Она больше никогда не будет просыпаться одна

      — Ох, Шляпник, — голос Алисы дрожит от смутных предчувствий, закравшихся в её душу и сердце, — у меня такое ощущение, будто я уже никогда тебя не увижу.       — Моя дорогая Алиса, — лицо Шляпника озаряет такая редкая жизнерадостная улыбка. — Мы с тобой ещё непременно встретимся — в глубинах памяти и дворцах снов.       — Но сны — это не реальность, — с болью отрицает девушка.       Шляпник прищуривает глаза и резко приближает своё лицо к лицу Алисы, заставляя девушку испуганно отшатнуться. Он пристально всматривается в Алису, а затем с лукавой улыбкой спрашивает:       — Кто же скажет, что есть что?       Алиса очень быстро научилась отличать Мир Снов от реальности.       В реальности она всегда просыпается одна.       И её душа полна боли и горечи разлуки, а глаза жгучих и солёных, как рапа, слёз.       Путь в Мир Снов, как и спрятанную в нем дорогу к Стране Чудес, Алиса нашла быстро. Отыскать их было несложно: она ведь всегда умела совершать невозможные вещи. Найти эти пути было даже легче, чем победить бармаглота. Ведь нет ничего невозможного для любящей женщины, даже будь то отворить врата рая или ада.       Намного труднее совершать каждый шаг назад — одолевать обратный путь в реальность. Каждый раз прощаться навек с теми, кто ей так дорог.        Ведь с каждым пробуждением уверенность Алисы в том, что она снова сможет отыскать путь в Страну Чудес, почему-то становится всё меньше и меньше. Хотя при каждом прощании девушка постоянно убеждает друзей в обратном. А проснувшись — себя.       Каждый раз, когда наступает время прощаться и возвращаться, Алиса просит у Времени ещё одну минуту. Всего минуту.       Время сочувствующе улыбается. Затем кивает, позволяя.       Минута пролетает, словно секунда.       Девушка снова просит ещё одну минуту.       Но в этот раз Время непреклонно: ему жаль девочку, но ей пора возвращаться.       — Рано или поздно ты должна будешь выбрать, — сообщает ей Абсолем во время одного из возвращений в реальность. — Нельзя постоянно разрываться между двумя мирами. Чем больше ты будешь находиться в Стране Чудес, тем слабее будешь становиться в реальности. И наоборот: чем больше ты будешь пребывать в реальном мире, тем сложнее будет найти путь в Страну Чудес, — предостерегает и подтверждает бабочка опасения Алисы. — Если не выберешь, то рано или поздно твоя душа окончательно потеряет связь с твоим телом. И ты навсегда превратишься в призрака. В неприкаянного призрака: для тебя будут закрыты пути во все миры. Кроме одного — Бездны, в которой ты в конце концов окажешься. Где будешь вечно падать и падать.       — Но ты ведь постоянно путешествуешь между мирами, — возражает Алиса. — И с тобой ничего такого до сих пор не приключилось.       — У бабочек особые способности, — загадочно отвечает ей Абсолем. — Кроме того, я именно путешествую. Я знаю, к какому миру принадлежат мои помыслы, душа и сердце. Ты же не путешествуешь. Ты разрываешься. Не затягивай, девочка, — на удивление, голос Абсолема становится мягким. — Чем раньше ты сделаешь свой выбор, тем лучше.       И Алиса выберет. Того, кого любит всем сердцем. Мир, в котором полно воздуха для её души.       Алиса наблюдает, как её матушка играет с полугодовалой малышкой Изабеллой — первой дочкой старшей сестры Алисы, Маргарет. Маргарет, как и её мужа Лоуэлла с сыновьями, с ними в гостиной нет. Первая пошла распорядиться насчет чая, а второй ушел с мальчиками на прогулку в парк.       Внимание Алисы приковано не столько к племяннице, сколько к матери.       Алиса с ужасом замечает морщинки в уголках глаз и губ, потускневшую кожу, пятна и выступающие вены на руках. Как тяжело матери удерживать резвую малышку.       