Folse Sun

У каждого в жизни бывают трудности, связанные с тем или иным исходом, и вы, конечно же, понимаете, о чём я толкую. Не исключением был и омега двадцати трёх лет от роду. Имя ему Чон Хосок. Он был по-своему красив, а его улыбкой любовались многие альфы, но не многие смогли коснуться его мягких, слегка пухлых губ. Но всё это был лишь сладкий обман. Нет, внешность его была весьма правдивой, но вот чувства и эмоции… За маской милой добродушности скрывалась пессимистичная натура. Хоби умело скрывал то, что думает и чувствует, а когда его спрашивали, то отвечал в угоду окружающим. Приходили жаловаться или поплакаться - без особого труда поддерживал беседу или же успокаивал. Раскрывался он лишь одному человеку, который являлся его истинным. Юнги мог застать Хо в его квартире, лежащего на полу с очередной потерей крови от порезов запястий лезвием, либо пытающегося утопиться во время приёма ванной. До крайностей пока, слава богу, не доходило, и с петли Чона он пока не снимал. Сам же альфа когда-то был таким же. Но после того, как он встретил Хоупа, он захотел жить ради него, более или менее… После всех этих неудачных попыток, Мин решил съехаться с ним, и забрал омегу к себе из однокомнатной маленькой съёмной квартирки около университета в свой частный дом за городом. Хосок раньше был жизнерадостным, весёлым, непоседливым ребёнком, но после того, как отца уволили и он начал пить, а мать устала терпеть побои пьяного мужа, в нём как будто что-то как будто легонько щёлкнуло, будто появилась маленькая трещинка в его необьятном добром сердце. Это была точка отсчёта. Мать забрала его и сестру Давон и увезла их из родного города Кванджу в Сеул. Вскоре отец спился и умер. Мать работала на трёх работах, лишь бы прокормить семью, а Хоби прележно учился. Но вот незаметно подкралось шестнадцатилетие омеги. В этот день они решили съездить за город и отметить этот праздник. Давон было уже двадцать, она успешно получала второе высшее образование, когда первое получила в 18 лет экстерном. Старшая сестра Чона была гением от рождения, и юноша действительно ей восхищался и тянулся за ней. Давон обеспечивала семью, работая на высокооплачиваемой работе, поэтому они теперь могли себе многое позволить. Они ехали на своей машине в загородный дом, Хосок на заднем сидении, а сестра и мать на передних. Все смеялись, разговаривали, и обсуждали успехи Хо. Но счастье длилось не долго, случилось ужасное... Давон и его мать пронзило железными балками, вылетевших из раскрывшегося контейнера ехавшей впереди фуры. Омега повредил ногу и больше не смог заниматься так полюбившимися ему танцами. Сироту усыновил муж сестры, заботясь о нём, как о родном сыне… И Чон считал его папой, ведь сестра была альфой, а он омегой. В общем, это был очень сильный удар. Рассказывая это Юнги и вспоминая все те жуткие события, Хосоку становилось плохо, на сердце будто что-то давило, а слёзы долго не прекращались, образовывая мокрые солёные дорожки на слегка бледных щеках. Юнги приходилось отпаивать своё лже-солнце зелёным мятным чаем и валерьянкой, редко подсыпая в горячий напиток немного снотворного, чтобы тот засыпал и больше не думал об этом. Это уже выработалось в своеобразные приступы. Хоуп с переездом к Мину почти прекратил совершать попытки суицида но иной раз всё же не сдерживал себя. Альфа старался как можно быстрее попадать домой с работы, чтобы уследить за любимым, но сверхурочная работа заставляла почти жить на работе с утра до поздней ночи и довольно выматывала его. Как-то раз, перед рождеством, Юнги приехал домой раньше обычного, как обычно нежно целуя встречающего его у порога Хосока в губы, и заставляя его улыбнуться нежной, прекрасной улыбкой. Эта улыбка была искренней. Чону нравилось улыбаться для любимого, да и сам Мин часто вызывал у него улыбку, даря цветы, гуляя с ним по ночному саду и качая его на качеле сзади дома, как любил Хоби. Так проходила медленная реабилитация омеги, причём довольно успешно. — Хосок~и, солнышко… Сегодня у нас корпоратив, и… - начал было Юнги, но Хо тут же перебил его. — Конечно же иди. Ты и так сильно устаёшь, хотя бы развеешься. Только…прошу, не оставляй меня одного надолго, хорошо? — Хорошо, мой малыш… Альфа нежно обнял Хосока, целуя его в лобик, затем собрался и ушёл. Что ж… Юнги пообещал, что будет не долго. Обещано - сделано. Поздней ночью Чон услышал хлопок двери на первом этаже. Хосок ждал. Ждал пять минут…десять…пятнадцать…двадцать… Не дождавшись Юна, Хосок тихо спустился на первый этаж, слыша тихие стоны, разлетающиеся по гостиной. Осторожно выглянув из-за косяка арки, омега закрыл рот ладонью, чтобы его всхлипы не были слышны, а затем и вовсе в спешке поднялся обратно в комнату и, проплакав почти до утра, уснул. Его альфа изменил ему. Слишком больно и подло. В их доме, на их диване. На глазах у самого Хосока. Проснувшись, Чон обнаружил, рядом с ним спит в хламину пьяный Мин. От него буквально несло другим омегой в перемешку с запахом алкоголя. Хосоку снова больно. Неистово больно. Его возлюбленный, которому он всё же сумел полностью доверить свою жизнь, смог вот так просто разрушить их с трудом построенное счастье. Отец его ребёнка… Хосок хотел сообщить Юнги о беременности в утро рождества, как праздничную новость...но увы. Чон аккуратно встал и пошёл в ванную, набрал ванну и достал лезвия, садясь в горячую воду прямо в одежде… — Прости меня, малыш… Встретимся на небесах…