Огонь и вода

Кто сказал, что огонь и вода несовместимы? Кто так осквернил, исказил непреложную истину? Тобирама не ведал. Но знал наверняка: Изуна — его жизненное тепло, огонь его сердца, пламя души. Его свеча, озаряющая густую тревожную тьму — направляющая, танцующая, кроткая. Его костёр, родившийся в потрескивающем хворосте промозглой осенней ночью — согревающий, спасительный. Изуна — его пламя в камине, такое послушное, такое уютное. Изуна — неугасимый, бесконтрольный пожар! Рядом с ним остаётся лишь вспыхивать и гореть, гореть, гореть. Бурлят эмоции, ревут чувства, словно алые языки огня; и мечется обожжённое любовью сердце, и жарко от страстного рвения, и хочется кричать. Изуна… Он яркий, неуловимый, он такой живой, такой!.. ослепительно красивый. Изуна — его огонь, его любовь. Кто сказал, что вода и огонь не могут слиться воедино? Это ложь, думает Изуна, это наглая ложь! Ведь Тобирама — его спасение, его укрытие, его смысл. Тобирама для него, словно прохладный журчащий родник, бьющий тоненьким ключом среди бескрайней пустыни — последняя надежда. Тобирама для него — отрезвляющий глоток чистой воды в приступе лихорадки, сжигающей тело заживо. Тобирама единственный, кто в силе Изуну остудить, а посему — спасти. Тобирама, Тобирама… он — широкая, глубокая река, гладь которой непреклонно спокойна, однако же глубь таинственна, темна и опасна. Он — море, бескрайнее море необъяснимых чувств. Океан без берегов, океан любви, в котором Изуна только рад захлебнуться и пойти ко дну. Тобирама — нескончаемый водопад его непролитых слёз. Сколько сладкой тоски, болезненной привязанности, одурманивающей ласки, нежности всё никак не выльются вовне, в реальность. Душа этими слезами затоплена, в ней разрушительное наводнение. И имя этому наводнению — Тобирама. Изуна дрейфует на лазурных волнах грёз о нём неизменно каждую ночь. Он для него — пламя пленительной страсти. Он для него — размеренный поток нескончаемой нежности. Но они не могут быть вместе. Ведь кто-то когда-то сказал, что огонь и вода раздельны испокон веков. И при тесной встрече они… они убьют друг друга. Но как же так? Как же так? Это неправда! Ведь однажды они оба идут наперекор всему миру. Они сливаются. Изуна подспудно думает, что это вина Тобирамы — это его волна возбуждения, его цунами чувств! Однако… Однако же он загорается и горит, пылает так ярко и бесконтрольно, что сложно дышать! Как же славно, как сладко и упоительно. Изуна невесомо касается его плеч, оглаживает его грудь. И кажется, словно в тех местах, где он ласкал и целовал Тобираму, остаются фантомные ожоги. Они пекут так сладостно-невыносимо, что разум в этой эйфорической агонии превращается в хрупкий пепел. Разум и воля — это пепел, зола… а все мысли будто бы утекли прочь. И что же теперь? Выходит, они и вправду… убили друг друга? Изуна смеётся мягко, искренне, рассыпчато — Тобирама считает поцелуями бугорки его выступающих рёбер, прекрасно зная, что Изуны распаренное тело сейчас очень чувствительно. Убили? Вздор! Изуна не потух. Тобирама же так и остался потаённым неизведанным океаном, а не превратился в засушливый край. Соединившись, они не умерли. Они воспарили. И стали лёгким-лёгким паром, беззаботными и нежными облаками. Тобирама сгорает в своей любви заживо, отдаётся ей до последней капли. И всё это с неистовым желанием, потому что Изуна — его вечное солнце. Да, пусть сейчас он чувствует себя облаком, которому вскоре придётся растаять моросью, упасть ливнем на жаждущую землю, либо же опуститься на травы туманом, но ему хорошо. Ему хорошо в вышине вместе с Изуной, куда вознесли их обоих незримые крылья любви. Кто сказал, что огонь и вода несовместимы? Кто?..