За энергоновой топкой

В машинном отделении царил полумрак — пара аварийных светильников, вмонтированных под самый потолок, излучали мерный, чуть мерцающий красноватый свет, которого было вполне достаточно для бесхитростной кормежки корабля грудящимся тут же кубованым топливом. Насколько Скайворп помнил, все проблемы с топливной системой приходили решать со своим освещением, в повседневном быту Немезиса обходясь с подобными помещениями очень экономно, — только вот сейчас плывущий от жара разогретого двигателя багровый сумрак волновал его меньше всего. За энергоновой топкой колыхалась возня, и не будь ее шум, лязгающий о живое, настолько чужеродным общему стрекочущему гудению, Скайворп бы ее даже и не заметил. Хотя нет. Заметил бы. Непременно. Как, шлак его дери, можно не заметить кусающий датчики даже издалека поток горячего-горячего фона — да такого лютого, что, верно, обтирающийся о топку бедолага должен выходить комплекцией как минимум с какого-нибудь трехрежимника? Насилу подавив глумливую усмешку, Ворп вразвалочку потопал ближе к энергоприемнику. Заботиться о цоканье сопел о пол ему не приходилось — бедняга, должно быть, слишком занят и оглушен собственным лязгом и шумом поглощаемого кораблем энергона, чтобы застукать незваного созерцателя на такой мелочи. И, судя по предполагаемым размерам, занятие это обойдется ему дорого, чрезвычайно дорого. На памяти Скайворпа меха поздоровеннее его без единого исключения чванились и своими габаритами, и своей силой, и крон пойми чем еще, даже в обычной болтовне умудряясь поглядывать на собеседника как на лужицу отработки — надо ли говорить о том, как эти верзилы тряслись за свою репутацию? Ворп вообще-то не был треплом, но позволить себе упустить такой случай не мог. Всего-то нужно с самым непринужденным видом обойти топку, столкнуться с этим Астротрейном (или Мотормастером, или какого еще олушка там Праймус послал) лицевой к лицевой — и ближайшие мегациклов так десять вить из него семижильные кабеля под страхом разоблачения. И с братьями поделиться. Обязательно. В первую очередь. Сикер уже победоносно раздвигал тяжелые топливные магистрали, журчащие в руках переправляемым энергоном и отделяющие его от заветной цели, когда к весьма недвусмысленному полязгиванию притерлось грубое хихиканье в два голоса, в два отвратительно знакомых скрипучих голоса, которые Скайворп при всем желании не спутал бы ни с чьими. — Да куда тебя крон несет! — душный металлический шлепок, очевидно, о чужую ладонь, новая порция хрустящего смеха — и новая волна тягучего фона, с жарким грохотом обрушившаяся на сенсоры, отдавшаяся в крыльях крупной пробирающей дрожью. Фонило двое. И с такой безукоризненной синхронностью, что шлак бы вообще разобрал, что это не один-единственный перевозбужденный оплавок — такую могла обеспечить только разделенная надвое искра. Первым побуждением, скользнувшим не в оперативке даже — где-то глубоко внутри, в петляющих циклах самых первичных подпрограмм, было желание как можно скорее сделать ноги из техотсека. — Френзи, шлак тебя!.. — лязганье и смех, сменившийся глухим, почти жалобным стоном. Когда-то очень-очень давно — задолго до первой встречи с холеным восским сенатором с весьма кричащим именем — они с Тандеркрекером, два летучих изгоя, цеплялись друг за друга как могли и как умели. Сломанные накладки на тогда еще покатых шлемах, вывернутые в драках друг за друга закрылки, перебитые носы, громкие, нужные до одури слова и обещания никогда не оставлять друг друга — у них двоих не было больше никого на целом Кибертроне. Именно тогда Тандеркрекер стал его братом — не по искре, но по наречению, и тогда же со всей своей дурацкой любовью к символизму рассказывал, мягко гладя по шлему и лицевой, — Ворп лежал головой на его коленях, — то, что сам знал о настоящих братьях по праву выковки. То, например, что единственная разделенная искра тянется сама к себе, стремится вопреки нагрудной броне слиться воедино, связывая близнецов необходимостью держаться вместе и только вместе, как можно ближе друг