Ужасная паста или почему я атеист

Было это, если не ошибаюсь, зимой четырнадцатого года, тогда мы ещё в Сочи жили. Время было неспокойное, толпы туристов кружили по городу, который за пару месяцев преобразился, не совру, полностью. Даже Чехова, на которой, собственно, мы жили, стала совершенно другой; Красивые улочки, которые украшали всякими плакатами об олимпиаде, хорошо-сделанные дороги и даже магазинчик «Авоська», в котором всякой мелочи, вроде меня, давали скидку на мороженое, стал выглядеть более цивильно, но и цены, совершенно внезапно для меня в то время, взлетели. Впрочем, так не долго продлилось и стояло олимпиаде закончиться, как весь город, помимо дорог, которые даже сейчас хороши, вернулся к своему первоначальному виду. Не о том я, на самом деле, начал говорить, ведь надо было уже вернуться ко мне, а точнее, к моей матери. Прекрасная женщина и отличная мать, могу вас уверить, но за всю свою жизнь, начиная с юных лет, её преследовал один минус, недуг или, скорее, проблема: Она не умела, не умеет и, как я думаю, не будет уметь готовить. Её кулинарные познаниям могли позавидовать только бездомные. Если дать ей все ингредиенты, книгу с точным рецептом и даже помощника, которым раньше был одиннадцатилетний «Я», то всё равно получится ужасно. Наглядный пример – яичница. Можете сказать, что легче ничего не придумаешь и, возможно, будете правы. Для моей мамы яичница была сущим адом. Каждый раз, когда она всё-таки убеждала отца разрешить ей попробовать, то получалось из рук вон плохо. То соли выше крыши, то до горькости острит, то не яйцо, а шкварки! К счастью, в своё время отец поставил у нас электроплиту, опасаясь того, что мать взорвёт всё к чёртовой бабушке. В то время всё и происходило. Отцу скоро в командировку по работе, он должен был через пару дней вылететь в Непальский город - Непалганж, а из него перелететь в столицу Непала, которой является Покхара. Оставшиеся дни перед полётом, отец сам готовил нам еду и получалось у него очень даже хорошо, но вот маме было ужасно стыдно за то, что она не может даже ужин приготовить. Поэтому, за день перед полётом, она решила удивить своего мужа, приготовив ему пасту с лососем. -На нашем первом свидании, мы с твоим папой ели эту пасту, -объяснила мне мама, пока мы ходили по магазинам в поисках всех нужных ингредиентов. Для начала, нужно было найти пасту. В рецепте, который посмотрела мать, использовались макароны тальятелле и, как думала моя мать, только от качества макарон будет зависеть итоговый вкус. Поэтому, мы прошли магазинов пять и в итоге взяли самые дорогие макароны тальятелле, что только нашли. Стояли они, если память не изменяет, рублей двести семьдесят. На лосося, к счастью для моих бедных ног, мы не тратили время, а купили ещё во время прогулок в поисках тальятелле. Лосось был так-сяк и мы это потом осознали, зато стоял он дёшево. Уже не вспомню его точную цену, но он был куда дешевле большинства других кусков лосося. Зелень, которая тоже была нужна в рецепте, что мама посмотрела в интернете, мы взяли в этом самом магазинчике «Авось». То была петрушка, но по незнанию я просто называл её зеленью. А вот с пармезаном, который был чуть ли не вторым по важности, по мнению мамы, ингредиентом, мы запарились по-крупному. Оставшийся день, вплоть до пяти вечера, а начинали мы, хочу вам сказать, часов в двенадцать и не отдыхали. Но, в самом деле, нашли мы тоже самый лучший пармезан, и он был бесподобен на вкус, и цену. Остальные ингредиенты, а то были сливки, оливыч и молотый перец были у нас дома. Отец в это время был где-то на улице, наверное, решил напоследок сходить в какой-нибудь игровой клуб, благодаря чему у нас было время. -Так… Отделить филе от костей и кожи, ну, это можно пока отложить, там дело пяти секунд… Отварить макароны до готовности, порезать петрушечку, пармезанчик и накрывать на стол… Хмь, хорошо, вроде бы не так сложно. Андрей, милый мой, мелко порежь петрушку и пармезан, а я займусь макаронами и рыбой, -мягко попросила она и я с радостью согласился. Резать продукты – плёвое дело, с которым я справился за минуту, ну, может две. А вот мама была в ступоре, стояло ей только положить макароны