Двойная сплошная

Я просыпаюсь, когда полной темноты вокруг уже нет. Кажется, за открытым окном идет дождик, а может, это просто ласковый и негромкий шум моря. Странное время суток. Вечером его называют «сумерки», а вот сейчас… Еще не утро, но слишком светло для ночи. Бесцветное, туманное небо. Воздух пахнет солью. Тишина. Лиза спит рядом сном юного ангела, и сердце привычно сжимается от гордости. От такого простого, но еще непривычного слова – жена… И еще одного, что пока известно только нам одним. Она очень красивая, да. И, кажется, любит меня. Любит не за статус, не за деньги. Я смотрю на нее, а внутри чувство, что все как-то не так. Сам не понимаю... Все должно быть не так. Словно не она сейчас должна спать на моем плече, а я, вместо счастья, чувствую горькую неизбежность. Что это - начало конца, пропасть, в которую мы толкнули самих себя. Нет, больше не засну, точно. Не смогу. Стараясь не разбудить жену, выбираюсь из теплой постели, неслышно одеваюсь, подхожу к раскрытому настежь окну. Точно, дождик. Мелкий, моросящий, крадущийся на неслышных мягких лапах. На улице никого нет. Тянет прохладой. Прибрежный отель, снятый для нас на первую брачную ночь, словно вымер. В голове круговерть мыслей, в сердце миллион самых разных эмоций, а память услужливо кидает картинку за картинкой недавних событий. Не могу больше. Курить хочется. Закрываю глаза, снова складывая яркие лоскутки воспоминаний в полотно вчерашнего дня. Ты с Асей стоишь напротив меня под белым балдахином, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не начать, как и прежде, ловить твой взгляд. И ведь на миг ловлю. Безумно теплый, любящий, полный какой-то надежды и безграничной нежности. Я с трудом напоминаю себе, что мне все это кажется. Я просто ошибся. Твой взгляд предназначен не мне – Асе. Мы по очереди произносим клятву, меняемся кольцами. Нас благословляют. Вокруг толпа журналистов, какие-то знакомые и совершенно чужие люди, камеры, вспышки, фотосессия. Да, выглядели мы бы пиздецки глупо, если бы сейчас вместо своей жены ты в ответ так смотрел бы на меня. Но почему, спрашивается, я этого так желаю? Улучив момент, мы курим, присев на корточки, и ты вдруг по старой привычке откидываешь мне на плечо свою голову, и такой знакомый запах твоих волос проникает мне в ноздри, а тонкие прядки щекочут щеку. А я, борясь с диким желанием обнять тебя в ответ и привлечь еще ближе, дышать твоим запахом, зло шиплю: - Лёва, ты палишь нас обоих. Не делай так больше. Понял? Резко встаю и делаю шаг к девчонкам, которые позируют фотографу, не видя твоего удивленного и незаслуженно обиженного лица. Нет, а как ты думал? Что все останется по-прежнему? Ведь ты сам этого хотел… Интересно, кому из вас пришла в голову мысль сделать двойную свадьбу? Тебе или Асе? Или сразу вам обоим? Да, сначала эта мысль показалась мне весьма забавной. Жениться с тобой в один день. Мы все всегда делали с тобою вместе, так почему бы и не быть совместной свадьбе? Но вот после, когда мы приехали сюда и, поужинав, разошлись по своим номерам… Ваша спальня оказывается прямо за стенкой. Кто это так придумал? Зачем? В знак доверия или насмешки? Никогда раньше не думал, что в дорогих отелях такая слышимость. А может, мне просто нужно было, мне хотелось все это слышать? Ваши приглушенные голоса, шаги, скрип кровати, тихий Асин смех, твое неясное бормотание, ругательство, твой голос, прошибающий меня до мурашек, что-то напевающий ей. Снова ей, не