Зов моря был слишком силен

— Вот и закончилась война, mellon nin, теперь у каждого из нас свой путь, ты станешь королем и взойдешь на престол, твой по праву… — Тогда, какой же твой путь, Legolas? — Меня зовет море, Estel, боюсь, что я покину тебя… — Подожди хотя бы до следующего месяца, посмотри на меня теперь, когда я стал королем. На деле же Арагорн хотел задержать эльфа, до первых льдов, осень подходила к концу, с севера повеяло холодом, и когда море застынет, бессмертное создание не сможет покинуть его уплыв на запад, ему придется остаться до весны, а там может человек уже сможет переубедить упрямого князя. — Бродяжником ты нравился мне не меньше, — ласково улыбнулся эльф, — Хорошо, я останусь. Однако, после этого разговора Арагорн увидел Леголаса только спустя неделю. Тот был угрюм и безмолвен, а в глазах застыло, непонятное никому, чувство тревоги. Эльф сидел на подоконнике каменного окна в Минас-Тирит и смотрел как садится солнце на западе. Ветер подхватил его светлые волосы и игрался путая пряди, а лучи заходящего светила обрамляли силуэт, Леголас казался прекрасным видением, сказочным сном, и просыпаться Арагорну не хотелось. Но часто все прекрасные и сказочные сны превращаются в кошмары, которые не развидеть и не забыть. Эльф медленно поднялся вставая на окне в полный рост. И, не смотря на человека печально произнес: — Прости меня, Арагорн… Я обещал остаться, но не могу. Не печалься сильно, я уверен мы еще встретимся. Пусть над тобой сияет Вечерняя Звезда… — он обернулся, окинул короля светлым взглядом и вдруг покачнулся, отклонился назад… Арагорн не успел ничего понять и тем более сделать. Он рванулся было вперед пытаясь схватить эльфа, но поймал лишь пустоту, а подошедшая, так не вовремя, стража не дала кинуться вслед за принцем. Человеку оставалось только смотреть, как летит Леголас из окна крепости и как бурлящие воды Андуина, бегущие под окнами Минас-Тирит поглощают его хрупкое тело. С того рокового дня прошло больше десяти лет. После смерти Леголаса Арагорн женился на Арвен и сейчас у него подрастал сын и наследник трона — Элдарион. Но король не забыл о том, что произошло тогда и не простил себя. Арагорн все думал, что если бы тогда он отпустил Леголаса, ведь тот так хотел уплыть на Запад. Он корил себя за это, если бы не его эгоистичное желание оставить эльфа при себе, то тот был бы сейчас не с ним, но живым. Однако, все случилось так как случилось. И теперь каждый год в последний день второго месяца осени, будто соблюдая некую традицию, король отправлялся на ладье вниз по Андуину. Каждый год он преодолевал десятки лиг достигая Моря, там он жил еще несколько дней, взывая к fea Леголаса, пытался говорить с айнурами воды Ульмо и Оссэ. Но каждый год возвращался ни с чем. И вот минул год, кончилось лето, снова король Арагорн облачается в одежды Странника собираясь в путь и его выходят провожать жена и шестнадцатилетний сын. — Ты ведь можешь никуда не плыть, прошло столько лет, ты уже искупил свою вину. — Арвен нежно провела рукой по щеке мужа. — Нет, я не могу остаться, ты знаешь это, — ответил король поцеловав жену на прощание, — а ты береги свою мать, пока меня нет. — потрепав Элдариона по голове. Человек толкнул тонкую ладью с берега и запрыгнул в нее хватая весло и направляя легонькое судно по бушующему потоку Андуина. Через несколько часов пути ему в спину светило восходящее солнце. К вечеру следующего дня он уже достигнет юго — западного берега Средиземья. Солнце всходило уже второй раз со дня отбытия Арагорна из Минас-Тирит. Он уже слышит крики чаек, он приближается к морю. Но погода начала портиться. С моря налетел ветер принеся с собой тучи закрывшие солнце. Река начала пениться и бурлить, поднялись волны, которые так и хотели развернуть ладью и отправить ее восвояси. Но Странник боролся с Андуином, все сильнее загребая веслом, направляя лодку к берегу, переждать непогоду. Когда же он, мокрый с головы до ног, выбрался на сушу и оглянулся на бушующую реку, то показалось ему, что в волнах видит он очертания силуэта, схожего с человеческим, но тот исчез так же быстро как и появился. Арагорн решил не останавливаться и продолжить путь по суше, но как назло с неба полилась вода и начался дождь. И ветер все крепчал