Смерть лишь начало. Дух-покровитель

      «Загружаемся!» — прокричал Хыр махнув рукой. Народ принялся перебираться на плоты, мне же оставалось лишь отметить порядок и организованность действий, да в очередной раз подивиться способности первобытных людей чувствовать друг друга на каком-то подсознательном уровне. Особенно ярко она проявилась в слаженности действий мужчин, дружно работающих шестами и выводящих плоты из затона.       «Может и стоило лодки или катамараны сделать», — подумал про себя, почесывая кончик носа и отлетая поближе к «трону» со стоящим на нем глиняным идолом полуметровой высоты. Вообще-то, с теми возможностями которые давала та энергия, которую назвал магией, не так уж и сложно было бы свалить подходящие по размеру деревья и простейшие долблёнки сваять. Вон тот же «трон» и без моего деятельного участия соорудили. Хыр послушал мои разглагольствования по теме, задал пяток уточняющих вопросов, нашел подходящий пенек, да и поставил пару мальчишек выжигать углями место под седалище. Честно говоря, на мой вкус, получилось жуткое убожество. К тому же, лично мне подобное сидение и даром не сдалось, но по меркам каменного века… даже и не знаю с чем этот протостул сравнить — не паровоз, конечно, все же предмет роскоши, верней, статуса, но все равно изрядный показатель пластичности мировоззрения предков. Если бы Рым идола не слепил, глядишь народ стал бы молиться «трону».       Хотя, молитва не самое подходящее слово. В меня не столько верили и о чем-то просили, сколько точно знали — я есть. Всегда где-то рядом и в случае чего помогу, если услышу и смогу. Так что кресло из пня и стоящий на нем идол — всего лишь то место, где меня можно застать с большей вероятностью. Во всяком случае так думали рядовые члены племени, а разубеждать их особого смысла не было. Впрочем, тут стоит пояснить.       Дело в том, что сделанные без участия истинного шамана амулеты работали, но весьма своеобразно. Когда после охоты на лося, под утро, вернулся к племени, первым делом полетел к Хыру и внимательнейшим образом осмотрел сделанный им амулет. Благо тот прекрасно собирал энергию веры и сиял на его груди ярким пятнышком. Если не обращать внимание на полное отсутствие художественных талантов псевдошамана, и принять во внимание куда более приличные поделки некоторых других членов племени, то получалось следующее: во-первых, амулет работал в импульсном режиме. До некоторого предела он копил воду, а потом, словно закрепленный на оси стаканчик, в момент переполнения выплескивал ее в сторону более концентрированной области. В то время ей выступал фильтр, а нынче идол.       Второй важный аспект — отдаваемая амулетом вера не несла в себе мыслей и эмоций человека. Может они там и были, но мне не только не удалось их ощутить, но и даже оттенков разглядеть не сумел. В общем, самодеятельность можно было считать условно полезной, но и только.       Именно поэтому на следующий день Рыму пришлось заняться лепкой амулетов на всех. У него и с художественной точки зрения отлично получалось, и мне с его поделок куда больше пользы выходило. Мало того, что обеспечивалась прямая подпитка, так еще и, какая-никакая, а связь с людьми возникала. Конечно, удаленный контакт не позволял так уж прям точно понять чаянья конкретного человека, но сильные эмоции, вроде страха за жизнь или чего-то подобного, уловить бы сумел.       В принципе, амулеты можно было сравнить с паршиво настроенным телевизором, вроде сквозь рябь и помехи что-то пробивается, но попробуй разбери, что именно. То ли новости, то ли сериал, а может и вообще концерт органной музыки с балетом.       Естественно, как только народ надел амулеты, так мне сразу же пришлось в темпе осваивать способы их глушения. Повезло еще, поленился устроить церемонию и не осчастливил разом все племя. Будь в первой партии не восемь мужиков, которым Хыр в течение дня раздал труды Рыма, так пришлось бы и вовсе забег устроить или срывать с людей собственные символы.       