GROUPLOVE — Tongue Tied.
— Парни скоро приедут. Похоже, Найл снова задерживается в студии. — Гарри заходит в спальню Луи и блокирует телефон, пряча его в задний карман джинсов. Томлинсон шикает и выставляет указательный палец в сторону кудрявого, и тот послушно замолкает, молча подходя ближе. Шатен закусывает щеку изнутри, немного прищуриваясь, и барабанит пальцами по деревянной поверхности стола; он выглядит очень сосредоточенным, поэтому Стайлс не решается вторгаться в его личное пространство и усаживается на край большой кровати. Спустя пару секунд Луи щёлкает пальцами и тут же начинает быстро печатать, почти не глядя на клавиатуру. Сцена закончена, и он с чувством выполненного долга поворачивается на стуле лицом к Гарри, победно ухмыляясь. За последний месяц его продуктивность увеличилась в несколько раз, так что парень смог написать ещё несколько рассказов и даже начать книгу, что год назад показалось бы ему чем-то невыполнимым. Часто на задворках сознания мелькают мысли о том, что это все заслуга зеленоглазого мальчишки, который так быстро заполонил буквально каждый аспект жизни шатена, но последний старательно игнорирует этот факт. — Так что ты там говорил об остальных? Кожа кудрявого отливает нежным персиковым цветом в лучах заходящего солнца, что полосками проникают сквозь приоткрытые жалюзи. В зелёных глазах плескаются волны умиротворения и шипучего удовольствия, и Томлинсон чувствует, как он тонет, тонет, тонет. Он резко переводит взгляд на свои руки, его улыбка немного меркнет, так что теперь не видно морщинок около глаз. Гарри уже собирается что-то сказать, как дверь в квартиру резко распахивается и в коридоре раздаётся громкий крик с ярко-выраженным ирландским акцентом. — Мистер Хоран дома, мои маленькие сучки! Надеюсь, вы очень рады меня видеть, потому что я — да. Луи закатывает глаза и, посмеиваясь, бежит в коридор, где Найл ловит его в крепкие объятия. Смех искрится между ними как дорогое шампанское, что стоит у шатена в шкафчиках, пока остальные приветствуют друг друга улыбками. Спустя некоторое время они все же перебираются в зал, усаживаясь на подушки, разбросанные по полу, и укрываясь одним огромным пледом, который Лиам подарил Томлинсону на новоселье. — Так какой фильм мы будем смотреть? — Зейн задаёт интересующий всех вопрос, на что Гарри заговорщически улыбается и поворачивается к шатену. — Почему у тебя такое лицо? И почему ты смотришь на Томмо? — Недавно я узнал одну вещь, которая поразила меня до глубины души и даже в какой-то мере оскорбила. — Стайлс кладёт руку на сердце и качает головой в притворном ужасе, а потом включает «Нетфликс», выбирая первый сезон «Игры Престолов», и просто… нет. — Нет, — сразу же заявляет шатен, пытаясь встать и дотянуться до пульта, но кудрявый оказывается быстрее, поэтому заваливается сверху на Луи, придавливая его к подушкам и не позволяя сдвинуться с места. Последний брыкается, но рост Гарри играет с ним злую шутку, и ему ничего не остаётся, кроме как расслабиться и смотреть в потолок. — Поверить не могу, что мы действительно смотрим сериал, который Лу ненавидит всей своей черствой душонкой. — Найл откуда-то достаёт попкорн и засовывает в рот сразу горсть, начиная громко хрустеть, из-за чего Лиам даёт ему подзатыльник. — Эй! Хоран пинает обидчика в голень, случайно задевая Зейна, потому тот кидает несколько чипсинок прямо в блондинистые волосы. Между тремя парнями начинается нешуточная борьба, которая сопровождается громкими матами и визгами. Голубоглазый пытается увидеть со своего ракурса хоть немного, но Стайлс все ещё лежит прямо на нем, не давая пошевелить ни единой мышцей. Луи громко сопит, на что кудрявый только смеётся куда-то ему в ухо, напоминая огромного полярного медведя. Он не знает, почему именно полярного, но это первое, что пришло ему на ум. — Эй, Бэмби, может, ты наконец слезешь с меня? — Тебе неудобно? — не дожидаясь ответа, Гарри немного передвигается, создавая трение между своей ногой и членом Томлинсона. Глаза последнего комично расширяются, и он делает очень глубокий вдох, задерживая дыхание и молясь, чтобы парень ничего не заподозрил. — Так лучше? Блять. Луи очень