Между двух огней

Сознание медленно приходило к девушке, заставляя проснуться. В только что открытые глаза ударил свет яркого солнца, бьющегося в окно. Потерев глаза, девушка стала осматриваться по сторонам. Это была небольшая больничная палата: тусклые голубые стены, серые тумбочки у стены, серые жалюзи, выстиранное белое постельное бельё и несколько цветов, которые придавали жизнь этому месту. Маринетт перевела взгляд на человека, сидящего на стуле у стены. Это был Адриан и он спал. На нём был вечерний костюм. Неужели он просидел тут всю ночь, и ночь ли? Маринетт поднялась на локтях и присела на койке. Отвратительный скрип разбудил молодого человека.  — Маринетт, ты проснулась? — парень быстро подскочил к ней, взяв её за руку. — Как ты себя чувствуешь? Я так переживал за тебя. — Да, я думаю, что я в порядке, но, — девушка посмотрела на встревоженного парня и продолжила, — что случилось вчера? Почему я здесь? — Я нашёл тебя в горящем зале, огонь почти добрался до тебя. Ты отключилась. Врач сказал, что у тебя произошло отравление угарным газом, — рассказывал парень, вспоминая минувшую ночь. — Зачем ты полезла туда? А что, если бы я не успел? — Я знаю, что рисковала своей жизнью, но я не могла позволить, чтобы кто-либо пострадал, — ответила Маринетт. — Кагами, она в порядке? — Ей повезло, — Адриан крепко держал руки своей любимой, — она отделалась легким испугом. — Что стало источником возгорания? — спросила Мари. — Пожарные не смогли назвать точную причину, сказали только, что это началось с коридора в левом крыле, — объяснил парень. — Да, я определенно видела огонь в той части, — Маринетт была обеспокоена произошедшим. — Адриан, я должна сказать тебе, но не знаю, как начать. — О чём ты? Сказать что? — забеспокоился Адриан, крепче сжимая её руку. — Мы должны расстаться, — быстро проговорила девушка, отворачиваясь от него и пытаясь сдержать слёзы. — Расстаться? Н-но почему? Я что-то сделал не так? — он почувствовал как его сердце медленно разбивается. — Я… — тихо прошептала Маринетт с безразличным выражением лица, — я не люблю тебя! — Не любишь? — спросил Адриан, отпуская её руку, он посмотрел на неё. Ему казалось будто его сердце и вправду разбилось и осколки воткнулись в другие органы. — Маринетт. — Уходи, — девушка отдернула свою руку, все еще сдерживая накатывающиеся слезы. — Убирайся! Адриан резко подскочил и отошел к двери. Слёзы катились по его лицу. Задержавшись на секунду у двери, он бросил последний взор на девушку. Она все также сидела к нему спиной. Он вышел и захлопнул за собой дверь. Сейчас он был разбит. Боль, которую он испытывал была невероятной и давила на него, ничтожно убивая изнутри. Ему хотелось умереть лишь бы не чувствовать её. Он уже не разбирал дороги и шел, куда глядят глаза. Как только он выбрался из больницы, Адриан прислонился к стене и осел, закрывая рот рукой. Он стал безудержно рыдать. Через полчаса этот парень сидел в каком-то дешманском старом баре и потягивал дешевый ром. Ему хотелось рвать и метать всё вокруг, но все, что он мог, это сидеть и смотреть в одну точку. Судьба дала ему шанс встретить человека на своем пути, которые способен полюбить его таким, какой он есть, но все как обычно пошло против него. Маринетт сказала, что не любит его. Что она имела ввиду? Что совсем не любит его? Что никогда не любила? Что разлюбила его? Любит другого? Что произошло с ней? Как только хлопнула дверь, Маринетт не сдержалась и заплакала. Она не должна была этого говорить. Это была наглая ложь. Как она могла не любить того, кто покорил её с их самой первой встречи? Как она могла не любить того, кто влюбил её в себя дважды? Это было необходимо. Ещё в том страшном пожаре она поняла, что с ней что-то не так. Маринетт должна разобраться в себе. Сейчас ей было ужасно больно и она чувствовала ужасную вину и сожаление. Она разбила не только свое сердце, но и его. Что может быть хуже разбитого сердца? Собрав свои вещи и переодевшись, девушка покинула палату, а следом и больницу. На её душе скребли кошки. Все вокруг потеряло свои яркие цвета и стало серым. Невыносимый груз давил на плечи. Она должна добраться до дома и проверить родителей. Тем временем слезы текли по её лицу ручьем, не желая останавливаться. Сердце болезненно билось, а руки тревожно дрожали. Она думала, что сделала все правильно. Ведь их отношения могли и