Молодая кровь

«Я гей» Оглядываясь назад, это было определенно не тем, что входило в его планы. В любой случае, это не то чего он ожидал, но порой жизнь играет с нами жестокую шутку и все, что нам остается - отмываться от всей грязи, подавляя свою гордость, и просто жить дальше. Иногда есть только один путь решения этой проблемы и Джиён знает, что технически ему просто нужно проглотить эту горькую пилюлю и не придавать этому такого большого значения, но взрослея именно так, как он, он просто не мог этого принять; нет - он должен принять это, но вся боль, которую он испытал за свои сорок пять лет жизни, вспыхнула перед ним и вмазала ему в лицо. Костяшки его пальцев побелели из-за того, насколько сильно он сжимал свои палочки для еды, но ему плевать на это, единственное, что заботит его в этот момент - его семнадцатилетний сын, Ханбин, что сидит напротив него, уперев свой взгляд в тарелку риса и нервно покусывая губы. Комната была наполнена неловким напряжением и Джиён задержал дыхание - он знал, что как бы не отреагировали он и Черин, это может стать раем или адом для Ханбина. Он сглотнул. Джиён не мог смотреть на Черин, он боялся, что он сможет прочитать что-то в его выражении лица, что-то, он не смог спрятать, что-то, что выдало его намерения сделать маленькое признание, поэтому он уставился на Ханбина, его взгляд становился жестоким. «Ханбин, не важно, кого ты любишь, ты всё ещё остаешься самим собой. Это ничего не меняет.» Голос Черин прорезался сквозь тишину и вытащил Джиёна из состояния транса. Черин правда его поддерживала? Она действительно не против того, что её сын гей? - или она сказала это, чтобы успокоить его прямо сейчас и тонко давая ему третью степень всякий раз, когда он снова появится. Джиён стиснул зубы. Он чувствовал себя так, словно кто-то душит его, он не мог дышать. Это было уже слишком для него - ему казалось, что стены давят на него, подбираясь всё ближе, ему надо было выйти. Без оглядки он встал и и выскочил за дверь - входная дверь захлопнулась за ним спустя несколько секунд. Он отчетливо слышал, как Черин звала его, но его это не волновало - ему нужен был момент, чтобы собрать воедино все свои мысли об этом. Джиён не хотел что либо говорить, он пожалеет своего сына позже - особенно, когда его признание несет в себе так много смысла. Это может означать конец их счастливой семейно жизни, это может закончится прямо так - Джиён знает, что не может оттолкнуть своего сына, насколько лицемерным его это выставит? Отказывать кому-то в счастье, которое он и сам всегда хотел испытать - не значит, что он готов к этому разговору. Когда Джиён замедлился, он осознал, что находится в центре парка недалеко от их дома. Он был потерян в своем собственном сознании, он не знал, куда направлялся. Он остановился и поплотнее укутал свое худощавое тело в куртку. Ему действительно стоило подумать перед тем, как сбегать подобным образом - Черин убьет его, когда он вернется домой и он точно знает, что Ханбин думает, он его ненавидит - это просто прекрасно. Путь, чтобы уйти, Джиён. Но в тоже время, ему нужно уйти, чтобы собраться с мыслями. Я гей. Джиён все еще помнит тот момент, когда первый раз услышал слово гей. Ему было всего лишь шесть лет и он не знал, что такое маленькое слово способно разрушить многое - по крайней мере пока он ещё совсем мал. Он никогда не забудет то презрение, что услышал в голосе отца. Эти грязные педики, сказал он. Амбиции бога, сказал он. Тогда он не знал, что означает слово гей, ему понадобилось десять лет, чтобы понять, что женщины его не привлекают так сильно, как должны. Он не понимал рвения своих ровесников заполучить парочку проституток - окей, на них было приятно смотреть, но они не вызывали в нем сумасшедшего желания трахнуть их, как было у остальных парней. Вместо этого он не мог совладать с собой, когда смотрел на парней в спортзале, на то, как их мускулы вздымались, жесткий секс после холодного душа - он замечал, что его дыхание сбивается, когда он думает об этом. Когда он понял, что испытывает подобно, он чувствовал себя так, будто совершил преступление. Это съедало его заживо и он не знал как с этим бороться - он постоянно молился, надеясь на то, что сможет как-то избавится от гомосексуализма - но он быстро понял, что это так не