Замкнутый круг

Что мы знаем о боли? Нет, я сейчас не о той, которая возникает при падении с высоты, когда твоё тело сталкивается с землёй. За мгновение до скоропостижной смерти, ты ведь ощущаешь, как каждую частичку твоего тела обдаёт огнём; из тебя будто выбивают весь воздух, но потом, вслед за адской мукой, приходит темнота, а вместе с ней покой. Примеров ужасных смертей много, но ни одна не может прийти без боли. Сейчас я чувствую что-то похожее, но почему-то долгожданное спокойствие не наступает. Меня всю сковало и трясёт и, кажется, ещё немного и я взорвусь подобно вулкану. Боль. Но к сожалению, не физическая, а моральная, которая как опухоль, парализовала один орган и продолжает дальше расти. Невозможно вылечиться, но можно избавиться, но когда ее вырежут, внутри останется лишь пустота; по мне уж лучше чувствовать даже это нестерпимое чувство, чем не чувствовать вовсе. Я осматриваю свою комнату, не позволяя глазам за что-либо зацепиться. Слишком уж велик соблазн разрыдаться, но почему-то я знаю, что не могу позволить себе эту слабость. Меня по-прежнему трясёт. Как глупо всё... я стою посередине своей комнаты, такой родной и одновременно пустой. Мебель вся упакована и уже загружена в машины. Остались считанные минуты, до того как я покину место, где останется куча детских воспоминаний. Сквозь окно одиноко пробивается дневной свет, падая на голый холодный ламинат. -Я не помешаю? Отец стоит в дверном проеме, облокотившись. За считанные дни он словно постарел на десятки лет; он постарел, а я повзрослела. -Нет, - голос не дрогнул, - Может можно что-то сделать? Просто не хочу уезжать... -Хочешь остаться здесь? Вопрос застаёт меня врасплох. Хочу ли я остаться здесь в самом деле? Не знаю, двоякие чувства одолевают меня, но кое в чем я уверена - переезд не выход. -Я не хочу уезжать, - выдыхаю я, повторяясь. - Как ты не поймёшь, пап? Где-то глубоко в сознании я понимаю, что решение принято и навряд ли изменю его, но не поборовшись я не хочу уходить, ибо это в край растопчет меня. -Людмила, мы уже это обсуждали, - он грубо обрывает, распрямляясь, - То, что произошло уже не изменить. Мы должны двигаться дальше, а не оглядываться назад. Мне дико обидно становится от его слов. Как такое можно говорить? -Так нельзя, - вырывается у меня и первая слеза скатывается по щеке. Я жалкая, невероятно жалкая. -Хватит! - рявкает отец, - Тебе двенадцать лет, Людмила, ты должна понимать, что так будет лучше для всех. Я стою и тихо плачу, словно вскрыв всю душу. Нет, от этого мне не будет легче, он ошибается. Убежать от проблем, отмахнуться от прошлого - это разве решение? -Прости, но ты ещё спасибо скажешь. И он уходит, стуча каблуками начищенных до блеска туфель. Его шаги эхом разносятся по пустому дому. И с каждым его шагом, стуком, я чувствую вновь жгучую боль. И понимание накрывает меня с головой - я осталась одна, одна в целом мире, чужом мире. Мой ведь полностью разрушен.. или нет? Я не знаю сколько проходит времени, может час, а может лишь минута. Слезы высохли, а огонь внутри меня стих. Я неуклюже подхожу на ватных ногах к окну: на улице стоят машины с последними отнесёнными вещами. Глупо, как же все глупо. Словно не выдержав всего происходящего, я резко поворачиваюсь и замираю. Его рука так и не ударилась о дверной косяк, повиснув в воздухе. -Привет. Больше с вопросительной интонацией произносит, почёсывая затылок. -Привет. Как-то слишком опустошенно и с придыханием. Я запоздало задумываюсь о своём виде: растрепанные волосы, собранные в нелепый хвост, опухшие глаза, искусанные сухие губы. Наверное, была б иная ситуация, я сгорела б со стыда. -Меня не было месяц, - начинает он, спустя затянувшуюся паузу, - Я только приехал из отпуска и... Он замолкает и выпрямляется, глядя прямо в глаза. -Мне жаль, Лия. -Дурацкое сокращение, - произношу я и поворачиваю голову вбок, скрывая слезы. - Не стоит, правда. Он преодолевает быстро расстояние между нами, мягко ступая по полу, словно боясь что спугнет меня. -Ну ты чего? -Всё в порядке. -Я же вижу, что нет. Он мягко берет в руки мое лицо, заплаканное и непривлекательное. Раньше я б задохнулась от этой близости, но сейчас лишь грустно улыбнувшись, скидываю его руки. Он самый старший из нашей компании, настоящий рыцарь. Светлые волосы, голубые глаза, идеальная репутация. Девки так и готовы были вешаться на него из-за милой мордашки, но не я - я была без ума от его характера, поведения, повадок... -Нет, правда, - в горле пересохло, - я держусь, с трудом, но пока что... -Я знаю, что вы вчера собирались компанией, - начинает он, делая полшага назад и перебивая мою жалкую речь, - И тебе наши ребята дарили подарки на память. На этой фразе я невольно трогаю фенечку от Тани, которую она мне вчера одела на левую руку. -Поэтому можно мне подарить сегодня? Сейчас? Я киваю и невольно оглядываю его, в интересе с чем он пришёл. -Закрой глаза. -Какая глупость, - говорю я, но всё же повинуюсь. Сначала ничего не происходит, но потом я будто оживаю. В нос приятно ударяет запах свежей выпечки и детского мыла - его запах, а затем я вновь умираю, когда почувствовала мягкое прикосновение губ. Вздрагиваю и приоткрываю рот от неожиданности, сама не замечая, что тем самым разрешила ему двигаться дальше. Поцелуй выходит нежный и совсем неопытный, но для меня трепетным. Этот подарок стал прощальным. И на фоне нашего первого поцелуя словно играл реквием...