***
В отличии от Джисона, жизнь у Ченле, пусть и не пестрила яркими красками, но происходило в ней много чего. Родился и вырос он в очень богатой китайской семье, в Шанхае, его дедушка - один из самых влиятельный предпринимателей Китая, отец тоже не лыком шитый. Рос он в полной семье, с отцом, матерью и старшей сестрой. Ещё в самом детстве в нём проснулся талант к музыке; не зря же его назвали "музыкальной звездой". Вся его довольно короткая жизнь состояла из занятий на фортепиано, уроков вокала и танцев, актёрского мастерства и рисования. Но по-настоящему он тянулся именно к пению. И не зря: если уже в детстве ему пророчили блестящую карьеру артиста и называли его вокал "золотым достоянием Китая", с каждым годом его голос становился всё прекраснее и свежее, совершенствование приносит ему огромное удовольствие, а под аккомпанемент фортепиано каждая песня, которую он поёт, звучит так, будто сама природа ранним утром вложила душу в каждый звук и придала ему звучание, готовое пробудить и наполнить энергией на весь день даже самого ленивого обывателя. Мощно, но в то же время мягко, голос Ченле способен покорить сердце любого. Но за талант приходится платить, даже если ты самый богатый ребёнок Китая. Из-за постоянных занятий, репетиций и конкурсов, - а иногда даже съёмок, - у маленького Ченле совершенно не было времени на то, чтобы завести друзей. Он и в школу-то не ходил, так как родители отдали его на домашнее обучение, чтобы не отвлекать от занятий музыкой, тем самым лишив его детства. Сначала он думал, что так и надо, но, взрослея, он начал понимать, что ему одиноко и простого общения с учителями, прислугой, сестрой и редкими гостями ему было недостаточно. В свободное от уроков время он смотрел фильмы и сериалы и завидовал, что даже у самого забитого и асоциального главного героя был хотя бы один или два друга. А у него не было. Ченле одинокий и очень впечатлительный, поэтому такой расклад ему казался просто ужасным, даже не смотря на его положение в обществе. Его все любили и возносили за талант, но никто не хотел с ним дружить. Даже другие дети, которых он видел на соревнованиях и конкурсах, или проезжая мимо школ и детских площадок в окно машины. Он наблюдал за тем, как они общаются друг с другом, как играют и веселятся, как шумят, как родители ругают их за это. Всего этого ему так не хватало, что часто приходилось сдерживать слёзы, а по приходу домой он запирался в комнате и плакал; к шестнадцатому году жизни у него начались приступы апатии и депрессия на этой почве, но он умело сдерживал весь этот клубок чувств в себе, так как поделиться было по сути не с кем. Проблема одиночества мальчика шла бок о бок с проблемой родителей, которые, как ему всегда казалось, вовсе и не любили друг друга. Отец был в постоянных разъездах, а мать он видел от силы два или три раза в день, когда она раздавала указания прислуге и учителям, во время ужина и когда приходила от гостей; как только сестра подросла, она начала брать её с собой. Во время мероприятий, связанных с работой отца, они лишь иногда стояли рядом, рисуя картину идеальной семьи в глазах журналистов и почтенных гостей. Часто и сам Ченле ловил мать, приводящую в дом мужчин чуть ли не каждую ночь, пока отец был в командировке. Да и сам отец наверняка не скупился на количество любовниц, но об этом ребёнку лишь можно было догадываться. Мистер Чжон не был плохим отцом; наоборот, он любил своих детей очень сильно и часто говорил младшему, что он им гордится, просто находиться в одном доме с женщиной, которой было плевать на него, он не мог, и со временем Ле это сам понял. Так длилось на протяжении всей короткой жизни Чжона, пока в один день, - а точнее, месяц назад, - мистер Чжон не подал на развод. Как оказалось, в отличии от матери, которая меняла мужчин как перчатки, отец Ченле практически десять лет встречался с одной женщиной. Она оказалась кореянкой, у которой уже были двое сыновей, талантливый фотограф, в которую он влюбился буквально с первого взгляда, и чувство это было взаимным. Около десяти лет ему приходилось скрывать это от семьи. Как ни странно, Ченле принял это и согласился остаться под опекой отца при разводе, когда как сестра, которой уже на тот момент исполнилось двадцать лет, решила жить с матерью, хотя опеку над ней уже и не надо было брать. После месяца разбирательств и деления имущества, мистер Чжон обручается с этой самой женщиной и решает переехать в Корею вместе с сыном. Поначалу Ченле было немного боязно переезжать в чужую страну, к другим людям, но потом он понял, что тут ему, фактически, терять-то и нечего было: ни друзей, ни школы, ни банально знакомых. Благо, за незнание языка ему волноваться не приходилось: помимо кучи неинтересных уроков, которые парень не любил, но всё равно знал на отлично, он изучал корейский. Самой волнительной частью его переезда в Корею было поступление в школу, впервые за всю жизнь! Он действительно был рад этому, но и в то же время переживал, что не сможет подружиться ни с кем, а тем более - не поладить с новыми братьями, которые учились там. Как потом узнал Ченле, с одним из них ему предстояло учиться в одном классе. Джисон по корейским меркам был младше Ченле на год, хотя разница между их днями рождения составляла лишь в два месяца - Ченле появился на свет 22 ноября 2001 года, а Джисон - 5 февраля 2002 года. Тем не менее, не смотря на корейскую традицию исчисления возраста, Чжону предстояло учиться в первом классе старшей школы, так как программы он не знал и был риск того, что он не сможет её догнать. В принципе, ему было всё равно, в каком классе ему предстояло учиться, просто он боялся остаться один, без поддержки, так как его социальная жизнь никогда не отличалась активностью. Но, даже не учитывая этот факт, ему практически сразу удалось расположить к себе одноклассников при знакомстве, а самое главное - и братьев. - Кажется, жизнь налаживается, - улыбается сам себе Ченле, войдя в свою новую светлую комнату в новом доме, а сердце билось так сильно, что казалось, будто оно сейчас вырвется прямо из груди.***