работает. Девушки были, позже. Он стал чаще выбираться с друзьями - флиртовать с девушками и покупать им выпивку и однажды он достиг такого уровня опьянения, что уже ничему не возражал. Ему было легче трогать их, когда он напивался, хотя это все равно было чуждо для него - он делал это. По-видимому, он хорош в этом - именно это продолжали говорить ему девушки, до того, как он переворачивал их, чтобы пристроиться сзади. Единственный способ получить удовольствие - когда он видит их округлые формы и все движения, он также мог заглушить их стоны, что помогало, когда его мысли были далеко не об этом. Годы проходили таким образом и до того, как он узнал, что женится на своем лучшем друге Черин, на той, с кем он чаще всего спал - не потому, что он был поглощен ей, но просто потому, что у него все еще были нужды и она была единственной, кто видела его лицо на протяжении длинных диких ночей. Джиён всегда мечтал о семье - и он прекрасно понимал, что это не будет возможно, если он сойдется с таким же геем. Биологически это было невозможно и, глядя на то, как терроризировали гей пары, он сильно сомневался, что есть законный шанс завести семью таким образом. Поэтому он просто пытался не думать об этом, но переносясь на несколько лет вперед, его сын заявил, что он гей. Сколько этого в тебе занимает в целой вселенной? Джиён сел на одну из скамеек, его разум все еще вел себя лихорадочно и он даже не понимал, что плакал - пока кто-то не остановился напротив него, протянув салфетку к его лицу. «Ты в порядке?», незнакомец опустил взгляд на Джиёна и почувствовал, как он сбивчиво дышит, также, как было с ним, когда он впервые увидел мужчин после занятия в спортзале - он быстро взял салфетку и вытер слезы. «Да, просто выдался долгий день.», он не был обязан рассказывать незнакомцу всю правду, почему он должен делать это? Но казалось, что этот незнакомец почувствовал, что это был не просто длинный день и Джиён внимательно рассматривал другого мужчину. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, волосы у висков уже начинали отливать сединой, что придавало мужского шарма. Он был высоким, настолько, что Джиён не мог этого описать, а его лицо было самым прекрасным из тех, что когда-либо он видел. Толстые брови, пронзительный взгляд и высокие скулы - мягкая улыбка показывала его ямочки на щеках. Джиён кусал свои губы - этот мужчина был слишком прекрасен. «Я Сынхён», незнакомец протянул свою руку и Джиён пожал ее. Его губы вытянулись в слабой улыбке. «Сейчас, когда мы больше не незнакомцы, Джиён, может расскажешь о том, что так тебя беспокоит?» Джиён правда не знает, что побудило его рассказать Сынхёну всю правду, но ему стало лучше, когда он отпустил это. Он никогда не осмеливался рассказать кому-либо о своих переживаниях - даже Черин, которая считается его лучшим другом - как он мог сделать это? Она была его женой, если бы Джиён ей раскрылся, это бы причинило ей столько боли, это было бы как тот первый раз, когда он открылся кому-то, как это сделал Ханбин ранее. Он наконец понял, какой стресс испытал Ханбин, когда он сам сейчас смотрит на незнакомца, ожидающего услышать от него хоть что-то. Это было, как если дернуть на руке резиновый браслет - напряжение внутри него становилось всё сильнее и сильнее, пока оно наконец не лопнуло и Сынхён открыл свой рот. «По правде говоря, я знаю, каково это жить в коробке, которую ты называешь браком, когда тебя совсем не интересует противоположный пол. Я жил такой жизнью несколько лет, поэтому, когда дело доходит до твоего я брака, я просто восхищаюсь твоей силой и терпением.» Джиён раскрыл рот от удивления. Он все правильно понял? «Что касаемо твоего сына, я думаю, тебе стоит убрать все свои проблемы на второй план и показать ему, что ты его любишь и вовсе не будешь ненавидеть просто за то, кто ему нравится, мне кажется, ты итак это знаешь.» Эмоциональная волна поразила Джиёна насквозь и слезы нахлынули с новой силой – он знает, что будет поддерживать Ханбина несмотря ни на что, но факт того, что человек, бывавший в такой же ситуации, как и у него, нашел и понял его, это было что-то по-настоящему новое. Он никогда не встречал других геев, по крайней мере открытых, это было так странно видеть такого человека прямо перед собой – кого-то, кто выглядел совсем не