POV Роберт
Я вам скажу, что ожидал всего, только не такую знакомую по всем признакам походку. Увидел я их еще из окна своего кабинета. Идут, вашу мать, среди белого дня в обнимку, и еще и радости нет предела. Сто процентов они провели ночь вместе. Даже смс, что они уже на связи, появились одновременно. Пусть теперь только скажет, что сел телефон! Зашли, главное, в офис «Доброе утро!», у одного походончик, у другого рожа довольная. Я даже не знаю, с чего начать, — рожу довольную подправить или заняться походкой другого. — Вы опоздали на полчаса, — сказал я это моей зазнобе, когда подошел к его столу, но, по всей видимости, у него появился секретарь, который наглым образом образовался рядом: — Извините, пробки. Ах, ты ж! — Ты вроде, Шрамов, рядом живешь. Какие пробки? А ему хоть бы что, довольная ухмылка на все лицо. Да они еще бухие! — Так я у друга ночевал, — сказал он, а сам подмигнул Тому. У друга, говоришь, знаем мы таких друзей. Так захотелось врезать этому дружку, но пришлось взять себя в руки. — Где ваши планы продаж на следующий месяц? — я опять обратился к Тому, который все время пытался сделать вид, что разговаривают не с ним. — Так у нас еще целый день, чтобы их сдать, — опять этот Шрамов влез в разговор. — Послушай, Шрамов, тебе штраф влепить? — За что? За то, что ты такой активный сегодня! Черт! Кулаки чешутся врезать, но мозги пока еще работают в правильном направлении, сдерживая мой порыв. — За выход на работу в нетрезвом виде. Как ты собираешься общаться с клиентами? — Нормально. Как и все! Если штрафовать, тогда половину коллектива, а не только нас с Томкой. «Томкой»! Он сказал «Томкой»! Боже, дай мне силы, выдержку, терпение. Дай мне супер-силу, чтобы я мог убивать одним взглядом! Я бы этого дружка размазал по стенке, а потом сложил в конверт и отослал на все четыре стороны. Спокойствие, только спокойствие! — Так! Через час собрание. Все слышали? И чтобы все планы продаж лежали у меня на столе! Я развернулся, чтобы уйти, но обернувшись, увидел, как Том улыбнулся и покрутил пальцем у виска, глядя этому Шрамову в глаза, и не удержался: — Дидоренко, ко мне в кабинет. Сейчас же! Ждать пришлось пять минут. Том вошел, виляя задом во вчерашних брюках. Он где угодно ночевал, только не дома. Та же одежда, что вчера, растрёпанный вид, словно он всю ночь… И это выражение лица. Болит у него, и я даже догадываюсь, в каком месте. Присев, он посмотрел на меня взглядом «Чего тебе от меня нужно?» и отвел взгляд. — Как спалось? — начнем с самого главного. — Спасибо, хорошо. — Что, прям хорошо? — Ну, убери ты хоть с лица эту мину! — Прям отлично! Твою ж мать, он издевается! — А можно поподробнее, что именно он делал на оценку «отлично»? — Ты сейчас о чем? — Спал ты, я так понимаю, с Шрамовым? Нет! Не делай такое лицо, не опускай глаза. Скажи, что это не так! — Тебе какая разница, с кем я спал? Даже если с папой римским, то есть с… Короче, какое тебе дело? Значит, так теперь ты заговорил? Открыл для себя мир новых ощущений и решил расширить свой кругозор? И выбрал для этого Шрамова? Вот, значит, какие тебе нравятся? Быстро же он сменил ориентацию. Черт! — Это все? Я могу идти? — спросил, но в глаза не посмотрел. Постойте-постойте… Что-то не так. Едва заметная дрожь губ, опущенный взгляд… Он боится? Он боится! — Нет. Мы еще не договорили. Ты вчера был таким уверенным, утверждал, что ты такой охуительный любовник. Угрожал доказать, а как только дошло до дела, ты в кусты. Мой зайчонок испугался и поджал хвостик? — Заткнись! — ответил он мне, продолжая смотреть на свои колени. — Если сказал, значит, так и есть. Хочешь доказательств, будет тебе доказательство. — Мне или