В общем, не без проблем и не сразу, но приспособился, научившись справляться с шумом и переведя его в разряд белого. Увы, но управляться со слухом так же легко и ловко как со зрением не получалось. Пока боролся с «помехами» выяснил, что связь через амулеты двухсторонняя, но меня понимают куда хуже, то есть, практически никак. Исключением стал Рым, мы с юным шаманом где-то на одном уровне друг друга воспринимали. Паршиво, если не сказать грубее, но все же кое-как, с пятого на десятое, могли осознанно мыслеобразами обмениваться. Впрочем, это еще во время охоты выяснилось. Правда, была у меня надежда, что со временем контакт улучшится, подстроимся, но, увы, пока прогресса нет. Зато есть идол!       На очередных вечерне-ночных посиделках с Рымом и Хыром, которые как-то сами собой превратились в традицию, меня опять занесло. Все началось с того, что наш псевдошаман, успевший за последние дни прочно утвердиться на отсутствующей как класс должности вождя, попутно исправив досадное недоразумение, сообщил о необходимости отплывать или копать новое отхожее место. Старое де переполнилось. В общем, слово за слово, благодаря любопытству Рыма и его вечным «почему», «зачем» и прочим «как», через санитарию с гигиеной, заскочив попутно на тему микробов, пробежав по вершкам селекции и ботаники, вынесла нелегка на любимого конька. Вновь принялся бухтеть о пользе производящего хозяйства. Впрочем, при любом удобном случае на это съезжаю.       Принялся в черт-те какой раз рассказывать о том, как здорово заживем и плодиться начнем, в расчеты ушел. Если при начальной сотне человек раз в тридцать лет численность населения удваивать, то лет за семьсот на миллиард выйдем, а если в двадцать, так и вовсе в пять веков уложимся. Тут мне вспомнились такие понятия как генетика и вырождение, но знание о том, что через «Плодородный полумесяц» шли, идут и еще десятки тысячелетий будут идти основные миграционные потоки, позволили отмахнуться от возможных проблем. Наоборот, воодушевился, это же какие перспективы численность паствы пополнить и просто фантастические возможности дать людям единый язык, продвинуть по пути прогресса. Короче говоря, прожектерствовал воодушевленно и с размахом, но тут Рым спросил: «А почему глина руки сушит?»       Приземлил он меня. Знатно приземлил, можно сказать — с размахом мордой об реальность приложил. Вообще-то не в первый раз, но тут видимо накопилась критическая масса и до одного жирафа наконец дошло, что он тот еще дундук. Объяснил быстренько мальчишке про свойства частиц глины воду связывать и отправил людей спать, а сам на камень забрался и принялся размышлять.       Дичь творю! Если разобраться, то веду себя местами так, словно все это не по-настоящему. Будто игра компьютерная. Попал в экшен с элементами ролевки, а пытаюсь в стратегию. Не то, чтобы одно напрочь исключало другое, но сейчас у меня есть конкретные, даже сиюминутные задачи. Как там было: «Стратегия — искусство определять цели, а тактика — искусство их достигать».       «Да ёшкин кот, какие в бездну игры!» — проорал мысленно, задрав голову и уставившись на висящий над головой диск луны. Очень хотелось найти оправдание собственному поведению, было так соблазнительно списать все на шок от смерти и становление духом в черт знает когда и где, обвинить во всем медведя-призрака и приправленную энергетикой жертвы веру дикарей, которой нажрался до отвала в первые дни новой жизни, но все это не решало проблемы как таковой, а позволяло лишь отложить ее, занявшись таким приятным делом как причитаниями о себе любимом, со всех сторон обиженным и ни в чем не виноватом. Жертва обстоятельств. Мать-перемать.       Злость накатила внезапно, но ярость не клокотала огнем, не жгла, а вымораживала. Вот только что-то внутри упорно не хотело ей поддаваться. Какая-то искорка, крошечная часть меня противилась, не желала отринуть чувства и стереть эмоции, не позволяла превратиться в бездушный механизм идущий к цели. Да, мне хотелось веры людей, даруемая маной сила манила, соблазняла могуществом, я был уверен — миллионы и миллиарды последователей позволят не то что горы, континенты двигать и с климатом по собственному желанию играть, вот только за все это придется заплатить собой.       Люди подчиняются и верят беспрекословно. Даже если кто-то посмеет возмутиться, то я могу просто убить, заставить силой — это ведь элементарно! Когти из воздуха и любой усомнившийся захлебнется кровью, а остальные устрашатся, падут ниц. Какое мне дело то того, как ко мне относятся? Никакого. Любят или боятся, надеются или страшатся, главное — помнят, а значит и верят. Легкий путь силы соблазнителен. Убивай других духов-покровителей, забирай под свою руку их паству, становись сильнее, могущественнее… «Нет», — мотнул головой, отгоняя наваждение и вспоминая историю о Сократе и гетере[1]. Спускаться вниз всегда легче чем подниматься.       