как гей, но опять же – как вообще выглядят геи? Ханбин тоже гей, но он не выглядит как-то иначе. Сынхён гей и он не только безумно красив, но еще и мужественен. Слишком много эмоций нахлынули на него сразу - облегчение от того, что он наконец-то смог признаться во всем хоть кому-то, счастье от того, что этот незнакомец, кажется, принял и понял его, это чувствовалось так, будто вся тяжесть, что он нес на себе в течение сорока пяти лет, наконец-то спустилась с его плеч. Сынхён протянул Джиёну ещё один платок, который тот с благодарностью принял. Они ещё немного разговаривали, не так откровенно, как в первое признание Джиёна, но эти слова поддержи и ободрения были так необходимы Джиёну прямо сейчас. Сынхён дал ему пару советов о том, что ему стоит подумать о том, чтобы он сам хотел услышать от своих родителей, если бы он открылся им. Он пытался поставить себя на место Ханбина, что оказалось легче, чем он думал, и именно это придало ему сил, нужных, чтобы подняться и пойти домой – обратно к своему сыну, который сейчас скорее всего шокирован. Джиён был готов уйти, но он не мог оставить Сынхёна подобным образом. Единственная проблема заключалась в том, что он не взял свой телефон и ему приходится уйти так внезапно, он не сможет сохранить номер Сынхёна – он все равно спросил его и жутко улыбнулся, когда Сынхён протянул ему визитку. – Адвокат Мистер Чхвэ. По какой-то причине Джиён подумал, что это так идеально для него подходит. «Если ты снова будешь чувствовать, что тебе нужно поговорить, просто позвони мне.» С этими словами Сынхён поклонился с вежливой улыбкой на лице и ушел, оставив Джиёна одного, снова. Его дорога домой выдался удивительно простым – ему казалось, будто он идет по воздуху, его шаги были легкими и в нем будто бы появилась новая сила, говорящая ему, что он может это сделать, что он может быть именно тем отцом, в котором сейчас так нуждается Ханбин. Быть поддерживающим отцом, которого у него не было, когда он сам был моложе. Когда он вернулся домой, Черин встретила его с хмурым лицом, но он все еще знал, что способен сделать это. Помочь Ханбину было для него самым важным, и он должен был быть здесь ради него. Джиён не хотел, чтобы Ханбин страдал также, как и он сам, когда был моложе, что длится и по сей день. «Что это была за чертовщина, Джиён?» Он только открыл рот, чтобы что-то сказать, как Черин его остановила. «Нет, я не хочу этого слышать. Лучше поговори с Ханбином и поддержи его, а иначе я выгоню тебя – и никаких возражений.» Он почувствовал, как у него пересохло во рту – Черин правда так сильно беспокоится об этом? Правда ли она была на перепутье или она просто пыталась защитить их сына? Он кивнул и ушел в сторону комнаты Ханбина. Вдруг он почувствовал, как начинает нервничать, сердце бешено билось в его грудной клетке, подушечки пальцев становились влажными от пота. Боже, Ханбин чувствовал себя также, когда открылся им? Джиён чувствовал себя сейчас ещё большим придурком, но пути назад уже не было. Он тихо постучал в дверь – Джиён не ожидал услышать «войдите», он знал, Ханбин чувствовал себя уже намного лучше, но если сейчас он захочет спрятаться, то он уже не сможет открыться так легко снова. Джиён толкнул дверь, открыв её, и его сердце разбилось, когда он увидел Ханбина. Его глаза были опухшими и красными от слез, он завернулся в одеяло так, будто пытался скрыться от злых монстров под кроватью, так, как он делал, когда был ещё совсем ребенком. Господи, для Джиёна он все еще ребенок и всегда им будет – и это заставляет его сильнее ненавидеть самого себя. «Ханбин?», его голос был мягким и спокойным, но Ханбин все еще вздрагивал от его звучания. Сердце пропустило еще один удар. Джиён не должен был видеть этот страх в глазах своего сына, поэтому он быстро подошел к тому место, где он сидел, и обнял его так сильно, как только мог. Его руки обвили сына, который сейчас был таким же высоким как, и притянули его ещё ближе. «Прости меня.», Джиён чувствовал, как подступают слезы, когда он понял, каким напряженным был Ханбин до сих пор. Он аккуратно отпустил Ханбина, но продолжал держать его за плечи, пока смотрел на него. «Я прошу прощение за то, что повел себя таким образом, Ханбинни.» Он сделал глубокий вдох. «Я хочу, чтобы ты знал, что я поддерживаю тебя, несмотря