мне… После стольких лет совместных попоек, посиделок, случайных ночевок со случайными и не очень женщинами, я до дрожи, до одури боюсь услышать, как ты занимаешься любовью со своей женой. Я… я ревную? Разглядываю обручальное кольцо на безымянном пальце. Лаконичное белое золото, без всяких финтифлюшек, только на внутренней стороне ободка - гравировка с моим именем. Кажется, это тоже идея Аси. «Шура», «Лиза», «Ася», «Лёва». Сердце колотится где-то в горле. Лиза что-то спрашивает у меня, я что-то невпопад отвечаю. Потом все стихает, вы засыпаете, Лиза тянет меня в постель, увлекает в поцелуй, но нормально заснуть я уже не могу. Даже алкоголь не спасает. В душе вакуум. Полная апатия. И чувство, что это все – огромная ошибка. Одна на двоих. Я так боюсь, что я тебя потерял... Не знаю, сколько проходит времени, когда я прихожу в себя, держа в пальцах так и не подожженную сигарету. Оборачиваюсь на Лизу. Спит. Нет, здесь курить нельзя. Подхватываю зажигалку, пепельницу и выхожу на полукруглый балкончик, увитый какой-то сочной зеленью. Для конца октября довольно прохладно. Над морем серая дымка, дождь так и сыпется с небес. Вокруг неловкая тишина. Затягиваюсь, бездумно оглядывая окрестности. Свешиваюсь вниз, стряхивая пепел. И чуть не ору в голос, вовремя прикусывая до крови пальцы. - Лёва? Кресло-качалка с плетеной крышей вряд ли способна защитить от дождя даже ребенка. Ты сидишь в ней прямо под моими окнами, смешно подобрав под себя голые ноги, и, обхватив себя руками, качаясь, смотришь куда-то в пустоту. Пепельница полна окурков, а смятая сигаретная пачка валяется рядом на мокром столике. Сколько ты так сидишь? Несколько минут? Несколько часов? Отсюда кажется, что твоя рубашка насквозь мокрая, а темные волосы вьются по лицу влажными спутанными змейками. Плохо помню, как оказываюсь внизу. Но, раз кости целые, а до земли от балкона – метра четыре, не меньше, то, наверное, все-таки по лестнице. В отеле кроме нас, родителей и каких-то уж совсем близких родственников и обслуги больше никого нет, но это как раз тот самый случай, когда не знаешь: радоваться такому или плакать. Наверно, все-таки радоваться: все спят. У тебя ледяные пальцы, из которых я почти силой вытягиваю последнюю недокуренную сигарету. Краснючие глаза. И мокрое лицо, что не сразу понятно – слезы это или дождь. - Господи, Лёвчик! Почему ты здесь сидишь? Ты же мокрый весь! Давно ты так?.. – обнимаю тебя и чувствую, как ты дрожишь от холода. - Шурик… - утыкаешься холодным носом мне в грудь, обнимаешь в ответ. – Это ты… А я курить вот вышел. Еще темно было. Ася заснула, а я так и не смог… И я тоже… - Иди ко мне, горе мое. - Куда? – ты покорно встаешь и плетешься за мной. А я, лихорадочно соображая, не выпуская твоей руки из своей, тащу тебя за собой. Действительно, куда? К нам в спальню с Лизой? Бред. Обратно вернуть тебя Асе? Черта с два я отдам тебя ей! Может, тогда в небольшой бар отеля на нулевом этаже и напиться, как раньше, только вдвоем? Виски, конечно, согреет, снимет напряжение, развяжет языки, но - я этого очень боюсь - всё, что мы скажем друг другу подшофе, вряд ли потом можно будет воспринимать серьезно. Я гляжу на тебя, жалкого, насквозь мокрого и трясущегося от холода, как в ознобе, озираюсь вокруг, и решение вдруг приходит моментально. - Лёвчик… только никуда не уходи, хорошо? Я сейчас! - Да?.. – ты вопросительно заглядываешь мне в глаза. На ресепшен никого нет. На больших круглых часах с римскими