Силы природы

Тсубаса проснулся в полдень, когда солнце уже поднялось высоко и палило так нещадно, что тень старого дуба позволяла лишь не жмурится, но никак не спасала от жары; земля под ногами была раскалена добела и кое-где пошла трещинами. С упоением потянувшись, он сладко зевнул, правая нога ныла и чесалась – не самое приятное начало дня, но он привык. Ему повезло, что уцелел хотя бы плащ, шляпу и гета унесла река, а жаль, сейчас бы они очень пригодились. Ещё раз сонно зевнув, Тсубаса лениво подцепил пальцами валявшийся неподалёку мешок и вытащил оттуда рисовый шарик, вчера они с Масудой наготовили их вдоволь. Поев, он осмотрелся по сторонам. Ему предстояла долгая и одинокая дорога. Пора возвращаться домой, отдохнули – и хватит… Эту фразу он повторял себе на протяжение двух месяцев, пара минут погоды не сделает. Закончив завтракать, Тсубаса обул гета, подаренные Масудой и ловко закинул дорожный мешок за спину. Вокруг стояла первозданная тишина, только тёплый ветерок играл листьями, напоминая, что жизнь не стоит на месте, а всё время движется вперёд. Тсубаса прищурился и прикрыв глаза ладонью посмотрел вперёд – никого, сегодня на дороге он был единственным путником. Он шёл домой – мысль согревала сердце и заставляла улыбаться. *** – Вы живы. Тсубаса осторожно повернул голову на незнакомый голос, в висках противно пульсировало, дыхание давалось с трудом. – А я не должен? – Нет, – рассмеялись в ответ, потом послышались негромкие шаги – и перед Тсубасой в неярком свете камина предстал незнакомец. Опустившись на колени, он прохладной ладонью прикоснулся ко лбу Тсубасы. – Не дёргайтесь, вас сильно приложило головой, шишка ещё не сошла. – Шишка? – Тсубаса ничего не понимал, – и потому раздражался. – Простите, – он зажмурился, держать глаза открытыми тоже было больно. – Я у вас в долгу. – Успокойтесь, – Тсубаса буквально слышал улыбку в этом спокойном голосе. – Я рад, что вы живы. – Полагаю, я тоже, – Тсубаса снова открыл глаза, стараясь рассмотреть комнату, в которой находился. – А что случилось? – Я надеялся, что вы мне сами об этом расскажете. Вам повезло – я нашёл вас на берегу, похоже, вас выбросило после кораблекрушения. – Ох, ничего себе! – Тсубаса застонал. – Я спешил домой и даже не понял, как случилась беда. – Вы выжили – и это уже хорошо, – его спаситель улыбнулся. – И попал чёрт знает куда, прелестно! – Зато живым. – Знаю, – вздохнул Тсубаса, разглядев наконец-то лицо спасителя. Парень был круглолицым и по-детски симпатичным. – Как долго я был без сознания? – Три дня. Тсубаса присвистнул и попытался сесть, но его аккуратно уложили обратно. – Мне надо идти. Я должен был вернуться домой ещё вчера. Боже, меня наверняка объявили в розыск! – Вам нельзя двигаться. – Но… – Никаких «но», отдыхайте, – Тсубасе нравилась улыбка парня; кажется ему повезло и он попал в добрые руки. – Да и куда вы пойдёте? У вас подвёрнута правая лодыжка, а прыгая на одной ноге, далеко не уйдёшь. Тсубаса уронил голову на подушку, он чувствовал себя уставшим и разбитым, голова болела, как после похмелья и в ней явно поселились дятлы. Но не заметить зерно истины в словах спасителя, он не мог. – Тсуёши меня убьёт. – А может пожалеет, – усмехнулись рядом. – Не хотелось, чтобы мои труды пропали втуне. Тсубаса виновато улыбнулся. – Тогда я от него убегу. – Хорошо, – смех у парня был чистым и искренним. – Тсубаса. – Что? – Не что, а кто. Меня так зовут. Имаи Тсубаса, если быть точным. – Масуда Такахиса. Рад знакомству, – Масуда снял компресс и заменил его новым. – Отдыхайте, Имаи-сан. Когда вы придёте в себя, тогда и поговорим. Но сначала поставим вас на ноги. – Просто Тсубаса, пожалуйста, – закрывая глаза прошептал тот. *** На дворе была глубокая ночь, Тсубаса не спеша брёл по городу, плутая по старым улочкам. Ему нравилось гулять именно в это время суток – днём, когда повсюду кипела жизнь, всегда не хватало воздуха, а от воплей бойких торгашей на рынке кружилась голова и закладывало уши. Ночью в городе была тишина и покой, воздух был свежим и обжигающим. Зябко сжав ладони, он с удивлением поймал себя на том, что вот именно сегодня, ему не хватает компании. Чтобы не столь сильно чувствовать внезапно проснувшееся одиночество, он покрепче прижал к груди свои скромные пожитки и свернул в квартал ремесленников. Здесь располагались различные лавки и кафе, которые он когда-то ужасно любил. Прошло всего два месяца, а казалось, будто пролетела целая жизнь, настолько всё вокруг стало чужим и незнакомым. Тсубаса остановился между двумя домами, один из которых был новым, а другой – старым и обветшалым. Подняв голову, он увидел на одном из них вывеску. «Мастерская Домото». Улыбнувшись, он скользнул в узкую улочку и попытался найти дверь. Вход оказался с торца здания и, что удивительно, несмотря на поздний час мастерская ещё работала. Ему это было только на руку. Внутри царил приятный полумрак и Тсубаса первые пару секунд моргал, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Здесь было чисто и уютно, как и всегда. Тсубаса с облегчением выдохнул. Он ожидал упадка и запустения, а то и полного закрытия. Тсуёши всегда относился к нему, как к ребёнку и едва ли не рыдал, когда Тсубаса изъявил желание жить один. Странно, что Тсуёши не поднял всех на уши и лично не прорыл землю на три метра вглубь, когда он пропал. А возможно, он смирился – в конце концов, ему уже перевалило за тридцать. Повесив шляпу на пустой крючок и сняв гета, Тсубаса аккуратно поставил их между многочисленными ботинками Тсуёши. Надо сказать, обувь у него была вычищена до блеска и стояла ровнёхонько, словно её никогда не надевали. В некоторых привычках Тсуёши был настоящим педантом. Хотя, судя по количеству пар, вполне могло случится так, что у него всего лишь засиделись гости. Присмотревшись к ботинкам, Тсубаса фыркнул. Судя по тому, что до него доносился аромат еды, у Тсуёши были Коичи, Такки и Субару, все четверо сидели вокруг низенького стола, плотно заставленными всевозможными блюдами. Такки выбирал, чего бы съесть, а Субару, не стесняясь, смеялся с набитым ртом. Тсуёши и Коичи чинно потягивали чай, изредка улыбаясь. – Я дома, – хрипло выдохнул Тсубаса, робко входя в комнату. – С возвращением, – Субару ударил Такки по руке, умыкнув у него из-под носа чашку риса. – Мне что-нибудь привёз? – Такки отбросил палочки и внимательно посмотрел на Тсубасу. Тот не выдержал и расплылся в счастливой улыбке. Будто гора упала с плеч. Сев на свободное место, Тсубаса сглотнул. – Ничего. На сей раз лучший твой