***
Уже более-менее успокоившийся Ягер, снявший порванную крыльями рубашку, сидит за своим столом, на котором стоит стакан с алкоголем прямо поверх важных документов и его сцепленные в замок руки, а крылья сложены за спиной. Клаус измученно поворачивает голову в сторону окна. Посмотрев на его профиль, Тилике больше не видит того холодного, словно стального штандартенфюрера, который чётко отдавал приказы и выполнял данные ему. Это так непривычно для Хайна. Тяжело вздохнув, Клаус закрывает глаза, словно что-то вспоминая, и начинает свой рассказ: — Я сам не до конца понимаю, откуда они взялись. Впервые я узнал о них, когда мне было двенадцать. Забираясь на дерево, я схватился за тонкий сучок, который тут же обломался. Я сорвался с пятиметровой высоты. Уже ожидая неминуемой боли от падения, зажмурился, но почувствовал лишь резкую боль в спине, а дальше мягкое приземление. Обернувшись, я увидел свои окровавленные плечи и их. Будучи наивным ребёнком, я искренне радовался их появлением, чувствуя себя особенным. Но реакция моей матери сказала мне об обратном. В тот день она долго не могла успокоиться. — Клаус опустошил стакан одним глотком, после сильно сжав его в ладонях. — Позже я научился скрывать их. Это болезненно. Они словно врастают обратно, вновь прорывая кожу. Я чувствовал, они хотели свободы. Но я не мог дать им этого. Это ненормально. Это отвратительно. — Это прекрасно! — одновременно с Ягером тихо и заворожено произнёс Тилике, тут же извиняясь, и смущённо отводя глаза, не заметив удивлённого взора Клауса, который перевёл взгляд на свои дрожащие руки и продолжил: — Я старался сдерживать их. Они сопротивлялись, причиняя мне сильную ментальную боль, которая переходила в головную. Тилике тут же вспомнил, как часто Клаус страдал от мигрени, не имея сил даже встать с кровати. — Иногда я позволял им вырываться. Это больно. Больнее чем в первый раз. Я хотел избавиться от них, но они не позволяли мне. И так на протяжении множества лет. Я бы жил так и дальше. Но война началась так не вовремя. Мне было не до них. Они злились, причиняя всё больше и больше страданий. Я не мог больше это терпеть. Я не смог удержать их. — сделал паузу Ягер, упираясь лбом в свои руки, сложенные в замок. — Я не рассказывал никому. Не видел смысла. Меня бы никто не понял. Назвали бы уродом, сожгли бы как ведьму на костре или использовали бы для опытов! Не знаю что хуже. —Договорил Клаус и вновь перевёл мокрые глаза в окно. — Я больше не могу… — Можно мне посмотреть... на них? — осторожно спросил Тилике. Клаус взглянул на него с надеждой и одновременно страхом. Поднялся из-за стола и прихватил стул, который поставил в центре комнаты. Крылья шлейфом тянулись за ним, касаясь пола самым краешком перьев. И сел, складывая руки на спинку и роняя на них голову. Он медленно расправил свои невероятные крылья, практически доставая кончиками перьев до противолежащих стен, простонав от облегчения. Он так давно этого не делал… У них такой же огромный размах, как и размер. Крылья похожи на птичьи, но крупнее в несколько сотен раз и такие чисто белые, словно у ангела. Тилике обошел Ягера, становясь позади того, протягивая руку к крыльям. — Я могу?.. — неясно спросил Хайн, но Клаус его понял, кивнув головой в знак согласия. Тилике осторожно, даже нежно провёл рукой по самой крупной кости, покрытой невероятно мягким пушком. Крылья дёрнулись. — Неприятно? — поспешно спросил Тилике, убирая руку. — Н-нет, скорее наоборот…- тихо ответил Клаус, закрывая глаза и сжимая спинку стула пальцами. Ещё никто не