Сонный Юнги

Юнги работает ночью, засиживаясь до утра, когда самые ранние пташки общежития уже вылезают из кроватей и медленно, зевая во весь рот, ползут по своим утренним делам, попутно заглядывая к Мину, чтобы сказать, что ему пора спать. Он снова недовольно матерится, кивает заглянувшему и тащится к себе в постель, стараясь не перебудить никого по пути, засыпает сразу, лишь коснувшись лицом подушки. Такие поздние засыпания невероятно вредят повседневной жизни: Мин кое-как встает с кровати, кое-как завтракает, кое-как живет. Он всегда причмокивает и недовольно морщит носик, когда кто-то его пытается разбудить. «Юнги-хён~», — ласковым голосом, с мягким потрепыванием волос на голове. Он тихо и возмущенно стонет, глубже укутываясь в одеяло и накрываясь с головой. «Пора вставать», — говорящий явно выпятил нижнюю пухлую губку, присаживаясь рядом с кроватью на корточки. Кровать со стороны Чимина немного продавливается — поставил на нее локти, и если приподнять краешек одеяла, можно упереться взглядом прямо в его глаза. Немного заспанные, опухшие с утра, еще без макияжа. Чистые, будто светящиеся откуда-то изнутри. Чимин приподнимает край одеяла, заглядывая внутрь: «Ну же, Юнги-хён», — тянет «укрытие» парня в другую сторону, мило-мило улыбается и кладет руку на щеку, поглаживая большим пальчиком.  — Не хочу, — бурчит Мин, но все же приоткрывает глаза и улыбается в ответ, не в силах устоять перед очарованием, на что Чимин улыбается еще шире и, вскакивая, тянет его за руку, побуждая скорее вставать с кровати.  — Ты снова лег под утро? — вопрос, не требующий ответа, потому что очевидно, что да. Пак садится рядом с Юнги, который уже свесил ноги с кровати и всеми силами пытается не завалиться обратно, не подмять под себя Чимина, как мягкую игрушку, и не засопеть ему прямо в ухо. — Пойдем завтракать, все уже встали. А Юнги снова пялится, желая прикрыться сном, так уютно тянущим от кровати, гладящим по векам, так и просящим их закрыться. Чимин встает, потягивается, как котенок, в лучах уже давно взошедшего солнца, пробивающегося через не до конца закрытые жалюзи. А Мин понимает, что всё, конец. Он ему нравится. Нравится, нравится, нравится. До звона в ушах, до стиснутых добела костяшках пальцев, до болящих от улыбки щек. Хочется взять за руку и держать, держать, держать, пока рука не сожмет в ответ, а ее обладатель не улыбнется так ярко, так нежно, что сердце пропустит удар. Улыбнется так приветливо, что захочется отдать все что угодно, хоть свою жизнь, ради этого человека, лишь бы он всегда так улыбался.

* * *

Мин Юнги обладает удивительным и чрезвычайно полезным навыком — он может уснуть где угодно, когда угодно и в какой угодно позе, чем, собственно, и занимается на зависть другим. Он засыпает, глубоко усаживаясь в кресло и скрещивая на груди руки, засыпает, положив голову кому-то на плечо, на руку, на колени, укладываясь на чью-то грудь, и сопит, недовольно хмуря брови, по небольшой складке между которыми так и порывает провести кое-кого, кого недовольное лицо Юнги заставляет улыбнуться, закрываясь смущенно рукой. Чимин старается садиться ближе к засыпающему Юнги, подставив ему свое дружеское плечо. Иногда (совсем редко!) держит его за руку, переплетая свои маленькие и мягкие пальчики с поразительно длинными и угловами пальцами Юнги, который едва ли не мурлычет, сравнивает длину, перебирает их в ладонях и массирует. Мягкие, и вместе с тем чрезвычайно сильные (иногда правда кажется, что он этими бедрами может разломить какой-нибудь небольшой арбуз или чью-то нерадивую голову), бедра Пака — тоже любимое место Юнги, чтобы уложить на них голову, обхватить рукой одну ногу под коленкой, а вторую просунуть между своими ляжками, удивительно худыми по сравнению с теми, что у Чимина, и устроиться удобнее, пока по голове едва ощутимо водят пальцами. Засыпать всегда приятнее, слушая дыхание дорогого человека, который так нежно и уютно прикасается, боясь лишний раз тревожить.

* * *

 — Юнги-хён, уже поздно, — Чимин заглядывает в студию в мягкой пижаме, с влажными взъерошенными волосами. Он плюхается на диван, стоящий в углу, взглядом сверля спину Мина, который повернулся лишь чтобы посмотреть, кто зашел к нему, и сразу вернулся к монитору с новой песней. — Ты идешь спать?  — Если бы я мог уснуть так рано, — Юнги все же поворачивается к Паку в пол-оборота на своем кресле, складывая локти на подлокотники, а пальцы сцепляя между собой. — Я совершенно не привык засыпать в это время.  — Ну, хочешь, лягу с тобой?  — Хочу, — вырывается быстрее, чем Юнги успевает обдумать свои слова.  — Хорошо, я буду ждать у тебя, — Чимин улыбается несколько смущенно — такая скорость ответа позабавила его, — зарывается рукой в волосы, несколько оттягивая челку назад. — Не задерживайся, пожалуйста.

* * *

Когда Юнги наконец приходит в свою комнату, Чимин уже сладко сопит в свернутое одеяло, закинув на него ногу. Мин не шумит, тихо закрывает вечно приоткрытые жалюзи, переодевается и садится рядом, с улыбкой вглядываясь в безмятежное лицо спящего прямо здесь, под боком, Пака. Проводит по выглядывающему плечу из-под задравшегося рукава футболки для сна, вызывая у Чимина слабый стон удовольствия, от чего он распахивает глаза.  — Ох, я уснул, — он зевает, ловя взгляд Юнги, вытаскивает из-под себя одеяло, укрывается им и поднимает одну сторону, приглашая к себе парня. Юнги ложится рядом, лицом к лицу, стараясь не смотреть в глаза и не зардеться алым цветом в смущении. Пара сантиметров, разделяющие лица, руки Чимина, обвивающие тело, мерное сопение — слишком красиво, уютно, мило, чтобы уснуть, а не пялиться с улыбкой, как умалишенный.  — Какой же ты прекрасный, Чимин-а, — на слабом выдохе, с легким отзвуком смешка.  — Мхм, — Пак утыкается лбом в плечо Юнги, слыша сквозь сон свое имя, приближается еще сильнее, шумно выдыхает и замирает в тишине, нарушаемой лишь спокойным и чужим, сбитым, дыханиями. Ради него сменить режим, выработанный годами? Не сложно, не жалко. Все что угодно, лишь бы он утыкался лбом в плечо, лишь бы он засыпал напротив, лишь бы он, только он.