Шрамову? — Какого ты прицепился к нему? — А чего это вы вдруг решили друг друга защищать? — Никого я не защищаю! Кто-нибудь объясните мне, что в нем такого, что мне сносит крышу? Сидит, опустив голову, а у меня вся кровь начинает двигаться к определенному органу. Хочу и все тут! — Так что? Вечером? — решаю брать быка за рога, пока он такой спокойный. — Сегодня не могу. — Почему? — По состоянию здоровья. Чего-чего?! Это он прямым текстом сейчас мне сообщает, что вчера хорошо погулял? Да что ж такое, он выведет меня сегодня из себя! Поднявшись, я обошел стол и стал за его спиной. Он, как сидел, так и не сдвинулся и даже не повернул голову в мою сторону. Положив руки ему на плечи, наклонился и спросил: — И что именно у тебя болит? — Мышцы напряглись, но он не ответил и не оттолкнул. — Может, я помогу? Проведя одной рукой по спине, остановил ее у него на заднице. Тут он подал первые признаки жизни, резко выровняв спину. — Я, наверное, пойду. — Сейчас? На самом интересном? — Боюсь, будет поздно. — Он как-то странно закрыл ладонью рот. — Ты что, возбудился? — Маленькая надежда мелькнула в моей голове, и я потянулся, обнимая его, к паху. Оставалось каких-то пару сантиметров, когда его словно подорвало, и он, обежав мой стол, нагнулся и его вырвало в мою мусорную корзину. Твою ж мать! — Дидоренко!.. — Не успел я выразить свою «радость» в связи с такой реакцией на мое прикосновение, как из-под стола появилась макушка и его голубые глаза. — Хух! Думал, не успею. Я же говорил, пойду… Я вчера слегка перебрал.POV Том
Что я натворил? Сам от себя в шоке, какого я стал с ним тягаться? Ладно, он гомик, а я чего решил, что смогу его развести? Я же видел, как он офигел, когда я сказал, что трахну его. Так почему он согласился? Может, и вправду гомосеки тащатся от члена в заднице? Нет… Не может такого быть. Ходить, как неваляшка, после этого, какой от этого кайф? Я, конечно, не стану врать, в поезде было не совсем плохо… Если сравнивать с предыдущим опытом, то у него это лучше получилось, чем у девушки, с которой я встречался. Черт, о чем я сейчас думаю? Мне нужно думать, как выкрутиться и не быть треплом. Думай, Том, думай! Времени в обрез, нужно что-то выдумать, пока он оставил меня убирать то, что я натворил. Он еще нормально среагировал, сказал: «Убирай, а я пока выйду», а мог бы сразу послать в отдел кадров. Мне сейчас, когда у отца проблемы на работе, никак нельзя увольняться. Что ж башка-то так болит? Я сейчас не способен мыслить логически. Мне бы пожрать и поспать. Фу! Чем мы закусывали? Зелененькое… Фисташки, что ли? — Ты закончил? — В кабинет вернулся босс с бутылкой воды в руках, при виде которой у меня еще больше пересохло в горле. — Будешь? Я не успел ответить, как он подошел и приложил холодную бутылку мне ко лбу. Хух! Схватив бутылку, я быстро свернул крышку и сделал живительный глоток. — Может, таблетку? — Роберт стоял и наблюдал, улыбаясь, как я пью. — Боюсь, придется теперь собрание перенести. В кабинет после тебя людям часа три нельзя входить. — Я не специально. — Не хватало, чтобы ты это сделал специально. Так таблетку давать? Может, тебя домой подвезти? — Нет. Домой мне сейчас никак. — Осталось только матери увидеть меня в таком виде, и так получу, что не ночевал дома и не позвонил. — Работать в таком состоянии ты тоже не будешь. Может, у меня отоспишься? — предложил он как ни в чем не бывало. Знаю, как отоспишься. Потом неделю спать буду стоя. — Нет. — Да что ты как маленький! Не трону я тебя. Поспишь, а я вечером домой отвезу. Если уже говорить правду, ты сейчас ужасно выглядишь. Так что вряд ли тебя в таком виде кто-то вообще захочет. Так что? Или струсил? — Кто