Прочитанное еще на первом курсе и сейчас повторенное вслух, помогло почти угасшей искре вспыхнуть с новой силой. Раз за разом повторяя когда-то сказанное древним философом, словно ковыряясь в ране раскаленным гвоздем, с мрачным удовольствием мазохиста растапливал пытавшийся сковать душу лед. Первобытные люди не виноваты в моих бедах и проблемах, они вообще ни при чем. Им требуется не пастырь, а помощник, не повелитель, а учитель. Не мне делать за них выбор, не мне становиться для них богом.       Справившись с собой и почувствовав моральное облегчение, отчасти даже свободу, напитал руку маной, сконцентрировал воздух в пять тончайших когтей и с огромным удовольствием ударил по камню. Светлые полосы перечеркнули все составленные ранее заметки, а участок, где ранее записал собственные цели, вырезал и раскрошил до состояния песка. Воздухом ведь можно не только резать, но и отлично давить. Нет, альтруистом становиться не собирался, но и идти легким путем паразита не намерен.       Закончив с расчисткой, взялся за обдумывание нового плана. От похода за невестами отказываться глупо. Численность племени в любом случае стоит нарастить. Объяснить и показать плюсы производящего хозяйства необходимо, можно будет лесосады организовать, в теплых краях между ними лет пять пошарахаемся, глядишь и осядем. Обязательно животноводство. Зайцев там с утками и прочими турами отловим, в загоны и клетки посадим, наличие свежего мяса и его доступность при минимальных трудозатратах наверняка будет принята на ура, нормальную школу организовать, счет, письмо и прочее ввести, ещё…       «Кроме мата слов нет», — подытожил, рассматривая новый план, который, на деле, мало чем отличался от прошлого. Только стал более детализированным и четким. Тут же возник резонный вопрос о том, с чего это меня ночью и утром так штормило. Огляделся по сторонам и сразу же заметил водный фильтр, вокруг которого почти не осталось веры. «Не понял?» — возмутился до глубины души, слетая с камня. Рядом с эрзац-алтарем возились Ала с Тилой, именно они обеспечивали жиденькую концентрацию энергии вокруг него.       — Доброе утро Дрого, — раздался за спиной голос Рыма, стоило оказаться на уровне земли.       — Да какое оно… — заговорил поворачиваясь, да так и замер, впервые увидев собственного идола.       — Вот, я сделал, — продемонстрировал Рым ломящееся от концентрированной веры творение. — Правда он немного треснул, — тут же указал он на грудь, — но я уголек поставил, глиной замазал, почти и не видно.       — Угу, — кивнул в ответ, и, не сдержавшись, коснулся груди. — Отлично получилось, — похвалил юного шамана, начиная смутно подозревать его роль во всем том, что со мной творилось. — Пошли-ка ты мне мыслеобраз, — попросил Рыма, все более и более укрепляясь в подозрениях.       Мальчик тут же закрыл глаза и засопел. Пару секунд шла маловразумительная муть, а потом прилетело воспоминание, приправленное чувствами и мыслями. Не спалось мелкому, свербела идея идола сделать, в итоге он взял травы из подстилки, накопал глины из-под камня, в том же месте, где я когда-то для маски брал, да и принялся за дело. Получалось не то чтобы хорошо, но лучше, чем раньше, в итоге Рым все же справился, достигнув удовлетворяющего его результата. Сдержаться и подождать с обжигом ему не удалось, положил фигурку на угли, решив, что не слишком горячие и к утру просушат.       Вот только не учел, что угли не простые, а древесные, полученные в результате выпаривания дегтя. От них куда больше жару шло и почти не было дыма. Мои слова о вреде костра для легких[2] и перспективах металлургии он если и не забыл, то с конкретной ситуацией не связал. В итоге, идол каким-то чудом не только обжегся, но и лишь слегка треснул, потеряв небольшой кусочек груди. Причем, все это произошло до того, как Рым уснул.       — Ну как? — поинтересовался неугомонный экспериментатор открывая глаза.       — Лучше амулета, — вздохнул, потрепав волосы излучающего незамутнённое счастье ребенка.       