к другу. Так близко, чтобы невозможно было и представить их поодиночке, — так близко, как не смогут позволить намертво прижатые один к другому корпуса. Они уже были любовниками, и Ворп, сыто млея в теплом кибертронском закате, не отказал себе в удовольствии отпустить довольно похабную шутку о том, каким именно образом близнецы достигают подобной близости. До встречи, — точнее, более близкого знакомства с Рамблом и Френзи Скайворп и представить не мог, насколько был прав. Они бесстыже сосались, восседая на его насильно разведенных в стороны бедрах, сосались мокро, агрессивно, так, что денты звонко клацали друг о друга, а по подбородкам мутными каплями стекало масло. Скайворп смотрел на это — не мог не смотреть — и изводился от их упоения, от того же сдвоенного, опасно долбящего по предохранителям фона, бессильно бился в стазисных наручниках, надежно закрепленных над его головой. — Хор-рош, блядь, — хрипел он дрожащим аудиопотоком, бездумно швыряясь такими убогими, по его обычному мнению, ругательствами этих не менее убогих мясных мешков, — я вам не ржавая платформа, глюковы... — Ишь ты, — Френзи обдал горячим воздухом корпус слизывающего масло с его подбородка Рамбла и немного попал на бедренные секции терзаемого, в чувствительные до безобразия места креплений, — доквинта хочешь, ведро дырявое! Рамбл наклонился, подался навстречу брату, хищно присасываясь к магистралям и тяжам на его шее, раздвигая влажной от масла глоссой бесчисленные кабеля, заставляя Френзи тяжело пыхтеть сквозь зажеванную губу. По бедрам Скайворпа, по искрящей на стыках из-за неублажённой похоти обшивке скользко и горячо расплывалась чужая смазка, притираемая до скрипа паховыми пластинами близнецов, щекотно забивающаяся в трансформационные швы. Недолепленная ругань сорвалась с вокодера Ворпа огрызком какого-то крепкого словца, вырождаясь в трескучий скулеж, когда ручонка поганого Рамбла легким шлепком коснулась внешнего кольца приёмки. Ладонь за исключением большого пальца шутя поместилась в раскрытый сикерский порт. Рамбл, шлаков неотесанный рудокоп, разбрызгивался кусачими зарядами под грязное-грязное мычание брата, грубо растирал датчики, приторно похлюпывая пальцами в изобилующем трансфлюиде, заставляя Скайворпа надсаживать измученный вокодер и сотрясаться всем корпусом от сумасшедшей смеси боли и вожделения. — А и правда — доквинта! — предовольно прокряхтел кассетник в тон брату, оторвавшись от шейных тяжей последнего, вынув руку и демонстративно растягивая на пальцах липкий гель. — Ну и текучая же ты потаскушка, Ворпи! — Н-на себя посмотри, погань кассетная, — огрызнулся изнывающий сикер, оперативка которого трещала по швам от вороха бездумных запросов приемной системы на инициализацию отката. — Чтоб я хоть раз с вами... Я вам... глоссы-то повырву, оплавыши, — вокалайзер издевательски сдавал, оборачивая голос Ворпа нелепым сипением, — ленты ваши поразмотаю... чтобы не лизались, блядь... на мне... — То-то мы видим, как тебе не нравится, — Френзи, горячий и фонливый, поёрзал на бедре, а чуть погодя хватанул Рамбла за изляпаную ладонь и принялся вызывающе обсасывать и облизывать братние пальцы, не сводя полунасмешливого фокуса с лицевой Скайворпа. — Сладкий-сладкий. Ворп беспомощно гаркнул, в болезненной истоме тяжело шевеля нагло оккупированными ногами, игнорируя приливающий к фейсплейту жар. — Что-то разболтался наш «сладкий-сладкий», — Рамбл заржал, тоже пристраиваясь к своей ладони и самым кончиком глоссы собирая смазку с шарниров. — Давай-ка ему пасть заткнем? Близнецы перемигнулись жадно блестящими визорами. В следующий клик Рамбл приподнялся на коленях, отстегивая задорно щелкнувший черный кодпис, и беззаботно отшвырнул пластину в сторону за ненадобностью. И полез выше по корпусу, без зазрения совести везя кабелями выкаченного, даром что не распущенного джампера — непропорционально здорового, слишком многожильного для его-то приземистого корпуска — по сегментам крепкой брони. — Отгрызу, — мрачно просипел Скайворп. Усевшийся на горбушке фюзеляжа Рамбл