подарочек – это я. – Всегда ты так! Вечно с пустыми руками… В следующий раз думай, – Такки выразительно постучал пальцем по лбу. Тсубаса испустил скорбный вздох и посмотрел на Тсуёши. – Ты меня ещё не убил, я в шоке! Тсуёши состроил несчастную мину. – Когда ты уехал, у меня было время подумать. Ты был прав, я тебя слишком опекал. – Правда? – С другой стороны – ты уехал – и посмотри, чем это обернулось. Тсубаса покраснел, не зная с чего начать. – Всё нормально. Прости, я не хотел тебя волновать. – А что случилось? – Тсуёши нахмурился. – Давай, рассказывай! Тсубаса моргнул. – Попал в кораблекрушение… – Что?! – в него вперились четыре перепуганных взгляда. – Ну, да. Разве вы не получили моё письмо? Масуда сказал, что пошлёт к вам друга, – стушевался Тсубаса, ему было неуютно под тяжёлыми взглядами друзей. – Я выслал его два месяца назад. – Два месяца? – Тсуёши недоумённо приподнял брови. И даже Субару отодвинул тарелку подальше, глядя на Тсубасу круглыми от удивления глазами. За столом стало оглушающее тихо. – Тебя не было всего неделю. – Как неделю? – не поверил своим ушам Тсубаса; на мгновение ему почудилось, что это – жестокий розыгрыш, чтобы ему было неповадно исчезать чёрт знает где, куда и насколько. – Ведь прошло два месяца! Повисла неуклюжая пауза. Самая отвратительная, по мнению Тсубасы; на него смотрели, как на умалишённого, а он впал в ступор. Сжав переносицу, Тсуёши на секунду прикрыл глаза. – Со дня твоего отъезда прошла неделя, – отрезал он. – И мы не ждали тебя раньше завтрашнего дня. Тсубаса открыл и закрыл рот, возразить было нечего. Тишина давила на плечи и прогибала к земле, он смотрел на Тсуёши с мольбой в глазах – поверь мне. Для него на самом деле пролетели два месяца. Два месяца он носил шляпу и сандалии, подаренные Масудой, те ещё натирали пятки, после долгой ходьбы. Нервный смешок застрял в горле, вырвавшись наружу сиплым дыханием. Все смотрели на него с искренним недоумением. – Ты наверное просто устал, – нарушил тишину Коичи, не глядя на Тсуёши. Улыбка его была натянутой, а глаза грустными. – Утро вечера мудренее. Ложись спать, а завтра поговорим. – Да, возможно, ты прав, – Тсубаса неуверенно улыбнулся и позволил Тсуёши проводить себя в спальню. *** В следующий раз, Тсубаса открыл глаза уже в комнате, разбуженный шумом дождя и аппетитным ароматом мисо-супа и жареной рыбы. В желудке жалобно заурчало, он повернул голову к источнику запахов. – Всё ещё живы? Напротив камина сидел Масуда и что-то помешивал, в висящим над пламенем котелке. Сейчас Тсубаса видел его лицо гораздо отчётливей, чем прошлой ночью; оказывается его спаситель был очень молод и выглядел вполне нормальным человеком, а не игрой воспалённого сознания. Тсубаса искренне им залюбовался. Масуда был красивым и у Тсубасы чесались руки его нарисовать, он буквально чувствовал, как переносит образ Масуды на бумагу, тщательно прорисовывая глаза, губы, скулы. Ночь скрадывала его черты настолько, что превращала в видение. – Не дождёшься. Масуда посмотрел на него с наигранным осуждением – мол, как ты мог обо мне такое подумать! А потом улыбнулся, Тсубаса растянул губы в ответ, оказывается, когда Масуда улыбался, у него на щеках появлялись очаровательные ямочки, превращавшие его в счастливого ребёнка. – Отлично, я как раз слишком много наготовил. Присоединяйся, не люблю выбрасывать еду. Тсубаса покачал головой и рассмеялся. Осторожно приподнявшись на локтях, он глубоко вздохнул – дятлы в голове проснулись вместе с ним, к горлу поднималась тошнота. Главное – не делать резких движений, медленно и осторожно, тогда всё получится. Пока он пытался справиться с бунтующим организмом, Масуда успел стянуть с полки две красных пиалы. Тсубасе, казалось, что он специально сделал это только сейчас, чтобы не оскорблять гостя, пусть и искренним, но сочувствием в глазах. Наполнив, тарелки супом, Масуда протянул одну Тсубасе, когда убедился, что тот уже сидит. Такое уважение к чужой слабости восхищало. Улыбнувшись, он посмотрел на Тсубасу. – Голова сильно болит? – Уже лучше, – Тсубаса не врал, вчера было хуже. От манящего запаха еды рот мгновенно наполнился слюной. Масуда одобрительно кивнул и подоткнул ему одеяло. – Осторожно, суп горячий. Поставив тарелку на колени, Тсубаса на мгновение прикрыл глаза, позволяя горячей пиале прогреть одеяла насквозь, так, чтобы жар от неё согрел ноги. Если бы суп не был таким горячим, он проглотил бы его одним глотком, настолько хотелось есть. Но суп был горячим и пришлось растянуть удовольствие; впрочем, так было даже лучше – не будет болеть живот. Масуда ел спокойно и как-то задумчиво, манеры Тсубасы он не комментировал и вообще в его сторону не смотрел, словно сейчас его мир был сосредоточен в пиале с супом и не было ничего важнее. Несколько минут прошли в тишине, прерываемые лишь стуком палочек. Тсубаса методично наполнял желудок, а Масуда, казалось, слушал тишину. Но несмотря ни на что, им было уютно вместе, тишина была спокойной и размеренной, и ничуть не смущала. Когда закончился суп, Масуда положил в пиалы рыбу – и снова ели в полнейшей тишине, даже не пытаясь заговорить или ещё как-то нарушить возникшее между ними безмолвное взаимопонимание. Тсубаса вспомнил, что дома тишине за столом не было места, наоборот, когда они собирались с друзьями, то всегда было весело и шумно. Захотелось, хоть что-то сказать. – Прости. – За что? – не понял Масуда. – Со мной скучно. Масуда облизнул губы и посмотрел на него с улыбкой. – Ничего, я привык к тишине, да и гости у меня – редкость. – О, даже так? Масуда кивнул и принялся за рыбу. Тсубаса тоже жевал молча, но теперь ему было особенно хорошо – не надо было мучительно искать темы для разговоров, а поддерживать пустые беседы ему не удавалось никогда. Вопросов у него было много и на все хотелось получить ответ. Единственное, что пока понимал Тсубаса – что Масуда живёт здесь и что он выловил его в реке, не дав умереть. Надо было поблагодарить, но слова как-то не шли на язык, красиво говорить Тсубаса не умел, а мямлить не хотел. Ладно, всему своё время. – Ты – красильщик тканей? – Что? – такого вопроса Тсубаса не ожидал. – Не совсем. Я только заготавливаю краску, прокраской тканей занимается мой наставник Тсуёши-сан. Но как ты догадался? – Ты разговаривал во сне. – Правда? – Нет, – рассмеялся Масуда. – Когда я выловил тебя из реки, у тебя из мешка выпало несколько пакетиков с краской. Вот я и подумал… – Только не это, – Тсубаса расстроено запустил пятёрню в волосы. Он совсем забыл о краске! А она стоила