ни на что. Мне всё равно, кого ты любишь – в конце концов, это не мое дело, я просто хочу, чтобы ты был счастлив – именно поэтому я среагировал именно так.» Это не было ложью. Ханбин продолжал смущенно смотреть на него, округлив глаза. «Просто…когда я рос, тогда, с геями обращались плохо. С ними обращались так, будто они были отродьем дьявола. Были слухи, что, если кто-то был геем, его делали всеобщей целью и вытворяли с ним ужасные вещи и даже мои родители верили в это. Они продолжали говорить мне, что быть геем это грех, что за это ты попадешь в это и подобные безумные вещи, которые ты часто можешь услышать от таких единомышленников.» Он снова сделал глубокий вдох. «Когда ты сказал мне, что ты гей, я испугался, что подобное может случиться с тобой – что они будут издеваться над тобой и плохо с тобой обращаться, они могли бы бить тебе или ещё что похуже, что они будут делать те вещи, что я видел, когда был моложе, я-», Джиён прикусил губу. Его голос начал дрожать, и он стал быстро мотать головой. Нет, он хотел, чтобы это стало чем-то хорошим. Тем, что Ханбин потом вспомнит и улыбнется в ответ на такие воспоминания. «Я понял, что сейчас все не так плохо, как было тогда – я просто был чрезмерно защищен своими родителями. Я рад, что ты так смело открылся нам – твоей маме и мне, это должно быть было так тяжело держать все это в секрете столько лет.» «Я-я думал, ты ненавидишь меня.», слезы снова появились в глазах Ханбина и Джиён быстро стер их рукавом своей кофты. «Не важно, что случилось, Ханбин – я никогда не смогу ненавидеть тебя. Ты мой сын и я люблю тебя и горжусь тобой.» «Ты правда говоришь это не потому, что мама заставила тебя?» Его черты лица смягчились – Ханбин правда боялся этого? «Нет, Бинни. Я поддерживаю тебя, потому что думаю, что нет ничего неправильного в том, что тебе нравится другой мужчина. Это твоя жизнь, не моя», в этот момент он закусил губу, «-и я хочу, чтобы ты был счастлив, твоя жизнь не будет счастливой, если сейчас я заставлю тебя быть с женщиной, не так ли?» Ханбин кивнул. «Видишь?» Улыбка появилась на лице Ханбина и он утянул отца в объятья. «Спасибо тебе.» Джиён только улыбнулся. «Нет, спасибо тебе, что доверяешь нам достаточно, чтобы рассказать такое.» Несколько секунд спустя он почувствовал, что рядом с ними был кто-то ещё, обнимающий их обоих – это была Черин, еле сдерживающая слезы за счастливой улыбкой. Семья просидела так еще долго, просто держа друг друга максимально близко, до того, как Ханбину стало не по себе от таких крепких объятий от обоих родителей. «Хм, мам? Пап? Вы уже можете отпустить меня.» «Конечно же нет, ты знаешь, насколько редко ты позволяешь мне обнять себя?», Джиён обернул свои руки вокруг плеч сына и сжал его в объятиях сильнее. «Пап, нет-», Джиён держал своего сына, который пытался выбраться из его объятий. Черин отпустила их несколько мгновений назад и сейчас наблюдала за тем, какими глупыми были ее мужчины – комната Ханбина заполнилась звонким смехом в тот момент, когда он смог вырваться из объятий отца. «Ты ужасен! Вы оба-», Ханбин окинул их ложным недовольным взглядом, перед тем как улыбнуться. «Сейчас кто-нибудь голоден?» Черин даже не пришлось попросить их встать и отправиться на кухню, два мужчины быстро поднялись и выбежали в открытую дверь. Черин покачала головой; оба ее мужчины все еще оставались маленькими детьми в сердце. День спустя Джиён проводил все свое время, думая о том, что случилось. Что произошло между ним и Ханбином – что вызвало его признание, он думал и о той роковой встрече с Сынхёном. Разговоров, которые у него случились с Ханбином и Сынхёном, хватило на то, чтобы пошатнуть все те стены, что он строил столько лет – он создал маску, которую носил постоянно, даже поверил, что именно это и есть его настоящее лицо, но то, как Сынхён смотрел на него, то, как он показал ему, что есть другой путь, совершенно иная дорога, которую он может выбрать, этого было достаточно, чтобы сбить его с толку и заставить его сердце болеть. Оно болит каждый раз, когда Черин смотрит на него с теплой улыбкой на губах, оно болит, когда она обнимает его, прижимая ближе к себе, когда она придвигается ближе во время просмотра фильма поздно ночью и оно болит, когда она его целует. За столько лет он уже привык быть ласковым с