Адам пересчитывает деньги. Ровно фасованный товар. Денег меньше, чем должно было быть. Меньше товара. Адам не раздаёт кредитов и не берёт в залог ни-ког-да. Адель не прокормят пара залогов. Адам каждую секунду помнит об этом.
— Бизнес есть бизнес. Твои деньги, мой товар. Договор был, — всё, что он может сказать мальчишке, который упорется если не этой весьма внушительной дозой, то другой, найдёт ещё где-то. Адам абсолютно уверен, что мальчишке всё равно, кто принесёт ему утоление сжигающей жажды. Адам знает таких: начать ради забавы, без цели, и закончить без цели выбраться из.Адам отмеряет товар. Ровно. Адам никогда не даёт в долг. «Неизвестно, будешь ли ты ещё жив к моменту отдачи долгов». Адам не озвучивает своих мыслей.
Бок обдаёт жаром — Адам успевает увести удар от груди, и нож скользит по рёбрам, и втыкается где-то внизу, прорезает плоть, и Адам думает о страхе Адель перед бинтом, который, несомненно, пропитается кровью — и Адам ненавидит этого мальчишку, ненавидит так сильно за страх Адель, ненавидит за никчёмную пустоту желания закрыть жажду.АдельАдельАдельАдельАдель.
В потолок, в тошнотворно белой палате он будет смотреть глаза в глаза Адель и ненавидеть себя за её страх; тупая боль уже успела стать привычной, за месяцыАдель не привыкает к его боли.
Адам расстраивает Адель, и Адам ненавидит их всех, тех, кто вынудил его расстроить снова её, и ненавидит себя за вытертые его ангелом, но видимые им в высохших следах слёзы. Адам найдёт его и прикончит помноженные на бесконечность разы за каждую слезинку, каждый момент подскочившего пульса Адель.