Раньше Алиса не замечала (или не хотела замечать), как постарела её мать. Но сейчас, на фоне Изабеллы, возраст матери было невозможно не заметить и отрицать.       Алиса задумывается о том, что необходимо подыскать достойное жилище, взамен проданного Хэмишу, где матушка сможет спокойно провести всё оставшееся ей время. И где Алиса сможет о ней заботиться, при этом не ощущая себя запертой в клетке. Ведь Алиса даже не мыслила о том, чтобы оставить матушку на попечение старшей сестры: слишком многим та ради неё пожертвовала. А это значило, что придется расстаться с кораблем и приключениями. Алиса знала, что рано или поздно ей всё равно придется сделать это — уступить времени и попрощаться с миром приключений, ставшим воздухом для её легких и огнем для сердца и души. Но упорно гнала от себя мысли об этом.       — Надеюсь, однажды ты тоже подаришь мне внуков, которых я буду обожать и баловать, — с мечтательной улыбкой произносит миссис Хелен Кингсли.       Вместо ответа Алиса забирает у матушки племянницу и начинает корчить девочке рожицы.       — Я не создана для семейной жизни, ты же знаешь, — продолжая развлекать малышку, спокойно замечает Алиса. Это был их не первый разговор о том, что рано или поздно Алиса покорится своей женской доле.       И не только для семейной, мама. Я вообще не создана для жизни в этом мире. Мире, где с каждым днем на карте становится всё меньше белых пятен. А вместе с этим и всё меньше места для приключений и надежды на чудеса, которыми я живу. Я задохнусь в нём, мама.       — Да, я помню, помню, что ты не из тех девиц, чей смысл жизни — замужество и материнство. Но рано или поздно все корабли, да и капитаны, находят порт, где окончательно бросают свой якорь. И тебе тоже не избежать этой участи, моя дорогая, — мягко замечает мать Алисы. — Уж поверь своей умудренной годами, — от этих слов Алиса вздрагивает, — матушке.       — Мне пока такой не попался. Порт, где я бы хотела окончательно бросить якорь, — поясняет первое предложение Алиса. — Кроме того, я предпочитаю найти не порт, а такого же сумасшедшего, как я, капитана, с которым я буду путешествовать до конца жизни, — с мечтательной улыбкой добавляет девушка. — Но и его, увы, я тоже пока ещё не нашла, — со смешком выдает Алиса.       — Может быть, ты просто плохо смотрела? — интересуется мать. — Может быть, тебе стоит лучше присмотреться к Джеймсу Харкорту? — как бы невзначай добавляет миссис Кингсли.       И снова Джеймс Харкорт. Ох, мама… Я знаю, что тебе нравится этот мужчина. Признаться, мне он тоже симпатичен. К такому, как он, хорошо возвращаться: он умеет и сможет дождаться. Если сравнивать его с пламенем, то он — пламя домашнего очага. Весь мир для него — это дом. Он не соблазнится лесами, степями, поднебесьем и порывами ветра. Это удел дикого пламени. И именно оно мне нужно. Ведь я сама такая.       — Нет, не Джеймс Харкорт, и даже не Англия станут моей окончательной гаванью, — с уверенностью, пугающей её мать и саму девушку, выдает Алиса.       — А что же? — растерянно и испуганно вопрошает её мать.       Но Алиса ей не отвечает. Лишь удобнее усаживает Изабеллу у себя на коленях.       — Иззи, ты любишь сказки? — вопрошает Алиса у девочки. — Позволь рассказать тебе мою любимую сказку. О волшебной Стране Чудес. Твои братишки не любят эту сказку — им больше по вкусу мои рассказы о море, кораблях и дальних странах. Но тебе, я надеюсь, она понравится.       Вход в Страну Чудес — небольшая кроличья норка. Отыскать её непросто. Но если тебе удастся найти белого кролика, одетого в клетчатый жилет, да ещё и бормочущего себе под нос, что он очень опаздывает, то он укажет тебе путь.       Жители этой прекрасной страны удивительны. В ней обитают говорящие механизмы, растения и животные. Но ещё более удивителен её народ. Среди них много волшебных рас, но есть и люди…       И среди них — Шляпник. Его зовут Тэррант Хайтопп.       