вовсе угаснуть, если бы она не закончила их. Отношения нужны для любви и поддержки, но Маринетт не способна ни на то, ни на другое. Ей самой нужна помощь. Уже успокоившись, она со спокойной душой вошла в дом. К её удивлению гостиная была пуста. Куда все подевались? Маринетт прошла в родительскую спальню. Её мама, Сабин, сидела на полу возле кровати, закрыв лицо руками, и тихо всхлипывала. Маринетт обеспокоенно кинулась к матери. — Мама, что случилось? — спросила Маринетт, положив руки на плечи женщины. — Почему ты плачешь? — Маринетт, ты пришла, — подняла голову Сабин и слабым голосом прошептала — Твой отец, он... он... — Что случилось с ним? Что? Мама, не молчи, — девушка переспросила Сабин, глядя на её заплаканное лицо, и трясла за плечи. — У него передозировка. Он... он в дорожной больнице, — Сабин перестала всхлипывать. — Маринетт… — Мама, пожалуйста, — брюнетка стала поднимать женщину с пола, — нам нужно в больницу, пока не поздно, — ей и так хватало своих проблем, так теперь и отец со своими наркотиками. В последние месяцы Том стал часто пропадать из дома. Сабин и Мари почти всегда находили его в старых кабаках или в подворотнях. Бармены сообщали, что видели его не в самом лучшем свете. Как местный пекарь докатился до такой жизни, спросите вы? Все просто. Однажды он провел вечер с какими-то его знакомыми и ему предложили вколоть небольшую дозу героина, сказав, что будет весело, ну и веселое занятие переросло в убивающую зависимость. Родители стали чаще ругаться, и в конце Том исчезал из дома по нескольку дней, а то и недель. Сабин и Маринетт искали его поначалу, а потом плюнули на это, пока им не стали звонить из местных больниц и говорить о том, что нашли Дюпен-Чена без сознания. Сабин очень переживала за мужа, а Маринетт начинала ненавидеть его за то, что он разрушает семью и любимое дело всей жизни. Из-за своей зависимости Том бросил выпечку, а Сабин еле-еле держала пекарню на плаву. В этот раз кажется все серьезно. Мистера Дюпена предупреждали, что его сердце может не выдержать, но каждый раз, когда он попадал в больницу, он отнекивался тем, что его организм сильный. Но ничто не вечно, не так ли? Сабин и Маринетт быстро добрались до больницы. Они бежали со всех ног, боясь не успеть. Перед палатой они встретили доктора, который рассматривал какие-то бумаги. Он сказал, что это последний раз, и Тому осталось максимум пара часов. Сабин разрыдалась, и доктор принялся её успокаивать, а Маринетт решила войти и увидеть отца в последний раз. Девушка вошла в палату. Том лежал без сознания на больничной койке. На его лице была маска, помогающая ему дышать. Писк рядом стоящего аппарата только нагнетал и без того мрачную атмосферу. Сейчас Маринетт стояла у двери и была в смешанных чувствах. С одной стороны ей было больно терять любимого отца, а с другой — ненависть закипала в ней с бешеной скоростью. Её разрывало от злости на своего отца. Она, не сдержавшись, бросилась на него, хватая за его больничный халат, и начала трясти. — Как ты можешь поступать так с нами? — кричала девушка на мужчину. — Ты подумал, что будет с мамой, а что будет со мной? Ты подумал, что будет с нашей семьей? — крики перешли на рыдания. — Я ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь! Ненавижу… Девушка отпустила отца и с презрением посмотрела на него, вышла из палаты. Ей было больно и ужасно плохо. Она бежала по длинному коридору. Слезы текли ручьем, оставляя мокрые дорожки. Ей нужно было на свежий воздух, чтобы мысли и разум прояснились. Она потеряла двух любимых людей сегодня. Ах, Адриан, как же ей было тошно и противно от того, что она разбила его сердце. Если ей самой тяжело, то каково же ему? Отец… Она больше никогда не увидит его улыбки, больше не поговорит с ним, больше никогда не попробует его новых рецептов? Больше… никогда… Маринетт резко остановилась. Вечерний холодный ветерок обдувал её лицо, из-за чего следы от соленых слёз стали щипать. Кажется, это было последней каплей для неё. Она осела на снег и стала горько плакать, закрыв лицо руками. Если спросить у Маринетт, как она добралась до дома, вряд ли она сможет дать точный ответ. После возвращения Сабин с плохой новостью, Маринетт полночи оплакивала ушедшего родителя, а другую просто лежала, смотря на звёздное небо. Скоро рождество, но как они будут отмечать этот семейный праздник без Тома?