диких денег! – Меня за неё убьют, она… – если всё, что было с ним, погибло, это была настоящая катастрофа для их мастерской – он вёз годовой запас краски! – Как же так… – Не расстраивайся, большую часть я выловил, – Масуда ободряюще похлопал его по плечу. – Всё, что было надёжно запечатано, я вытащил, она сохнет вместе с твоей одеждой, потом оценишь масштаб убытков. – Ты гений! Не знаю, как я с тобой расплачусь! – Тсубаса смотрел на Масуду с искренней благодарностью. – Кстати! Моя одежда! – Похоже, тебя не только выбросило в реку, но и знатно потрепало, она кое-где порвалась, пока поноси мою, твою надо зашить. Чувствуй себя, как дома – и не извиняйся, пожалуйста, каждый раз, это лишнее. – Нет, я так не могу, – Тсубаса только сейчас понял, что на нём чужая юката. Когда Масуда обратил на это внимание, он сразу почувствовал, что в плечах свободно, а до положенной длинны не хватало примерно десяти сантиметров. По ощущениям, одежда была из качественного хлопка и не раздражала кожу. Тсубасе стало совсем неловко, он действительно не представлял, сумеет ли расплатиться с Масудой за его доброту. – Масуда-сан… – Просто Масуда. – Хорошо, Масуда, – Тсубаса потупил взор. – Спасибо. За всё. – Не за что, – отмахнулся тот. – Кто сам просился на ночлег, скорей поймёт другого… Тсубаса улыбнулся. – И я рад, что ты жив. *** Утро, конечно, мудренее ночи, но явно не сегодня. Ночью Тсубаса долго ворочался, не мог уснуть, а когда его всё-таки срубило, то затянуло в какой-то мутный и нелепый кошмар. Голова была тяжёлой, а в висках давило так, что, казалось, глаза вытекут. Слова Тсуёши не выходили у него из головы. Два месяца. Семь дней. Могло быть либо так, либо этак. Но чем больше он об этом думал, тем сильнее путался. Как уместить в голове произошедшее, он не понимал, но надо было выбирать. Тсубаса даже смутно надеялся, что Тсуёши над ним всё же подшутил, и за завтраком его встретят улыбками и радостным смехом. Но что-то подсказывало, что вряд ли – за Тсуёши не наблюдалось пристрастие к столь скверным шуткам. Наоборот, после возвращения Тсубасы он замкнулся в себе и выглядел слегка раздражённым. Два месяца. Семь дней. Как Тсубаса ние вертел эту мысль, картина никак не желала складываться в единый образ. Несмотря на пропавший аппетит, он позавтракал, за столом, как он и привык, было шумно, но улыбки у всех были натянутыми. Тсубаса искренне надеялся, что Тсуёши не посчитал его сумасшедшим и не позвал врача. Когда в лавке появился первый клиент, Тсубаса прислушался к их с Тсуёши разговору и с удивлением понял, что действительно прошло не больше недели. И тогда уже засомневался в собственном здравомыслии. И даже споткнулся из-за этого на ровном месте – и правую лодыжку тут же пронзила острая боль. Да и вещи, которые ему одолжил Масуда никуда не исчезли и по-прежнему хранились у него в шкафу. – Но мы же заказывали совсем другое! – возмущённый голос Тсуёши, ворвался в его мысли раскатом грома. Он стоял над открытым мешком, который Тсубаса лично передал ему вчера вечером и выглядел весьма озабоченным. – Большая часть размокла и растворилась, когда наш корабль попал в шторм. Я вообще думал, что погибло всё, но часть удалось спасти, – в этом Масуда его ни капли не обманул. И даже кое-что подкинул взамен. Будь у него такая возможность, Тсубаса купил бы новую краску, но такой возможности у него не было, поэтому приходилось довольствоваться остатками былой роскоши. – Ясно, – Тсуёши оторопело смотрел на листья в мешке. – Начнём с нуля, нам не привыкать, правильно я говорю? – Будь уверен. – Выбора у нас нет, а если прижмёт, достанем запасы, думаю Коичи нас поймёт, – Тсуёши улыбнулся и Тсубаса поверил, что всё будет хорошо. *** – Всё пропало, – пробормотал Тсубаса, держа на вытянутой руке кусок ткани в красных разводах. Было видно, что зрелище это делает ему больно, но он всячески старался держать лицо – и не его вина, что получалось плохо. – Совсем? Тсубаса подскочил, как ужаленный. Он так увлёкся, что не услышал, как подошёл Масуда и сейчас пытался унять разогнавшееся сердце. Тот присел рядом и теперь они соприкасались бёдрами, но Тсубаса был слишком расстроен, чтобы обратить на это внимание. – Почти, кое-что уцелело, но по сравнению с тем, что пропало – ерунда. Хватит разве что на пару отрезов, что вряд ли нас спасёт. Масуда задумчиво повертел в руках один из мешочков. – А, если её заменить? – Хорошо бы! Есть на примете умельцы, которые могли бы продать краску по вполне божеским ценам, но за качество отвечать не берусь. Масуда посмотрел на него с сочувствием. – Но для начала прежде всего надо сообразить, как далеко меня унесло и как скоро я смогу вернуться домой. Если судьбе будет угодно, то я смогу провернуть парочку дополнительных заказов, – Тсубаса правда на это надеялся. И несмотря на то, что надо было радоваться целой шкуре, сейчас он мог думать только о пропавшей краске. Если Тсуёши не убьёт его за долгое отсутствие, то наверняка упрекнёт за пропавший товар. И будет прав, хотя может и промолчит, когда узнает о кораблекрушении. – Большинство красителей натурального происхождения? Тсубаса машинально кивнул. – Да. – А ты знаешь какие именно растения используют, чтобы получить тот или иной цвет? – Знаю, но не всё. – В лесу много разных трав и цветов, поищи, может найдёшь? – В лесу? Масуда нехотя встал. – В лесу. Далеко идти не надо, всё рядом. Тсубаса задумался, он никогда лично не занимался сбором трав, но мысль ему понравилась. Если не найдёт, так хоть время убьёт, а то от мыслей мутилось в голове. – Хорошо, обязательно посмотрю. Терять мне нечего, заодно свежим воздухом подышу. – Здорово! Тогда, когда у тебя заживёт нога, мы вместе сходим в лес. Тсубаса недовольно забурчал что-то под нос. Масуда над ним явно подтрунивал. И получал от этого слишком много удовольствия. *** Весна и лето пролетели так быстро, что Тсубаса и не заметил, что они вообще были. Работа занимала всё его время и спасала от безумия. Жизнь вошла в колею, а он старался не думать были ли те два месяца явью, или же он на самом деле сошёл с ума. Он занимался привычной и даже любимой работой, смешивал и разбавлял краски, с удивительным усердием и вниманием следя за процессом, словно делал это впервые – и так каждый день, лишь бы не думать, не вспоминать. К вечеру он настолько выматывался, что валился с ног, едва доползал до ужина, а засыпал мгновенно, стоило голове коснуться подушки. И был счастлив, потому что чувствовал себя нормальным. Но иногда, только иногда, он вспоминал, как шёл в город, вспоминал