У него сине-зеленые, как морская гладь, глаза, в которых сияет звездный свет. А волосы, обрамляющие голову, словно корона, напоминают огненные сполохи в небесах. Его улыбка безумна, но столь заразительна, что пред ней невозможно устоять. Дух его бесстрашен — он с радостью бросится в объятья шторма, если он встанет на его пути. И преодолеет его. При этом насладится этой битвой.       Но не только шторм найдет отклик в его душе. Он умеет наслаждаться и тихой рябью морской глади.       Вот такой он, Иззи. Тебе очень повезет, если ты его встретишь. Но ещё больше тебе повезет, если он станет твоим другом. Лучшего друга не сыскать во всем мире.       — Не знаю, мама, — наконец решает ответить Алиса. — Но как только я пойму или найду свою окончательную гавань, я сразу тебе сообщу.       Шляпник и Алиса с веселыми улыбками наблюдают за тем, как брат Тэрранта, Пимлик Хайтопп, и его жена, Анникк, счастливо кружатся в зажигательном первом свадебном танце.       — Говорят, следующим женишься ты, — шутливо толкает Шляпника в плечо Алиса, пытаясь игнорировать незнакомое ей, назойливое собственническое чувство.       — Кто?! Я?! Женюсь?! — искренне удивлен и озадачен Шляпник. — Но… Это же нужно сшить себе приличную шляпу! А невеста? Алиса, ты, случайно, не знаешь, кто моя невеста? — в панике хватает он девушку за плечи. — Надеюсь, это не Кровавая… Ирацибета! — поправляется он. — Я же никогда в жизни не смогу сшить шляпу, которая идеально сядет на её голову! А если нет? Это же придется ещё и найти невесту… А где же её искать? Алиса, ты, случайно не знаешь, где берут невест?       — Шляпник, успокойся, — успокаивающе кладет руки на плечи Шляпнику Алиса. — Успокойся, слышишь? Я просто пошутила. Это была шутка, просто шутка, слышишь? — берет она Шляпника за подбородок и заглядывает ему в глаза. — Я просто слышала, как твоя матушка говорила, что неплохо было бы, если бы следующая свадьба была твоей. И решила над тобой подшутить. Это была всего лишь шутка. Всего лишь безобидная шутка.       — Да, да, всего лишь шутка, — сквозь безумие Шляпника пробивается искренняя печаль. — Кому нужен такой безумец, как я? Разве что Мальямкин, — со смешком выдает он.       — Не говори так, Шляпник, — рука Алисы перемещается на щеку Шляпника. Девушка нежно и утешающе проводит большим пальцем ему под глазом. — Если уж у старого рваного башмака есть пара, то и у тебя она точно есть. Прости, плохое сравнение, — сообразив, что сказала, извиняется Алиса.       — Ничего, ничего, я не в обиде, — спешит успокоить девушку Шляпник. — Просто, знаешь… — затихает он. А затем, собравшись с силами, всё же произносит:       — Иногда мне кажется, что я просто не создан для семейной жизни, — на его лице появляется горькая улыбка. — Или что моя вторая половинка, кто бы она ни была, находится где-то далеко-далеко. Даже не в Стране Чудес, а в другом мире. В который дороги мне неизвестны или закрыты.       — В Стране Чудес всё возможно. Просто верь и надейся. И однажды чудо произойдет, — с обнадеживающей улыбкой отвечает Шляпнику Алиса словами, услышанными от него же. Тэррант отвечает такой же улыбкой.       Алиса тоже верит и надеется. Вернее, позволяет себе ненадолго сделать это. Поверить и понадеяться, что, точно так же, как за её ответом матери скрывался Тэррант и Страна Чудес, за его ответом скрывается она, Алиса.       — Её жизнь вне опасности, — успокаивает доктор Алису, выйдя из комнаты её больной пневмонией матушки. — Но её здоровье подорвано. Больше никаких путешествий. Ей необходимы покой и хороший уход. Я бы рекомендовал вам поселиться где-нибудь в Хэмпшире — его климат ей идеально подойдет.       Что же… Настал час выбирать.       Она нужна матери. А значит…       Значит ей нужно найти в себе силы до конца своей жизни просыпаться в одиночестве.       