***
Тогда, больше двадцати лет тому назад, султан Аграбы тоже не верил, что правитель Шарабата объявит ему войну. Но войска Саид хана были неисчислимы, и они вот-вот должны были подойти к стенам родного города. Такова оказалась суровая реальность. — Как же так? — недоуменно моргал глазами султан. — Они же… мы… что делать, мой визирь, как нам теперь быть, Салим? — беспомощно взглянул он на главного советника, отца Джафара. — Что же еще, мой падишах? — отозвался главный визирь. — Нужно собирать армию. — Я сам поведу ее, отец! — выступил вперед Хасан, единственный сын и наследник султана. — И я хочу присоединиться к походу! — воскликнул Джафар. — Мой султан, отец, — повернулся он к правителю и его советнику, — вы же позволите мне? — Что же, сын мой, — покачал головой Салим, — ты уже почти совсем взрослый… Пора становиться мужчиной, мальчик мой, пора. В самом деле, Джафару в то время не исполнилось еще и пятнадцати лет, и он грезил военной славой: походами, сражениями и блестящими победами. Правда, реальность оказалась вовсе не такой блестящей, как Джафар рисовал себе в мечтах. Войска противника превосходили их во много сотен раз. В первом же сражении смертельно ранили юного принца Хасана. Упав с коня, он успел сказать Джафару, чтобы тот увел воинов, отступил, иначе всех могли перебить. Вскочив на коня принца (его собственный конь был убит), Джафар бросился исполнять поручение. Он не успел проскакать и мили, как под ним повторно подстрелили коня, схватили за руки, накинули на голову мешок. Очнулся Джафар в палатке старшего советника Шарабатского хана. — Вот и прекрасно, — обрадовался этот невысокий, тучный человек, с маленькими хитрыми глазками, — ваше высочество! Теперь вы будете нашим гостем, — усмехнулся он. Джафар понял, что его приняли за принца Хасана, и не стал разубеждать своего врага, ведь если он скажет правду, может навлечь беду на всех воинов Аграбы. В качестве заложника его доставили в Шарабат, прямиком в ханский дворец. Потом он ему разъяснили, что за него хотят взять богатый выкуп, а заодно Аграба должна была признать себя вассалом Шарабата. — Совсем скоро мы начнем переговоры, — решил Саид хан. — Разместите юного принца со всеми удобствами, он ни в чем не должен нуждаться. Джафара и в самом деле поселили в богатых покоях, ему прислуживали сотни расторопных слуг, готовых выполнить любое желание, вечерами самые красивые девушки-рабыни услаждали его взор и слух песнями и танцами. Один раз ему разрешили выйти в сад. Джафар шел по посыпанной белым песком дорожке, вдыхая аромат роз. Их здесь было множество, самых разных цветов и размеров. Отделанная белым мрамором беседка поражала своей красотой, она походила на маленький дворец. У султана Аграбы такого не было. Джафар поднялся по ступенькам и замер, похолодев: прямо перед ним вырос вдруг огромный леопард и зарычал, оскалив свои страшные клыки. — Тихо, Айше! — раздался звонкий женский голос. — Что такое? А ну, иди сюда, немедленно. Леопард недовольно заворчал, но тут же развернулся и пошел в беседку. Джафар осторожно проследовал за ним и увидел, что тот свернулся калачиком, словно маленький котенок, у ног женщины, сидевшей на скамейке. — Не бойтесь, друг мой, — сказала она, заметив его. После чего поправила свою шелковую накидку и прибавила: — Айше вас не тронет. — Однако, у вас… надежный друг, госпожа, — улыбнулся он. — Она добрая, мухи не обидит, да, моя милая? — нежная холеная рука потрепала леопарда за ухом, и тот довольно зажмурился. — Ты, должно быть, из свиты нашего хана? — Я всего лишь пленник, госпожа, — склонил голову Джафар. — Ах вот оно что! — протянула она, и в ее глазах Джафар разглядел жалость и сочувствие. — Что же, как видно, мой брат следует своему принципу: все средства хороши. И этому кошмару не будет конца… О, если бы я только могла его остановить! Джафар лишь вздохнул в ответ. Через несколько дней ему сообщили, что госпожа Будур, сестра самого хана, приказала отдать ему новые покои, а также приняла решение