цифрами – пять утра. Я одним касанием снимаю с доски ключи от гостевого домика, расположенного почти на самом пляже и возвращаюсь обратно, больше всего боясь того, что ты ушел, не дождался… Но ты все также безучастно, в каком-то оцепенении стоишь под дождем. - Пойдем-пойдем, - я подталкиваю тебя. Уговариваю, как маленького. – Я тебе ванну горячую сделаю, кофе сварю, не дай бог, простудишься… Ты подчиняешься. Здесь уютно. На гостиницу ничуть не похоже. Общее пространство, но как-то разделено на отдельные кусочки, словно разные комнаты. Распластанная львиная шкура перед электрическим камином, сверху огромный плазменный телек. Большой диван в нише. Кухня, отделенная от столовой-гостиной барной стойкой. Пока круглая джакузи наполняется водой и паром, я разбираюсь с кофеваркой, наизусть помня, какой ты кофе любишь: очень крепкий и сладкий, и, навострив уши, чутко прислушиваюсь к тому, как ты не спеша избавляешься от мокрой одежды и, что-то бормоча и охая, погружаешься в горячую воду. - Держи, - приношу тебе кофе, какие-то найденные в недрах холодильника крекеры, пепельницу, поудобнее устраиваюсь на бортике джакузи. – Ну как? Согрелся? - У тебя футболка мокрая, - говоришь ты, глядя на меня, и я одним движением снимаю ее и отправляю в кучку к твоим брюкам и рубашке. – Шурик… иди сюда. Сюда – это куда, интересно? К тебе, в ванну? Ты же прекрасно знаешь, что я не устою перед тобой, а нам теперь это делать нельзя. Мда, занятная тогда будет картинка. Прямо для какого-нибудь еженедельного таблоида. Я просто пододвигаюсь к тебе еще ближе и чувствую, как ты, отодвигая выпитую чашку подальше, утыкаешься лицом мне в живот. И замираешь. Я на пару мгновений позволяю себе забыться и запустить руки в твои волосы. Вода лениво колышется, разрезая поверхность миллионами крошечных пузырьков. Такая тишина. Спокойная, хрупкая, та, что определяется между людьми именно уютностью своего молчания. Когда мы так сидели последний раз? Кажется, в Австралии. Я не помню. Ты поднимаешь из воды руку, капли срываются с нее вниз. Чешешь кончик носа. - Знаешь, вчера я смотрел… я любовался тобой… - говоришь ты негромко, и моя рука, перебирающая твои пряди, замирает.– Мне кажется, я раньше никогда не видел тебя таким. Таким… отрешенным от всего и собранным одновременно. Ты был похож на человека, который только что забрался на труднодоступную вершину и теперь не знает, куда ему двигаться дальше… Отличная формулировка. Впрочем, кто знает меня лучше тебя? Даже не знает – чувствует… Я никогда не говорил тебе этого, но это наше незримое сплетение душ, понимание друг друга без слов иногда пугает меня самого. Но ты и сам это знаешь. Я перехватываю твою руку. Смотрю в твои глаза. - Да. Да. Я… чувствовал, что ты смотришь. Извини. Просто… такой день и столько народа… ты же знаешь, как я ненавижу любую толпу. - Да? А мне почему-то показалось, что тебя тяготило именно мое присутствие. Или… не показалось? Я усмехаюсь. - Из-за того, что я вчера сорвался на тебя? Прости, Лёвчик. . Я не хотел… Дело не в тебе вовсе. Просто я теперь и сам не знаю, как все дальше… В общем, я решил, что Лиза проснется, и нам, наверное, лучше будет вернуться в город… Ты хмуришься. - Вернуться? Почему? Мы же решили, что будем вчетвером здесь всю неделю, до самых выходных. Яхта, рыбалка, прогулка к водопадам… Что случилось? Шурик? - Лёв… - Вот даже и не думай! Я тебя никуда не отпущу. - Ты же сам прекрасно понимаешь, что так будет