Так как надо

Небула и Питер дрейфовали в космосе уже около трёх недель, а на помощь не было даже никакого намёка. Воздух заканчивался, они уже были готовы к смерти. Питеру казалось ужасно глупым умереть вот так, ведь парень выжил при массовом геноциде Вселенной. Тут же он вспомнил о погибшем Тони и на сердце будто снова открылась ещё свежая рана и стала кровоточить ещё сильнее. Паркер просто смотрел пустым взглядом в иллюминатор на бесконечные мириады звёзд, думал о чём-то своем и молчал. За всё это время он даже словом не обмолвился с Небулой, что было совсем ему не свойственно. Внутри него была какая-то пустота, бесконечная, словно сама Вселенная. Она пожирала его изнутри и казалось, что её ничем не заполнить... И вот, когда надежды уже не оставалось, когда они с Небулой уже окончательно отчаялись, на помощь к ним прилетел корабль капитана Марвел — Кэрол Дэнверс. Питер лежал на полу и спал, но когда открыл глаза, то уже сидел в кресле. Вероятно, его посадила туда Небула. На фоне прекрасных разноцветных галактик и бесчисленных звёзд, капитан Марвел сияла не хуже. Они улыбнулись друг другу, но это была какая-то грустная улыбка, полная боли и отчаяния. Питер очень исхудал за время пребывания в космосе и когда они прибыли на Землю, его первым делом постарались накормить. Но ему даже кусок не лез в горло, когда тот вспоминал глаза Пеппер Потс, когда они вышли из корабля. Сначала она отказывалась верить, а затем просто плакала, не в силах сказать ни слова. Но Питер знал, что она ждала Тони, верила, что он выжил и вернётся к ней. Он испытывал такие же глубокие чувства, ведь только один Питер понимал её насколько хорошо. В горле был ком, который не давал произнести эти ужасные слова которые девушка не хотела слышать больше всего на свете. Глаза её были полны влаги, как и глаза Питера, но стоило ему выдавить из себя: — Его больше нет, — девушка начала заливаться слезами. Она мотала головой, отрицая сказанное и закрывала руками лицо, пытаясь вытереть непослушные слезы. Питер молча прошёл мимо, потому что боялся, что Пеппер его оттолкнет, не поймёт, что ему тоже захочется выть от горя. Он шёл и перед глазами у него была эта ужасная картина: Тони Старк умирает у него на руках. Слезы тихо оставили мокрые полосы на лице Питера и он ушел к себе. Но стоило ему зайти в комнату, специально выделенную ему, он без сил упал на кровать и практически беззвучно заплакал. Он не хотел, чтобы все видели насколько сильно он страдает. Потому что никому не понять, никто не сможет успокоить эту бурю внутри. Практически сразу, его впервые побеспокоили, принесли поесть, но Питер отказался. Парня стали расспрашивать о местонахождении Таноса, но тот лишь молчал и мотал головой, давая понять, что ему ничего неизвестно. Он не стал закатывать истерик, держал все в себе до конца. Пока оставшиеся мстители не рассказали о случившемся во время отсутствия его и Небулы. Они смогли найти местонахождение Таноса по мощному выбросу энергии и отправились туда. Когда же Мстители победили его и прижали к стене, оказалось, что он беспомощен, словно котенок. В перчатке отсутствовали все камни бесконечности. — Но где они? — Питер был потрясен до глубины души. — Их больше нет, он их уничтожил. — без доли сомнения в голосе, даже слишком уверенно, произнесла Кэрол. У парня от этих слов как будто что-то внутри оборвалось. Неужели, это правда и совсем никакой надежды не осталось...? — Не может быть... — он немного помотал головой и опустил голову, слёзы закапали на пол. Кэрол скрестила руки на груди, кусая губы. И почему именно ей пришлось сказать это Паркеру? — Тебе придётся поверить, Питер. Придется поверить... — тихо ответила ему капитан и с сочувствием похлопала по плечу, — Сегодня тебя отправят домой, — добавила она и стремительно ушла, будто ей было очень тяжело говорить ему всё это. В её голосе не было никакой надежды, как и в голосах всех остальных Мстителей. И даже собственная речь Питера потеряла ту живую окраску, которая была раньше. Они проиграли, теперь всё кончено. Питеру действительно ничего не оставалось, как поверить в это, но какой-то голос внутри упрямо твердил ему: — Не верь, не верь...