взять его на воспитание. — Пока ты поживешь здесь, дитя мое, — улыбнулась она. — Эта мерзкая война отняла у меня Махмуда, моего возлюбленного мужа, и нашего единственного сына Ахмеда. И твои родители, должно быть, выплакали все глаза, так пусть же хотя бы их слезы иссякнут. Возможно… мне это зачтется Там. — Благодарю, вас, госпожа моя! — изумленно проговорил Джафар, кланяясь ей почти до земли. Два года, которые он провел во дворце Саид хана, были одними из самых счастливых в его жизни. Принцесса Будур относилась к нему как к родному сыну. Она наняла ему лучших учителей, и именно благодаря ей Джафар начал постигать азы точных наук, а не только лишь военное искусство. Родной своей матери он не помнил, она скончалась, когда ему не было и трех, и потому искренне привязался к приемной. Правда… очень скоро Джафар с ужасом осознал, что смотрит на принцессу вовсе не как на свою покровительницу, и уж тем более, не как на мать. Джафар любовался и восхищался ей прежде всего как женщиной и хотел одного: признаться в своих чувствах. Однако же, он прекрасно понимал, что это попросту невозможно. Во-первых, его положение все равно было несколько двусмысленным, и он искренне не понимал, почему султан и его отец так тянут с переговорами. Ну, а во-вторых, принцесса Будур сама никогда не взглянула бы на него как на мужчину. — Ты так напоминаешь мне моего милого Ахмеда, — часто повторяла она. — Ах, если только бы он был жив! А потом все закончилось. В один прекрасный день во дворец вернулся из Аграбы посланник хана и сообщил, что их обманули. — Этот мальчишка не сын султана, мой повелитель! Принц Хасан давно мертв, а этот — всего лишь сын главного визиря. — Вот как, — сурово сдвинул брови Саид хан, — но сути дела это не меняет. Он ведь тоже из знатного и уважаемого рода. Вряд ли визирь султана Аграбы захочет получить в дар голову своего сына на серебряном подносе. Им придется выполнить все наши условия! — Увы, господин мой, — побледнев, проговорил советник (ему было известно, что того, кто приносил плохие вести, ждала плаха), — визирь султана Аграбы сказал, что… он ни за что не променяет честь своего правителя и богатства своей страны на жизнь мальчишки, пусть и родного сына. — Что?! — Саид хан с силой сжал кулаки. — Ну мы еще посмотрим, кто кого! А в наказание, что он дурачил нас… Этот подлец, — пальцем, украшенным драгоценным перстнем, указал он на Джафара, — отныне будет всего лишь нашим рабом! Отправьте его на конюшню, убирать навоз! А если станет лениться и отлынивать — не жалеть плетей. Принцесса Будур умоляла старшего брата оставить ей приемного сына, она будет обеспечивать его на свои собственные средства, найдет ему хорошую невесту, но хан был непреклонен. Джафар сполна хлебнул унижений, выполняя самую черную работу на конюшне: вычищая навоз и ухаживая за лошадьми. За любую, даже самую малейшую провинность его жестоко избивали, а после опять заставляли работать от зари до зари. Так прошел еще год. Однажды глубокой ночью его разбудили. Джафар открыл глаза и увидел склонившегося над ним старика с добрыми зелеными глазами. Тот улыбнулся и поманил его за собой; очень скоро они очутились в покоях принцессы Будур. — Вот, — она порывисто обняла его и протянула ему мешочек с золотыми монетами, — это тебе. Лошадь возьми мою, ты знаешь, вороную. Ибрагим проводит тебя. У ворот города тебя будут ждать. Касым. Ты знаешь его? — Слуга моего отца? — не веря своим ушам, спросил Джафар. — Да. Я списалась с твоим отцом, и мы придумали план, как тебя спасти. Иди! Тебя ждут дома. Ты не должен страдать из-за глупых разногласий моего брата и султана твоей страны. — Госпожа моя, — в глазах Джафара стояли слезы, — поверьте, я никогда не забуду, чем вам обязан. Вы… я очень люблю вас! — выпалил он. Принцесса Будур грустно улыбнулась, а потом ласково погладила его по голове. — И я тебя, сынок! Айше, услышав голос хозяйки, подошла ближе, осмотрелась, довольно заворчала и легла у ее ног. — Прощайте, госпожа моя, — выровняв