лучше, Лёв, - устало прикрыв глаза, говорю я. – Для всех. А в первую очередь для тебя и Аси. - Какого хрена?! Причем здесь Ася? Чем для меня будет лучше, если ты уедешь? – ты рывком встаешь на ноги, веер поднятых брызг на миг обдает меня, а я, как идиот, сижу и зачарованно пялюсь на твое сильное обнаженное тело. Ты выбираешься из ванны, обвязываешься полотенцем и больно хватаешь меня за плечи. Капельки танцуют, скатываются по твоей груди вниз. – Шурик, ты чего?.. Ты странный какой-то. Что случилось? Что вдруг такого изменилось между нами за один какой-то гребанный день? Что произошло, о чем я, дурак, не знаю? Скажи мне! Я гляжу в твои полыхающие синим пламенем глаза и не знаю, что сказать. Что-то вроде: «Милый, я не рассчитал свои силы? Я ревную тебя к твоей жене? Я теперь чувствую себя лишним в твоей жизни?». Гомосятина какая-то, аж блевать тянет. Детский сад на выезде. Глупее и не придумаешь. Ты внезапно успокаиваешься, толкаешь меня на диван, усаживаешься рядом так близко, что наши обнаженные торсы соприкасаются. Накрываешь мою ладонь своей. - Тебя что-то тревожит, да? Я прав? Шур… Посмотри на меня. Пожалуйста, просто посмотри… Твои глаза похожи на два горных озера, ярко-голубые, чистые, черный пульсирующий ореол внутри радужки – завораживающее зрелище. - Ну… - я что-то мямлю, отводя взгляд, чтобы не утонуть в этих озерах, - Лёв, слушай, я не готов об этом говорить… Ну… по крайней мере – пока. - Это похоже на отъебись и больше не трогай меня, да? А как же обещание говорить друг другу всё-всё и ничего не скрывать? Впрочем, ладно, кажется, я и так догадываюсь. Конечно. Догадливый ты мой. Закуриваю. Руки дрожат. Надо реально уже все это отпустить и уехать. Поставить финальную точку, отыграть на нервах финальный аккорд. Потому что пока ты вот так, как сейчас, рядом, я этого не сделаю. Не смогу. - Лёв… - предупреждающе начинаю я, – не надо. Но тебя уже несет. - Шур, ответь мне, только честно, хорошо? Потому что, если ты сейчас соврешь, я все равно это пойму. Почему вдруг в первую брачную ночь тебе не спится в пять утра? - А тебе? – в ответ парирую я. – В четыре утра? Или даже еще раньше? Дальше мы пару секунд дружно таращимся друг на друга, не сговариваясь, утыкаемся лбами, и нас обоих просто начинает трясти от смеха. Прямо как раньше. Очень похоже на истерику, даже слезы проступают в уголках глаз. Я обнимаю тебя, утыкаюсь лицом куда-то в твою подмышку. Но потом твои глаза снова становятся серьезными. - И все-таки? – настаиваешь ты. Вдруг поднимаешься, поправляешь это свое чертово полотенце и отходишь к бару. Я почему-то уверен – ты, и правда, знаешь ответ. Возвращаешься обратно с выпивкой. Мда, твой любимый способ разряжать обстановку. Мы по очереди делаем несколько глотков прямо из горлышка, передавая друг другу бутылку. Виски огненной звездой катится куда-то в голодный желудок. - Вот теперь действительно отъебись. - Неа. Скажи. - Сам скажи, - огрызаясь, упорствую я. - Я скажу, - медленно киваешь ты, по-прежнему не отводя взгляд. – Но только после того, как ты это скажешь первым. Ну? Скажи, Шурик: ты счастлив? И вот дальше, кажется, меня прорывает. Давясь словами, я вываливаю на тебя все, что болело и кровоточило во мне весь последний год. Что вместе с небывалым успехом, ростом популярности, заработками, гастролями, в нашей жизни происходит какая-то неведомая хуйня. Что я почти не вижу тебя, помимо работы, где даже не то, что словом, даже взглядом перемолвиться некогда. Что