Черин – он был ласковым по своей натуре, но сейчас все эти маленькие жесты заставляют его сердце болеть, а живот больно скручиваться. Должно быть Черин поймет, что что-то не так – в конце концов, она может прочесть его, как книгу, но он просто пресекает все ее попытки поговорить. Как он мог рассказать ей о таком откровении? Как он мог сказать это своему лучшему другу с самого детства, а сейчас жене, о том, что все это замужество было одной большой ложью? Это бы разбило ее сердце на миллион маленьких частей, он слишком сильно ее любил, чтобы причинить такую боль. Даже несмотря на то, что они вместе уже столько лет, ее глаза сияют каждый раз, когда он говорит, что любит ее, она говорит ему, что ее сердце пропускает удар, когда они встречаются после нескольких дней разлуки из-за работы. Как он может разбить ее таким образом? Мысли об этом отдаются горьким привкусом на его языке – но эта горечь пропадает, как только она целует его со всей своей любовь, говоря при этом, как сильно его любит. Сегодня был один из тех дней, когда он терялся в своих мыслях, думая о погоде или стоит ли рассказать все Черин, разрушив семью, что он строил столько лет. Что произойдет? Смогут ли они остаться друзьями? Будет ли Черин ненавидеть его? Будет ли Ханбин ненавидеть его за то, что он разрушил семью подобным образом? Эти мысли мучали его весь день и всю ночь, он не мог уснуть. Тошнота никогда не помогала, особенно сегодня – спустя несколько дней после признания Ханбина, он застенчиво признался, что встречается с кем-то и именно этот парень стал причиной такого смело признания Джиёну и Черин. Они вместе всего пару месяцев и Бобби очень сильно хочет встретиться с родителями Ханбина. Джиёну было стыдно за то, что он отреагировал на это именно так – он должен быть счастлив, что его сын нашел того, с кем он хочет быть, того, кто также хочет быть с ним, кого-то, кто ценит его, но он не мог сдержать этот противный голос в глубине его души. Он ревновал. Ревновал своего сына, потому что он мог жить ту жизнь, которую он сам так хотел, быть с тем, кого правда любит. Он знал, что это неправильно и ненавидел себя за это, но отрицать было нечего. Особенно после того, как та стена рухнула, что защищала его все эти годы, сделав его уязвимым. Тем не менее, он все еще был отцом Ханбина и не хотел быть одним из тех родителей, что ненавидят своих детей за то, что они ведут борьбу сами с собой. Он страдал от таких родителей всю свою жизнь и поклялся, что будет лучшим отцом, чем его собственный. «Ханбин, сядь и успокойся, ты нервируешь меня и это даже не мой парень сейчас придет.», пошутила Черин, глядя на то, как Ханбин наворачивал круги по их гостинной. Он был похож на шар с взрывающейся внутри энергией, что никак не мог усидеть на месте, на смотря на все попытки. «Я знаю, прошло уже пару сотен лет с того момента, как вы приводили домой своего первого парня и девушку, но эта ситуация напрягает меня! Бобби волнуется об этом намного больше, чем я, хорошо? Я тут самый спокойный-» Джиёну пришлось остановить сыну прямо здесь и сейчас, с нежной улыбкой на губах. «Ханбинни, если он и правда переживает больше, чем ты, значит он серьезно настроен насчет тебя – ты так сильно переживаешь о таком, когда безумно влюблен в того, с кем ты встречаешься, и это означает, что ему совершенно не стоит бояться нас.» Он подошел к своему сыну и заключил его в легкие объятия, Черин незамедлительно присоединилась к своим мальчикам. Напряженная поза Ханбина сразу же изменилась на расслабленную, его плечи опустилось, напряжение скатилось по спине. «Спасибо, пап.» «Ты знаешь, я-», раздался звонок в дверь и Ханбин снова напрягся, он выскочил из комнаты, на ходу то ли крича, то ли бормоча, сказал, что сам откроет дверь. В один момент в руках Джиёна стоял сын, в следующее мгновение он стоял с пустыми руками, обнимая воздух. «Наш мальчик плохо с этим справился, не так ли?», Черин стояла рядом с ним с оскалом на лице. Что ж, она не ошибалась. Как оказалось, Бобби чувствовал себя ещё более беспорядочно, чем Ханбин. Он принес Черин букет цветов и поклонился на девяносто градусов, почти падая, когда представлял себя. Джиён улыбнулся, заметив, как Бобби густо покраснел, его взгляд метнулся в сторону Ханбина, он будто бы пыталась убедиться в том, что он не