленного в одну огромную, с каждым днем продолжающую расти кучу. На самом деле она была маленькой точкой на незначительной территории Земли, но когда ты приходил сюда вечером, и удавалось задержаться на ночь, тебе казалось, что она невыносимо бесконечная гора сваленных ненужных вещей, металлолома, андроидов, которые то и дело бродили по протоптанным сотнями человеческих ног дорожкам среди этих куч. Когда ты ходил по ним, не мог не думать о том, что какая-нибудь нежить схватит тебя за руку или за ногу и утащит за собой, в темноту. Туда, откуда ты никогда не вернешься. Он открыл глаза, понимая, что совсем не чувствует ног. Возможно, у него их и не было вовсе. Снег плотно укутал собой землю, которая, скорее всего, уже успела промерзнуть. Так же, как и те трупы детей, которые лежали у подножия горы напротив. Замороженные, покрытые инеем, нетающие. Мертвые. Они все мертвые. Он осматривается по сторонам и видит, как горы металлолома превращаются в кровавое месиво, состоящее из человеческой плоти, костей и багровой ткани. В сломанный нос ударяет сильный запах гниющей плоти. Сильно отрезвляет, ставит на ноги. Он думает, что стоит, но не поймет, почему так низко. Опускает глаза вниз, замечает среди темного снега под собой обрубки ног, на которых и стоял, привалившись к теплой куче. Было не больно, по крайней мере, он не замечал. Они хирургически правильно перемотаны белыми бинтами, затянуты жгутами так, что кровь к тем клеткам не поступает, оставляя их на верную гибель. Как и сам детектив, в принципе. Он не может вскрикнуть. Хочет, но не может. Во рту ощущается странная пустота, и он сглатывает. Мгновенно морщится от боли, выдав один громкий короткий стон, который разнесся вдоль мрачной долины. Дрожащими нежели от собачьего холода, нежели от острой и пронзительной боли пальцами он размыкает свои прохладные губы и осторожно исследует ротовую полость. Ровные ряды зубов, шершавое небо, исполосованные стенки внутренних щек мелкими и средними царапинами. Детектива что-то беспокоит. Он никак не может найти язык, вместо этого натыкаясь на плоское, круглое и твердое. С середины этой непонятной херни прямо в десну опускается толстый ствол. Гэвин находит конец гвоздя большим пальцем под подбородком, что ощутимо утыкается в отмороженную подушечку. Мужчина, упираясь локтями во что-то мягкое, слегка трескающееся под тяжестью, как мокрая одежда, когда побудет на морозе, и совсем немного напоминающее живот, пытался подавить отчаяние, зарождающиеся с каждым мгновением все сильнее. Он просто хотел подняться и убежать. Убежать от того зверя, кто это сделал. А он почему-то точно знал, кто именно это был. — О, Вы еще живы, детектив? — Гэвин резко отстранился от своей бывшей опоры и сейчас смотрел на андроида, стоявшего перед ним в идеально чистом костюме Киберлайф. Коннор улыбался, растягивая губы в неестественной усмешке, далеко не присущей людям, смотрел на искалеченное тело восторженно, с некой иронией. Рид опустил глаза на белый снег, ища свои ноги. Этого не может быть. Он не мог ампутировать их. Не мог. Просто не мог. — Так заинтересованы своими ногами? Не ищите, Гэвин. Их здесь нет. Вы их сами ампутировали еще в участке, не желая, чтобы я убил ту безглазую девочку. Да и, честно сказать, я не знал, что в Вас осталось что-то человеческое. Андроид продолжает усмехаться, а Гэвину по-настоящему страшно, однако он и двух слов связать не может. Тем более нечем произносить различимые слоги. Навредить себе самому, чтобы не навредил кто-то другой? Очень похоже на Гэвина, однако ему кажется, что причина далеко не в этом. Пока не начинают