Все следующие дни, которые предвещали собой выходные для распаковки вещей и знакомства с Сеулом, а потом и начало занятий в академии, Ченле провёл в компании братьев. Джисон и Джемин проводили ему экскурсию по городу, иногда прерываясь на мелкие споры и братские бойни, а Джисон то и дело подстёбывал Джемина, за что нередко получал подзатыльники. Всё это очень быстро стало частью жизни Ченле, что он и не думал, что он когда-нибудь сможет уже расстаться со всем этим. Больше всего времени он проводил в компании Джисона. Мальчики настолько быстро привыкли друг к другу, что уже через пару недель их нельзя было разделить. Джисон стал чаще улыбаться благодаря появлению в его жизни такого солнечного человека, как Ченле, что не оставило без внимания одноклассников, - а в особенности одноклассниц, - ведь, как оказалось, школьный тихоня и по совместительству танцевальный гений, оказался очень красивым, не по корейским стандартам, но его широкая сияющая улыбка очаровала буквально всех. - С каких пор ты стал таким популярным у девушек? Я думал, что это входит только в мои обязанности, - Джемин расположился со своим подносом за обеденным столом рядом с братьями. - Что ты имеешь в виду? - Спросил Джисон, оторвав взгляд от тарелки. - Не делай вид, что не заметил, за тобой половина девчонок академии хвостиком ходит. - Они меня не интересуют, - поднеся палочки с едой ко рту, улыбнулся старшему Пак. Джемин с лёгкой ухмылкой и глубоким интересом в глазах секунд десять непрерывно смотрел на парня. - Ты и улыбаться стал намного чаще, чем раньше, - На зыркнул куда-то в сторону, - неужто влюбился? - О, серьёзно?? - Воскликнул сидящий напротив китаец, который до этого лишь наблюдал. - Нет, мне не интересна такая хрень. - А может-быть подумаешь? Джисон закатил глаза и сидел в таком положении с две секунды, дожёвывая последний кусок мяса, а потом уверенно ответил: - Я подумал. Нет, не влюбился. - Ах, жаль, - надул губы Ченле с какой-то грустью во взгляде, - влюбляться - это классно, наверное. Я не знаю, никогда не влюблялся. - Ваа, ещё один, - Джемин в удивлении вздымает брови, - серьёзно, вы ещё такие дети. - Я только в дорамах видел и в книжках, но хотел бы на себе испытать, - Ченле мечтательно подпирает лицо рукой, а улыбка расползается по его лицу, заставляя набитые едой щёки надуваться ещё сильнее, что придавало его виду больше очарования, что никак не могло быть проигнорировано Джисоном, - это наверняка прекрасно. Джисон протянул руку к щеке Ле и легонько ущипнул. - Ну я бы не сказал, что это прекрасно, - проговорил Джемин, наблюдая за рукой Сона, - прекрасно только в том случае, если взаимно или же... - улыбка спала с лица На, как только он прервался на полуслове, и закусил губу, - ...или же когда отношения нормальные. Оба брата с интересом посмотрели на старшего, и только хотели спросил его, как он резко подвёлся, схватив поднос с недоеденным обедом: - В общем, вам обоим ещё рано думать о таком, сначала первый курс закончите, - одарив парней своей привычной лучезарной улыбкой, Джемин уже через секунду скрылся в толпе учеников. - Чё это с ним? - Задал вопрос в пустоту Джисон, глядя ему в след. - А он кого-то любит что ли? - Он никогда не говорил мне о таком, - обратно повернулся Джисон к Ченле, - мы хорошо дружим с самого детства, но личное держим всё при себе. Это уже как бы негласное правило. Меня и его устраивает. - Но со мной ты можешь делиться всем, - Чжон встал из-за стола и потрепал младшего по волосам, - пошли, обед уже заканчивается. - Да, я и не собирался ничего скрывать от тебя, - улыбается китайцу Пак. - Беру на слово, - ярко улыбается младшему в ответ Ченле и, накинув на плечо рюкзак, идёт к выходу из столовой. - Он такой милый, - Джисон подскакивает из-за стола и догоняет брата, волоча за собой сумку. Улыбка не сходит с его лица вплоть до конца следующего занятия. Джисон, как и прежде, продолжает смотреть в окно, но уже не так часто; теперь его взгляд чаще можно заметить устремлённым в середину класса, где сидел Ченле; с задней крайней парты Джисона открывался отличный вид на профиль китайца, на его сосредоточенный взгляд, редкие улыбки во время переговоров с одноклассниками, на изящные руки, поправляющие спадающие на глаза пряди уже выцветшей чёлки. Он не понимал, почему любая мелочь в Чжоне заставляла отрываться от рассматривания неба за окном, заполняя собой всё его сознание. Он не понимал, что за чувство теплится в груди, будто под одежду через толщу кожи и плоти к самому сердцу пробрался лучик только что вышедшего из-за горизонта солнца. Все эти необъяснимые ощущения вводили в ступор, но в то же время - отдавали чем-то притягательным, даже соблазнительно приятным, и вынуждали мышцы лица напрягаться в улыбке, взрывали красочные фейерверки в глазах, желудок скручиваться в тугой узел и в подходящий момент рваться, - но совсем не больно, - переполняя изнутри приятной тёплой жижей, что отдавалась на языке сладковатым привкусом. - Люблю.