***
Юнги ступил на родную тропинку, аккуратно захлопнув дверь иномарки. Из двери выбежала радостная мачеха; по явной причине, Мин никогда не будет называть эту женщину мамой - об этом Юнги сообщил ей с серьезным лицом еще в десять лет, когда она и ее сын переехали жить в дом отца. В детстве эти двое казались ему слишком приторными. Мачеха с первой же встречи пыталась поладить с Юнги и делала это с такой широкой и теплой улыбкой, что показалась мальчику неискренней. А этот ребенок, который прятался у женщины за длинной юбкой, сжимая ее своими маленькими пальчиками, сверля взглядом пол, был словно невинный ангел, что спустился к Мину с небес, отчего казался совершенно ненастоящим. Настоящий Чимин громко стонал, извиваясь под телом Юнги. - Юнги, как я рада тебя видеть! - Привет, Джиён, - парень приобнял женщину. - Я говорил тебе, чтобы ты проявлял хоть немного уважения к матери! - хмурясь, обратился к Юнги отец. - Не грузи сына с дороги, он и так устал. - В университете он совсем распоясался! - Пап, пожалуйста. Под шум голосов Чимин тихонько вышел из дома, прикрыв за собой дверь. Парень хотел спуститься к семье, но замялся, увидев хёна. Без единой капли стыда Чимин рассматривал каждый миллиметр Юнги: его длинные красивые пальцы, которые сжимали провода наушников, светлую шею в белой рубашке, которая изящными изгибами вен выглядывала из-за воротника; кажется, Мин совсем не загорел за лето. Его кожа все так же была словно фарфоровой, а на солнце еще и переливалась крохотными бриллиантами. Кажется, это все тот же Юнги, который уезжал из дому полгода назад. Расстояние и время делали камень еще тяжелее и грубее, так что тот на пути ко дну оставлял глубокие порезы. Они пульсировали, словно раскаленные, а Чимин уже не понимал - это листья так громко осыпаются, или собственная кровь шумит в венах? - Привет, Чимин. Пак еле заметно вздрогнул. Юнги смотрел прямо ему в глаза, чуть улыбаясь уголками губ, отчего Чимин не понимал - хён рад его видеть или просто издевается. Взгляд Мина скользнул вниз по телу младшего: у белой футболки был слишком большой вырез и ключицы чуть выглядывали из-под ткани. Юнги представил, как целует их, покусывает легонько кожу, оставляя миллионы меток - Чимин только его и ничей больше. Пальцы Пака теребили подол футболки; они были маленькими, словно детскими, а этот немного растерянный и застенчивый вид Чимина будто гласил - дите малое. Длинные ресницы дрожали под светлой челкой - парень успел покрасить волосы в блонд, отчего казался еще невиннее, будто пушистое облако. Нет, это еще не его Чимин. - Поздоровайся с братом, Чимин. Мысленно он скривился. Легонько кивнув в знак приветствия, Пак сказал: - Ужин стынет, - и спрятался за дверью.***
За столом сегодня сидели рядом; Чимин не знал, что более невыносимо - каждый раз встречаться с хёном глазами, или же касаться друг друга бедрами, пока родители обсуждают их учебу. Балансировать на грани, стараясь остаться незамеченными - каждый раз у Чимина случался выброс адреналина. Родители и Юнги говорили о работе последнего, из-за которой он и был занят все летние каникулы. Чимин мало вслушивался в их разговор, ковыряясь палочками в тарелке с лапшой. - Я надеюсь, ты ни на что не отвлекаешься помимо учебы и работы? - грозно спросил отец. - Да ладно, пусть погуляет с девочками, - засмеялась Джиён. - Не отвлекаюсь, пап, некогда, - уверил его Юнги. Лжец. - А вот Чимин, похоже, влюбился, - продолжала мама. - Совсем нет аппетита! - Мам, - покраснел Чимин. - Нет у меня никого. - Ну и славно. После этих слов Юнги на несколько секунд воцарилась тишина. Я что, это вслух сказал? - Я имею ввиду, - начал объяснять Мин, - что в выпускном классе важно сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Чимину вдруг захотелось расплакаться, но он просто сглотнул ком в горле и принялся есть. Через некоторое время Юнги поднялся из-за стола: - Прошу прощения, но я хотел бы отдохнуть. Оставаться с родителями за столом не хотелось, поэтому через несколько минут Чимин поблагодарил маму за пищу и последовал за хёном. Стараясь быть как можно тише, Чимин приоткрыл дверь в комнату Юнги. Тот сидел на кровати спиной к Паку, плавными движениями разминая шею. Выходная одежда уже лежала грудой на стуле, а сам Юнги переоделся