дыхание, проговорил Джафар. Разумеется, она не поняла, а объяснить ей все, признаться — уже нет времени. — И ты прощай, Айше! — он осторожно погладил леопарда по спине. Айше приоткрыла один глаз и фыркнула… Их схватили у самых городских ворот. Старый Ибрагим и Касым, которого Джафар даже не успел обнять, были убиты на месте, их зарубили мечами безо всякой жалости. Его же схватили и вновь доставили во дворец. Связанного по рукам и ногам Джафара приволокли прямо в покои Саид хана, а через несколько минут туда ввели Будур. Следом за ней слуга с черной повязкой на глазу приволок труп несчастной Айше с перерезанным горлом. — В моем дворце зрел заговор! — прогремел хан. — Какой-то жалкий раб решил, что ему дозволено встречаться с нашими врагами. Что вы замышляли? — уставившись на него в упор, спросил он у Джафара. — Никакого заговора не было, Саид, ты совсем обезумел! — выкрикнула Будур. — Это я, слышишь, я все сделала! Потому что всего лишь хотела помочь несчастному юноше вернуться домой. — Замолчи, дрянь! — Саид хан со всей силы ударил сестру по лицу. — Я и так уже все понял. Да, без тебя здесь не обошлось, ты задумала сойтись с ним, сместить меня с трона, чтобы самой править моим государством?! — Побойся Всевышнего, брат мой, ведь я могла бы быть матерью этого несчастного юноши. А что до твоего трона… Он никогда мне не был нужен, и тебе это прекрасно известно. — Мне плевать! — хан достал из-за пояса прозрачную склянку и протянул принцессе. — Ты знаешь, какое наказание полагается за измену. Но я буду милостив, не допущу, чтобы все узнали о твоем позоре. Принцесса Будур скончается от сердечного припадка. Но не медли, милая, — осклабился он, — ведь я могу и передумать. — Прости, — тихо проговорила Будур, глядя на Джафара, — прости меня, сынок, умоляю! С этими словами она открыла склянку, быстро проглотила содержимое, и в следующее же мгновение упала замертво. — Нет! — выкрикнул Джафар, со всей силы рванувшись из рук своих палачей, но увы, его держали крепко. — Госпожа! — А этого, — скривился Саид хан, — в темницу! И пусть он пожалеет, что появился на свет, пусть умоляет о смерти! Впрочем, не мне вас учить. Пять последующих лет стали для него адом. Каждый день казался ему тысячелетием. И каждое из этих тысячелетий было наполнено болью и унижением. Его палачи знали свое дело, они умели вовремя остановиться, поэтому Джафару никогда не удавалось забыться раньше, чем закончится очередная пытка; и сама смерть тоже, казалось, совсем позабыла о нем. Может быть, он действительно окончательно сломался бы, но стоило ему вспомнить ласковую улыбку и взгляд госпожи Будур, ему вновь хотелось жить. Вновь стать свободным и счастливым, выйти из застенка и отомстить им всем: хану, его советникам, слугам и всему Шарабату. Однажды, — как молитву, повторял он изо дня в день, — я сотру его с лица земли. Вы будете отомщены… моя дорогая госпожа! Джафару удалось раздобыть несколько глиняных черепков: разбил кувшин с водой, за что получил лишние двадцать ударов плетью, но игра стоила свеч. Много месяцев (или лет?) ушло на то, чтобы наточить их о каменный пол. Не слишком надежно, но рискнуть можно, в конце концов, терять ему нечего. И Джафару наконец-то повезло: ему удалось перерезать горло своему тюремщику, когда тот принес ему хлеб и воду. После чего он поменял свою одежду на его, оставил труп несчастного в камере и преспокойно вышел. Ночь была темной, и охрана ничего не заподозрила. Лошадь он украл на постоялом дворе, а деньги удалось отнять у случайного ночного прохожего. Еще три долгих года он шел через города, нанимаясь время от времени на черную работу, дабы раздобыть хоть немного денег на пропитание. Он запасся водой и, украв ишака у последнего своего хозяина, пустился в опаснейший путь через пустыню. Вот когда ему пригодились уроки госпожи Будур: каждую ночь он всматривался в небо, определяя по звездам путь. Аграба с каждым днем была все ближе и ближе. «Спасибо! Благодарю вас, несравненная моя госпожа! Вы