в кастрюлю. -Ждать до полной готовности… а когда полная готовность-то? –в недоумении спросила она, после чего начала судорожно переходить с сайта на сайт, пытаясь узнать, всё-таки сколько надо держать макароны. В это время, пока я смотрел «Бена-10», макароны, как и вода, уже дважды закипели и я, как и мама, почуяли запах гари. То горели макароны, как сентябрь в своё время. Счастье скорости моей матери, благодаря чему она успела вырубить плиту. –Не так уж и плохо, так ведь? Ну, да, чуточку подгорели, но не смертельно, мы всё исправим вкусной рыбой и сыром! Так… Сразу же после готовности макарон подавать их… Чёр – почти прокричала мама, но вспомнив про меня, она исправилась. - Чёрный перец! М-м-м, сынок, пока позвони папе, а я всё сама доготовлю. Я покорно согласился, хотя в душе уже следил за каждым действием мамы, чтобы забежать на кухню и, хотя бы попытаться всё исправить. Но всё-таки позвонить отцу стояло, что я и сделал. По телефону я сказал, чтобы он шёл домой, на что он согласился. Пока я говорил, мать запаниковала и поняла, что времени мало, а потому надо торопиться. -Макароны остывают… Ну, я где-то читала, что жареный лосось легче режется. И следуя такой логике, она закинул на сковородку весь кусок рыбы, и поставила чуть ли не максимальный жар на электроплите. Не прошло и секунды, как я почувствовал запах гари, из-за чего на максимальной скорости ворвался на кухню, до чёртиков испугав маму, и всё-таки выключил плиту. Вся сторона, на которой лежал лосось, стала почти угольно чёрной, но мама решила, что так и должно быть. -Теперь, нарежу лосось и всё! Ах! Блин, перец. Теперь, она перчила этот полусырой и полу угольный кусок мёртвой рыбы. Я решил, что уже ничем не помогу, а потому пошёл накрывать на стол и делать обстановку более-менее приятной, чтобы хоть ради приличия, отец не блеванул. Звонок в дверь, у меня, да и у матери, сердце чуть не остановилось, хотя всё уже было готово. Сливки и оливыч добавили в макароны, мёртвый кусок лосося порезали и добавили в почти остывшую пасту, петрушка и пармезан добавлены, стол накрыт, свечи горят, только скрипки нет. Я открыл дверь отцу, он легко зашёл, а после мытья рук я пригласил его с грустной улыбкой за стол, где уже сидит принарядившаяся мама. Она выглядела непоколебимой, но внутри, уверен, ужасно волновалась. Отец присел, взял приборы, и они начали разговаривать. Не помню их темы для разговора, но там была какая-то фигня. Факт в том, что за еду они взялись спустя минут пять, четыре из которых разговаривал исключительно отец. Он будто бы пытался до последнего избежать главного блюда, но это было невозможно. В итоге, он всё-таки взял вилкой макароны и лосось, начал преподносить их ко рту, и именно тогда я увидел искреннюю улыбку на лице у матери. Я, кстати, всё время сидел на заднем фоне, пытаясь не издавать и звука. К тому моменту, как отец уже начал есть, я почувствовать, как его права рука изо всех сил держит мою левую ногу, настолько сильно, что я почувствовал в ней тряску. Было больно, но я всё-таки сдержался. В тоже время, он сказал: -Дорогая, это великолепно. Такой вкусной пасты я никогда не пробовал. От такой лести мама даже удивилась, а я почувствовал, что хватка отца ослабевает. Он умирает! В любом случае, мешать их вечеру я не хотел, а потому пытался тихонько слезть со стула и уйти в комнату, но вот ведь незадача: в правую ногу мне вцепила левая рука, только уже мамина. Она тоже попробовала пасту, и тоже произнесла что-то типа: «М-м-м, как на нашем первом свидании». Теперь, я попал в капкан и только бог смог бы спасти меня, такой боли, как в тот вечер, я никогда не ощущал, ведь стояло кому-либо из них взять этой пасты в рот, так сразу же меня будто бы било током. В душе я молился, плакал, умолял бога помочь мне, дать мне сил уйти, но он этого не сделал. После того вечера, я пытался самостоятельно встать со стула, но не смог. В конце концов, меня просто донесли до постели, и я уснул крепким сном. На следующий день отец лёг в больницу с пищевым отравлением, из-за чего не смог полететь в командировку. Мама, на удивление, ничего плохого не чувствовала, хотя позже признала, что паста была отвратительна.