занятия любовью постепенно сменились быстрым пятиминутным сексом, а последние месяцы даже это практически сошло на нет, и я уже и не помню, когда ты оставался у меня на всю ночь, до самого утра, а потом я готовил нам кофе, и мы пили его в постели, обнаженные, вприкуску с сигаретами… Куда все это ушло, а, Лёв? Почему мы не заметили, как оно ушло? На что мы размениваем свои жизни? Да хуй с сексом, когда мы с тобой просто болтали просто так? Не о работе, проектах, концертах, а просто - о нас? Ты помнишь это? Я – нет. Ася готова за тобой таскаться хвостом по городам и весям нашей необъятной даже с годовалым ребенком, лишая нас последних крох общения наедине. Я не ревную тебя к ней, нет. Это же бесполезно. Она давно победила. Я просто устал изображать счастливого парня в счастливой семье, Лёвчик. Ты же всегда говорил, что мы одна большая семья, помнишь? Это неправда. Я ни черта не счастлив. И что свадьба эта, когда я вижу, как ты преданно и верно смотришь на свою Асю, как глаза твои источают любовь – просто последняя капля во всем этом водовороте, что на скорости увлекает нас – НАС – в пропасть... Нас словно все больше и больше разделяет двойная сплошная, и все меньше возможности свернуть на одну полосу. Да и вообще, я уже не знаю, есть ли еще это «нас»… Наверно, на меня жалко смотреть. Странное такое состояние - почти трезв, не совсем пьян. К концу своей исповеди я готов захлебываться слезами, но как-то справляюсь с собой и прячу рыдания под новым приличным глотком виски, отворачиваюсь в сторону, зажмуриваюсь, потому что боюсь посмотреть на тебя. Потому что, если ты сейчас посмеешься надо мной, переведешь все в шутку или, хуже того, промолчишь – я действительно поверю в то, что это конец. И точно заплачу. - Шурик… - я чувствую, как ты осторожно забираешь у меня бутылку, как твои ладони ложатся на мои колени. Ты сидишь передо мной на корточках, и в твоих глазах на самой глубине блестит что-то похожее на непролитые слезы. – Шур, какие же мы с тобой идиоты. Хотя… нет, это, наверно, только я идиот. - Что? - Дай руку. Нет, правую, - ты берешь мою ладонь в две своих и начинаешь аккуратно стягивать с моего пальца обручальное кольцо. Кладешь его на столик и проделываешь то же самое со своим кольцом. Я устало усмехаюсь. Два одинаковых золотых ободка матово сверкают на темной столешнице, рядом початая бутылка виски и пачка сигарет. Прелестный натюрморт. Блять, тебе тридцать семь, но ты иногда как ребенок, Лёва. Сегодня ты готов дать себя окольцевать, а завтра торжественно содрать эти символы и послать их к херам собачьим. Как это в твоем духе. Смотрю на тебя снисходительно: - Думаешь, есть оно или нет - что-то теперь меняет? Да я и не собирался с ним ходить, сроду не носил никаких колец… - Тсссс… - прохладный палец касается моих губ. – У нас с Асей ничего не было сегодня. Ты же поэтому не спал? - Лёвчик… - И вчера, горе мое, я смотрел не на Асю, а на тебя, - я слушаю твой приглушенный, чуть хрипловатый голос, медленно вникаю в смысл, снова вспоминаю, вспоминаю твои глаза, свожу воедино факты и краснею от стыда, а по телу начинает маршировать дивизия мурашек. – Смотрел и думал, как же мне повезло в жизни. Я не знаю, кем бы я был без тебя, Шурик. Нет, наверно, кем-то бы был, но без тебя этого точно ничего бы не было. Без твоей дружбы, без... Я же пою, пишу, что-то придумываю, вообще как-то существую в этой жизни только благодаря тебе. Когда тебя нет рядом, у меня все из рук