Формально не соврал. Идол, на фоне амулета, все равно что мерседес на фоне запорожца. Вот только самолетом он все равно не стал. Если вернуться к аналогии с телевизором, то у Рыма получилось невероятно усилить сигнал, но помехи все равно остались. Теперь не просто среди ряби иногда картинка проскакивала, но и сама она в некие образы сливалась, порой, даже узнаваемые. Однако, на этом сюрпризы для меня еще не закончились.       — Теперь у тебя есть дом, — улыбнулся Рым.       Спрашивать его о чем он говорит не пришлось, пусть мышонка-призрака и камень в который тот вселился, из направленного ко мне потока образов не опознал, но характерную картину с прожилками маны уловил четко.       — Класс, — пробормотал, массируя виски.       Как-то раньше мне не приходила в голову идея вселиться во что-то или кого-то, а ведь это, насколько знаю из всякого фэнтези, самая что ни на есть фишка призраков и прочих духов. «Или демонов», — пришла не к стати мысль, от которой поспешил отмахнуться. Больно уж недвусмысленно она с недавним помутнением рассудка коррелировалась.       — Попробуй, — попросил Рым, не забыв приголубить мой разум потоком надежды и страха.       Не хотелось мальчика отказом обижать, да и самому идея вселиться в идола казалась весьма соблазнительной. Хоть и стал заметно больше веры впитывать, доступный запас маны на треть, а то и в половину увеличив, но со всем источаемым племенем справиться не мог. «А еще о миллионах мечтал», — усмехнулся про себя. «Прожектёр, недоделанный», — фыркнул мысленно, но рисковать все же не стал. Еще уронит Рым на радостях идола, а тот возьми да разбейся, мало ли чем для меня такое закончится. «Ну кому ты заливаешь, просто боишься опозориться и своего неумения показать», — укорил сам себя и попытался придумать повод для отказа.       — Давай мы его на твое место поставим, — проявил инициативу Рым, мотнув головой в сторону камня.       — Хорошо, — поспешил согласиться, и протянул руку к идолу, намереваясь отнести того на вершину гальки-переростка.       Естественно, юный шаман тут же мне передал глиняную фигурку, ну, а я, не иначе как от большого ума, подзабыв о том, что дурацкая магия работает в тесной связи с желаниями, а маны у меня с избытком… в общем, вселяться это просто, всего-то и надо — захотеть. Даже мимолетно. Хорошо еще у Рыма оказалась отличная реакция, а то бы сразу же и узнали, чем для духа чревато повреждением материального носителя в котором он сидеть изволит.       — Что случилось? — удивленно захлопал глазами Рым.       — Душно стало, — ответил, на удивление без заикания.       Естественно, оказавшись в падающим идоле, мне очень захотелось его покинуть, что и проделал на зависть любой пробки от шампанского.       — Так, Рым, я понесу тебя, а ты идола, — рубанув ладонью воздух, решительно озвучил план действий.       — Ага, — улыбнулся юный шаман, который давно мечтал узнать о том, что же такое полет.       Подхватив мальчишку с ветерком облетел камень и по более пологой стороне взобрался на его вершину.       — Ух, — только и смог вымолвить Рым, щурящий заслезившиеся глаза.       — Угу, — кивнул, мысленно представляя, как закрываюсь толстым плащом от всего на свете.       Уж больно сильные эмоции от мальчишки шли, да и те ранние пташки, кто видел короткий полет Рыма, так же изрядно добавляли «шума».       — Сюда ставь, — указал на довольно глубокую выемку в камне, где ранее были записаны мои цели на жизнь.       — А что это? — ткнул в записи Рым, как только освободил руки от идола.       — Буквы и цифры.       — А…       — Вот пока плыть будем, научу, — прервал вопросы и, подхватив его под мышки, слетел вниз.       — Ы… — захлопал глазами Хыр, который никак не ожидал поутру столкнуться с подобным появлением ученика.       — Нам пора отплывать, — провозгласил так, чтобы слышали все. — Начинайте готовиться в дорогу.       Хыр продемонстрировал похвальную смекалку и тут же взял ученика в оборот, заодно и всех остальных припахал. Вот вроде и времени всего ничего прошло, вроде и скарба особого не нажили, а все равно до вечера прособирались и отплытие на утро отложили. Впрочем, мне грех жаловаться — я выспался! Пока люди бегали и суетились, вернулся с охапкой травы к идолу, упрятанному по плечи в камень, организовал «подушку безопасности», да и вселился в него, принявшись осваиваться.       