Не так, как было

      Ему казалось, что всё снова начинает налаживаться. Скука перестала пугать. Мир вновь стал казаться ему живым, и сам он стал словно живее, но…       — Мы хотели тебе сказать, что… мы с Сарой теперь вместе. Мы подумали, тебе лучше узнать об этом от нас.       Что-то внутри Джека больно сжалось. Он не мог сказать, что именно и где, но внезапно ощутил в себе непривычную пустоту: будто он весь стал меньше, а его внешняя оболочка осталась прежней. Так он и замер, отделённый от остальных слоем незанятого бесполезного пространства. Посмотрел на Марка взглядом израненного оленёнка: испуганным, недоверчивым. Промолчал.       — Наши отношения от этого не изменятся, я обещаю, — решила вставить своё слово Сара. — Ты же сам сказал, что можем встречаться, с кем хотим.       Она выглядела такой удивлённой. Словно не понимала, что происходит. …А, точно, она ведь и правда не понимала. Стояла перед ним, смотрела прямо в глаза и недоумевала. Зачем только она в это влезла?       — Я вас оставлю. Обсудите всё, ладно? — кажется, она не выдержала этого тяжёлого молчания. А ему-то как было выдержать?       Марк стоял у забора, опустив голову. Боялся её поднять. Джеку никогда прежде не доводилось видеть его таким виноватым. «Может, он сейчас извинится и сознается, что это всего лишь тупой розыгрыш?.. Но тогда почему он всё ещё сморит в сторону и выглядит таким серьёзным? …Чёрт с ним, может даже не извиняться. Пусть только скажет хоть что-нибудь», — метались мысли в голове.       Мгновение спустя — а показалось, что прошло не меньше минуты — Марк наконец взглянул ему в глаза. Нехороший взгляд. Встревоженный.       — Какого хрена происходит? — и тишина в ответ. Джек пересилил себя и сумел сдвинуться с места. В одно мгновение замешательство сменилось яростью. — Ты чё, издеваешься? Это какая-то шутка?!       — Джек, послушай меня! Выслушай, ладно? — Марк сперва отшатнулся, но сразу же чуть выступил вперёд. Его голос стал таким… то ли ласковым, то ли умоляющим. Или всем сразу.       Он что-то говорил про то, что больше так не может, пытался оправдываться… Джек слушал его вполуха и в оцепенении бормотал: «Какого хрена?..» Все эти оправдания, заверения, что всё будет как прежде… в тот момент они ничего для него не значили. Как, видимо, не значили и до этого.       — Как же то, что ты мне говорил?! — Джек перешёл на крик, так и не дослушав. — «Мы те, кто мы есть, и пошло всё нахер»! Так зачем что-то менять?! Объясни мне!       Рассвирепев, он бросился на Марка, стал трясти его, потянулся вперёд, к лицу. Прижался губами в надежде, что это что-то изменит. Когда Марк чуть ли не с воплями стал отдирать его от себя, он готов был его отдубасить… и тут что-то щёлкнуло в голове. «Что же я творю? Так нельзя». Пальцы разжались, и он поник, только процедив сквозь зубы:       — Ну ты и пидарас, Марк. Настоящий пидарас. Что уж тут скрывать… Такое не скроешь.       Марк, видно, и сам не ожидал такого поворота. Потянулся к нему рукой, коснулся плеча кончиками пальцев. «Так будет проще», — сказал.       — Проще будет, если ты оставишь меня в покое и избавишь от обязанности смотреть на твое виноватое ебло, — Джек не мог заставить себя его ударить, но попробовал отыграться словами. — …Только Саре не рассказывай.       Отвернулся и пошёл прочь. Пусть уж они там вдвоём разбираются.       Дома он еле добрался до своей комнаты и рухнул на кровать. Матери не было, и тишина давила на него. Слишком много мыслей крутилось в голове. Тянуло накуриться, но ничего не осталось: вчера на пару с Марком скурили последнее. Сидели в обнимку в родном сарае и были счастливы… Чёрт бы их побрал: и Марка, и сарай этот.       Джек почти ползком добрался до CD-проигрывателя и нажал кнопку. К винилу даже прикасаться не стал. Потом полез обратно, но не долез — рухнул головой в матрас. Спустя несколько секунд где-то с середины заиграл «Nevermind». Джек сдавленно выругался, но выключать не стал. Лучше уж голос мёртвого кумира, чем безмолвие пустого дома.       «Promise you, I have been true», — по сути, Марк ведь твердил ему то же самое. …Колесо воспоминаний сделало ещё один оборот и вернулось к началу. Стало ужасно больно. Значит, не в тишине было дело. Джек словил себя на мысли, что Том был прав насчёт него: действует и думает, точно нервная девчонка. Горько усмехнулся. «Когда-нибудь и платье на себя нацеплю», — решил.       Песни заканчивались одна за другой, а он всё лежал. Дом снова погрузился в тишину — второй раз включать музыку не стал. Какое-то время спустя вернулась мать. Кажется, звала его. Он не двигался. Он готов был пролежать так весь день. Да что там — целую вечность. Он ощущал себя брошенным, ненужным, растоптанным. Счастье, которое он было почувствовал, оказалось таким недолговечным. Джек искренне пожалел, что влюбился. Марк, наверное, сделал это ещё раньше. Если вообще влюблялся, конечно.       — Солнце, ты в порядке? — услышал он над собой мамин голос. Задрал вверх руку, помахал ей и уронил на кровать. — Вставай давай. Помоги разобрать продукты.       Джек заворочался, силясь подняться: шея и плечи гудели так, словно он мешки таскал. Наконец смог сесть и посмотрел на маму. Она казалась обеспокоенной и смотрела на него с пониманием, хотя он ей ничего ещё не сказал. Впрочем, и не скажет.