тут струсил? Я просто к незнакомым в гости не хожу, — нашел я хорошую отговорку. — Так мы вроде полгода как знакомы. Не сработало. — А я хожу только к близким людям. — Поправочка отговорки номер один. — Да куда уже ближе… — пробурчал он, снимая пальто с вешалки. — Чего встал? Через пять минут с вещами на выход. Жду возле лифта, и без фокусов в этот раз, понятно? Понятно-понятно! Только что теперь делать, совсем не понятно… В офисе все притихли, когда я вошел. Значит, меня обсуждали. Вот люди, им бы только посудачить. Шрамов, в отличие от остальных, ждал возле моего стола. — Ну что? Чего он взъелся? — А фиг его знает. — Грузанул тебя? Что-то ты совсем плохо выглядишь. — Теперь что, в моде сообщать людям, что они никакие? — Мы с тобой вчера маленько перебрали. — Зато весело, правда? Красавчик, а ну-ка улыбнись! — Он в шутку приобнял и попытался пальцем подправить мою улыбку. Я подыграл ему, изобразив, что он от меня хотел. — Так-то лучше! У меня к тебе дело на миллион. — Рублей? — Пока да. — Я сейчас не могу. Мне нужно бежать. — Взяв курточку и сумку, попытался уйти, но он все не унимался: — Куда? — Дела. — Черт, а я хотел с тобой кое-что обсудить. — Потом, ладно? — Я тебе после работы позвоню. Ок? — Ок-ок! — Надеюсь, обсуждать мы будем, не как бабку пришить. Великий и могучий Роберт Сергеевич, как и обещал, ждал возле лифта. А он и взаправду здоровый. Ростом, может, и такой, как я, но в габаритах поболее. Любят бабы таких, только облом им. Его бы да в правильное русло… А это идея! Может, ему бабу, да понаглее? Почему-то при слове «понаглее» перед глазами всплыл образ двоюродной сестры. Точно! От Ленки еще ни один мужик не уходил, а вот она ими крутит, как веером. Ленка - она такая, она умеет. Этот вариант нужно поставить на вооружение. — Эй, ты чего так долго?! Не, ну реально! Достанется же такой кому-то. Достаевский номер два! — Я тут подумал, поеду-ка я домой… — Подумал он, я уже собрался и планы изменил, так что шагай давай, великий думатель и стратег! — Толкнул меня в спину в сторону лифта. На него, интересно, еще никто не подавал в суд за нарушение прав человека? Я ему что, раб? Таким же образом он и в машину меня втолкнул — схватил за шею и, согнув, пихнул на переднее сидение. — Понежнее нельзя?! — С тобой по-другому не выходит! — Захлопнул дверку и, обойдя машину, устроился за рулем. — Ты один живешь? — Вопрос-разведчик. — Мне же не шестнадцать лет. — Ой-ой-ой! Какие мы! Мне, между прочим, двадцать семь скоро и ничего, живу с родителями и даже доволен. Почти… — А если «этот» твой придет? — Кто? — Медсестричка. — Алекс? — Ага, он — «гондон». — Ты, я смотрю, совсем ничего не знаешь об отношениях между мужчинами. — Откуда же мне! — Еще этих знаний мне и не хватало. — Мы с ним вроде как друзья. — «Вроде»? — Это именно то, о чем ты и подумал. — И много у тебя таких друзей? — Не считал. Ха! Он даже их не считает. Это я, наверное, такой старомодный, знаю все контактные данные своих трёх бывших и до сих пор храню их фотографии в разных альбомах, чтобы не обидеть девочек. — Бьюсь об заклад, что ты сейчас посчитал своих. Хочешь, угадаю, сколько у тебя их было? — А давай! — Фиг он угадает. — А что мне за это будет? — Ничего! — Это тоже хорошо, если мне за это ничего не будет. — Он засмеялся, словно сказал что-то остроумное. — А если серьезно, без ставок неинтересно. Давай хоть на что-то поспорим. Что за детство! — Хорошо. Что ты хочешь? — Я много чего хочу. — Прозвучало это пошло, поэтому я даже не соизволил ответить. — Ладно, давай я загадаю три желания. Ты назовешь номер. Итак — один, два или три? — Один! — Ну, ты сам выбрал. Ответ — минет. — Да пошел ты! — Знаю