дышит. Это было прекрасно и мило, но в тот же момент и грустно – он переживал за Бобби, который выглядел, так будто ему придется нести на своих плечах его и Черин, как напуганный заяц, стоящий перед стаей волков. Некоторое напряжение пропало после того, как он притянул Бобби в объятия, слегка погладив по плечам, и приглашая всех в столовую на обед. В первые несколько минут атмосфера была напряженной и смущающей, но Черин пыталась поднять всем настроение, рассказывая о детстве Ханбина – теперь была очередь Ханбина краснеть и прятать лицо в ладонях, почти скуля «мам». Бобби, казалось, расслабился, посмеиваясь, во время прослушивания всех история, и получая взгляды от Ханбина, но он просто убрал руку под стол. Спустя некоторое время они уже ели десерт и оживленно разговаривали, особенно Бобби. Было так здорово видеть такого парня, что восхищается абсолютно всем, что делает Ханбин – Ханбин хорош в написании лирики и он потрясающ, когда дело доходит до иностранных языков, он настоящий гений по части музыки! Джиён чувствовал что-то странное внутри себя – ревность, что была сначала, исчезла, и ее место заняли нежность и счастье. Где-то глубоко внутри он боялся, что этот парень Бобби вовсе не заинтересован в их сыне и только причинит ему боль – страхи каждого родителя, когда они хотят для своих детей только лучшего –но глядя на то, как Бобби был поражен Ханбином и каким был сам Ханбин рядом с ним, можно было сказать, что эти двое будто бы склеены друг с другом клеем. «Итак, расскажите мне, голубки, где вы встретились впервые?», голос Черин был мягким, но полным шалости. «Что ж, мм…» «Ханбин уставился на меня в спортзале» «Я этого не делал!», Черин начала хихикать. «Ты точно делал это!», они оба покраснели еще сильнее, «Я упражнялся, и ты просто не смотрел на меня – будь счастлив, что ты такой прекрасный!» «Но ты был первым, кто приблизился, я ничего не делал, я-» «-мальчики, пожалуйста» Джиён увидел очень милую домашнюю сцену между двумя парнями – Бобби нежно улыбался, глядя на то, как Ханбин дулся из-за того, что его разоблачили. Это показало ему, что скоро это станет каждодневной рутиной, в конце концов, скоро Бобби будет приходить к ним чаще. Это напоминало ему то, чего он так сильно жаждал, и горькие чувства вновь вернулись. Нет. Они уже не были такими горькими, это скорее было страстным желанием. Джиён закусил губу и уставился в свою тарелку, растаскивая овощи по всей поверхности, пытаясь держать свои эмоции под контролем. Он почувствовал легкий огонь в глаз и принудил самого себя успокоиться – он ни за что на свете не мог заплакать прямо сейчас. Он сделал глубокий вдох, перед тем как подняться с места и начать убирать посуду. «Я побуду немного на улице, не хочу курить здесь.» Он быстро оправдался, вышел из столовой и, минуя гостиную, вышел на улицу. Ночь была свежей, но намек на весну витал в воздухе, он глубоко вдохнул, перед тем как зажечь сигарету. Еще один глубокий вдох. Еще одна затяжка. Он наблюдал за птицами, летающими над его головой, за тем, как ветви деревьев танцуют на ветру, он почувствовал прохладный ветерок на тыльной стороне ладоней. Это был умиротворенный момент – мирный, хотя бы, на снаружи. Внутри он был разорван. Он был рад за Ханбина, правда рад, но постоянно давление внутри него мешало ему думать о том, что с ним все будет хорошо. Нет. Он не посмеет пожертвовать семьей ради себя самого. Он не будет эгоистом, не тогда, когда Ханбин наконец-то чувствует себя защищенным после признания, не когда Черин продолжает смотреть на него так, словно он сделан из золота – он не может оставить их таким образом, он не сможет стать причиной разрушения семьи. Он кинул окурок на землю и наступил на него. Бросил взгляд на их задний дворик и вернулся внутрь. Остаток вечера прошел быстро – они еще немного разговаривали обо всем, выпили еще пару стаканов, разумеется не алкоголя, входя в легкий ритм и делая атмосферу непринужденной. Когда уже начало темнеть, Джиён отвел Черин в сторону, попросив помощи на кухне, чтобы убрать весь беспорядок и дать детям побыть наедине, прежде, чем Бобби уйдет. Черин закрыла за ними дверь, подошла близко к Джиёну, скрестив руки на груди и уставившись на него. «Что, черт возьми, с тобой происходит?» Джиён замер. «Что?» Она усмехнулась. Неправильный