в домашнее, отчего казался чуть более теплым. - Устал с дороги? - тихонько спросил Чимин. Не оборачиваясь, Юнги кивнул. Пак подошел к кровати и сел на ее краешек, наблюдая за каждым угольным волоском на голове хёна, мысленно поглаживая их руками, сминая пальцами в перерывах между шумными вздохами, которыми наполнялось его тело каждый чертов раз. Чимин не помнил, когда началось это влечение к сводному брату, но помнил, как еще четырнадцатилетним сделал первый шаг. Все началось с неосторожного касания, которых до и после были миллиарды, но именно это заставило парня потянуться к хёну. В тот день они вместе играли в какую-то компьютерную игру; Юнги выигрывал, а еще от него доносился аромат мяты и арбузного геля для душа. Запах был удушающим, и одурманенный Чимин прикоснулся своими губами к губам хёна. Это был его первый поцелуй, еще по-детски невинный, но уже от этого легонького касания в голове у Пака пронеслась вся его жизнь. Отстранившись, Чимин зажмурился с мыслями о том, хоть бы удар Юнги был не слишком сильным. Открывая глаза, он ожидал чего угодно, но только не изумленного взгляда. Чимин еще никогда не видел своего хёна таким растерянным. А потом случилось неповторимое - Юнги поцеловал его в ответ, но уже по-взрослому. Так и началась самая опасная из их игр, в которой каждое лишнее слово грозило стать последним. Они взглядами договорились хранить молчание, чтобы никто не узнал их секрет. Год спустя Юнги впервые назвал Чимина своим милым принцем. Еще через год у них случился первый раз. А спустя еще год хён покинул родительский дом, чтобы учиться в университете Сеула. Чимин не провожал Юнги: пока тот садился в поезд, младший, зажав в зубах край подушки, плакал. Потому что жизнь хёна заиграет новыми красками в столице. Они с самого начала договорились, что их отношения не лезут в личную жизнь обоих. Чимин глотал слезы и представлял, как Юнги находит в университете себе девушку, как целует ее, как делает с ней все то самое, что делал с ним. И от этого было больнее всего. Потому что Чимин для Юнги - часть жизни, а Юнги для Чимина - вся Вселенная. Пак придвинулся ближе к спине Юнги и сел по-турецки, чуть упираясь в его ягодицы хрупкими коленями. Бережно положив свои пальцы ему на плечи, Чимин начал делать хёну массаж. Он легонько то сжимал, то отпускал кожу Мина, двигаясь от шеи к плечам и обратно. - Подожди, - вдруг сказал Юнги. Чимин опустил руки, а хён снял футболку, обнажая белую спину, вероятно, чтобы младшему было удобно. Но тот засмущался, вспомнив былые времена, и только шумное дыхание Юнги заставило Чимина продолжить. Кожа Мина была на удивление мягкой и теплой. Чимин чувствовал под пальцами упругие мышцы спины; каждый изгиб тела Юнги доставлял Чимину эстетическое удовольствие. Мягкий белый бархат кожи на контрасте играл с черными волосами. Младший чуть наклонился вперед - Юнги пах все той же мятой. Такой до одури родной запах. Вдруг Юнги взял одну руку Чимина в свою и положил ее себе на живот. Не в силах сразу отстраниться, Пак повиновался старшему и позволил ему снова играть с собой. Юнги накрыл маленькую ладонь Чимина своей и начал медленно вести ею по своему животу. Чем ниже опускал его руку Юнги, тем больнее обжигала пальцы Чимина кожа хёна. Дойдя до линии штанов, Мин на секунду остановился, что дало возможность Чимину ускользнуть. Его кое-что мучило. - У тебя есть кто-нибудь? - голос звучал на надрыве, и, кажется, хён это заметил. - А ты разве по фоткам не видел? Чимин знал инстаграмм Юнги как свои пять пальцев, но хотел услышать это от него самого. - У тебя с ней серьезно? - каждый вопрос был мучительнее предыдущего. - Не знаю, - хён пожал плечами. - Тебе действительно сейчас нужно это обсуждать? - Да! - вскрикнул Чимин так, что не только Юнги испугался, а и он сам не поверил в силу своего голоса. - Тебя что-то беспокоит? Все. - Мы же договаривались, помнишь? - невозмутимо продолжал хён. - Почему ты не можешь относиться к нам проще? Чимин поднял голову и встретился взглядом с Юнги. Старший, казалось, увидел то, что всегда хотел избегать. Но сейчас не получилось. - Чиминни, пожалуйста... - Я не могу так, понимаешь? - всхлипнул Чимин, а его голос снова подорвался. - Ты можешь, а я - нет. Ты для меня... - Чимин запнулся, потому что не мог сказать это вслух. Или не хотел. Он уже и сам не знал. - Чиминни... - Не называй меня так! - вдруг крикнул на Юнги младший. - Иди ебись со своей девушкой, а меня не трогай! Я не могу больше! На последнем слове Чимин подорвался с кровати и выбежал из спальни Юнги, оставив хёна наедине со своими мыслями.***