Масуду – и тогда хотелось побиться головой об стену, потому, что понять, что же произошло на самом деле не получалось. – Тсуёши о тебе волнуется. Тсубаса непонимающе покосился на Коичи, подтянул колени к груди, поправил юкату и только потом поднял глаза. Сегодня у них был выходной и они с Коичи сидели на веранде, наслаждаясь законным ничегонеделаньем. А со стороны наверняка напоминали почтенных дедушек, – Тсубаса подавил смешок. Докатились, ещё пару лет такого круговерти – и можно уходить на покой и рассказывать воображаемым внукам сказки. – Сильно? Коичи закашлялся. – Ему не нравится, как ты себя загоняешь. Тсубаса наморщил лоб. – Мне он ничего не сказал. – И не скажет… именно потому, что волнуется, – Коичи смотрел за кружащимися в воздухе листьями. – Я бы тоже смолчал, но не хочу, чтобы его на этом заклинило. Что скажешь? – Ничего. Всё нормально, – слова сорвались с языка раньше, чем Тсубаса понял, что сказал. – Верь мне. Коичи немного помолчал, потом тяжело вздохнул. – Всё дело в той поездке? – Нет, – соврал Тсубаса, прекрасно зная, что Коичи видит его насквозь. – О ней я уже забыл. – Хорошо, – Коичи не собирался лезть к нему в душу. – Ты – член нашей семьи – и мы не простим себя, если с тобой что-нибудь случится. Тсуёши уже не представляет мастерскую без тебя, ты – его правая рука! И, кроме того, у кого ещё я закажу столь красивые ткани для театральных костюмов. Тсубаса сглотнул, неожиданно образовавшийся в горле ком. – Разве ж мы тебя бросим? – Надеюсь, что нет. В городе всего две приличных лавки, где можно купить ткани, но в другой дерут вдвое. *** – Хм… – И как тебя понимать? – Тсубаса уставился на свою вроде зажившую лодыжку. Масуда сидел рядом и массировал ему ногу. Движения его были осторожными, но уверенными, он нажимал там, где надо и старался обойтись без лишней боли. А Тсубаса старался не глазеть на него чересчур пристально, что получалось из рук вон плохо. И ему это не нравилось, потому, что заставляло задуматься… – Никак, – лаконично ответил Масуда, не отрываясь от своего занятия. Всё, что он хотел, так это поставить Тсубасу на ноги – и собирался сделать это как можно скорее. Тсубаса подавил желание стукнуть его по голове; за две недели ему надоело сидеть взаперти, отчаянно хотелось на воздух. Тем более, что постоянно мельтешивший перед глазами Масуда изрядно искушал и Тсубаса уже начинал беспокоиться за собственное душевное равновесие. И судя по взглядам, которые Масуда на него иногда кидал, тот всё понимал. – Ты счастливчик, нога не сломана, просто связки растянул, – Тсубаса не заметил, что кажется задержал дыхание. Не хотелось бы остаться на старости лет хромоногим инвалидом. На душе потеплело. – Если хочешь, после обеда погуляем. – Хочу! – Тсубасе был готов бежать хоть сейчас, но Масуда его удержал. – Я сказал – после обеда. Тсубаса обиженно надулся. Масуда смотрел на него с умилением, как на маленького ребёнка. – Поможешь мне с обедом, или хочешь отдохнуть? – Что? – Мне надоели твои жалобы, – сказал Масуда, протягивая ему руку. – Но если ты мне поможешь с готовкой, буду только рад! Тсубаса усмехнулся и схватился за протянутую ладонь. *** Осень была любимым временем годы Тсубасы. Ему нравилось, как преображалась природа, отцветали летние травы, зелень неотвратимо сменялась всполохами рыжего, жёлтого и красного цветов. На рынке можно было купить свежие овощи, фрукты и дышалось так свободно, так хорошо, что даже не смущала необходимость достать второе одеяло. Иногда Тсубасе казалось, что осенью время течёт иначе, гораздо медленней, чем зимой. А ещё в это время года было много работы, они с Тсуёши трудились не покладая рук с утра до позднего вечера и подчищали хвосты, закрывая летние заказы. Но самое ужасное, что это не мешало думать, хотя казалось бы! Свободного времени было в обрез, но мысленно он раз за разом возвращался к Масуде в его небольшую хижину на берегу реки и пытался представить, как выглядит приснопамятный лес, и всё ли у Масуды в порядке... Тсубаса надеялся, что тот не одинок. Масуда в его мыслях качал головой и улыбался… – хорошо устроился, в чужой-то голове! – Тсубаса! – Что? – он повернулся к другу с невинной улыбкой на губах. – Я уже пять минут распинаюсь, а ты ушёл в себя! – обиделся Такки. – Ты вообще меня слышал? – Я… – Тсубаса сконфуженно покачал головой. – Нет, прости. – Забыли, – Такки кинул в него жёлудь. – Ну я же извинился! – возмутился Тсубаса. – Слышал-слышал, – пожурил его Такки. – Просто хотел тебя встряхнуть. – О чём ты рассказывал? – виновато переспросил Тсубаса. – Неважно, – Таки смотрел на него чуть взволновано. – С тобой всё нормально? – Да, а почему ты спрашиваешь? – Выглядишь потерянным. – Устал просто, – Тсубаса привычно вцепился в кулон на шее. – Сложное было время. Такки согласно кивнул, сжал руки в замок и потянулся. – Кого хоть вспоминал? – Друга. – Друга? – взгляд Такки пронизывал насквозь. – Похоже, он тебе очень дорог. – Ты не представляешь, насколько. – Может и представляю. А у друга есть имя? – спросил Такки с намёком. – Нет, – Тсубаса закатил глаза и коротко рассмеялся. – Извращенец. – А ты – лгун. Когда созреешь, жду подробностей. Тсубаса прикинулся глухим. *** – Закрой глаза. – Зачем? – Тсубаса посмотрел на Масуду с подозрением. Тот смотрел на него открыто и терпеливо ждал. Тсубаса повиновался и Масуда вручил ему… бусы? Тсубаса сжал пальцы совершенно машинально. – Можешь открыть глаза. Тсубаса моргнул, в руке он сжимал кожаный шнурок с нефритовой подвеской в форме дракона. Посмотрел на дракона, потом на Масуду.