всплеснул руками, ухмыляясь во весь свой нахальный рот: — Отгрызет он! Сколько с тобой знаемся, а болт-то все на месте. Горячие пальцы сжались на боковинах сикерского шлема — кассетник сполз с кокпита, осаживаясь на колени, требовательной черно-красной громадой нависая над головой сикера, проводя тугой скруткой по искривленным губам: — Я ж знаю — ты у нас это дело любишь, — скользнувший в тихую заговорщическую негу голос и отсвет в оптике, мелькнувший из-за плотного визора чем-то компрометирующим до трепета в искре. Рамбл был юникронически прав. Рот у Скайворпа был рабочий. Сикеру нравилось, когда его дерут в горловой шлюз. Он был большим охотником и до того, чтобы выкатить глоссу до основания в чужой порт, оглаживая ей мягкие податливые кольца, толкаясь быстро, рьяно, и до того, чтобы ласкать чужой коннектор, упоенно и исполнительно его обсасывать, обжигаясь чередами щиплющих зарядов с экранирующей оплетки. И оба кассетника неоднократно имели самую непосредственную возможность в этом убедиться. — Да чё ты, Ворп-Ворпи, — Рамбл уже почти шептал, мелко подрагивая от предвкушения, удерживая джампер в одной руке и раздвигая потресканные, сколотые дентами сикерские губы другой, — разве мы когда-нибудь про тебя забывали? И точно в подтверждение его словам в следующий миг в порт снова скользнули некрупные пальцы, сложенные в щепоть — на этот раз Френзи. Этот был мягче — то ли волей настроения, то ли в тщании умаслить изнемогающего Скайворпа; статика с его пальцев не кусала, а почти ласково пробегалась по контурам чутких схем, словно отпечатываясь в нейроцепях безмолвным обещанием: дальше будет больше. Скайворп невольно прогнулся в спинных сегментах, нетерпеливо подаваясь к пальцам — и хриплый зашумленный стон ознаменовал окончательную смену гнева на милость. От первых же движений глоссы по штекерам, коротко перемыкающих меж собой отдельные проводки, Рамбл вздыбился, опять вцепляясь в черные ребристые боковины, и несдержанно щелкнул, прерывая вентцикл на полуобороте. Скайворп нашел в себе дури глухо усмехнуться, проходясь по другой порции штырьков, замыкая и их и, наконец, плотно обхватывая скрутку губами — самую оконечную ее часть, ту, что проглядывала из-под общей оплетки. Кассетник заёрзал, зашипел, пытаясь вдавиться глубже, но Ворп предостерегающе придавил клыками изоляцию. — ...зараза, — с досадой засопел Рамбл, с этакой уважительной по отношению к достойному сопернику досадой. Сикер хмыкнул снова, разделяя во рту чужие кабеля и возя меж ними горячим кончиком гибкой глоссы. Френзи, хозяйничающий между ног Скайворпа, изгаженных смазкой всех троих, как-то подозрительно благодушно хмыкнул ему в ответ и стравил с пальцев новую очередь зарядов. Статика все так же поддразнивала своей недостаточностью, с тихим треском расплываясь в проводящем флюиде, обрывая цикл вентиляции острым щелчком. Ворп, снова толкнувшись навстречу пальцам, взял глубже, поглаживая оплетку, собирая с нее пробегающие искорки. Притушив красную оптику, Рамбл ухнул сквозь шипение так, будто изо всех сил сдерживался, чтобы не переступить через собственную шпанливую спесь и не попросить... Сикер даже сумел немного расслабиться, снося и облизывающий его плазменными языками фон, и мучительную мягкую неторопливость Френзи, и затекающие от наручников пястные и плечевые сервоприводы, отводя всему этому в системе чуть менее высокий приоритет, чем проводам Рамбла. Придерживая губами оплетку, он посасывающе потянул понемногу распускающийся джампер в себя, тем как бы давая кассетнику долгожданный сигнал. Рамблу, от нетерпения трещащему избыточной статикой на треклятой оплетке, не нужно было повторять дважды. Он не выкатил — рывком вывалил скрутку из тазового сегмента на добрую половину длины, беспорядочно тычась иголками штекеров в стыки горлового шлюза, проталкивая внутрь крепкий топливный шланг с таким энтузиазмом, что Ворп поперхнулся, дернулся и хотел было выругаться всласть — да вот только первый же разряд, до тошноты обжегший стенки шлюза, выбил пробки у примыкающего к горлу