будто тоже заставляя вернуться. За все то время, что король отправлялся к морю, никогда не было подобного, будто сами валар были против. Но и это не остановило Арагорна, и он шел дальше. Тогда ветер будто смирился с решением человека и стих. Тучи разошлись и воды Андуина больше не создавали волн, а тихо и плавно текли к западу. Арагорн смог снова сесть в ладью и плыть по спокойной реке, неторопливо загребая воду веслом. Прибыл он на место, когда солнце уже село и множество звезд уже зажглись на темном бархате неба. Далеко на запад простерлись воды Моря, и не было видно другого берега, таким большим оно было. Арагорн сбросил поклажу и занес ее в небольшой домик на берегу, он сам когда-то построил его, зная, что вернется, а после толкнул легкую ладью, утопая ногами в зыбучем песке, запрыгнул в нее и поплыл к горизонту. Миллиарды ярких звезд и луна отражались на водной глади, и казалось будто Арагорн плыл по небу, как его далекий предок Эарендил. Когда заплыл он так далеко, что оставшийся за спиной берег казался далекой точкой на границе двух небес, человек остановил ладью. В этом месте он всегда становился и говорил, говорил обо всем, о том, что происходит в Средиземье, о том, что случилось за последние семнадцать лет, о своих чувствах и всегда молил Леголаса простить его, хоть он и не достоин прощения. — Здравствуй, Леголас, я снова здесь, и снова буду просить о прощении. Но сначала, позволь рассказать тебе обо всем, что произошло. Элдариону уже шестнадцать лет, он стал моей поддержкой и опорой, он уже готов унаследовать престол, мне трон не по душе, все чаще я ухожу в леса, вспоминаю о наших приключениях. Гимли скорбит по тебе, и тоже не может понять почему все так случилось. Но ты должен простить мне еще кое-что, я все еще не рассказал твоему отцу об этом, я никак не могу набраться смелости. Прости, прости меня, Legolas, если бы тогда я не удержал тебя… Арагорн больше не мог сдержать слез, тонкими ручейками они скатились по его щекам и упали в Море, смешавшись с соленой водой. — Расскажи мне, какой сейчас наш лес… Арагорн дернулся, ему послышался такой знакомый, родной голос. Шутка разбитого горем разума. — Я давно не бывал в родных краях… А голос все продолжает говорить, будто не замечая страданий на лице человека. Наверное он сходит с ума раз слышит голоса прошлого, ну и пусть… — Лес все так же печален оплакивая потерю тебя. — он отвечает и отвечая понимает, что принял свое сумасшествие. Ну и пусть. — Арагорн? — Да? — Посмотри на меня. Он оборачивается на голос и думает, что не только слух, но и зрение подводят его. Он видит того у кого столько лет просил прощения. Леголас, тот самый прекрасный эльф, держась руками за борт лодки, смотрел в глаза человеку. — Леголас?.. Ты жив? Арагорн наклонился ближе к принцу и заметил у поверхности воды, переливающийся звездным светом, чешуйчатый хвост. — Ты столько лет просил прощения, но простишь ли ты меня., — Леголас подтянулся, обхватил влажными руками лицо человека и прошептал в самые губы, -…за то, что я хочу лишить людей своего короля. Потянул на себя и поцеловал. Губы его были влажные и холодные, но такие желанные, такие родные. Арагорн прижимался все сильнее, обхватывал нежные, мокрые щеки эльфа своими грубыми руками. Он так мечтал об этом, еще тогда, еще до похода Братства и уже после, и все эти семнадцать лет. А Леголас все тянул короля на себя, все больше и больше, пока тот не перевалился через борт ладьи, и все также не отпуская губ человека из своего плена, погружался в воду, все глубже, и лишь чешуйчатый хвост мелькнул на морской глади, чуть толкнув лодку. А на четвертый день третьего месяца осени, королева Арвен и ее сын Элдарион, встретили у причала пустую ладью. И прошло еще семнадцать лет с того дня как король Арагорн не вернулся из своего плавания. Ныне король Элдарион правит этими землями мудро и справедливо. А местные рыбаки рассказывают свои байки в трактирах, мол видели своими глазами, как в ночи, когда стирается грань между звездным небом и морем, резвятся на воде две русалки. И нальет хозяин им еще кружку пива, и послышатся со всех сторон истории и небылицы всякие. Вот только в ночи, когда стирается грань между звездным небом и морем, резвятся на воде две русалки…