Тот смущённо улыбался. – Что это? – Подарок. – Зачем? – На память, чтобы не забывал меня. Тсубаса рассмеялся; в груди кольнуло. – Ну… для того, чтобы тебя забыть, я должен для начала от тебя уйти. – Понял, тогда отдам, когда буду тебя провожать, – Масуда протянул руку, но Тсубаса резко отшатнулся. – Ни за что! – он накинул кулон на шею, глядя на Масуду смеющимся взглядом. Ему показалось, или Масуда покраснел? – Я его уже одел – и снимать не собираюсь. Договорились? *** Весна принесла с собой тепло и ощущение жизни. Горожане вздохнули с облегчением. Зима в этом году выдалась промозглой, ветреной и тянулась долго, как густой кисель. С приходом весны проснулась не только природа, но и люди. Тсубаса не был исключением, он всю зиму проходил, как потерянный. Тсуёши же всё время ворчал, вспоминая Нара, и несколько раз порывался сорваться с насиженного места и вернуться туда. Но друзья понимали, что он не всерьёз – и даже не пытались его останавливать. Они старались не грустить и почаще собираться за столом. Такки и Субару рассказывали о продажах, виртуозно приукрашивая истину смехом и бурной жестикуляцией. Коичи кивал и одним лишь своим присутствием скрашивал долгие вечера. Тсубасе не на что было жаловаться; он любил покой, не хватало только тепла. Зимой он всегда чувствовал себя особенно одиноким. А ещё зимой у него появлялось больше времени на раздумья. О Масуде Тсубаса не вспоминал, потому, что попросту не мог его забыть. Мысли в голове путались, мешаясь с воспоминаниями и превращались не то в фантазии, не то в полуночный бред. Умом он понимал, что лучше, если он всё забудет, но стоило прикоснуться к кулону понимал – забыть не получится, можно и не пытаться. Весной Тсубаса вздохнул полной грудью. Первые цветы, первая зелень поднимали настроение, словно срывая с глаз пелену тяжёлого сна. А когда зацвели деревья, Тсуёши начал заговаривать о ежегодной поездке в Токио, чтобы пополнить запас красок. – Думаю, в этом году нам понадобится больше синего, – задумчиво протянул Тсуёши, просматривая гроссбух и личные записи. Тсубаса спал на ходу, но старался не показывать виду. – И фиолетовый, – Коичи нужны были ткани для королевских костюмов. – Жёлтый тоже не помешал бы, – побарабанил он по столу. Я думаю, отправляться надо на следующей неделе, до того, как реки выйдут из берегов. – Мне не послышалось? – проснулся Тсубаса. – Я куда-то еду? – В Токио. – Токио? – За красками, – добавил Тсуёши. – Ты что, против? – Нет, только я думал, что мы поедем вместе. – В прошлом году ты прекрасно справился, – Тсубасе показалось, будто в его словах есть двойной смысл. – Думаю, справишься и на этот раз. К тому же, я хотел предоставить тебе немного свободы… – Согласен! – Тсубаса не мог поверить в собственную удачу. Он-то думал, что после прошлогодних событий Тсуёши запрёт его дома и не выпустит дальше соседнего городка. Но Тсуёши ни разу не поднимал болезненной темы и никак не намекал, что его что-то беспокоит, разве что смотрел иногда с грустью и то, когда думал, что его никто не видит. Тсубаса был счастлив оказанному доверию, слишком много оно для него значило. – Только в этот раз давай без приключений, я тебя умоляю! – искренне рассмеялся Тсуёши. Тсубаса прикрыл глаза – слава Богу, не проверка… – Постараюсь, – от всего сердца пообещал Тсубаса. *** – А чем ты занимаешься? – этот вопрос Тсубасу мучил давно, но спрашивать он стеснялся – Да так… работаю. – Кем? – Присматриваю за этим местом. – Правда? А я думал, что ты крестьянин, – удивился Тсубаса и чуть помедлив добавил. – Прости, не хотел тебя оскорбить. – Я не обиделся, – Масуда пригубил немного чая. – Я смотрю, чтобы в здешних местах хватало воды. – Занимаешься орошением? – Почти, – Масуда протянул ему тарелку с рыбой. – Я хранитель реки. – А не слишком ли тяжело для одного человека? – Мне не сложно, тем более помощников у меня хватает – звери, птицы... – Шутишь? Я думал, что ты… одинок. – Не сказал бы, просто у всех свои дела. – И полным-полно насекомых. – Я стараюсь о них не думать. Тсубаса не поверил ему ни на секунду. – А люди? С кем-нибудь общаешься? Масуда посмотрел на него как-то странно. – Если мне надо, то и с ними. – Например, со мной? – Обычно неудавшиеся утопленники в число моих собеседников не входят. – Знаешь, если ты не против, то я у тебя немного задержусь. Мне нравится твоё общество… и я хотел бы узнать тебя поближе. К тому же меня не прельщает мысль искать тебя у реки… – Тсубаса посмотрел на лодыжку, он надеялся, что нога заживёт достаточно быстро. Масуда смотрел в тарелку и не поднимал глаз. – Оставайся сколько захочешь, буду только рад. *** На обратном пути из Токио Тсубаса не планировал остановок, но ноги не слушались и вели его сами. Так он и оказался на том же самом месте, куда река вынесла его в прошлом году. Всё правильно, от себя не убежишь. Спустившись к реке, он попытался унять дрожь. Вокруг было тихо и пусто. Ничего необычного, только зря волновался. – Я точно ненормальный, – пробормотал Тсубаса, присев на приглянувшийся пригорок. Во всём виноват Масуда; это он научил Тсубасу ценить жизнь, разбираться в травах, благодаря ему Тсубаса полюбил природу, особенно – быстрые, шумные реки. Всё было, как в прошлый раз – мост, природа – всё. Не было только дома Масуды. Там, где он стоял, даже трава не была примятой, словно по ней никто никогда не ступал. Поправив шляпу, Тсубаса, жмурясь, посмотрел на солнце. Нет, он совершенно точно помнил, что там, у подножия холма должен стоять дом Масуды. Тсубасе казалось, что если смотреть очень внимательно, не моргая, то обязательно его увидишь, но реальность была сурова и беспристрастна – дома не было. Встав, он ещё немного побродил вдоль берега, стараясь уложить в голове то, что он видел сейчас и то, что помнил. Рука словно сама потянулась к кулону, пальцы привычно сжались на нефритовом драконе. – Вы потерялись? Тсубаса вздрогнул, сердце на мгновение сжалось в надежде. Но человек, сидевший на камне был кем угодно, но только не Масудой. – Нет, что вы, – Тсубаса не мог понять женщина перед ним, или ребёнок. По одежде можно было сказать, что мужчина, а по лицу – что девушка. – Просто искал кое-кого. – Может, я смогу помочь в ваших поисках? – Тсубаса решил, что перед ним всё-таки мальчик, голос у него был хрустальный, но отнюдь не женский. Тсубаса хотел сначала отказать, но вовремя прикусил язык. – Ты здесь живёшь? – Иногда, – легко ответил парнишка. – Масуду Такахису знаешь? – Массу? Конечно! – А куда он пропал? Я хотел зайти в гости, но никак не могу найти его дом. – Как это не можешь? – моргнул парнишка, но Тсубасе не понравились его хитрые глаза. – А вот так – почти целый день здесь гуляю, а дома не вижу. – Ты хорошо смотрел? – Хорошо, – глупее разговора сложно было придумать. – Смотрел везде – и в оба глаза. – Попробуй ещё раз. – Да сколько можно-то? Я скоро запомню здесь каждый камень. – Ну дело твоё, – беспечно ответил парнишка. – Никогда не знаешь, когда повезёт. – Согласен, но мы говорим о доме, его не так-то легко перенести… – А ты уверен? Тсубаса понял, что ровным сётом ничего не понимает, а странный парнишка говорит загадками. Пора заканчивать это представление, пока он окончательно не запутался и не забыл куда шёл. – Ладно, благодарю за помощь, дальше я, пожалуй, сам. – Тегоши, – ответили ему. Тсубаса не заметил, как парнишка приблизился к нему, зато с удивлением отметил, что трава там, где он прошёл, осталась нетронутой, словно тот шёл по воздуху. Тсубаса недоверчиво вытаращился. Ему