динамика. Визор Рамбла жутковато блеснул над головой сикера: — Все-то тебе нравится, засранец! В таком положении, с вплотную прижатой к губам интерфейс-панелью, Скайворп не мог не то что перекусить горячие от тока кабеля — даже сдавить как следует не мог: оплетка у основания могучего шахтерского коннектора была слишком плотной и оттого дентодробительной. Под Рамблом, под этим гадёнышем, расслабляться было просто категорически противопоказано — и каждый кронов раз Ворп велся на его вздохи и дрожь, на то, как скачками, прямо как у нулёвки, усиливался его фон, как застенчиво гасла оптика, с какой мнимой невинностью кривой ряд дентопластин зажевывал припухловатую губу. Велся — и расплачивался. Рамбл беззастенчиво порол его в рот, крепко сдавив шлем в ладонях, едва приподнимаясь на коленях, осаживаясь, чтобы вжаться в фейсплейт; вдалбливался тазом, как его же трамбовки, штекерами выискивая малейшие просветы в стыках. Несколько кабелей прибились к форсункам, подавая напряжение — масло почти сразу заструилось по сикерским щекам, и на несколько нанокликов скабрезное чавканье фазовых проводов потонуло в тяжелом и душном рыке их прибалдевшего хозяина. Рык этот стеганул Скайворпа не хуже беспощадно стравливаемого Рамблом тока — кроновы кассетные поганцы знали, оба знали, куда и как давить: истинно интерботское удовольствие, низменное, со смаком схаркивающее на остатки самоуважения и растирающее плевок, намертво придавило собой эти самые остатки. Процессор перестал сопротивляться. Близнецы могли делать со своей любимой жертвой, пышущей отмороженным желанием изо всех разъемов, что угодно. — Вот та-ак, Ворпи, — исступленно, рычаще шептал Рамбл, снова и снова вытягивая тесный шлюз вереницей разрядов и грубо впечатывая наконечник шланга в долгожданную топливную горловину. Скайворп немо проскрипел, заходясь в очередной мучительно-томливой судороге, чуть ли не извиваясь перед Френзи шлак знает сколько не полированным белым тазом. — Мало тебе? — риторически хохотнул вовсю надрачивающий свободной рукой Френзи, и если бы только Ворп мог кивать, то, шлак подери, закивал бы до износа шейного каркаса. — Нич-щё, щас будет много, — эхом отозвался сливающий тугими рывками Рамбл, договаривая за брата с тащимой за обоими повсюду близнецовской зловещестью. Пальцы медленно, с оттяжечкой покинули переполненный смазкой порт, заставив Ворпа измученно мигнуть оптикой и непроизвольно шибануться тазом о металл платформы, и менее чем через наноклик сикер скорее почуял, чем услышал, череду трансформационных щелчков. Тихо загудел шахтерский бур, пущенный на малых оборотах — Скайворп, отчаянно готовый перезагрузиться от одного лишь свербления в приемной системе, донельзя изведенной блядскими кассетёнками, слышал это словно сквозь дрожащую киселистую толщу. Раскаленный процессор не мог даже обработать этот звук — юникронически не хватало оперативной памяти, но если бы только смог... Френзи охнул — то ли по собственной вине, то ли разделяя с Рамблом его паскудливое удовольствие — и вогнал бур до упора. Ничего подобного Ворп не чувствовал за весь свой богатый опытом в делах коннекта актив. Ребристая поверхность бура, вращаясь хоть и торопливо, но недостаточно быстро для пополнения лога ошибок, притирала смазку к внутренним кольцам, обволакивала ей пластинки датчиков; со скошенных ленточек на них резво струились хорошие, крепкие заряды, уже не раздражающие нейроцепи впустую, но прошибающие решительным жаром по контурам и тем приносящие немыслимое, невыносимое облегчение. Скайворп вился всем корпусом, шумно дребезжа сочленениями, непритворно страдая от собственной немоты: мог бы — вопил, завывал бы, скрежетал, сжег бы ко всем кронам вокодер от пожирающего внутренние системы экстаза. Но обрубленный динамик ничем не рисковал, и все, что оставалось сикеру — откатывать, откатывать бешено, посылая ко всем квинтам предупреждения об отсутствии прямого контакта, сдавливая в себе бур до упругой боли, рефлекторно стараясь прижать искрящие на износ гнезда к косым ленточкам... Потасканное