маниакально-депрессивно

фес, прикинь, у меня потолок сиреневый, ха-ха, господи, как уносит то, даже не дурь, всего-то алкоголь, искажение диоптрий по полной, организм убит так, что с малейшего щелчка улетает. пойду домой, расскажу кому-нибудь, это забавно так, интересно, сколько вина надо выпить, а так начинал пикассо? сумасшедший дядька, совершенно слетел с катушек, что ждёт меня, если доживу? ну нет, клуб двадцать семь, только клуб двадцать семь. феско, какого хуя чай несладкий? ф е с! фес, давай поебёмся? пас? дело твоё, я бы была не против, или против, блять, я не знаю, чай горячий, иди сюда, мудила ты рыжий, дай обниму, фес, спасибо, фес. блинчики с кленовым сиропом просто восхитительны. феско, ты был в канаде и молчал, засранец? нет? тогда поедем в канаду, у тебя такие блинчики, что тебе обязаны дать гражданство. «ты и без наркотиков ебанутая, ру». ну и что? погнали в канаду. я стану химиком — не морщись, блять, никаких наркотиков — я просто стану химиком, изобрету что-то, что станет лекарством от рака и позволит жить вечно. руки-плечи, обнимает, замедляет, господи, фес, да мне заебись, что тебе нужно? тело дрожит. «станешь, ру, станешь, только не сдохни от недосыпа». сколько я там не спала? просто побольше кофе, за окном день в разгаре, солнце так светит, какие-то дети кричат. губы в липком сиропе. хочу на ручки. берёт. на диване излишне мягко, затягивает, падаю как алиса в кроличью нору, маленькая ебанная смерть, сердце сбивается с такта — темно. когда открываю глаза — темно. маленькие звездочки лампочек, писк аппарата, поддерживающего жизнедеятельность, ноги ватные как матрас, спина, сейчас бы чувствовать приближение радикулита, блять! фес. в кресле, вытянув ноги, чувак, у тебя что, спальни своей нет? просыпается. ноги подтягивает, холодно, блин, чувак, а ты не замёрз? зачем-то — молча — на него перекладываю плед. меня укрыл. меня. и не лёг рядом. наверняка же ещё и в лоб поцеловал перед. господи, фес. г о с п о д и. так отцы делают с любимыми дочерями. фу, не надо пошлостей о педофилии и вертикальном инцесте. вы поняли о чём я — даже если боитесь признаться. боитесь. чистого. самая циничная девчонка в классе, готовая разрыдаться, увидев, как чей-то отец желает кому-то удачного выпускного. хуйня вся в том, что такие девочки живут в каждом из нас. боимся признаться, что подумали о чем-то хорошем и добром, что вообще за сраный пиздец? фес просыпается минут через девять с половиной — я успеваю найти мобильник (лежал на зарядке — он точно целовал в лоб), отписать маме, что в порядке — и скинуть селфи (я не под кайфом). в ответ тут же вибрация — она также молча скидывает в ответ тест на наркотики. молчаливый паритет, пушки отгромыхали, я отлично её понимаю (а как тут и не понять). фес просыпается и тащится на кухню, продирая глаза, три двадцать, разливает такой слабый кофе, что кофе-то стыдно назвать, но я пью и не спорю. пахнет сожжённым яйцом, начиная громко, но прикладывает палец к своим губам — мелкий спит — заканчиваю шёпотом, спрашиваю, можно ли на ночь остаться, он кивает. «дома окей?». господи, он спрашивает, что у меня дома, фес, из какого ты века? маме бы понравилось, что кто-то о ней беспокоится, меня ей, наверное, недостаточно, ему киваю, да, дома окей, она принимает и позволяет, я даже не знаю, как надо любить, чтобы так доверять, я бы не справилась. я никогда не справляюсь. за окном медленно опускается ночная морось, там так холодно, что на дрожь пробивает здесь. по лицу почему-то слёзы. фес берёт на руки и относит.