на секунду показалось, что за спиной Тегоши он увидел тень. Тень от дома. – Рад был познакомиться, Тсубаса-кун, – Тегоши зашёл в воду. – Стой, откуда ты знаешь моё… …Имя… слово умерло на языке, Тегоши исчез, а перед Тсубасой снова была пустота, и лишь тихий плеск воды напоминал о том, что всё произошедшее – не сон. *** – И зачем же ты покупаешь краску в Токио, если большинство нужных трав растёт вокруг тебя? Тсубаса оторвался от изучения цветка, который ему приглянулся. – Синтетика проста в обращении и стоит на порядок дешевле, – сорвав цветок он посмотрел на него с теплом. – Натуральные красители требуют глубоких знаний и чрезвычайной внимательности. Не успеешь моргнуть, как цвет поменял оттенок. – А разве в природе не всё так? В этом её неповторимость. – Согласен, – кивнул Тсубаса, стараясь смотреть под ноги и не спотыкаться. Масуда, как и обещал, вытащил его после обеда в лес и сейчас они прогуливались, шагая почти рука об руку. Тсубаса смотрел по сторонам – деревья здесь росли высокие и едва пропускали солнечные лучи, ему нравилась это первозданная красота. – Люди привыкли не замечать этой красоты, – промолвил Тсубаса. Масуда грустно улыбнулся. – Может, они просто забыли о ней. – Может, – не стал спорить Тсубаса. – Тсуёши бы тебе понравился. – Почему же? – Вы похожи. – Интересно. – Он художник, и умеет ценить красоту. – Как ты? – Я – не художник, – Тсубаса завёл руки за спину, – Хотя вроде не безнадёжен. Масуда посмотрел на него с ожиданием. – Почему ты так считаешь? – Я занимаюсь краской, а всё остальное на совести Тсуёши. – Нельзя смешивать цвета, не будучи художником в душе. – Знаешь, об этом я не задумывался, – пробормотал Тсубаса. Странные рассуждения Масуды будили в его душе что-то незнакомое и очень красивое. *** Остаток пути Тсубаса прошёл спокойно и без приключений. Голова была чугунной и отказывалась соображать, попытки понять, что же произошло, он отбросил почти сразу, ибо неизменно заходил в тупик. Знакомая с детства дорога сама вывела его к дому, очнулся он только перед собственной дверью. Нарочно не заметив обеспокоенного взгляда Тсуёши, Тсубаса отправился на облюбованную давным-давно полянку. Взгляд его бездумно скользил по небесам, словно пытался отыскать ответ там. Но вскоре будни взяли верх и Тсубаса снова сосредоточился на работе, подавив желание расчихаться и стараясь не морщиться от запаха краски. Свободное время он проводил на берегу реки у самой окраины города. Иногда с Такки, иногда в компании Субару, но чаще один. Друзья дразнили его мечтателем, а порой и стариком. Тсубаса лишь кивал и улыбался, так было проще, чем что-либо объяснять. Он всё время думал о Масуде, представлял несуществующий мост через реку, вспоминал странного парня, сидевшего на камне, чья поступь была столь легка, что не оставляла следов. Вопросов было много, целое море – и ни одного ответа. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялся Масуда с его ямочками на щеках, в воздухе начинал витать запахи мисо-супа и жареной рыбы, которыми пропиталась его хижина. О том, что он, похоже, на самом деле сошёл с ума, Тсубаса старался думать пореже. – Тсуёши? – А? – наставник, не отрываясь смотрел на растянутый перед ним кусок ткани. В руке у него была щётка и он уверенным движением, говорящем о многолетнем опыте, распределял по ткани краску. Когда он закончит, получится настоящее произведение искусства. – Как думаешь, человек может просто так раствориться в воздухе? – Не знаю, но в горах чего только не было, – ответил Тсуёши. – Когда я был маленьким одна старуха рассказывала, что её мужа поглотил туман. – И ты поверил? – На самом деле он просто сбежал, сын нашёл блудного папашу несколько лет спустя в горах с другой женщиной. – Значит, туман был не при чём, – возвращаясь к работе, вздохнул Тсубаса. – Нет, – Тсуёши посмотрел на него с сочувствием. – Но это не значит, что чудес вообще не бывает. *** – Какое блаженство, мне будет этого не хватать, – Тсубаса проворно разделся и скользнул вместе с Масудой в горячий источник. – Там, где ты живёшь, источников нет? – Увы, только общественные бани, – расстроено пробормотал Тсубаса. – Но я говорил не только об источниках. Мне будет не хватать тебя и этих прекрасных мест. Масуда в ответ лишь плеснул в него водой, словно соглашался и успокаивал одновременно. – Я тоже буду по тебе скучать. – Неужели? Они сидели напротив друг друга и Тсубасе ничто не мешало переплести под водой их ноги. – Ты отличный повар. Тсубасе показалось, будто над ним снова подтрунивают, но он не обиделся. Откинув голову, он сияющим взглядом скользнул по кронам деревьев и плывущими над ними пушистым облакам. Закрыв глаза, он загадал желание, чтобы никогда не забыть того, что случилось с ним после кораблекрушения. Никогда и ни за что. Желание настолько захватило его, что Тсубаса не заметил, как Масуда стал ближе и щеки коснулось его тёплое дыхание. Поцелуй оказался таким нежным и невесомым, словно дуновение ветерка. Тсубаса потянулся за ним, желая ответить, но Масуда уже вернулся на своё место. Открыв глаза, Тсубаса посмотрел на него, Масуда водил ладонями по воде и можно было подумать, что никакого поцелуя не было, но его выдавали пылающие скулы. Румянец, конечно, можно было списать на жар от воды, но смущение в эту картину совершенно не вписывалось. Кроме того, Масуда отводил глаза и взволновано прикусывал губы. Тсубаса чувствовал его взгляд так отчётливо, словно тот смотрел на него в упор. Осмелев, Масуда придвинулся к нему и поцеловал в щеку, обжигая ухо, горячим дыханием. На секунду прикрыв глаза, Тсубаса позволил ему делать что хочется и лишь терпеливо принимал ласку. Волосы Масуды пахли травами и земляникой. Оторвавшись от Тсубасы, Масуда пару минут смотрел на него с некоторым удивлением, будто это не он полез целоваться, а наоборот. Тсубасу душили вопросы, но Масуда приложил палец к его губам и улыбнулся. – Но… – горячий язык скользнул по уху и сопротивляться пропало всякое желание. Колени их соприкасались и Тсубасу это ужасно волновало. Масуда опустил руку в воду и осторожно провёл тряпкой для мытья по его бедру. – Откинь голову назад, – Тсубаса тут же подчинился, хотя больше всего ему хотелось обнять Масуду и дать волю рукам. Тот мыл шею, плечи, руки с какой-то щемящей нежностью. Потом обойдя Тсубасу, Масуда принялся намывать ему спину. Тсубаса млел, ему казалось, что ещё немного и он растает; откинув голову на плечо Масуды, он едва не замурлыкал. Масуда тщательно отмывал его ладони, тёр между пальцами, словно снимал