пошлое наслаждение не просто разливалось — взрывной волной обшибало корпус, в воздухе уже крон-те сколько стояла острая дурная вонь паленой изоляции, и единственная причина, по которой до сих пор не сработал перегруженный варп-двигатель, смыкала Скайворповы запястья над его головой. Любопытство оказалось сильнее программных инстинктов. Вернее, не то, чтобы любопытство (чего Ворп там не видел?), скорее, какая-то косвенная причастность: за все время их своеобразной дружбы сикер закономерно стал почитать кассетную парочку в каком-то роде своей, и может быть, даже более своей, чем незримого, но вездесущего Саундвейва. Скайворпу, конечно, мало что было известно о взаимоотношениях близнецов с их хранителем, мало что было известно — как и подавляющей части десептиконов — о собственно хранителе, но одного взгляда на угрюмую маску, пополам с визором наглухо закрывающую фейсплейт, было достаточно, чтобы догадаться — с этим типом энджекса просто так не попьешь. Не повздыхаешь о былых временах, не обсудишь то, какие замечательные схороны устраивали с братом в заброшенных рукавах старой доброй С-12, и уж точно не поделишься, возбужденно сверкая оптикой, тем, как оглушительно визжал бедняга Бласт Офф, отчаянно выковыривая из дентопластин игольчатые лапки заботливо подброшенного в паёк скраплета, пусть и деактивированного. А еще об одной вещи сикер знал наверняка — прямо из первоисточника. Упитый в супинатор Френзи, доверительно облепивший ручонками крепкий манипулятор товарища, охотно жаловался ему под мерное сопение братца на то, что босс, сволочь эдакая, решительно не позволяет им с Рамблом трахаться. Зудит постоянно своим дурацким голосом о том, что коннект — суть нарушение дисциплины, что его ценность преувеличена, и вообще схаркивал он и на близнецовые искры, и на то, что никого более подходящего им во всем свете не сыскать, — а сам-то, поди, нулёвка нелапанная, э-эх! Ворп, не мысливший актива без чужих проводов в порту, солидарно бурчал, ругал Саундвейва (когда еще-то такая возможность выпадет, если на трезвый процессор оба за него горой) и сострадательно трепал Френзи по шлему — то ли фиолетовому, то ли голубому, шлак его разберет — свободной рукой. Немудрено, что при таком раскладе близнецы бегали наслаждаться друг другом в самые неожиданные места, на которые вряд ли могло бы обрушиться пристальное внимание Саундвейва. А сам связист, думалось сокрытому за сеткой магистралей Скайворпу, наверняка слишком занят, чтобы проверять своих подопечных — выцепили же момент... Один, потемнее, прижимался спиной к топке и, чуть расставив руки, сумбурно перебирал пальцами по испещренной желобками поверхности, скребся — сикер распознал в нем Рамбла; головы Френзи на ожидаемом месте не обнаружилось, но стоило только Скайворпу перевести фокус ниже... Это место было даже более ожидаемым. Френзи сидел перед братом на коленях и, перебросив через плечо его — дальнюю от Ворпа — ногу, основательно вылизывал Рамблов порт. Всех подробностей Скайворп не мог разглядеть из-за крайне паршивого освещения, да и магистральная путаница обзора не увеличивала, но живое, даже слишком живое из-за многократного опыта воображение рисовало ему в мельчайших деталях то, как проскальзывает кончик глоссы по околотку порта, как собирает смазку, как заманчиво она посверкивает на подбородке Френзи, на обшивке бедер Рамбла... Последний запыхался и поскуливал — близкий шум топки хоть и забивал аудиодатчики на славу, но все же не мог окончательно заглушить близнецов. А может, виной всему было то же воображение, чей модулирующий сигнал искажал лишний шум, заставляя сикера слышать то, что он хотел услышать? Жадно пялящийся во всю оптику Скайворп понятия не имел, да и не до того ему сейчас было, ой как не до того. Рамбл запрокинул голову, гулко скребыхнув шлемом об энергоприемник; менее чем через наноклик сикера обшибло очередной вспышкой жгучего обоюдного фона, сладко стеганув по разогретым дросселям, и только тогда Ворп обратил внимание, с какой неуемной охотой отзывается на зрелище его