медленно выдыхает, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, что не будет связано с этим зеленоглазым чудом и тем фактом, в каком положении они находятся, и ему это почти удаётся. В конце концов, он полностью расслабляется и медленно кивает, стараясь не двигаться вовсе. Солнце почти скрылось за горизонтом, подсвечивая комнату красновато-оранжевым светом и наполняя её чем-то таким лёгким, что шатен обязательно бы описал в своём рассказе, сравнив с воздушностью облаков или невесомостью пера. Но сейчас взгляд голубых глаз прикован только к Гарри Стайлсу, который бесстыдно пялится в ответ, облизывая губы слишком медленно, чтобы это было неосознанным движением. Его порозовевшие щёки и немного примятые кудри так сильно напоминают Луи образ падшего ангела, который своей напускной невинностью привлекает заблудшие души, а потом… Подушка прилетает прямо в голову Гарри, и Томлинсон ничего не может поделать со своим громким каркающим смехом, который случайно вырывается из его груди, когда он видит это абсолютное недоумение и растерянность на лице парня. Кудрявый хмурится, резко поворачивая голову в сторону Найла, который слишком занят тем, что пытается отбиться от Зейна, кидающего в него чипсы, пока Лиам аккуратно вытаскивает кусочки карамельного попкорна из волос. — Хей, перестань смеяться! — Стайлс садится на бедра Луи, от чего последний глубоко вдыхает, чувствуя, наконец, свободу. Парень похож на грустную олениху, и Томлинсон просто не может сдержать умиленную улыбку, прикрывая рот рукой. — Лу-у. — Нет, — шатен резко поднимается и хватает младшего ладонями за обе щёки, продолжая посмеиваться. Все звуки исчезают: больше не слышно ругани на ирландском, злобного смеха Малика или нравоучений Лиама. Только тяжёлое дыхание, разделённое на двоих, тёплые руки на острых скулах и прикованные друг к другу взгляды. Со стороны они, вероятно, выглядят как влюблённая пара, застывшая в своем моменте, но правда в том, это очень далеко от правды. Поэтому голубоглазый очень медленно убирает ладони, не желая нагнетать обстановку. — Мне нужно подышать свежим воздухом. — Он отодвигается назад и почти что выбегает из гостиной, скрываясь на балконе. Сумерки стремительно спускаются на город, укрывая его словно одеяло. На парне надеты тёмные носки с далекими планетами, и губы Луи трогает слабая улыбка, когда он задумывается о тысячах вселенных, в которых его клоны тоже могут сидеть на балконе и смотреть в глубь чернеющего неба. Бокал шампанского или вина был бы сейчас очень кстати, но ему так не хочется возвращаться в квартиру, поэтому шатен достаёт сигарету из пачки и закуривает, мечтая, чтобы все его мысли испарились вместе с серым дымом.×
SYML — Mr. Sandman.
Чей-то тихий голос в его голове считает до трёх, а потом он резко распахивает глаза, несколько раз моргая, чтобы привыкнуть к яркому свету. Единственная лампа над его головой освещает пространство в радиусе двух метров, остальное поглотила беспросветная тьма. Густой туман клубится под ногами, облизывая холодом босые ступни, намекая на таящуюся в нем опасность. Луи делает шаг вперёд, протягивает одну руку во мрак, но натыкается на невидимую, сделанную будто из стекла стену. Тонкие брови сходятся на переносице, парень закусывает губу и немного дерганно оборачивается, двигаясь в другую сторону, но и там встречает препятствие. Шатен мечется в пространстве, то и дело упираясь в стены, через которые невозможно пробиться, а тьма тем временем начинает приближаться. Лампа тускнеет, туман поднимается выше, достигая бёдер, и Луи чувствует, будто сходит с ума. Он пытается закричать, но горло сковывает холодом, и выходит только задушенный хрип. Света становится все меньше, как и свободного пространства, и юноша в панике хватается за голову, сильно дергая пряди волос: — Это все не по-настоящему. Это все неправда, — пытается сказать Томлинсон, но изо рта по-прежнему не выходит и звука. Чужой голос снова начинает тихо считать. Шатен пытается игнорировать это чувство накатывающего безумия, но воздух постепенно исчезает, на его место приходит серый туман, заполняя собой лёгкие парня и пуская мороз по его венам. Юноша смотрит