ответ. «Джиён, не валяй дурака – я знаю тебя почти всю жизнь, я понимаю, когда с тобой что-то не так. Что-то серьезное, и ты не говоришь мне об этом – ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, верно? Джиён чувствовал себя болезненно. Это была одна из тех ситуаций, которых он так боялся. Когда Черин заметила, что с ним что-то не так и решила противостоять ему – она никогда не упускала шанс ввязать в драку или неприятный разговор. Если что-то случится, она будет первой, кто стукнет ногой по полу и захочет поговорить об этом. Джиён всегда восхищался этим, но сейчас он бездельничал. «Я не знаю, о чем ты говоришь.» Он быстро развернулся и положил посуду в раковину – Черин все еще стояла рядом с ним, он чувствовал, как она прожигает взглядом его затылок. Джиён почувствовал касание руки на его левом бицепсе, его развернули – лицом к лицу с его женой. Ее глаза потеряли ту твердость и наполнились теплом и беспокойством. Она выглядела совсем хрупкой и Джиён почувствовал, что она готова сдаться. Он ненавидел заставлять Черин так переживать, но что ему оставалось делать? «С тех пор, как Ханбин открылся нам несколько недель назад, ты ведешь себя странно. Что с тобой?» Джиён открыл рот, чтобы сказать что-то – но что? Он снова закрыл рот и вздохнул. «Думаю, мне нужно было немного времени, что понять всю эту ситуацию. Просто, когда я был маленьким – ты ведь знаешь, мои родители не особо поддерживали геев. Ты знаешь, как они относились к ним, я думаю, что я боялся, что с Ханбином будут обращаться также.» Он вдохнул и выдохнул. «Я переживал, что с Ханбином что-то случится, что его буду использовать, или сыграют с ним злую шутку, но после встречи с Бобби, я уверен, что Ханбин нашел кого-то по-настоящему хорошего.» Черин заметно расслабилась. Ее плечи опустились, а на пухлых губах появилась теплая улыбка. Она взяла лицо Джиёна в руки и поцеловала его – он не мог ничего сделать, кроме как ответить на поцелуй, притягивая ее ближе. Он положил свои руки на ее бедра и углубил поцелуй – он принял решение. Он никогда это не бросит, даже, если ему приходится играть и притворяться. Что значит – он будет показывать свою любовь Черин так, чтобы она это чувствовала. Он будет здесь ради Ханбина и ничего не разрушит. Черин ахнула, когда они оторвались друг от друга, ее щеки покраснели, уголки губ растянулись в улыбке. «Что на тебя нашло?», она обвила шею Джиёна руками, прижимаясь к нему всем телом, ее мягкая грудь прижималась к его груди. Он просто ухмыльнулся. Маска вновь вернулась на его лицо. Он мог сделать это. В конце концов, они все вместе проводили Бобби – Черин улыбалась, глядя на слегка покрасневшие губы мальчиков и их красные лица. Ханбин сразу же убежал свою комнату и закрыл дверь, пытаясь спрятаться от смущающего момента, когда его родители почти поймали их с парнем за поцелуем. Поскольку они уже разобрались с беспорядком и грязной посудой на кухне, заняться было нечем и они решили лечь спать. Черин время от времени бросала взгляды на Джиёна, в ближайшие время спать они не лягут. Озорная улыбка, так хорошо отточенная Джиёном за эти годы, вернулась. Супружеская пара поднялась в свою спальню, заперев за собой дверь, руки Черин тут же оказались на Джиёне. Она притянула его ближе, ее мягкие изгибы прижались к его телу. Одной рукой она водила по его телу, другой держала его затылок, перебирая короткие волосы. Джиён окунулся в свою роль – он убрал ее руки и стал двигать ее вперед, пока ее ноги не достигли кровати, и она не упала прямо на нее. Помогало то, что женщины, по крайней мере Черин, были покорны. Он мог делать с ней все, что хотел и ей это нравилось. Джиён снял с нее рубашку и лифчик в течение нескольких секунд и стал готовить ее, касаясь мягкой кожи ее живота, перед тем, как снять с нее брюки и отбросит они оба были нагими, Черин краснела и задыхалась, когда Джиён целовал ее в шею и толкнул на матрас, раздвинув ее ноги. Он закрыл глаза, наслаждаясь моментом, дорожкой поцелуев он спускался вниз по ее телу и раздвинул ее ноги шире, чтобы он мог там поместиться. Джиён, как всегда, старался угодить своей жене – слишком боялся, что она может что-то заподозрить, если он будет плохо стараться. Черин стонала и тяжело дышала к тому моменту, как Джиён кончил – ее бедра опустились от