Behind blue eyes

No one knows what it's like… To be the sad man behind blue eyes And no one knows what it's like… To be fated to telling only lies… /Limp Bizkit «Behind blue eyes»/

Он шутит, смеётся, в глазах прыгают озорные искорки, и на яркой радужке, играя переливами волн, плещется небесное море. Так привычно это наблюдать, смотря на него. Но, если взглянуть поглубже, окунувшись в синюю бездну, можно увидеть совершенно другого Фрау, чужого и незнакомого. Какой же человек на самом деле скрывается там за этими синими глазами? Нацепив яркую маску шута с не сходящей с лица весёлой улыбкой, Фрау не хочет показывать того, что он держит закрытым в своей душе, но, только вот, в глубине бездонной синевы лишь одиночество, грусть, боль от потерь и тоскливый холод могильных плит. Когда-то этот человек потерял всё, что было ему дорого, и даже собственную жизнь… нормальную, человеческую жизнь. Но сейчас в глубинной психике Фрау перед Тейто упрямый, серьёзный ребёнок, невероятно взрослый для своих лет. В его глазах мечты, надежды и стремления, желание быть признанным самым важным для него человеком, его Богом. В голове невольно всплывает уже слегка подзабытый ночной диалог. - Фрау... Каким человеком он был? Твой Бог... Короткая пауза тянется подобно вечности. - Я не помню, - ответ звучит глухо, а затем жалобно скрипит, отрываясь и закрываясь, дверь. Он соврал. Тейто чувствовал это в его голосе, в той паузе, даже в звуке исчезающих за дверью шагов. Такое не забывается. Тейто всегда будет помнить своего Бога, и Фрау тоже помнит. Теперь он в этом уверен. Воспоминания из далёкого пошлого определённо не были предназначены для чужих глаз. Но неужели этот синеглазый мальчишка и есть тот самый настоящий Фрау, скрывающийся под маской? - Учебник по языку?! Ф.. Фрау читает серьёзные книжки…!! – Тейто с удивлением разглядывает только что прилетевший ему в голову толстый томик. - Ты… Ты действительно грубый парень, - возмущается белобрысый парнишка, выхватывая свою книгу из рук «фамильярного нарушителя спокойствия». – Может, по мне незаметно, но я освоил четыре национальных языка, чтобы ты знал, - сообщает он гордо, видимо, посчитав оскорблением слова и без того раздражающего его надоедливого юноши. - Четыре национальных языка… Ты удивителен… - восклицает Тейто, ещё больше поражённый неожиданным открытием. - Это только начало. Гвидо… Для него нет почти ни одного языка, который бы он не знал, - серьёзно добавляет Фрау, возвращаясь к занятиям. – Он сотрудничает с людьми из разных стран. И я должен больше заниматься, или не смогу принимать участие в важных сделках. Столько восхищения кроется за этими словами. Похоже, предыдущий Зехель был действительно удивительным человеком. Фрау так старался быть достойным своего кумира, стать полезным ему. Всего лишь ребёнок с большими планами и мечтами на будущее, он шёл к поставленным целям, не обращая внимания ни на какие трудности и преграды на своём пути и усердно пытаясь довести до предела всё, на что только был способен. Это достойно уважения. Взрослый Фрау не любит рассказывать о себе. И, если подумать, Тейто ведь совсем ничего не знает о нём. Смотря на Фрау в детстве и не скажешь, какой неожиданной окажется его дальнейшая судьба, что изменила его навсегда. Словно два разных человека, одновременно похожих и противоположных. Но всё это и есть Фрау. Тот самый, на которого не так уж и давно по воле судьбы Тейто свалился с неба, как снег на голову, который согласился пойти с ним в Страну Душ, который всегда поддерживал и помогал, который сейчас решил пожертвовать собой, чтобы защитить его. Поэтому Тейто не сдастся, не примет его эстафетную палочку жизни, и обязательно вытащит его отсюда. И, когда всё закончится, он снова хочет увидеть его глаза, в которых будто отражается небо, холодное, далёкое, недосягаемое, кажется, оно совсем рядом, но, как ни тянись, к нему невозможно прикоснуться, и остаётся лишь смотреть в эту синюю пропасть до головокружения, до ощущения, что ты вот-вот утонешь, задохнёшься, растворившись в жидком шёлке небес. Теперь, кажется, Тейто начал понимать Фрау чуточку лучше. Там глубоко-глубоко за синими, словно ясное небо, глазами никому не понятные молитвы его мёртвому Богу.