***

      Марк позвонил спустя три дня, утром.       — Здорова, дружище! — как ни в чём не бывало прозвучал в трубке воодушевлённый голос, от которого непроизвольно дрогнули руки.       — Да? — хмуро ответил Джек. На том конце провода Марк, кажется, заволновался.       — Знаешь, я тут подумал, что нам стоит встретиться и…       — Иди в жопу, Марк, — вырвалось само собой. Джек положил трубку и застыл рядом с телефоном.       «И зачем я это сделал?» — спросил он самого себя. Марк ведь явно хотел извиниться. Просто не сделал этого сразу. А он всё оборвал, даже не дослушав. Уже дважды. Все эти три дня про себя обзывал Марка трусом и чёрствым ублюдком, но не выходит ли, что сам он поступил ещё трусливее?       Он корил себя за это вплоть до следующей недели. А потом собрался с духом и позвонил Марку. Мысленно готовился к тому, что придётся объясняться перед Томом, судорожно придумывал оправдания, но ответил не он.       — Слушаю, — тоска в голосе.       — Это я, Джек. Надеюсь, ты не занят.       Было слышно, как Марк опрокинул что-то нетяжёлое.       — Ты это... извиняй, что вспылил тогда, — Джек решил не уточнять, когда именно, — и за то, что не выслушал. Чувак, мне так стыдно. И знаешь, всё же нужно увидеться… и обговорить. Если ты не против, конечно.       Сперва он мог различить только тихое фоновое шипение. Потом — тихое покашливание.       — …Через два часа на привычном?       Джек возликовал в душе и с кроткой улыбкой ответил:       — Да. До скорого?       — До него са́мого.       Через минуту Джек уже скакал по дому в поисках более-менее чистой рубашки. Время, проведённое наедине с собой, как будто выбило из него злость и тревогу, которые обуревали его в первые дни. Его уже не заботило, с кем там Марк решил построить отношения, он думал лишь о том, чтобы увидеть его. И поскорее. О Саре даже не вспоминал.       Через полчаса он выпорхнул из дома и чуть не сорвался с крыльца. Через полтора — уже подпирал спиной сарай. Сетовал, что шёл слишком быстро.       Лес был совсем близко, но не такой, как около дома. Там он нависал тёмной громадиной, преимущественно хвойной, а здесь он казался светлее. Тут значительную часть составляли разлапистые буки (одни из немногих деревьев, названия которых Джек знал), чьи листья как будто чуть светились на солнце. Почему так? Да кто бы знал. Но от этого место казалось гораздо дружелюбнее.       Ждать пришлось долго, потому что Марк, в отличие от него, прибыл едва ли не минута в минуту. Джек поразился такой пунктуальности.       Вот он, причина его расстройства, предстал перед ним. Всё так же избегал смотреть в глаза. А Джек уставился на него и словно откусывал по кусочку. Кажется, Марк ощутил на себе этот голодный пронизывающий взгляд, шагнул вперёд. Джек подался на встречу, повинуясь желанию приобнять и взять за руку. Однако в самый последний момент остановился и похлопал по плечу. Невинный дружеский жест. Но тепло всё же ощутил.       — Как ты?       — Дерьмово, но бывало и хуже, — Марк усмехнулся краем губ и подковырнул замок на двери, который ничего на деле не запирал. — Рад тебя снова видеть.       — Да, я тоже, — Джеку сразу полегчало. Он не слышал фальши в этих словах. Не зол.       Войдя, они уже по привычке забрались на старый диван, покрывшийся пылью за их отсутствие. Свет пробивался сквозь грязные стёкла и щели в стенах, но внутри царил уютный полумрак. Это обитель спокойствия. Тут им ничего не угрожает. Можно говорить начистоту, не опасаясь, что кто-то может им помешать.       — Собственно, — начал Марк немного угрюмо, — ты меня тогда не дослушал. Я хотел сказать, что всё, что между нами было — это было серьёзно. Ты правда мне… — он замялся, — кажешься клёвым. Сара — она хорошая девчонка, но я не отношусь к ней так же, как к тебе. Не думаю, что она возлагает на меня большие надежды, но зато сама — отличное прикрытие. Назовёшь меня пидарасом — ладно, уже не впервой, но мне оно нужно. Мне… Мне, знаешь ли, страшно.       — Да-а, пидарас тот ещё, — насмешливым тоном заметил Джек.— И какого хера ты не обговорил это всё со мной?       — Ну, вообще-то, я пытался.       — В смысле, заранее. А то припёрся и поставил меня перед фактом. Мне казалось, такое в одно рыло не решают.        Марк ненадолго замолчал. То ли не знал, что ответить, то ли не понимал — как. То ли вообще совесть заворочалась, что вряд ли.       — …Знаешь, — наконец заговорил он, — мне тогда показалось, что ты меня уговоришь ничего не менять.       Они переглянулись. «Да, так бы и произошло», — отметил про себя Джек, повернулся боком и забрался на диван с ногами. Пачкать и без того грязный чехол было не жалко. А вот Марк, оттеснённый к самому краю, недовольно хмыкнул, схватил его одной рукой под коленки, пододвинулся и подложил его ноги на себя. Джек в целом не возражал.       — Сегодня не курим, к сожалению, — вздохнул Марк и откинулся на спинку. — А хотелось бы.       Он осторожно провёл по коленям рукой. Привычный жест с его стороны. Но что-то в этом было неправильно.       — Нельзя так поступать с Сарой, — разорвал Джек блаженное спокойствие и дрыгнул ногой, скидывая с себя руку Марка. — Нельзя.       — А что ты предлагаешь? — Марк, кажется, остался невозмутим. — Рассказать ей всё?       Джек кивнул.       — Да ты рехнулся. А если этот хер узнает?       — Том, что ли?       — А кто ж ещё.       Джек заметил, как Марк невольно дёрнулся и начал беспокойно теребить шов на его джинсах. Секунду назад он выглядел совершенно расслабленным, а теперь… Джек медленно потянулся вперёд, коснулся пальцем его щеки. Шершавая. Марк закрыл глаза и постарался усмирить руки. Джек провёл вниз по шее, нащупал пульсирующую жилку и замер. Тонкая нить напряжения, натянутая между ними, постепенно ослабла. И даже говорить ничего не пришлось.       Они ещё долго сидели, почти не двигаясь.       Джек не стал настаивать на том, чтобы посвятить Сару в их тайну.