на синеющие руки и пытается пошевелить пальцами, но они не поддаются, и он кричит, закрывая веки. — Луи! Парень брыкается и вырывается из оков, что обвивают его тело, но это всего лишь Гарри, который пытается удержать его от падения в пучину собственного сумасшествия. Гарри, который нежно вытирает слезы, быстро бегущие по ледяным бледным щекам. Гарри, который старается привести Томлинсона в чувства и не дать ему вернуться в ужасную игру, которую затеял мозг шатена. Минуты медленно перетекают в часы, но Стайлс не прекращает перебирать волосы Луи, пока последний лежит на его коленях, разглядывая стену отсутствующим взглядом. Холодный лунный свет, освещающий спальню, постепенно исчезает, и на смену ему приходят еле заметные полоски начинающегося утра. Только тогда голубоглазый встаёт с постели и, не говоря ни слова, идёт на балкон, захватив по пути два махровых пледа. Кудрявый приходит немногим позже и так же молча берет из чужих рук один плед. Кажется, целая тысяча облаков, освещенных уже негреющими оранжевыми лучами солнца, висят на светлеющем небе. Томлинсон делает фотографию — позже он наложит на неё один из фильтров — и закуривает. Тонкая сигарета тлеет между его дрожащих пальцев, и он горько усмехается, выпуская дым наверх. Гарри слегка шмыгает носом, берет телефон шатена и включает последнюю прослушанную песню, заполняя густую тишину, полную страха, толики разочарования и чего-то ещё, что легко касается их кожи, но отягощает душу. Никто из них не говорит: оба наслаждаются тихой музыкой и разливающимся яркими красками рассветом, что отражается в их глазах и ласкает щёки. Когда же солнце поднимается выше, Луи приносит им по чашке зелёного чая с клубникой, занимает прежнее место, однако теперь его поза более расслабленна, а на лице нет ни оттенка нервозности. Наоборот, его тонкие губы изогнуты в подобие слабой улыбки, какой обмениваются после тяжёлых душевных терзаний, как бы обещая, что все будет в порядке. Сделав глоток, шатен, наконец, смотрит на Гарри, более-менее готовый к разговору и вопросам, что могут посыпаться с этих полных алых губ, напоминающих садовые розы во время цветения. Однако вместо этого кудрявый откидывает голову к стене и смотрит вдаль, обхватив кружку обеими руками. Яркие лучи освещают каждый миллиметр чужой кожи, и Томлинсон видит синяки под покрасневшими глазами и горькую складку у губ. — Ты вообще спал? Голос Луи хриплый из-за долгого молчания и пережитых эмоций, но он не волнуется об этом, отставляет кружку на столик рядом и полностью поворачивается к парню. Кудрявый только пожимает плечами, прикрывая глаза, и тем не менее шатен замечает океан усталости, что мелкими волнами плещется внутри зелёной радужки. — Я не знаю, сколько именно я спал. Просыпался каждые полчаса, а потом ты начал ворочаться, так что мне уже было не до этого. — И часто у тебя так? — любопытствует голубоглазый. Гарри не удостаивает его ответом, вместо этого отворачиваясь и делая большой глоток чая. Томлинсон принимает его отказ говорить и переводит тему, начиная рассказывать о своей любви к закатам. Он описывает то, как глубокие оттенки малинового небрежно ложатся на бледную кожу, словно художник провел по ней широкой кистью в порыве вдохновения. В его голосе звучит непривычная мягкость, а в блестящих голубых глазах сияют миллиарды звёзд, чарующие своей необычайной красотой и в то же время невероятной далекостью. — Хочешь пиццу? — Луи резко обрывает себя и задаёт вопрос Гарри, который находится в полном замешательстве. Шатен и сам понятия не имеет, почему он вдруг решил спросить об этом, но сказанного не вернёшь, поэтому он делает вид, что все так и было задумано, надевая на лицо маску беззаботности. — Моя пицца самая лучшая, ты не можешь отказаться о того, чтобы её попробовать. Губы кудрявого растягиваются в улыбке, и парень трясёт головой, пытаясь скрыть пунцовые щёки за отросшими волосами. В конце концов, он поднимает ярко-горящие глаза и медленно кивает, прикусывая нижнюю губу. — Что ж, очевидно, у меня действительно нет права отказаться. — Стайлс улыбается ещё шире, обнажая глубокие ямочки, и Луи просто хочет умереть.×
Klergy — Start a war.