я этот прикол. — Что? Боишься, что я угадаю? Трус! Трусливый заяц! — Он протянул руку и стал ерошить мои волосы, дразня меня. — Да не боюсь я! Что ты пристал. Давай! Отгадывай, но если ты скажешь неверно, то ты сам мне отсосешь! — Одна! У тебя была одна девушка. — А вот и не отгадал! Три! Выпалив эту информацию от радости, я повернулся и увидел его довольную мину. Подождите-ка… Я че-то не понял… Это я вроде как выиграл и нет одновременно? Он сделал серьезное лицо и сказал: — Что поделаешь, я проиграл. — При этом его глаза оставались веселыми. Ах, он гад! Сделал меня! Вот сукин сын! POV Том
Если бы кто-то наблюдал за сложившейся ситуацией со стороны, сказал бы, что я не совсем адекватный человек. Парень, который, грубо говоря, изнасиловал меня, везет к себе домой, а я даже не сопротивляюсь. Другой бы просто накостылял ему или вообще убил, а я поднимаюсь к нему на этаж и даже не говорю ни слова. Смотрю на его спину, следуя за ним, и не испытываю страха. Почему? Вот в чем вопрос. Может, я типичный пример жертвы маньяков? Где-то внутри, очень глубоко, я, наверное, знаю ответ, но сейчас я себя сам не понимаю. А может, вся причина в нем, а не во мне? Что?! Что в нем меня подкупает? — Чего встал? Проходи, — скомандовал он, когда я стал на пороге, все же не решаясь войти. Что, в конце концов, он сделает? Набросится? Ну, так я вроде не совсем уже дрыщ, чтобы не дать отпор. — Так-то лучше. Кухня. Спальня. Ванная. — Говоря это, он показал на каждую дверь. — Сам разберёшься. Я на работу. Буду в шесть. Когда щелкнул замок, до меня только дошло — меня бросили одного в чужой квартире, даже не сказав «Добро пожаловать». Я не понял… Что это было? Эй! Есть кто-нибудь дома? Меня будут насиловать или как? Это уже не смешно! Или наоборот? Как он это себе представляет? Я сейчас должен шарить в чужом холодильнике? А именно этого мне хочется в настоящую минуту. Я вошел в дверь, которую он обозвал кухней. Вошел и остановился. Не понял… А где холодильник? Где плита? Где, в конце концов, гора посуды? Не кухня, а какая-то стерильная операционная. Где, кроме лакированных шкафчиков, ничего нет. Открыв один из них, самый большой, обнаружил еду. Холодильник нашел, но, по всей видимости, начальник мой на диете. Кроме открытой упаковки сосисок, куска сыра и хлеба для тостов ничего нормального не нашлось. От сыра пришлось отказаться, потому что нож я просто среди этого хай-тека не нашел. Сырая сосиска и кусок хлеба показались такими вкусными, что я получил микроэкстаз. А что бы было, если бы я поголодал недельку? Так, с третьей сосиской во рту, я отправился на поиски места, где можно было поспать хотя бы часик. Естественно, ни в какую спальню я не пошел, оказалось, в квартире есть еще две комнаты. Я догадывался, что он буржуй. Интересно, на какие доходы он это все купил? Он явно из мажоров. А я еще думаю, откуда он такой наглый взялся. Устроился я на кожаном диванчике в комнате, где кроме него почти ничего не было, и уснул. Насчет часика не знаю, но проснулся я от странного ощущения. Это был взгляд. Роберт стоял, облокотившись о дверной косяк, и наблюдал за мной. — Я освободился раньше. Вспомнил, что в доме нет еды. Ты голодный? Стыдно было признаться о последних трех сосисках, что я схомячил из его холодильника. — А который час? Мне, наверное, домой пора. — Перспектива снова быть накормленным с ложечки как-то пугала. — Еще рано. Поедим, и я тебя отвезу. Я купил пиццу. М-м-м! Пицца! Оно бы и не помешало подкрепиться, но вдруг я вспомнил о споре в машине. Нет-нет-нет! Эта пицца может дорого стоить моему организму. Мало ли ему еще захочется? Сам ведь говорил, что у него много желаний. Я уже поднялся