собственный корпус. Пластина кодписа, липкая изнутри, горячая, давила своей теснотой. Рамбл царапал округлый барьер топки, и Скайворп, придавливая паховую широкой ладонью, как нельзя явственно представил себе, как собирается под фалангами тонкая металлическая стружка. Мыслеобразы становились все ярче, все детальнее, вырождались в острую необходимость видеть больше своей собственной оптикой. Стараясь не шуметь, сикер стал продираться сквозь топливную сетку, совершенно упуская из внимания то, что чем меньше магистралей вокруг, тем больше вероятность, что близнецы его засекут. Не то, чтобы в обыкновенных условиях Скайворп был против, но сейчас камерой искры завладело и принялось лихорадочно ее выгладывать другое желание: видеть, на что эти двое способны без него. Он на ходу пытался переконфигурировать оптику, чтобы различить больше, но оперативная память была практически перегружена — взывали обе системы интерфейсов, да и кронова туча чудом не выбитых датчиков все еще не давала о себе позабыть. Ворп быстро плюнул на это дело, старательно наглаживая кодпис, чувствуя, как медленно разогревающийся гель забивает узкие щели промеж пальцевых шарниров. Уже практически выбравшись на относительно открытое пространство, он заметил, что у стонущего Рамбла нараспашку раскрыты створки честплейта, и из грудного сегмента тянутся какие-то плоские линии — тянутся и уходят вниз, куда-то под руку Френзи, загораживающую обзор, и, похоже, в недра его корпуса. Скайворп не помнил, чтобы у кассетников были грудные кабеля, тем более — целые шины данных или управления. По крайней мере, точно не мог припомнить, чтобы они пользовались ими с ним или при нем; ну ничего, зато будет, на что в следующий раз манипуляторами позариться... Рамбл одурело загудел и перекосился — так называемые шины вдруг тускло блеснули, и зацепивший голодный фокус блик зыбко задрожал, точно при беспрерывном движении. Скайворп поперхнулся шалой вентиляцией и схватился за массивную магистраль свободной рукой. Это были не шины. Это были, шлак их, магнитные ленты. Кассетные оплавки каким-то фрагом сцепились лентами и теперь гоняли их по катушкам друг друга, непритворно — Скайворп чувствовал это чуть ли не каждым сенсором — кайфуя. Новое открытие, подстегивающее сполох мыслеобразов, будоражило похлеще обсасываемых пальцев; Ворп не понимал, как, не понимал, зачем, но уже твердо знал, чем побалуется при следующей попойке с близнецами. Щелчка собственного кодписа он не услышал — освобожденная смазка резво, тепло заструилась по черным бедрам. Пара пальцев будто сама собой шмыгнула в основание джампера, под твердую оплетку, туда, где таились чуткие, нетерпеливо искрящие штекера. Электродов на пальцах было маловато, но Скайворп был не дурак и давно уже приноровился ловко соединять оконечности фазовых и нулевых проводов между собой, вместо перемычек используя просветы в оплетке, — как бы создавая путь для полномасштабных откатов самому себе. Дело оставалось за собственно откатами — а пища для непроизвольной их генерации подрагивала, стонала и шуршала общей лентой прямо в фокусе. Однофазные коротыши, жгущие и плавящие, были обычным для такого самоублажения спутником, но Ворп всегда успевал перезагрузиться до того, как последний предохранитель оказывался выбит. Первый раз Ворпа коротнуло сразу же после самоподключения, сладко-болезненно обжигая передающую систему и вдобавок на пару нанокликов выкручивая топливный вентиль до отказа — Скайворп облился и едва не сорвался на долгий стон, но вовремя осек себя и для пущей осторожности обрубил вокалайзер. Второй — когда Френзи неуклюже выпрямился, рывком утаскивая на себя ленты до полного натяжения (сикер заметил, что они уходят в выемки под мышками), и почти навалился на брата, вдавливая его в топку. Рамбл, почти хныча, схватил его за что-то на честплейте (Скайворп не видел, но почти наверняка понимал, что уцепиться там можно только за катушки) и грубо, неуемно не поцеловал даже — вгрызся, всосался в его рот, яростно двигая челюстью, а значит, облизывая его, жадно