возвращаться фрагменты памяти. — Теперь я — девиант, детектив. Вы рады? Знаю, что нет, но смиритесь. Все равно Вы не увидите моего расцвета, — прототип подошел ближе, присел на корточки, чтобы их лица находились на одном уровне, и взял ладонь Гэвина в свою, скрещивая отмороженные пальцы с пластиковыми холодными, принося Гэвину вдвойне ощутимую боль. — Как Вам погодка в преддверии Нового Года? Замечательная, не правда ли? Гэвин неверяще смотрит в эти темные глаза, понимая, что вот он, конец. Большой и толстый. Вирус, не вирус, какая уже, к черту, разница, если он умирает? О, да. Он умирает. Чувствует, как клетки кожи и внутренних органов постепенно отмирают, пропуская холод во внутрь, ощущает сгущение крови в артериях и венах. Она такая тягучая и холодная. Так хочется залить кипяток в вены. — Я Вам кое-что принес, — веселым и непринужденным голосом произнес андроид, выдавая помехи динамиков, — Это Вас немножко согреет. Сейчас Рид пожалел, что не умер раньше. До того, как пришел этот ненормальный. В его руках находился шприц, со сторон которого то и дело шел пар. Мужчина неверяще покачал головой. — Дайте руку, сэр. Я по чуть-чуть. Вас же убивает холод, не так ли? Гэвин знал, что у него нет выбора. Он не способен постоять за себя, будучи без ног, замерзшим, с вырванным языком. Даже если он не хочет, андроид все равно заставит. По-любому заставит. Он вытянул руку, переплетенную с неживой. — О, так мило с Вашей стороны, — прототип снял защитный колпачок с иголки, аккуратно вводя ее в вену и спуская первую рисочку горячей воды. Гэвин закричал. — А знаете, почему язык? — Коннор заинтересованно наблюдал за его реакцией, — Вы грозились сдать меня в Киберлайф, — и язвительно добавил, — Вы даже не были моим напарником, детектив, — еще две рисочки. Кровь и правда начала разогреваться, чему Гэвин первое время обрадовался, но потом понял, что девиант, кем тот себя назвал, сделал это специально, чтобы подольше поиграть со своей жертвой. — Мне жаль, что Вы не доживете до Нового Года. Вы настолько слабы физически и морально, что не продержитесь и шести дней. Бедный детектив, — улюлюкал андроид в то время, как Рид откинулся на гору трупов позади себя и закрыл глаза, радуясь, что умирает. — Скажу честно — Вы мне нравились. И нравитесь до сих пор. Никак не могу объяснить эту привязанность, — он замялся, — Но Вы причинили мне боль. Око за око, зуб за зуб, детектив. Гэвин чувствовал обманчивое тепло, что разливалось по венам, теперь слабо отдавая тупой болью в некоторых местах. — Хотите, я Вас поцелую? — В его голосе слышалась улыбка, и на мгновение Рид подумал, что всего этого нет. Что он в больнице, а рядом с ним сидит молоденькая медсестричка, пытающаяся хоть как-то заглушить его боль своим присутствием. Но как только Коннор коснулся своими губами его щеки, такими холодными, неживыми, он понял, что умирает. Тело обмякло, было чувство, всего лишь на мгновение, что он чувствует свои ноги, готов резво бегать и прыгать, был полон энергии. Единственное, что он видел — темные глаза Коннора. Темные живые глаза Коннора, смотрящие на него с интересом. Но только на самом дне, далеко-далеко, он заметил едва видимые живые частички света, извивающиеся в сильной агонии, сожалеющие, такие же дружелюбные, пытающиеся неумело предложить помощь. Коннор тоже умирал, однако вирус не давал ему это сделать, обретая на вечные муки. Пылко перехватив руку андроида, в которой раннее был шприц, Гэвин отмершими пальцами сплел их руки и, смотря в глаза Коннора, настоящего Коннора, мысленно вымаливал у него прощение за все, что делал с ним. За то, что ненавидел.