***

      И тем не менее, всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Причём достаточно внезапно.       Их увидели вместе. Приятели Марка, кажется. Какой-то Гэри, Лэри или как там его… Такой же гадкий и склизкий, как и эта тягучая «э» в его имени. Он с улюлюканьем налетел на них сзади, пока его «кореши» подзадоривали его своим громким ржанием. Судя по их реакции, видели они более чем достаточно.       Джек чувствовал себя виноватым. Взяться за руки на улице (хотя он был уверен, что там никто не бывает в такое время) было его идеей. И все остальные нежности тоже исходили от него. Марк принимал их с покорностью ручного зверька, а оно вон как вышло…       Они сидели в сарае вдвоём и молчали. Марк лежал головой у него на коленях, и Джек самозабвенно водил пальцем по его уху. Спускались сумерки, и света внутрь попадало всё меньше. К тому же, августовские ночи были уже весьма холодны, и нужно было что-то делать, раз они решили не возвращаться домой. Но на то, чтобы встать и начать рыться в тряпье в поисках чего-то тёплого, у них не осталось сил. Как не осталось их и на то, чтобы продолжать нервничать. Над диваном всё ещё стоял запах марихуаны.       — Как думаешь, как скоро Том узнает? — уже без дрожи в голосе произнёс Джек.       — М-м-м, не знаю, — промычал Марк в ответ. — Дней пять у нас есть. Ну, может, неделя. Вряд ли больше.       — Может, мы, ну… того… сбежим?       — Ты чокнулся? — он чуть повернулся и отвёл от себя руку Джека. — Карен с ума сойдёт. Она тебя из-под земли достанет.       — А Том что, нет?       — Ну-у, — задумчиво протянул Марк, — он лучше сам отошлёт меня куда подальше. Вон, в морпехи. Если в живых оставит, конечно. …Так что, пожалуй, мне бы и стоило скрыться. Одному, — он вгляделся в лицо Джека и крепко сжал его кисть в своей руке. — Эй, не делай такую кислую рожу. Я же не от тебя сбегаю. Больше для тебя, наверное.       — Ай, заткнись, — отмахнулся от него Джек. — В любом случае, я слишком укурен, чтобы нормально думать. Завтра решим.       Снаружи к тому времени совсем стемнело. Поднялся небольшой ветер, и ветка от куста тревожно скребла стекло. Очень хотелось спать.       Немного повозившись, они всё же смогли устроиться так, чтобы тепло было обоим. Места, конечно, было маловато, но не на холодные же доски ложится. Джек подумал, что если бы Том увидел их сейчас, то незамедлительно прибил бы и Марка, и его. Образ кровавой расправы стоял у него перед глазами до тех пор, пока он не заснул. Марку, скорее всего, это ещё и снилось.       Утром они начали составлять план. Договориться было тяжело, потому что никогда прежде им не доводилось обдумывать свои действия в долгосрочной перспективе. После полуторачасового спора наконец сошлись на том, что Джек остаётся в городе и доучивается свой последний год, а Марк, подобно дикому зверю, сбегает подальше от города через лес и пытается найти работу в каком-нибудь менее тухлом местечке. За несколько дней они натащат из своих домов необходимых вещей и денег на некоторое время (Марк вдруг упомянул пистолет, но Джек попросил его оставить, ссылаясь на то, что Том быстро его хватится), а после попрощаются на поляне. Обсуждать это было очень тяжело, но под конец Марк преисполнился особого отчаянного воодушевления, и Джеку, когда он увидел его таким, тоже стало легче.       Около полудня они разбрелись каждый в свою сторону.

***

      — Джек, расскажи про лес. Что там случилось? Я знаю, вы пошли туда вдвоём. Ты вернулся, а Марк нет. Ты ведь что-то знаешь, где он сейчас? Знаешь, что с ним? …Что произошло в лесу, Джек?!       Джек молчал. Преступно молчал, хотя и не совершил ничего плохого. Он просто помог своему лучшему другу. Помог человеку, которого любил. И любит. Но сейчас ему нужно было соврать, выдумать хоть что-то. Ссору, драку…       А ведь всё было совсем не так. Не было никакой ссоры. Не звучали над лесом выстрелы. Лес помнил только слова любви. И обещание встретиться через год.