Глупо, но признаться самой себе в чувствах к Шляпнику Алиса решается во время их последнего танца.       А нужно было бы во время первого — той зажигательной кадрили, которую они станцевали на празднике в честь её возвращения.       Впрочем, может быть, это и к лучшему. Признайся она раньше, ей было бы труднее с ним расстаться.       Милый Шляпник. Единственный, кто верил в неё, когда она сама в себя не верила. Кто всегда заботился о ней — защищал, смешил, утешал, поддерживал, наставлял. Кто бесстрашно бросался с ней в битвы и приключения. И так же, как она, дышал ими, находил в них пламя жизни. И кто наслаждался с ней спокойными, ленивыми деньками в волшебных землях Страны Чудес. И не просил в ответ ничего особенного — лишь быть рядом.       Алиса старается ничем не выдать, что это её последний визит в Страну Чудес. Лишь пристально рассматривает их, когда они не видят, силясь запечатлеть в памяти каждую черточку дорогих ей лиц. Больше всего внимания она уделяет Шляпнику: вот чьи черты она должна запечатлеть так сильно и идеально, чтобы они никогда не потускнели. Это всё, что у нее останется.       А что же останется у её друзей? Что она им оставит?       Надежду. Что она ещё вернется.       Как и всегда, девушка просит у Времени ещё одну минуту, чтобы попрощаться с Шляпником.       Остальные тактично оставляют их наедине. Для них уже давно очевидно, что между этими двумя что-то намного большее, чем обычная дружба.       Алиса обнимает Шляпника как тогда во Дворце Времени. Даже ещё крепче.       Тэррант удивляется, но затем всё же отвечает на объятия. Одну руку он кладет девушке на талию, а второй зарывается ей в волосы. Жадно вдыхает её аромат — тонкий микс сандала, апельсина, фиалки, морских нот, розы и яблока.       Её сердце и душа хотят кричать и плакать от боли. Но Алиса сквозь слезы выдавливает улыбку.       — Алиса, что происхо… — обеспокоенно начинает Шляпник, замечая её слезы, но не успевает закончить вопрос. Алиса быстро и нежно накрывает его шершавые губы своими мягкими губами. И так же быстро отстраняется.       — Я люблю тебя. Прощай, Тэррант, — с болью произносит Алиса и, сделав шаг назад, растворяется в точке перехода, оставляя ошеломленного Шляпника в одиночестве.       Шляпник часами дежурит у точки перехода. День за днем, неделю за неделей…       Он ждёт её. Его Алису.       Время от времени кто-то из друзей или родных (или даже королева Мирана) приносит ему еду и питье.       Они ничего ему не говорят: и те, и другие знают, как дорога Тэрранту эта девушка. Знают, как непоколебима его вера в неё и сильна его любовь к ней.       А ещё знают, что Алиса способна на невозможное, если дело касается Страны Чудес или Шляпника. Особенно Шляпника.       — Возвращался бы ты домой, дружище, — однажды всё же решается озвучить то, о чем все молчат, Чешир. — Она уже никогда не вернется. Она покинула нас навсегда.       — Видимо, — с достоинством отвечает коту Шляпник, — мы с тобой знаем и говорим о двух разных Алисах. Моя Алиса всегда возвращается. — Ко мне.— Я верю, что она вернется.       И я её дождусь.       — А если она всё же не вернется? — после молчаливых раздумий всё же осмеливается спросить Чешир.       — Значит, — просто отвечает Шляпник, — мне всего лишь придется отыскать путь в её мир.       — Даже не вздумай этого делать! — гневно кричит на дочку Хелен Кингсли. — Ты не должна жертвовать собой ради меня!       — Но ты у меня одна! — с жаром возражает матери Алиса. — Ты стольким ради меня пожертвовала! Так как же я могу быть столь неблагодарной и оставить тебя на попечении Маргарет и её мужа! Кроме того, — с улыбкой, которая прячет тоску, добавляет девушка, — рано или поздно настанет тот час, когда я больше не смогу путешествовать. Чем же я тогда буду заниматься, кроме управления нашей компанией? Мне нужно позаботиться о своём будущем, найти своё место в обыденной реальности…       — Алиса, милая, послушай меня, — обхватывает руками лицо и заглядывает дочери прямо в глаза миссис Кингсли. — Да, я — твоя мать. И именно поэтому ты не должна жертвовать собой ради меня. Не должны дети этого делать. Это родители должны жертвовать собой ради детей.       — Мама… — негодует Алиса.       — Погоди, дослушай, — властно перебивает её миссис Кингсли. — Рано или поздно мы, родители, должны отпускать вас, наших детей. И принимать то, что вы больше нам не принадлежите. Так что, я не хочу обламывать тебе крылья. Не хочу быть для тебя обузой.       — Мама, ты вовсе не обуза, — горячо отрицает слова матери Алиса. — Ты — моя мама! Я не должна оставлять тебя! Я должна заботиться о тебе!       — Но не в ущерб себе, — качает головой её мать. — Моя милая доченька, — нежно проводит по щеке дочери Хелен Кингсли, — рано или поздно настанет час тебе отпустить меня. Так уж заведено: сначала мы, родители, отпускаем вас, наших детей. Потом вы, дети, отпускаете нас, ваших родителей. Так отпусти меня сейчас. Мать у тебя одна, да, — кивает женщина. — Но и жизнь у тебя одна. И любовь в жизни — та самая, настоящая, единственная, вечная — дается тоже только раз. И ты не должна упустить их. Должна прожить свою жизнь счастливо и в любви. И, непременно, так, как хочешь ты, а не как велят родители или общество.       Знаешь, из вас двоих, — усмехается миссис Кингсли, — тебя и Маргарет, я всегда больше всего волновалась за тебя. Упрямая, твердо идущая своим путем, смелая, мечтательная, — эти эпитеты звучат из уст матери не горько, а гордо, — независимая, неукротимая, жаждущая приключений. У тебя был характер скорее мальчишки, чем девчонки. Я надеялась, что ты это перерастешь. Но этого не случилось.       Я долго не принимала тебя. Но там, в доме Эскотов, во время той знаменательной сделки, я наконец увидела, как ты удивительно прекрасна, и приняла тебя. Ты заставила меня гордиться тобой и собой. Гордиться, что ты — моя дочь, а я — твоя мать.       — Матушка, — только и бормочет растроганная Алиса.       — Девочка моя, я всегда знала, что родила тебя не в то время. Но, попутешествовав с тобой, я поняла ещё кое-что. Что ты не только не принадлежишь этому времени, но ещё и этому миру. Разве ты сама этого не ощущаешь? — недоумевающе вопрошает миссис Кингсли. — Я вижу, что чем больше ты познаешь этот мир, тем больше разочаровываешься в нем. Он становится для тебя не небом, а клеткой. Он принял тебя, но ты не можешь принять его.       Алиса удивленно смотрит на мать. Она и не подозревала, что Хелен Кингсли так хорошо её понимает. Девушка всегда была близка с отцом, пока он был жив. С матерью же они постоянно ссорились.       — Говорят, что родители должны дать своим детям корни и крылья, — тем временем продолжает её матушка. — В моём случае, я должна не сломать данные тебе при рождении крылья. А насчет твоих корней, — загадочно усмехается миссис Кингсли, — то только тебе одной известно, где они находятся. Только ты знаешь, где живут твои сердце и душа. Где твоя окончательная гавань. И ты должна отправиться туда.        — Мамочка, пожалуйста, не проси меня об этом, — в ужасе качает головой Алиса. — Не проси меня бросить тебя. Не проси нанести твоему сердцу разрушительный удар новостью о том, что я безвестно канула. Потому что другого пути к месту, где живут мои сердце и душа, мне неизвестно.       — Глупенькая, — нежно гладит Хелен Кингсли Алису по волосам, — ты так меня и не услышала. Алиса, — заглядывает женщина в глаза дочери, — я прошу тебя не бросить меня, а отпустить. Не беспокоиться за меня, а заботиться о себе. Быть счастливой. Потому что это то, чего я для тебя хочу. И я прошу тебя выполнить хоть эту мою просьбу, — усмехается миссис Кингсли. — Не беспокойся обо мне, Алиса. Обо мне позаботится Маргарет. А насчет того, что ты безвестно канешь, то я это приму эту новость спокойно. Если, — с хитрой улыбкой добавляет женщина, — буду знать, что это сделало тебя счастливой.       — Мамочка, — бросается матери на шею Алиса и крепко-крепко обнимает её. — Я так тебя люблю.       — И я тебя, моя малышка, — растроганно обнимает Алису миссис Кингсли. — И я тебя.       Вперед, моя прекрасная доченька, лети навстречу своим судьбе и счастью. Вперед, не останавливайся.       Абсолема Алиса находит в Кенсингтонских садах.       — У меня к тебе просьба, — обращается девушка к бабочке. — Проведи меня в Страну Чудес. В последний раз. Я сделала свой выбор.       Алиса высаживает и тепло прощается со своей командой в последнем попавшемся на их пути обитаемом порту. И хотя команда искренне недоумевает от поступка Алисы, никто не осмеливается ей возражать: они искренне любят своего сумасшедшего капитана. И знают, что какими бы странными ни были её приказ или решение, они всегда были верными и приводили их к желаемой цели.       О том, чтобы все моряки благополучно вернулись домой, да и о будущем компании в целом, Алиса позаботилась: деньги вручены, завещание и прощальное письмо написаны и спрятаны там, где их легко найдут мама и Джеймс Харкорт.       — Вперед, «Мечта», — стоя за штурвалом, обращается Алиса к кораблю, — на запад. До края света. Туда, где садится солнце, — повторяет она указания Абсолема. — А дальше — по зову сердца. И да помогут ему ветры Эола.       — Тэррант! — с радостными воплями скопом Чешир, Мальямкин, кролик, Баярд, Труляля и Траляля вваливаются в комнату с точкой перехода. — Алиса! Она вернулась! Вернулась! Она плывет сюда на огромном красивом корабле! Её видели русалки! Они сказали об этом Чеширу, он — нам, а мы поспешили к тебе! — перебивая друг друга, наперебой кричат его друзья.       Глаза Шляпника наполняются светом, на лице появляется жизнерадостная улыбка. Он рывком подрывается с пола, на котором сидел, и со скоростью ветра выбегает из комнаты.       Моя Алиса, ты вернулась ко мне.       Путешествие сквозь миры не прошло для «Мечты» бесследно. Корабль изменился. Но в лучшую сторону.       Эти изменения не были видны глазу. Но Алиса, как капитан, связанный со своим кораблем особыми, крепкими душевными, словно между матерью и ребенком, узами, ощущала их.       Корпус и оснастка стали крепче алмаза и легче воздуха. Казалось, ещё чуть-чуть — и корабль воспарит. Впрочем, Алиса не сомневалась, что стоит ей приказать, и «Мечта» это сделает. Теперь она покорит не только моря, но и небеса.       При внимательном наблюдении за парусом глаз замечал, что тот соткан из тончайших птичьих крыльев. Алиса знала, что теперь, даже если вокруг будет полнейший штиль, этот парус всегда будет полон ветра. И он будет нести корабль быстрее человеческой мысли.       Но самым главным изменением было то, что корабль получил душу. Алиса ощущала её. И знала, что теперь сможет не только поговорить с кораблем, но и услышать его. Корабль будет говорить с ней через гальюнную фигуру.       У пристани Алису ждут все её друзья. Отдельно от толпы девушка замечает любимую огненно-рыжую голову. При виде Тэрранта её сердце начинает бешено биться в радостном предвкушении встречи.       Покинуть корабль, вопреки ожиданиям, оказывается нелегко. Алиса в испуге замирает у начала трапа.       Она жаждет встречи со Шляпником. И в то же время страшится её.       А если он забыл, что она ему сказала? Или ещё хуже — он не любит её?       Соберись, Алиса. Дыши, Алиса, приказывает она себе. Иди вперед. Делай шаг. Ещё шаг.       