с дивана, потирая макушку, пытаясь придумать очередную отговорку, когда он вошел в комнату с двумя коробками с пиццей. — Держи. — Он подал мне коробки, а сам, склонившись над диваном, проделал трюк, выдвинув из-под него журнальный столик. Следующее чудо случилось, когда на стене появилась картинка. Ну да, ну да. Проектор. Нам так не жить. — Чего встал? Садись. Может, стоит ему намекнуть, что мы не на работе и его команды мне побоку? Я присел и поставил коробки на стол. — Ну что, ты с чем пиццу любишь? — Какая есть, такую и люблю. — Вроде он дал выбирать. — Ясно. С пиццей у тебя такой же принцип, как и с женщинами, — открывая коробку, ответил он. Я на секунду задумался, что он сказал. — Ах, ты!.. Ты!.. А у тебя вообще принципов нет! — Да ладно. Еще обидься на меня снова. Лучше жуй, а то ничего тебе не оставлю. Вот, держи! — Он взял кусок и стал снимать с него лук. — То, что тебе сейчас нужно. Это меня возмутило: — Я с луком хочу! — А я не хочу! — А тут при чем, что ты хочешь?! — При том! У меня явно что-то с реакцией. Я даже не успел испугаться, когда он, схватив меня за затылок, резко притянул и поцеловал. Резко, грубо, словно пытаясь укусить. Это длилось ровно секунду. Он прекратил так же резко, как и начал. Отстранившись на пару сантиметров, Роберт посмотрел мне в глаза, тяжело дыша в мои губы. Именно в эту секунду я испытал опоздавший испуг. Мне стало страшно, что это мне понравилось. Понравилось, как он сжимает сейчас мой затылок, как блестят его глаза… Значит, такими были его глаза в вагоне поезда…POV Роберт
Есть миг, когда ты знаешь, вот оно! Держи и не отпускай! Именно это я ощутил, когда посмотрел в его глаза. Испуг. Тело напряглось и резко расслабилось. Легкий нажим на шею, и его губы снова во власти моих. Но теперь все по-другому — он знает, что происходит, он осознает, что я мужчина, что я веду его. Его тело, словно ватное, начинает медленно опускаться, принимая горизонтальное положение. Я сверху, я сильнее. Даже его губы, и те полностью в моей власти. Он еле шевелит ими, закрыв глаза. Это так возбуждает! Он словно зайчонок под властью удава — легкая дрожь и гусиная кожа на руке, которую я пытаюсь притянуть между наших тел. Хочу, чтобы он ощутил, какая сейчас у нас эрекция. Хочу, чтобы его дрожащие пальцы… Звонок. Чертов звонок и вибрация на его бедре. Кто придумал эти телефоны?! Черт! Он словно очнулся и, оттолкнув меня, встал с дивана, доставая телефон. Нужно было видеть, как он пытался провести по сенсору этими самыми дрожащими пальцами, которые еще секунду назад могли бы… — Да! Кх-х-х! — Его голос тоже дрожал, и он попробовал это исправить. — Да. Нет. — Посмотрел на меня и отвернулся. — Капрен, я перезвоню. Хорошо-хорошо… Он что-то еще слушал и пару раз повернулся посмотреть на меня. Ну же! Положи трубку. Иди сюда! Когда он опустил трубку, я остался сидеть, чтобы не спугнуть. — Мне нужно идти… — Он говорит, но не смотрит на меня. Только не сейчас! Если он уйдет, я никогда не смогу его сюда затащить. — Постой! — Он так быстро вышел из комнаты, что поймал я его у самой двери. — Том, да постой ты! — пришлось держать курточку, не позволяя ему ее надеть. — Послушай! Секунду и все! Это нормально, понимаешь?! Нормально! Если тебе это нравится — это хорошо. Никто никогда не узнает. Мы можем… Тебе понравится… Посмотри на меня! Он наконец-то поднял взгляд от своей курточки. — Я не сделаю ничего, что тебе не понравится. Ты понимаешь, о чем я? — Ох! Я сильно сомневаюсь в этом. Черт! Если сейчас возьму даже за руку — убежит. — Подумай, ладно? Он даже не ответил, а лишь кивнул. Я разжал ладонь, выпуская курточку. Он ушел, а я остался в полной неопределенности.