валится. А что касается этого… - я, как зачарованный, боясь отвести взгляд, гляжу, как ты снова берешь свое - СВОЕ! - кольцо и медленно надеваешь на мой безымянный палец. И забираешь себе мое. – Вот так. Так правильно. Теперь ты со мной. Перед богом и людьми. Если бы я только мог, я выгравировал бы твое имя в своем сердце. Потому что оно принадлежит и всегда принадлежало лишь тебе... Ты снова смотришь на меня так, с такой любовью в глазах, что меня физически захлестывает до самой макушки, становится трудно дышать, и я боюсь поверить в то, что это не миф и не розыгрыш. Мужчина, которого желают тысячи женщин, но он только мой! Ты мой. Навеки. Как и я – твой. - Теперь… будешь носить? – с надеждой спрашиваешь ты. Теперь я не сниму его за все золото мира. - Лёв… - почему я не умею говорить также красиво, как ты? Не умею быть таким пылким, отчаянным, нежным? - Я… - голос внезапно садится, - я хочу тебя. Здесь. Лёва. Сейчас… Да?.. Ты облизываешь пересохшие губы, ловишь мои руки и утягиваешь с дивана на пол, на шкуру перед камином. Твое полотенце летит куда-то в сторону, как и следом мои брюки и все остальное. Мы больше не говорим ни единого слова. Мы стоим на коленях и целуемся до умопомрачения, горячечно, лишаясь последних остатков благоразумия, разрушая все барьеры и сомнения. Так, словно хотим достать до самых тайных глубин душ друг друга. Я уже давно забыл, когда мы ласкали друг друга столь отчаянно и самозабвенно. Я просто схожу с ума от твоего запаха, от твоих тихих стонов, невозможной близости, от чувства, что ты только мой. Твои губы горчат сигаретным дымом. Прикосновения твоих ладоней к моей груди похожи одновременно на открытое пламя и обжигающий лед. Отрываешься от губ, медленно покрывая поцелуями лицо, шею, плечи, почти роняешь меня на упругий теплый мех, нависаешь сверху так, что твои волосы щекочут мое лицо, и снова жарко целуешь, и я отвечаю тебе не менее пылко и страстно, где-то фиксируя догорающим сознанием, что еще несколько таких поцелуев – и наши губы будут кровоточить. Но мне уже все равно. Особенно когда ты начинаешь спускаться ниже, и твой рот, язык, губы, пальцы уже касаются живота чуть ниже пупка, опускаются еще ниже, и всё это словно сливается в одно движение. - Лёва. Лёвушка. Лёвчик… - выгибаюсь навстречу, запуская пальцы в твою лохматую голову, млея от того, как ты жадно, до синяков впиваешься в мои бедра, лаская ртом горячую истомившуюся плоть, то усиливая темп и нажим, то легко прикусывая зубами, то едва касаясь, трогая губами и языком, и мне хочется выть в голос. Я знаю, ты сейчас возбужден не меньше меня, и долго нам в этом урагане желания не продержаться. Находясь столько лет на одной волне, мы никогда не делили роли и не спорили за первенство – ни в жизни, ни в постели. Все как-то выходило настолько синхронно, само собой, что сверху оказывался из нас тот, кому хотелось именно этого - быть в тот момент главным и вести за собой, а снизу – максимально расслабиться и отдаться в полную власть… Сколько раз мы так менялись с тобой? Я тяжело дышу и тяну тебя вверх. Обхватываю ногами твою талию. Впитываю ртом каждый твой стон, когда ощущаю крайнюю степень твоей готовности, проводя пальцами по шелковой влажной головке. И мне сносит крышу. - Всё, Лёв. Не могу больше. Хочу тебя… там. Ты замираешь на один-единственный миг, чуть отстраняясь, с тревогой заглядывая в глаза. - Смазка… - Слюна… подойдет… - кажется, впервые за долгое время я смущаюсь, медленно