собирая собственную смазку, жестко играясь с форсунками... На Френзи уже тоже не было паховой, и скорее всего, Рамбл точно так же успел отодрать его глоссой до того, как крон дернул Скайворпа заглянуть в машинное отделение. Фокус тяжело вентилирующего Ворпа метнулся ниже: Френзи сжимал в руке всю братнюю скрутку и норовил впихнуть ее в себя с неприкрытой — и очевидно не смущающей никого из них — неуклюжестью, а его собственный джампер, частично расплетенный, болтался внизу, посверкивая точками искр на оконечностях штекеров. Интерфейс-панели близнецов обладали одной интересной особенностью. Были ли они такими выкованы, или Шоквейв, модифицировавший их корпуса, все-таки располагал своеобразным чувством юмора, Скайворп точно не знал, но факт от этого не менялся — основные порты и коннекторы Рамбла и Френзи были расположены с полярной противоположностью. У Френзи верхнюю позицию занимал порт, у Рамбла — джампер. Они всякий раз сцеплялись между собой обоюдно, и в их коннекте не было чисто передающего или чисто принимающего. Когда Френзи насадил на себя брата и насадился на него сам, прижимаясь всем корпусом, Скайворпа коротнуло в третий раз. Боль от замыкания вспыхнула в ближайшем нейроузле и отдалась аж в крыльях, отчего те крупно дрогнули — и это все еще была та боль, которую сикер безумно любил, которая после своего жаркого шлепка выбивала возбуждение на принципиально новый уровень. Собственная, а потому вырожденная, бессвязная информация, которой посчастливилось не уничтожиться в коротких замыканиях, туго забивала процессор, и мыслеобразы детализировались все красочнее и сумбурнее, превращаясь в полноценную модуляцию, и Скайворп уже мог со спокойной душой отключить оптику — ему больше не нужно было пялиться. Он слишком хорошо представлял себе, с каким упоением скользит глосса Рамбла в скользком от масла рту брата, как взбивается и заряжается от быстрой перегонки рывками, так любимой кассетниками, тяжелое топливо, как дрожат пальцы у обоих. Шлак подери, ему казалось даже, что он понимает и переживает сам мягкие, тягучие ощущения от перемотки приятной на ощупь пленки. Перерывы между замыканиями здорово ужались, а Ворп тем временем отчаянно долбил себя пальцами в мокрый порт, упорно игнорируя и предосторожность, и наработку — а значит, и усталость — сервоприводов, лишь бы только не останавливаться, лишь бы только не охладеть ни на градус. Скайворп был на самом что ни на есть пределе, когда в аудиодатчики сквозь топливный шум просочилась мерная, ритмичная долбежка; в один миг напрягая расползшийся, зашумленный было фокус, он увидел, как разъяренно гудящий Рамбл в исступлении долбит кулаками по стенке энергоприемника, будто это и не манипуляторы вовсе, а родные трамбовки... Близнецы ушли в синхронную перезагрузку первыми. Ворп отстал на них буквально на четверть клика, не выдерживая веса собственного корпуса и с грохотом падая на колени в лужу своего же топлива. Первым, что он увидел, когда очищенная от шумов оптика вернулась в строй, была ехидная рожа Рамбла. — Палишь, значит, — констатировал он, легонько пнув супинатором коленное сочленение сикера. Рамбл так и не потрудился закрыть грудной отсек и теперь стремно светил голыми катушками, одна из которых была пуста, а со второй свисала завершенная плоским переходником лента. Паховой на нем также не наблюдалось, мокрые провода джампера беспорядочным колтуном свисали с интерфейс-панели; кассетник совершенно не теснился собственной наготой. Скайворп, толком не пришедший в себя, попытался огрызнуться, но с заблаговременно выключенного вокалайзера не сорвалось ни звука. — Палит, — солидарно подтянул невидимый Френзи — Рамбл загораживал собой весь обзор. — А знаешь, Ворп-Ворпи, что мы с подглядывателями делаем? Скайворп осоловело покачал головой — блок логического анализа, и без того не самый продуктивный, еще не успел загрузиться полностью. — Ну так мы тебе покажем. Прямо сейчас и покажем. — Нас ой как надолго хватает, Ворп-бро! Рамбл звонко расхохотался, и Френзи вторил ему откуда-то спереди.