усталости, но развернувшись, она мягко прижалась к его члену. Он придвинулся ближе к ней, положил руку на свой половой орган и, помогая ему затвердеть, легко вошел в нее. Она была влажной и тугой, когда он закрыл глаза, то он глубоко вдохнул и стал двигаться. Джиён прижался всем телом к ее мягкой спине, кожа к коже, его руки покоились на ее бедрах, держа ее на месте. Напряжение вокруг них сорвало с его губ глухой стон, но не более. Это было приятно, конечно, но не так, как это описывали его друзья. Это не было умопомрачительно, не вызывало в нем чувства землетрясения, это было просто давлением, это все, что он чувствовал и так будет всегда - по крайней мере для него, ведь это он согласился жить так, когда позвал Черин замуж, когда она забеременела и родился Ханбин. Мягкие стоны Черин становились громче, когда Джиён увеличивая темп, схватил ее за волосы на затылке и толкнул вперед на кровать, заглушая ее стоны. Внезапно, в его подсознание возникли образы кожи, напряженных и хорошо подкаченных мыщц, принадлежащих мужчине. Джиён тут же почувствовал, что не может дышать – адреналин заполнил его тело, он крепче вцепился в Черин. Было такое чувство, будто жидкие электрические нити пронзили его, у него закружилась голова. Образы в его сознании стали двигаться – широкие руки касались его груди, играясь с сосками, водили по его шее. Как будто все эти образы на прямую влияли на него самого – они прижался ближе к телу под ним, наклонившись, он укусил Черин за плечо. Но эти образы не прекращались; он отчетливо видел человека с темными глазами и напряженным взглядом, что прижимал его к полу, постоянно ухмыляясь, он оставил дорожку поцелуев на его теле, поставив пару укусов на животе и бедрах, потом они оторвались друг от друга и его губы обхватили ноющую и напряженную плоть. Джиён не мог сдержать своих стонов, он чувствовал, как Черин сжимается вокруг него, как и он сам, она достигла своего максимума, но даже это не могло избавить его от этих образов. В голове все шумело и звенело, когда он продолжал смотреть на свою жену – лицо в его фантазиях наконец-то стало ясным и четким, он смог разглядеть темные глаза, толстые брови, что видел пару недель назад, те же скулы и мягкие губы. Сынхён. Когда Сынхён появился в его фантазии, стало уже слишком. Он сделал последний толчок и глухим рычанием вошел в Черин – все его тело содрогалось, дыхание было прерывистым, голова кружилась. В жизни Джиёна было много секса, но этот был самым интенсивным из всех. Он вышел из Черин, его тело было влажным и липким от пота. Джиён откинулся на спинку кровати, позволив им вдвоем упасть на мягкий материал, они тяжело дышали. Он все еще выходил из омута своих фантазий и вдруг почувствовал легкое прикосновение. Джиён лениво поднял глаза и увидел Черин, которая улыбалась измученно и одурманенно. «Ого, что на тебя нашло, Джиён?» Джиён не мог ей ответить, поэтому просто притянул ее в объятия, накрыв их обоих одеялом. Она сразу же свернулась клубком, использовав грудь Джиёна в качестве подушки, и быстро уснула. С другой стороны, Джиён даже не могу думать о сне – его сердце и разум колотились, он чувствовал тошноту. Для него это было чем-то новым, он время от времени представлял образы мужчин вместо Черин, но первый раз, кто-то, кого он знал лично, стал частью его фантазии, и это никогда раньше не оказывало на него такого влияния. Почему Сынхён был другим? Почему он действовал на него таким образом? Он вернулся в тот момент, когда встретил его - с того дня уже прошло несколько недель и, конечно, он уже думал о ком-то другом, но Джиён просто хотел подружиться с ним - а может и не только? Джиён должен признать, что Сынхён хорош собой. Серьезно, он чертовски красив. Он чувствовал, как повысился его пульс от мыслей о другой мужчине. Джиён качнул головой – нет. Всего за час до этого, он твердо решил, что останется с женой и сыном и ничего не разрушит своим признанием. Вместе с этим он решил, что не будет связываться с Сынхёном, он был слишком большим напоминанием о его настоящей ориентации, что он скрывал столько лет и не собирался поднимать на поверхность сейчас. С другой стороны – небольшая фантазия о другом человеке, которого он больше никогда не увидит, не может навредить ему, верно? Его разум не мог успокоится до самого утра.