— Гарри-чёртов-Стайлс, убери свои руки от моей пиццы! Голос Луи звонко отскакивает от стен кухни, что заставляет кудрявого рассмеяться ещё громче. Голубоглазый пытается спрятать ответную улыбку и нацепить на себя маску серьёзности, но его попытка оказывается безуспешно, когда Гарри снова тычет пальцем в тесто, оставляя отпечаток на идеально ровном круге. Шатен вскакивает с места и, схватив горсть муки, кидает её прямо в волосы младшего, вызывая у последнего массу негодования и пронзительный визг. На мгновение время будто замирает, слышно только тяжёлое дыхание обоих парней, но уже в следующую секунду Стайлс начинает кидаться нарезанной колбасой, попадая старшему за шиворот широкой футболки. — Прекрати переводить еду! Гарри лишь показывает язык и принимается за помидоры, пытаясь попасть ими Луи в лицо. Внезапно раздаётся громкая мелодия звонка из спальни Томлинсона, на что последний сразу хмурится. — Я сейчас вернусь, Бэмби. Не смей прикасаться к тесту, иначе я вырву твои миленькие длинные пальцы, ясно? — Для пущей грозности он выставляет палец вперёд, упираясь им несколько раз в грудь кудрявого. Добравшись до комнаты, шатен хватает телефон и, даже не посмотрев на номер, отвечает резким «да?», мечтая как можно быстрее закончить разговор. — Здравствуй, дорогой. Рада, наконец, услышать твой голос. Челюсть Луи мгновенно напрягается, он сжимает пальцами переносицу и шумно выдыхает. От хорошего настроения не осталось и следа, даже солнце исчезло, спрятавшись за ватными облаками. Парень молчит, считает про себя секунды, надеется, что женщина передумает и сбросит звонок, а ещё лучше, если она и вовсе забудет его номер. — Луи, я тебе не враг. Я хочу просто поговорить. — Голос собеседницы смягчается, но Томлинсон чувствует всю ту фальшь, которую она так старательно пытается упрятать за красивой речью. — Поговорить о чем? Снова о моей работе, которая тебе так не нравится? — огрызается парень. — Не обязательно мне грубить, — чеканит женщина, и шатен слышит, как шуршит её одежда, а после — звон металлической ложки о чашку. — Я твоя семья, в конце концов. Голубоглазый хочет рассмеяться так громко, как только сможет, но выходит только разочарованный хрип. — Мне кажется, у нас немного разные представления о слове «семья». На самом деле я даже немного удивлён, что ты вообще знаешь, что это такое. Луи старается говорить ровно и без эмоций, но в его глазах настоящий шторм, сметающий всё на своём пути. Он запускает пальцы в растрепанные волосы, тянет их у самых корней, однако это не помогает ни на йоту. — Послушай… — Нет, это ты меня послушай, — рявкает парень, забывая о том, что всего в нескольких метрах от него находится Гарри, которому не желательно знать обо всей этой драме, длящейся с самого рождения голубоглазого. — Ты говоришь, что ты мне не враг, но буквально в следующей своей фразе унижаешь меня и мой способ зарабатывать. Ты противоречишь сама себе, прикрываешься фальшивой любовью и такой лживой заботой. Но угадай, что? Я уже давно не ребёнок, готовый пойти на все, лишь бы угодить своей мамуле, которой, оказывается, полностью и абсо-блять-лютно плевать на него. — Закрой свой неблагодарный рот, — шипит собеседница. — Я тебя родила, воспитала и обеспечила, как ты смеешь так со мной разговаривать? — Ах, наверное именно из-за твоего воспитания я сейчас имею вагон и маленькую тележку комплексов, которые, ну, знаешь, совсем не помогают мне устроить свою жизнь. — Томлинсон ядовито ухмыляется, хотя женщина не может его видеть. — Забудь мой номер, потому что больше я не отвечу. Прощай, Лиза. Шатен сбрасывает вызов и с силой сжимает телефон. Его душа — океан ненависти и злобы, в центре которого зарождается буря такой силы, что один его взгляд выбивает почву из-под ног. Оказаться же в эпицентре этого урагана подобно самой жестокой и трагичной смерти, на которую только способна человеческая фантазия. А Гарри, как мотылёк летит в костёр, желая найти там тепло, ищет пристанище в самом сердце губительной силы. — Лу? Все в порядке? Я слышал, как ты с кем-то ругался. Кудрявый осторожно заходит в комнату, прожигая взглядом напряженную спину Луи. Последний тяжело дышит, чувствует, как слезы быстро текут по покрасневшим от гнева щекам, но ничего не отвечает. Он надеется, что младший оставит его в покое и вернётся на кухню, продолжит готовить и тихо подпевать песням, которые