Наконец девушка ступает на пристань и, собравшись с силами, стойко встречается взглядом со Шляпником. И как только это происходит, все её страхи и тревоги пропадают. Глаза Шляпника, как всегда, полны света, тепла, и любви.       — С возвращением, любовь моя, — заключает в свои объятия Шляпник Алису.       — Так значит, ты… — не верит своим ушам Алиса.       — Я люблю тебя. Всегда любил. С того самого мига, как встретил тебя ещё мальчишкой. А теперь пойдем, любовь моя, нас заждались наши друзья.       Когда с объятьями, приветствиями и прочим покончено, друзья начинают засыпать Алису вопросами. Но самый главный задают Траляля и Труляля:       — Алиса, ты к нам надолго?       Шум, царивший для того, мгновенно стихает. Все взгляды устремляются и замирают на Алисе. В глазах друзей девушка без труда различает страх и боль от мысли, что они могут снова потерять её. Но больше всего этих эмоций в глазах её любимого.       — Навсегда, — успокаивает их Алиса. — Навсегда, — повторяет она, встречаясь глазами с ошеломленным и сияющим от счастья Шляпником. — Я больше не хочу просыпаться одна.       Алиса просыпается от того, что ей нечем дышать. На своём горле она обнаруживает детскую ножку. Ну, конечно же, Гиацинт снова вертелась во сне.       Пламенная, как у отца, голова малышки обнаруживается на плече у Тэрранта. В руках Гиацинт зажата похожая на неё саму кукла, одетая в собственноручно сшитое девочкой платье. Дедушка Заник, конечно, предпочел бы, чтобы девочка стала шляпницей, как и её отец, Тэррант. Но она всё же девочка. И её, Алисы, дочь. Гиацинт сама выберет, чем заниматься. Они с Тэррантом не станут губить её таланты. Не станут ломать её крылья, диктуя, как ей жить.       Впрочем, вскоре у них с Тэррантом появится ещё один ребенок. И, быть может, этого внука Заник будет обожать больше, чем Гиацинт. Ведь именно этот малыш почувствует в себе талант к созданию шляп. Или, быть может, в нем, как и в матери, будет силен зов приключений. Она пока не будет загадывать наперед.       Впрочем, Алиса знает, что как бы свекор не бурчал, что внучка вся в мать (в том числе и тонкими чертами лица), он всё равно любит маленькую Гиацинт. И второго их малыша, что бы тот ни выбрал, Заник тоже будет любить.       О втором ребенке она скажет мужу сегодня за завтраком. Им обоим надо будет хорошенько подумать над именем для этого малыша. Оно должно принадлежать обоим мирам — и Англии, и Стране Чудес. И идеально подходить малышу. Вот как имя дочери. Это и драгоценный камень, талисман семейства Хайтопп, которые напоминает их огненные вихры. И цветок, чье название значит «сезон дождей», что напоминает Алисе о её родной Англии.       Гиацинт начинает ворочаться. Алиса забирает малышку у спокойно спящего мужа, прижимает к себе и начинает тихо нашептывать ей на ушко ласковые слова. Девочка успокаивается и удобно устраивается уже на мамином плече.       Алиса кладет голову Тэрранту на плечо. Муж, не просыпаясь, притягивает жену и дочь поближе к себе, заключает их в объятия и удовлетворенно выдыхает.       Шляпник всегда засыпает так, прижав жену (или обеих своих девочек) к себе. Иначе, по словам Тэрранта, ему не спится спокойно. Я боюсь, вспоминает Алиса его слова, что всё это — и ты, и Гиацинт — всего лишь сон. И что когда я проснусь, вас не будет рядом. Что я проснусь в одиночестве. А так, прижимая тебя и Гиацинт к себе, я верю, что могу предотвратить ваше исчезновение. Верю, что смогу удержать вас.       Алиса закрывает глаза и позволяет себе снова погрузиться в сон. Она не знает, от чего проснется через несколько часов. Возможно, от ласкового поцелуя мужа. Или от того, что Гиацинт снова сложит свою ножку (или ручку) ей на горло, и Алисе будет нечем дышать. Или от того, что на неё будут смотреть две пары любящих её зеленых, как морская гладь, глаз.       Но одно Алиса знает точно: она больше никогда не будет просыпаться одна.