накопленную усталость. Тсубаса молчал, но выразил своё одобрение поцелуем в шею. Масуда одобрительно фыркнул и переместил руки на грудь Тсубасы. Тсубасе казалось, что ещё чуть-чуть – и он обязательно раствориться, кожа на груди внезапно стала очень чувствительной и каждое касание пускало вдоль спины целый рой мурашек. Вымыв впадинку пупка, Масуда ласково провёл кончиками пальцев по бедру, ногам Тсубасы он уделил такое же пристальное внимание, что и рукам, груди и шее. У Тсубасы срывалось дыхание, вырываясь из горла едва слышными стонами. Возбуждение накатывало тёплыми волнами, подразнивая – но и только. Разведя ноги в стороны, Тсубаса посмотрел на Масуду из-под полуопущенных ресниц, взгляд его был шальным и затуманенным. Масуда уверенно обнял его за талию, сжав ладонь именно там, где хотели оба. – Нетерпеливый , – прикусывая его за мочку уха, хрипло рассмеялся Масуда. – Не останавливайся, – прошептал Тсубаса, собираясь оказать ответную услугу. – И убери эту тряпку. – Что? – Масуда не совсем понял, что именно от него хотят, но послушно откинул тряпку в сторону. Думать получалось с трудом, сознание растворялось в искрящемся удовольствии, что отнюдь не помогало мыслить здраво. Тсубаса думать и не пытался, ему было слишком хорошо, он отдался на волю желания и чувствовал себя абсолютно счастливым, не желая ни отступать, ни что-либо менять. Шёпот Масуды над ухом сжигал те крохи сомнения, что ещё оставались, притянув его, Тсубаса посадил его себе на колени, соприкосновение голой кожи с голой кожей срывало последние остатки стыдливости. Масуда немного поёрзал и обнял Тсубасу ногами за талию, так им было удобней. Так они были ближе друг к другу. Оргазм накрыл стремительной волной, растворяя реальность в ослепительной яркой вспышке. И сейчас они приходили в себя, в объятьях друг друга, не желая разрывать удивительное ощущение правильности и единства. Масуда, пытаясь унять дрожь, уткнулся Тсубасе в грудь и когда он открыл глаза, взгляд его был безмятежно ласковым. Тсубаса облизнул губы и наклонился к нему за поцелуем. Масуда обнял его за шею и прижался ещё крепче, будто хотел проникнуть Тсубасе под кожу. Мысль была такой яркой, что заставила зажмуриться, разгоняя кровь по венам быстрой рекой. Придя в себя, Тсубаса нехотя ссадил Масуду с колен, чтобы успокоить бьющееся в горле сердце. Они даже не пытались заговорить, всё было понятно без слов, тишина между ними была полна смысла и невысказанной привязанности. Не хотелось нарушать, проснувшуюся между ними связь, глупыми банальностями и неловкостью, которой всё не было и не было. Масуда довольно рассмеялся. Тсубаса непонимающе моргнул. – Что? – А головы-то мы и не помыли… Тсубаса поперхнулся и, сжав в руке ладонь Масуды, закрыл глаза. – Давай, ты помоешь мне, а я – тебе? *** Прошёл ещё один год. Новая весна сменила суровую, до невозможности холодную зиму. Тсубаса работал, проводя дни в привычной рутине. Мысли о чудесах возникали редко – и то лишь, когда одолевала бессонница и он подолгу ворочался в постели. Работа вытягивала из него все силы, а редкие выходные Тсубаса стал проводить в компании старых друзей. Такки и Субару развлекали его от души, заставляя забыть и забыться, они были молоды и стремились жить мгновением, слово завтра могло не наступить. А порой он выматывался настолько, что не вспоминал о Масуде весь день – и тогда ночью, пытаясь уснуть, Тсубаса старался унять сжимавшее сердце чувство вины. – Красавица позвала тебя на свидание, а ты в кусты? – Субару чуть не пролил саке мимо пиалки. – Увы, меня не интересуют женщины! – не скрывая смеха, ответил Такки. В доме Коичи было уютно и можно было шуметь сколько душе угодно, соседей у него не было и никто не возмущался их полуночной гулянкой. Сам Коичи был ещё в театре и должен был вернуться ещё не скоро. Тсубаса налил себе очередную порцию саке. – В смысле? – В прямом, – Такки неопределённо махнул рукой. Но заметив, что Тсубаса смотрит на него совершенно непонимающе, закатил глаза. – Слишком много духов прячутся под их обличьем, – добавил он мгновение спустя. – И что теперь? Не рисковать? – удивился Субару. – Так и невинным можно остаться. – Я говорил о другом… – Тогда прощаю… – Мысль интересная. Тсубаса едва не потерял нить беседы, но друзья стали рассказывать сказки о лесных духах, частенько поминая недобрым словом хитрого и изворотливого шутника кицунэ. Он слушал друзей вполуха, стараясь не уснуть прямо за столом, но веки наливались свинцом и отказывались держать глаза открытыми. Ему было хорошо, тепло и весело, но в какую-то минуту Тсубаса словно прозрел. – …С духом же не обязательно спать! – Не обязательно, но почему бы и нет? – Хотя бы потому, что духи – не люди. К тому же, они одурманивают свои жертвы. – Ты чем нас слушал? – упрекнул Субару. – Духи не плохи и не хороши, люди сами рады обманываться. К тому же они частенько помогают нам. – Назови хоть одного такого. – Каппа.(1) – А цунами чьих рук дело? – не поверил Такки. – Про утопленников я вообще молчу. – Но без воды не было бы жизни, – настаивал Субару. – К тому же, если каппе нравится человек, тот никогда не утонет. Тсубаса хотел что-то спросить, но Такки пошёл вразнос, отстаивая своё мнение так, как будто от этого зависела его жизнь. Он махал руками и отбивался от слов Субару с энергией, достойной лучшего применения. И так при этом увлёкся, что умудрился разлить бутылку саке, забрызгав стол, Субару и себя. Будучи самым трезвым в компании, Тсубаса решил, что его прямая обязанность уложить друга спать, вопросы могли подождать, но когда он вернулся к Субару, тот уже крепко спал. *** Проснулся Тсубаса утром, когда солнце окрашивало небеса сочными оттенками золотого и розового, за окном шумели птицы, приветствуя начало нового дня. Перевернувшись на спину, Тсубаса уставился в потолок. Масуда спал рядом и что-то бормотал во сне. Тсубаса повернул голову, глядя на него с радостью и невысказанным удивлением. За всё время, что он гостил у Масуды, ему впервые удалось проснуться первым. Хотя… признаться честно, Тсубаса и засыпал-то раньше него и никогда не замечал, как Масуда готовится ко сну, а иногда ему казалось, будто тот и не спит вовсе. Сейчас Тсубаса наслаждался нежданным зрелищем, профиль у Масуды был поистине притягательным, смотреть на него можно было бесконечно. Как на воду. Тсубаса лёг на бок и протянув руку, разгладил складочку между его бровей, потом легонько коснулся крыльев носа, щёк – кожа у Масуды была бархатной и гладкой, как у младенца. Тсубаса опустил взгляд, они почти