смачивая слюной твои пальцы, облизывая и посасывая каждый. Получается эротичнее самой откровенной порнухи. – Просто… будь осторожен. Хорошо? Давно так уже не было… - Интересно, насколько давно? – тут же ревниво мурлыкаешь ты, и это выходит так трогательно и забавно. – И с кем? - Лёв, ты реально думаешь, что я трахаюсь со всеми подряд? Есть только ты. Первый и единственный. Ох, да-а-а… Короткое мгновение дискомфорта, когда я ощущаю тебя внутри. Такое сладкое, долгожданное мгновение. Ты чертыхаешься, двигаешь пальцами, раздвигая их внутри, поглаживая гладкие горячие стенки. Добавляешь третий, касаешься простаты, гладишь, и меня вихрем просто подбрасывает вверх. - Всё. Хватит. Не мучай меня больше. Давай по-нормальному… - кажется, что это не мой голос, не мой стон, все словно со стороны, когда ты нежно, осторожно входишь, придерживая член и пресекая все мои попытки насадиться и вобрать тебя сразу целиком, до самого корня. – Дааа… Трахни меня… - Шшшш… расслабься…- ты на миг замираешь, чтобы перевести дух, дать снова привыкнуть к тебе. Боль проходит почти мгновенно, уступая место опьяняющему чувству заполненности. Ты и я. Единое целое. Слизываешь с моего лица капли пота, кожа, наверно, соленая на вкус. Целуешь, стараясь не пропустить не единого миллиметра, ласкаешь, покусываешь плечи и шею, свободной рукой зарываешься в мои волосы. – Люблю тебя. Люблю. Шурррик… Я кусаю тебя в ответ, оставляя сочный багровый след на предплечье. Интересно, как ты объяснишь это Асе. Впрочем… плевать. Я безумно хочу тебя. Мне тебя мало. Даже сейчас. Вздох-выдох. Дышим в унисон. - Ты уснул там? - не выдерживаю первым, сжимая вокруг тебя мышцы и делая навстречу короткое движение. - Двигайся давай, - и ты подчиняешься. - Сильнее… Еще… Да. Вот так… От твоих медленных, до дрожи горячих и тесных толчков хочется выть в голос. Кажется, уже после первого я уже почти ничего не слышу, лишь чувствую. А на пятом полностью теряю связь с реальностью, превратившись в один комок жаждущих нервных окончаний и импульсов. Меня кидает в сладкую истому от того, какой ты сегодня: до удивительного нежный, неторопливый, внимательный, шепчущий мне в губы какие-то слова, целующий мое лицо, отдающий мне полностью самого себя. - Быстрее. Не жалей меня. Лёёёва... - Да... Стоны, вскрики, неразборчивый шепот, жгучие царапины на твоей спине, тесное сплетение рук и ног и музыка бьющихся в любовной агонии наших тел. Я уже не соображаю, где кончаешься ты и начинаюсь я. Огонь по жилам течет вместо крови, всполохи фейерверков перед глазами и всходящее из океана осеннее солнце, бесстыже заглядывающее в окна. В какой-то момент ты приподнимаешься надо мной на руках, замирая, и я не сразу понимаю, что ты спрашиваешь, сквозь сведенные желанием челюсти: - Как ты хочешь... чтобы я... - В меня, - на выдохе хриплю я, - но если еще раз остановишься - я тебя убью... До кульминации, кажется, всего каких-то пара мгновений. - Еще, Лёв. Еще немного. Лёёёвчик… Ну, пожалуйста… - Потом неделю сидеть не сможешь, - кусая меня за ухо, рычишь ты, двигаясь так, что начинает мучительно-сладко тянуть в пояснице. Сжимаешь ладонью мой пылающий член, я толкаюсь в твою руку, несколько движений – и я содрогаюсь, пачкая ее семенем. Мы, отвыкшие от долгого изматывающего секса, кончаем практически одновременно, погребенные в ошеломляющем оргазме, что сводит в судорогу тела и в сияющую радугу разум. Что может быть лучше, чем держать твою всклокоченную