дотрагивался до его крыльев, тем более так. — Вы пробовали использовать их для… полёта? — Мягко проводя ногтями по краю основной кости, спросил Тилике. — Да, но я был ребёнком. Тогда они ещё были слишком малы, чтобы поднять человека в воздух. Максимум что я мог, это планировать с высоты. Не уверен, что получится что-то большее и сейчас. — Клаус тихо выдохнул, подгибая пальцы на ногах. — Они так прекрасны... — зарываясь пальцами в мягкие перья зачарованно произнёс Тилике, даже не замечая этого. Клаус от удовольствия выгнул спину на встречу рукам Тилике, приподнимая крылья, прикусывая губу, чтобы не застонать в голос. Он ожидал любой реакции на свою тайну, вплоть до расстрела или опытов, но точно не такой. Такой приятной… Тилике проводит по крыльям вниз, гладя самое основание, задевая спину. Клаус уже не может себя сдерживать. Крылья удивительно чувствительны, особенно здесь, отчего он громко стонет, вновь выгибаясь и прижимаясь к Хайну спиной, подгибая крылья и запрокидывая голову: — А-а-ах! Тилике! — Больно?! Извините! — быстро убрав руки извиняется Хайн, беспокоясь, что причинил боль. Клаус же, резко складывая крылья, быстро встаёт, роняя стул, разворачивается к Тилике и опьянённый возбуждением притягивает за голову адъютанта и смазано целует того, второй рукой гладя его шею, переходя на плечи, совершенно не контролируя себя. Тилике, уж точно не ожидая подобного, хотел уже было оттолкнуть штандартенфюрера, но чувствуя его руки на своих плечах, чувствуя его доверие, нежно ответил на поцелуй, возвращая руки на основание крыльев, уверенно обхватывая ладонью проводя вверх. Крылья обернулись вокруг них, вновь образовывая белоснежный купол. Ягер сдавлено простонал, почувствовав сильные руки Тилике в том же месте, и прервал поцелуй, уткнувшись лицом тому в шею, тяжело дыша, но уже не от боли, а от удовольствия. — Т-тилике, боже, я... — задыхаясь, простонал Ягер. Хайн, отреагировав на слова Клауса, потянул того на кровать, усаживая на свои колени, проводя по бёдрам, поднимаясь выше, продолжая ласкать основание крыльев, иногда перебирая мягкие перья. Клаус же, всё ещё не взявший себя под контроль, вжал голову Тилике в свою шею, прижимаясь ещё сильнее, громко выдыхая. Хайн, воспользовавшись моментом, целует сильную шею, проводя языком по выступающим косточкам и прикусывая ровную ключицу. Вжавшись пахом в пах, Тилике приспускает брюки обоих и обхватывает ладонью возбуждённую плоть, проводя по всей длине, от чего Ягер уж слишком громко стонет, вскидывая крылья. Проходящие мимо офицеры могли бы услышать это. Чтобы такого не допустить, Хайн осторожно притягивает голову Клауса и неглубоко целует, проходясь языком по губам, проводит по чувствительным крыльям, ускоряя движения рук в паху. Ягер углубляет поцелуй, наклонив голову, положив руку на шею Хайна, второй рукой пытаясь помочь Тилике. Разрядка наступает неожиданно, Клаус прикусывает губу адъютанта, больно вцепившись в его плечи, невольно и резко расправляет крылья, поднимая их и делая взмах, от чего разбросанные по комнате бумаги взметнулись. Хайн кончает следом, тихо простонав в поцелуй. Ягер, отрываясь от Тилике, смотрит прямо в карие глаза уже более осознанным взглядом, хватая воздух, восстанавливая дыхание. Виновато проводит по плечам адъютанта, опрокидывая того на кровать, ставя руки по бокам от его головы и собирает крылья, всё так же не отрывая глаз. — Спасибо… —шепчет Клаус и благодарно целует того, нежно проводя по щеке. Тилике закрывает глаза, наслаждаясь поцелуем, и проговаривает про себя:Не за что, мой ангел