соприкасались руками, немного подумав, он обнял Масуду за талию и прижал к себе. Закрывая глаза, Тсубаса улыбался. Когда он проснулся во второй раз, Масуда уже готовил завтрак. Жареная рыба. Снова. Но Тсубаса не думал жаловаться, он любил рыбу, а Масуда готовил её так, что пальчики оближешь. Завтрак прошёл в уютном молчании. Помыв посуду, Тсубаса сказал, что завтра хочет вернуться домой. Масуда не удивился и не стал ни о чём спрашивать, лишь кивнул и сказал, что обязательно поможет собраться в дорогу и постарается проводить. *** – Ты когда-нибудь слышал о призрачных мостах? – спросил он однажды у Тсуёши, когда они раскрывали ставни, чтобы впустить в дом немного свежего воздуха и солнечного света. Субару сидел рядом и жмурился, как сытый кот. – Призрачные мосты? – Про духов вы уже рассказывали, теперь меня интересуют мосты – и могут ли они исчезать и появляться? – пояснил Тсубаса, перекидывая во рту из уголка в уголок травинку. – Сказки, легенды – мне интересно всё. – Я слышал только про радужный мост, соединяющий Небо и Землю, как в легенде про Идзанаги и Идзанами(2), – припомнил Субару, но потом добавил – А! Ещё мост был в легенде про Орихиме и Хикибоши(3). – Тот, что появляется раз в году? – Да. – А что, если они вдруг забудут про этот день? – Встретятся только в следующем году, – пожал плечами Субару. – С чего вдруг такой интерес к сказкам? Тебе что, в детстве сказок не рассказывали? – Рассказывали, – отмахнулся от него Тсубасу. – Но я их забыл… *** На этот раз, возвращаясь из Токио домой, Тсубаса сознательно свернул к реке. Рассказ Субару не давал ему покоя всю недели, Тсубаса плохо спал и всё думал, думал и думал, смакуя мысли с болезненной одержимостью. Сегодня он решил разобраться с этим раз и навсегда, просто потому, что чувствовал, что так будет правильно, так надо, так он сможет жить дальше, не думая, что сходит с ума. И, к изумлению Тсубасы, его встретил сидевший на берегу реки Тегоши. – Вернулся, надо же. – Ты я смотрю совсем не удивлён. – Я в тебе не сомневался. Правда тебя не было слишком долго. – Всего год, – нахмурился Тсубаса. – Где мост? Тегоши посмотрел на него с ухмылкой. – А ты ждёшь именно его? – Неважно, но по лунному календарю он должен появится сегодня. – Люди, – рассмеялся Тегоши. – Ваша главная проблема в том, что вы слишком много думаете. – Но… – Мост здесь, – прервал его возражения Тегоши. – И всегда был здесь. – Где? Я ничего не вижу! – Знаю, – Тегоши смотрел, как мать на горячо любимое, но непослушное дитя. – Но если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого нет. – А как же легенды? – А что легенды? Одну и ту же порой рассказывают совсем по-разному. Я не против, лишь бы со счастливым концом. – Но ты же сам велел мне уйти, почему сразу не рассказал про мост? – Ты бы не понял, потому что был не готов. – О чём ты? – Я о твоём желании быть здесь. – Разве? Я в прошлый раз исходил здесь всё вдоль и поперёк. – В первый раз тебя привело сюда сердце, – Тегоши слез с любимого камня. – Помнишь? Тсубаса хотел возразить, но внезапно его захлестнуло целое море воспоминаний. Он вспоминал. *** В реку Тсубаса упал ночью, в штормовой ливень. Плыть пришлось буквально на ощупь. Надо же было быть таким глупцом и свернуть с привычного пути чёрт знает куда. Места эти Тсубаса знал плохо и обычно старался ходить только пешком и по прямой, но вчера чёрт его дёрнул сесть на корабль, комфорта захотелось, новых впечатлений! И куда его это всё привело? Где комфорт, а где он? И вдвойне глупец, раз думал, что сможет совладать с природой, этого ещё не удавалось никому и никогда. Дурак он, самый настоящий дурак! К тому же, растерял всю краску, вода вокруг была бурой и навевала неприятные ассоциации. Тсубаса присмотрелся. Впереди сверкнул огонёк, кажется фонарь. Одежда прилипала к телу и тянула на дно, вода была холодной. Оставаться в ней с каждой минутой было всё опасней, но в такой кромешной тьме Тсубаса не видел, куда плыть и пару минут всматривался в ночную мглу, пытаясь сориентироваться. У него посинели скулы и болела нога, но тут его внимание привлёк сверкнувший вдалеке огонёк. Вздохнув, Тсубаса взял себя в руки и поплыл на свет. И чем ближе он к нему подплывал, тем сильнее уставал. Ему махнули фонарём. Это был парень, точнее даже юноша, в тусклом свете лица было не разглядеть, да Тсубаса и не пытался. А через какое-то время зацепившись ногой за деревянную балку, он с радостным воплем понял, что наткнулся на мост, пусть и возникший буквально ниоткуда. Сейчас его волновали вещи более призёмлённые, чем игры воображения. Вскарабкавшись на мост, Тсубаса упал на спину и несколько минут просто лежал. Парнишка склонился над ним, проверяя всё ли с Тсубасой в порядке. И того ни на мгновение не смутило, что тот старательно прячет лицо за пеленой дождя. Отдышавшись, Тсубаса сел и тут же в страхе зажмурился – моста под ним не было. Он сидел в воде, но парень никуда не исчез. Тсубаса поднял взгляд и снова чуть не заорал – ног у парня не было. А потом сознание смилостивилось и отключилось. *** – Вспомнил! – Тсубаса смотрел на Тегоши в полном смятении. С одной стороны ему стало легче – приятно знать, что ты всё же в здравом уме, с другой – вопросов прибавилось. – Идёшь? – Что? Снова топиться? – Нет, – Тегоши протянул ему руку. – Но окунуться придётся. – Ну, спасибо! – Закрой глаза. Тсубаса зашёл в воду по щиколотку. – А вдруг не сработает? – А ты не думай, – посоветовал Тегоши. – Или возвращайся домой. Года через два забудешь и это. Навсегда. – Не хочу забывать, – Тсубаса стиснул зубы. – Отлично, – Тегоши взял его за руку. – Просто доверься мне. Тсубаса посмотрел ему в глаза и быстро кивнул. – Готов? – Сейчас – или никогда. – Про никогда ты это брось, я не собираюсь за тобой бегать каждый год! Тсубаса закрыл глаза и попытался вызвать перед внутренним взором лицо Масуды, губы сами собой расплылись в счастливой улыбке. И каждый новый шаг давался всё легче и легче. Конец Прим: 1. Каппа – японская разновидность водяных. 2. Супруги Идзанаги и Идзанами – в синтоизме творцы Вселенной. 3. Орихиме и Хикибоши – Пастух и принцесса ткания вступили в брак с благословлением отца, но придя в супружеское благополучие, забыли о ткани и стаде, за что были разлучены отцом принцессы – он развел их по разным сторонам реки. С тех пор Орихиме и Хикобоши могут встретиться лишь в одну ночь в году – седьмую в седьмом месяце. В астрономической вариации легенды Орихиме называется звездой Вега, а Хикобоши – Альтаиром, и Млечным Путем – река, разделяющая их.