Увы, но обожженная глина не ожила, хотя, особо и не рассчитывал на подобное, так, мелькнула мысль на задворках и пропала. Честно говоря, даже как-то и легче стало. Ну его, голема из себя изображать. Мне и духом неплохо. Вообще, ничего кроме неподвижности и подзабытого ощущения тела не возникло. Чисто физически особой разницы не почувствовал, ни тебе комфорта, ни тебе неудобств.       Несомые с потоками веры эмоции и мыслеобразы стали четче, при желании в них худо-бедно можно было вычленить основное, но все члены племени оказались заняты делом и ничего интересного не думали. Вот легкое ощущение головной боли, вызванной обилием поступающей информации, оказалось неприятной новостью. Впрочем, отстраниться от чаяний народа не составило труда. Да уж, если даже мелкое племя способно в кратчайшие сроки фоновыми мыслями мигрень вызвать… что-то идея обзавестись многочисленной паствой меня заранее угнетает. Тоскливо становится на душе. Грустно.       Вот где-то на мыслях обо всем этом неожиданно и провалился в самый обычный сон. Был он без сновидений, чему оставалось искренне порадоваться. Храпел до вечера, проснулся на закате и, зевнув, на автомате попытался встать, словно не в куске глины находился, а на кровати лежал. Можно сказать, попытка удалась. Вывалился из идола бодрым и полным сил. Кажется, во мне стало немного больше маны.       Из-за раннего отплытия и общей усталости вечерние посиделки с шаманами были отменены. Народ дружно завалился спать, ну а я отправился бродить по окрестностям.       Проверил плоты, подумал, но не рискнул укреплять свитые из лыка и крапивного волокна канаты магией. Они и без того достаточно прочные вышли, к тому же, в самых критичных местах их подстраховали кожаными ремешками. Плетеные из гибких веток щиты-корзины и запас камней для метания в потенциального агрессора вызвал двоякие чувства. С одной стороны, вроде и убожество, с другой, дротики делать не так-то просто. Опять же не хотелось мне убивать, а из достаточно эффективного и нелетального оставались только имеющиеся в изобилии камни. Хотя, кто получал в лоб голышиком размером с куриной яйцо может и поспорить. В общем, поняв, что до отплытия так и буду ерундой маяться, если дела не найду, огляделся, да и начал пробовать во все подряд вселяться.       Ничего интересного в процессе экспериментов не выяснил, всего лишь прикинул расход маны на процесс. Не то, чтобы прям ужас-ужас, но затратно. Особенно когда попробовал в молодое деревце забраться. С камнями и бревнами все было куда проще, а тут — чуждо и неприятно. Живое дерево пыталось со мной бороться, ну или я с ним, в общем, произошел конфликт на энергетическом уровне. С животными решил не экспериментировать, здраво рассудив, что силы мне еще пригодятся, а то и так пришлось после дерева до идола лететь.       — Дрого! — раздался взволнованный крик Рыма, вырвавший из воспоминаний, навеянных мерным плеском волны о плот.       — Что? — спросил машинально, так как повернувшись в направлении указующей руки сразу же увидел людей.       Десятка полтора человек бежали растянувшись цепочкой с поросшего кустарником холма, на который, один за другим, выскакивали отставшие преследователи. Вот только мне было совсем не до людей. «З-зараза», — выругался, смотря на знакомого медведя-призрака. Тот перестал лениво трусить за добычей, встал на задние лапы, и, хоть расстояние не позволяло увидеть его глаза, но я четко ощутил взгляд зверя, а следом пришел концентрированный, почти физически обжигающий поток ненависти.       — К берегу, подберите людей и плывите дальше, я отвлеку, — прошептал Рыму, хоть и пытался сказать уверенно-спокойным голосом.       — К берегу! — прокричал юный шаман, без сомнения узнавший врага.       Пусть он и не говорил о мести вслух, но, нет-нет, а мысли и эмоции улавливать доводилось. Геройствовать не хотелось, если бы имелся шанс избежать столкновения, тут же бы им воспользовался, но сомневаться в том, кого атакует взревевший на всю округу призрак не приходилось. Как с ним драться — понятия не имею. От одного вида этого монстра трясти начинает. Все на что могу надеяться — скорость. В конце концов, один раз я от него уже сбежал. Просто… так я не трусливо драпаю от боя, а тактически отступаю, заманивая за собой главного противника.       — Дрого! — крикнул отлетевший к краю плота Рым, но слушать его было некому.