голову на своем плече, ощущая шелк золотистого меха и тепло камина? Мы, сытые и довольные, лениво валяемся на шкуре и курим, бездумно разглядывая потолок. Искусанные губы, царапины, засосы, кровоподтеки, ни с чем несравнимый запах секса в комнате – свидетельства нашей недавней безумной любви. Ты переводишь взгляд на меня, хихикаешь, утыкаясь губами в плечо: - Ну а что? По-моему, отличная вышла брачная ночь. Я смеюсь, рассматривая, как в солнечном свете играет зайчиками мое обручальное кольцо. С твоим именем, но ты сам – вот он, рядом, живой и теплый. И твои глаза снова светятся тем самым особенным светом наших первых дней в Австралии: радость, надежда и тихое, чуть сумасшедшее счастье. - Я люблю тебя,- шепчу я. И ты целуешь меня в ответ. И спрашиваешь: - Скажи, Шур… - минутная заминка, словно ты подбираешь слова, - давно хотел это спросить. В общем, когда ты с Лизой… или с другими… ну… ты понял. Ты чувствуешь такое же? Я качаю головой. - Нет. Абсолютно ничего похожего. С тобой – оно другое. Вообще. Даже сравнивать нельзя. Как будто я отдаю тебе всего себя. Накрывает с головой. Без остатка. А у… тебя? - Угу. Взаимно, - ты что-то мурчишь и трешься макушкой о мой подбородок. Закрываешь глаза и затихаешь. После бессонной ночи и безудержного секса тебя срубает в сон. Я вплетаю пальцы тебе в волосы. - Лёв? - Ммм… - Я хочу сказать тебе кое-что. Ты и так это узнаешь, конечно, но мне хотелось бы, чтобы ты знал это самым первым. - Пугаешь и интригуешь одновременно? - ты приподнимаешься на локте, тревожно заглядываешь мне в глаза. – Шурик, что случилось? Что-то плохое? - Да нет, что ты. Просто… у меня Лиза беременна. - Правда? Быстро вы. Классно, значит, в нашем клубе молодых папаш будет пополнение. И… сколько уже? - Да пока не так много. Всего два месяца, - я подсчитываю в уме. – В общем, где-то к концу весны ждем. На самом деле я слегка боюсь твоей реакции на эту новость. Но ты только тепло обнимаешь меня в ответ и улыбаешься. - Я очень рад за вас, Шур. Из тебя получится отличный отец, я знаю. Только, чур, давайте девочку. Невесту моему Авивчику. Представляешь? Лет так через двадцать… - Ну… про это рано пока, - отвечаю я, и мы вместе смеемся. И я с облегчением выдыхаю. – Спасибо тебе. Честно говоря, я немного боялся, Лёв… - Чего? Что я испугаюсь, как твое будущее отцовство все затмит и отразится на наших с тобой отношениях? - Да, что-то типа того. Ты откидываешься обратно на шкуру и принимаешь меня в свои объятия. И мы лежим, тесно прижавшись друг к другу и лениво обмениваясь поцелуями и прикосновениями. - Да, ты прав, я боюсь, - говоришь ты. – Жаль все-таки, что я не могу подарить тебе всего, что ты так хочешь. Того же ребенка, например. Шурик, но я же прекрасно знаю, как ты давно этого хотел и как долго к этому шел. Так что… не думай ни о чем. Я это переживу, как однажды пережил ты. Ты же будешь счастлив, а мне большего и не надо. Знаешь, дети, особенно которых так долго ждали, должны расти в любви и внимании обоих родителей. - А как же тогда будем мы? - А что мы? Мы уже просто есть. Вместе. Шура и Лёва. Всегда были и всегда будем. И теперь уже навсегда. Я всегда буду рядом. Я никогда не уйду от тебя. И буду время от времени это доказывать. Как... сегодня. Ты мне веришь? Я поднимаю голову и смотрю в твои невероятно яркие, сияющие, такие родные глаза. И вижу в них то, что всегда мечтал увидеть. То, ради чего я готов в этой жизни на что угодно. Ты любишь меня. - Я тебе верю.