На следующий день Чимин, ссылаясь на плохое самочувствие, закрылся у себя в комнате и попросил семью его не беспокоить. Он не вышел ни к завтраку, ни к обеду. После трапезы с родителями Юнги решил развеяться от напряженной атмосферы в доме и пошел на встречу со школьными друзьями. Вернулся парень, когда солнце уже садилось за горизонт. Дверь в дом была открытой, но к нему никто не вышел. В кухне на столе лежала записка, в которой было написано, что родители уехали к родственникам и вернутся поздно вечером. Из дальнего угла коридора слышался шум воды. В ванной было открыто: Чимин часто забывал закрыть дверь на замок. Юнги никогда не входил без стука, но сейчас ему точно никто не ответит "входи", а это его возможность обсудить все с младшим. Юнги открыл дверь: в душе тихонько шумела вода, а сам Чимин стоял, наклонившись над раковиной и опираясь на нее руками. Зеркало было запотевшим, поэтому Чимин не увидел хёна, который подкрадывался к нему сзади. Недолго думая, Юнги подлетел к Чимину и крепко обхватил его обеими руками. От неожиданности тот вскрикнул: - Ты что делаешь, придурок? Юнги не ответил, а лишь зарылся носом в еще чуть влажные волосы Чимина, параллельно стаскивая с него пижамные штаны. Хрупкие руки младшего были обездвижены цепкой хваткой хёна так, что он мог лишь легонько дергать ими в надежде освободиться. - Я просил тебя не трогать меня! - зашипел Чимин. - Это действительно то, чего ты хочешь? - пробормотал Юнги прямо ему в затылок. Ответа не последовало. Стянув с Чимина последнее препятствие в виде боксеров, Юнги наконец отпустил младшего. Тот больше не дергался, а просто стоял молча, и запотевшее стекло не давало возможности рассмотреть его лицо. Нежно поглаживая низ живота Пака, Мин наткнулся на уже вставший член - и сразу понял, почему тот молчит. Чимин все еще его хочет. Юнги прикоснулся рукой к головке и медленно провел пальцами по горячей плоти. Чимин еле заметно вздрогнул, но все так же продолжал молчать. Обхватив член младшего рукой, Юнги начал двигать ею, медленно и с чувством, будто вынуждая Пака выпустить из себя хоть один протяжный стон. Свободной рукой Юнги залез под белую футболку Чимина и нащупал то, что искал. Продолжая надрачивать Паку, старший сжал его сосок. Чимин наконец громко выдохнул, и из его уст вылетел стон. То, чего так долго ждал Мин. Младший чуть согнулся под тяжестью удовольствия, но Юнги выпрямил ему спину и спросил: - Правда, круче, чем делать это самому? Ответа не последовало, но он и не нужен был. Из члена Чимина начала выделяться прозрачная жидкость. Благодаря смазке движения руки Мина стали плавнее; он закусил губу и продолжил еще усерднее. Ему нравилось смотреть на то, как легонько вздрагивает от удовольствия его младший сводный брат. В штанах Юнги давно уже стало тесно. Издав еще несколько громких вздохов, Чимин кончил в руку Юнги, вздрагивая каждый раз, когда белая жидкость выходила наружу. Мин слышал его сердцебиение и видел, как пульсировали вены. Прислонившись губами к его уху, Юнги прошептал: - Хороший мальчик. Смыв сперму, хён взял Чимина за руку и потащил в свою комнату. Тот испуганно оглядывался по сторонам: - А родители еще не вернулись? Юнги покачал головой; он уже был на пределе, а этот тихий испуганный голосок его еще больше завел. Стянув с себя такую надоедливую одежду, Мин сел на край кровати. Понимая намек, младший присел перед ним на мягкий белый ковер и дотронулся пальчиками к члену Юнги. Того словно искрами пробрало. Чимин, немного замявшись, все же взял член старшего себе в рот. Медленно двигая головой, с полуприкрытыми глазами, с челкой, спадавшей на длинные ресницы - он выглядел прекрасно. Откинувшись спиной на кровать, Юнги почувствовал, что движения Чимина стали быстрее. Он уверенно водил языком по плоти, заставляя Мина громко дышать от удовольствия. Он уже и забыл, как это - слиться с Чимином в одно целое. Ощущая, что тот самый момент близок, Юнги легонько оттолкнул