услышал сегодня утром. Возможно, он даже успеет закончить пиццу до того, как Томлинсон вернётся снова весёлый и без следов недавней истерики. — Луи? — Я в порядке, — сквозь зубы цедит парень, сжимая свободную руку в кулак. — Пожалуйста, вернись на кухню, я сейчас приду. — Ты уверен? — Стайлс делает ещё один неуверенный шаг вперёд. — Может, я могу чем-то помочь? — Я же сказал, что я в порядке! Голубоглазый внезапно поворачивается и ударяет кулаком по стене, от этого стеклянная рамка с резким звуком падает на пол, разбивается вдребезги. Оглушающая тишина на несколько секунд повисает в воздухе, но потом становятся слышны редкие всхлипы, разрывающие душу кудрявого на мелкие кусочки, такие же мелкие, как острые осколки упавшей рамки. Луи сползает по стене, утыкается лбом в колени, он пытается скрыть свои слёзы и истерзанное сердце, опутанное ветками терновника, чьи колючки каждый раз больно впиваются в нежную плоть. Гарри аккуратно присаживается напротив парня, стараясь не задеть разбитое стекло, его тёплые руки нежно касаются ладоней шатена, когда он отводит их в стороны, заставляя старшего поднять взгляд. Глаза Луи похожи на лазурное небо над морем после нескольких дней беспощадного шторма, немного покрасневшие и опухшие, но все такие же выразительные и полные эмоций. Он долго смотрит на Стайлса в ответ, словно пытается запомнить каждую деталь этого момента: то, как переливаются золотом спутанные кудри в свете вновь появившегося солнца, или то, как его щёки заливаются очаровательным румянцем от такого пристального взгляда. Всё в этом парне достойно того, чтобы быть изображенным на каком-нибудь полотне известного художника. Томлинсон шмыгает носом и пытается улыбнуться, даже если его улыбка полна тёмной горечи. Но кого это волнует, когда кудрявый так прелестно потупляет взгляд и крепко обнимает старшего, пряча лицо в чужой тёплой шее.×
The Neighbourhood — 24/7.
— Ты все ещё хочешь пиццу? — Шатен смотрит на беспорядок, который они развели на кухне, и кривит брови в отвращении. Повсюду разбросаны кусочки колбасы и помидоров, тесто усеяно отпечатками пальцев Гарри, а пол покрыт тонким слоем муки. — Может, мы лучше поедим где-нибудь на улице? — Стайлс закусывает губу, поправляет волосы, после чего ярко улыбается, обнажая глубокие ямочки на щеках, и Луи не упускает возможности ткнуть в них пальцем. — То есть ты планируешь просто сбежать с места преступления безнаказанным? Ну уж нет, так дело точно не пойдёт. В конечном итоге Томлинсон заставляет парня помогать ему с уборкой, и они заканчивают как раз к тому времени, когда солнце начинает заходить за горизонт, раскрашивая небо в пурпурно-розовый. Луи думает о том, что губы Гарри точно такого же цвета, и делает мысленную пометку позже где-нибудь написать об этом. Возможно, в поэме, посвящённой красоте одного кудрявого мальчика, а возможно, это сравнение так и останется на оборванном листочке, забытом в ящике стола, как многие другие. — Эй, Лу! Луи выныривает из очередного водоворота своих мыслей, обращая внимание на Гарри, который кажется ещё более живым в свете уличных фонарей и почти исчезнувших лучей закатного солнца. Его волосы развеваются на ветру, пока они медленно гуляют по набережной, наслаждаясь обществом друг друга и растаявшим фисташковым мороженным. Их руки постоянно сталкиваются, пока Стайлс не берет холодную ладонь шатена в свою, слишком тёплую для прохладного Лондонского вечера. — Да, Бэмби? — Сфотографируешь меня? — Младший улыбается так солнечно, что Томлинсон не смог бы ему отказать, даже если бы захотел. Поэтому он просто кивает и достаёт свой телефон из кармана, делая, кажется, несколько сотен фотографий с разного ракурса. На самом деле шатен не любит фотографировать людей, ему больше по душе разноцветные облака, но ради Гарри он готов пойти на уступки: в конце концов, от него не убудет. Кудрявый же кажется очень довольным результатом, так что они снова возвращаются к прогулке, лавируя между остальными людьми, пока на город медленно опускается ночь, рассыпая яркие звезды по чёрному небу. Ветер усиливается, но голубоглазый не замечает этого, полностью увлеченный своим другом, который так эмоционально рассказывает о созведиях, красующихся над их головами. Всё становится неважным, кроме мечтательной улыбки на чужих пурпурно-розовых губах и тысячи вселенных в зелёных глазах.