спасли меня, не дали умереть.» — шептал Джафар, не замечая слез, что текли у него по щекам. Джафар добрался до родного дома на рассвете. Он до сих пор отчетливо помнил то прохладное утро, когда вновь ступил на порог султанского дворца. Возвращение Джафара было встречено изумленными возгласами и криками радости: ведь его давно уже считали мертвым. Отец к тому времени скончался, он не дожил всего нескольких дней до возвращения сына. Джафару рассказали, что он мучился все эти годы, корил себя за то, что вынужден был оставить сына в плену. — Он хотел как лучше, — потупившись, проговорил советник Бехрам, правая рука покойного визиря. Джафар в ответ лишь горестно вздохнул: он тоже ни в чем не винил отца, понимая, что у него действительно не было другого выхода. Долг превыше всего, — часто повторял он, а кроме того, его больше не было в живых… Война с Шарабатом все же закончилась миром. Правда, Саид хан получил несколько пограничных портовых городов, а вот султан Аграбы взамен получил молодую жену — красавицу Фирузу, дочь Саид хана. Джафар же возненавидел ее сразу же. Она чем-то была похожа на Будур: те же глаза, улыбка… Но сходство ограничивалось лишь внешностью, Фируза была глупа, тщеславна и напыщенна. Кроме того, она отзывалась о своей покойной тетке как о «мерзавке, опозорившей род», и Джафару всякий раз, когда он слышал это, хотелось придушить султаншу. Может быть, рано или поздно он сделал бы это, но не пришлось пачкать руки, Фируза не пережила вторые роды. А Джафар к тому времени как раз начал свое триумфальное восхождение на вершину. Султан нарадоваться на него не мог, он не раз говорил, что второго такого не найти. — Вы лучший визирь из всех, кого только можно представить! — повторял он, и Джафар вновь возносил в мыслях хвалы своей возлюбленной госпоже Будур. И вот теперь он как никогда близок к тому, чтобы осуществить свой план, отомстить хану Шарабата. Он обязан стереть с лица земли это змеиное гнездо, заставить Саид хана страдать в тысячу раз сильнее, чем страдал сам Джафар. Аграба станет самой могущественной империей на свете; перед султаном, сокрушившим Шарабат, склонится весь мир! Но вот беда, сам султан настолько жалок и туп, что не понимает очевидных вещей. Все готово для военного похода, но вот одна маленькая песчинка готова была сломать тяжелый мельничный жернов. — Зачем нам воевать с Шарабатом, ведь это же родина моей ясноглазой Фирузы? — пожал плечами коронованный болван. «И стал могилой моей несравненной Будур, — с тоской подумал Джафар. — Никто в этом гадюшнике не достоин жить, все они должны заплатить за то, что сделали! Никто не уйдет от расплаты, никто! Я своего добьюсь, чего бы мне это ни стоило!»***
Терпение лопнуло! Если уговоры и здравый смысл не помогают, то придется прибегнуть к силе. К самой могущественной силе, какая только есть на свете. — Мы еще посмотрим! — шепчет Джафар, доставая с полки старинную книгу. — Посмотрим! — хрипло повторяет сидящий на открытой двери книжного шкафа Яго. — Я не позволю этому дураку все испортить! — Дур-р-раку! — отзывается Яго и перелетает на плечо к Джафару. — Замолчи! — Джафар дергает плечом и Яго, сердито хлопает ярко-красными крыльями. — Где же оно? — бормочет Джафар, — листая старые пожелтевшие страницы. — Где-то же должно быть… Вот оно! — его глаза ярко блестят от радости. — Пещера чудес… Лампа! Я должен заполучить ее, чтобы обрести могущество! Радостно встрепенувшись, Яго кричит во все горло: — Ла-а-ампа! — Да, — не обращает на него внимание Джафар. — Это то, что мне нужно. Что же, приступим, — он радостно потирает руки. — Скоро, очень скоро лампа будет моей. И тогда… Громкий смех Джафара раздается под сводами потайной комнаты. — Шарабат будет уничтожен! — восклицает он. — Уничтожен! Стереть с лица земли! — тут же радостно подхватывает Яго. Джафар нежно гладит Яго и хищно улыбается: даже попугай и тот умнее дурака-султана. Что ж, решение принято, отступать Джафар не привык, а значит, удача будет на его стороне.