Чимина от себя, с шумным выдохом кончив себе на живот. Несколько капель все же попали младшему на нижнюю губу, но он не вытер их, а попробовал на вкус. У Юнги совсем крышу снесло. Приподнявшись на кровати, он ухватил Чимина за талию и посадил себе на колени, заставляя раздвинуть ноги. Тот прикусил нижнюю губу и обнял хёна за шею, зарывшись носом ему в волосы, вдыхая мятно-сигаретный дурман. Зная, что младший еще не подготовлен, Юнги сначала дал Чимину облизать его указательный палец, а потом начал растягивать Пака. Тот сразу же сжался, тихонько постанывая Мину в шею. - Расслабься, Чиминни, - прошептал Юнги, и младший повиновался. За первым пальцем последовал и второй, которого Чимин встретил с уже более громким стоном. Юнги не хотел, чтобы младшему было больно, и свободной рукой нащупал в тумбочке смазку, поэтому пальцы входили легче. Звук был невероятно пошлым, и это заводило обоих. - Хён... - еле слышно проронил Чимин. Вытянув пальцы, Юнги провел рукой в смазке по своему члену и вставил его в Чимина. Тот, вскрикнув, уцепился в спину старшего ногтями. Держа Пака руками за мягкие ягодицы, Мин насаживал его, набирая темп. Он прислонился губами к шее младшего, засасывая чуть влажную после душа кожу, оставляя темные пятна. - Медленнее, пожалуйста, - скуля, попросил Чимин. Юнги немного сбавил темп, поглаживая его по ягодицам, спине, перебирая пальцами каждый сантиметр кожи Пака. Казалось, неприятные ощущения у того исчезли, потому что теперь он просто шумно дышал хёну в шею. Мин почувствовал на своем животе что-то теплое: Чимин продержался чуть меньше обычного. Следом за ним, под возобновленные стоны, кончил и Юнги. Нежно приподнимая своего маленького принца, он положил его на кровати рядом с собой. Грудь у обеих вздымалась от сбившегося дыхания, тела были испачканы белой жидкостью, кожа аж горела под стекающими по ней струйками пота, но никто не поднимался с кровати. Юнги нащупал руку Чимина и накрыл ее своей ладонью, переплетая пальцы. Кажется, он был не против. Отдышавшись, Юнги сказал: - Мы сможем видеться чаще, если ты поступишь в университет в Сеуле. Знаешь? Чимин помолчал немного, а потом спросил: - Ты хоть когда-то воспринимал меня всерьёз? - Да. - Я тебе нравлюсь? - Да. - Ты в меня влюблен? Юнги чувствовал, что Чимин сейчас плачет, но не спешил с ответом. Впрочем, как и всегда. Он уже три года боялся признаться самому себе, так почему в этот раз должно быть легко сказать это вслух? У Юнги было много девушек за это время, а у Чимина не было больше никого. Младший нашел храбрость озвучить свои чувства, а у хёна не хватало смелости осознать то, что ни с одной девушкой у него не заходило дальше поцелуев. Ему нужно чуть больше времени. Юнги придвинулся ближе к Чимину, а тот обнял его, зарывшись носом хёну в грудь. Они лежали молча, в объятиях друг друга, пока сумерки окутывали Пусан.***
В воскресенье утром у Юнги был поезд. В этот раз Чимин не прятался, а вышел провожать его вместе с родителями. У Пака все еще были грустные глаза, которые он не хотел поднимать на хёна, а просто стоял в тени крыльца, опираясь плечом на колонну. Поставив сумку в багажник, Юнги услышал в кармане звук входящего сообщения. "Ты уже возвращаешься в Сеул? Я соскучилась." Юнги сцепил губы и ответил: "Я не могу с тобой больше видеться." "Почему?" "Потому что я тебе изменил." Подождав, пока телефон выключится, Юнги спрятал его обратно в карман. Когда-то нужно начинать. А по-другому Мин не умеет. Утро было теплым, но Чимин надел свитер - мама бережно прикладывала руку к его лбу, но Юнги-то знал настоящую причину. Он все еще чувствовал на своем языке вкус младшего, и от этого ему кружилось в голове. Неожиданно для самого себя, Юнги подошел к Чимину и приобнял его, чуть сжимая хрупкие плечи своей рукой, и прошептал так тихо, что его голос слился с шумом ветра: - Я исправлюсь. Обещаю. Машина отъезжала от дома, набирая скорость. Юнги обернулся и сквозь заднее окно увидел на дороге маленькую фигуру. Одна рука в длинном рукаве была приподнятой и махала хёну на прощание. И в этот самый момент Юнги поклялся, что вчерашние слезы его милого принца станут последними. Он думал об этом, а фигура Чимина становилась все меньше и меньше, пока не слилась с горизонтом. Ты - единственный.