Америка любит флирт

Гермиона заявилась на Гриммо около одиннадцати утра. Драко пил зеленый чай, сидя в гостиной, когда она вышла из камина. Девушка в строгой чёрной мантии и с высоко собранными волосами сухо поприветствовала Малфоя и прошла вглубь комнаты. Драко поперхнулся, но всё же кивнул.  — Прежде, чем мы начнём работать с твоей памятью, я должна услышать твою историю от начала и до конца, — Гермиона говорила серьезно, сев на кресло напротив Драко.  — По-моему, ты уже всё знаешь. Драко напрягся так, что это стало заметно со стороны. Меньше всего он хотел рассказывать этому человеку «свою историю». Ему была неприятна эта тема, неприятна настолько, что от неё зудели кости, хотелось сбежать в дальний угол и обхватить себя руками. Особенно под строгим недоверчивым взглядом карих глаз напротив.  — Я знаю лишь то, что год назад ты получил ретроградную амнезию. Момент травмы ты тоже не помнишь. Но мне нужны подробности, смутные воспоминания, сны. А также, расскажи о людях, которые контактировали с тобой последний год, и назови всех, кого ты подозреваешь.  — Подозреваю в чём?  — В повреждении твоих воспоминаний, — Грейнджер сказала это с таким лицом, словно объясняла подростку «дважды два».  — Ну, слушай, — Драко раздражённо поставил на стол свою чашку.  — И да, спасибо, что предложил чай, — посмотрев на него, «тонко» намекнула девушка.  — Кричер! — тут же крикнул Драко. В гостиной вмиг появился домовой эльф. Он радостно посмотрел на Малфоя, а потом перевёл взгляд на Гермиону. Выражение его заметно изменилось из доброжелательного на пренебрежительное.  — Чего желает благороднейший господин? — сказал домовик и учтиво поклонился перед Драко.  — Приготовь чай, — ответил тот, а потом обратился уже к Гермионе: — Ты какой пьешь, чёрный, зеленый?  — Чёрный, спасибо. Эльф снова поклонился. И прежде чем уйти он очень тихо пробурчал что-то вроде «жалкое недостойное отрепье». Фраза не ускользнула от ушей гостьи. Гермиона так же в пол голоса сказала, что, похоже, сколько бы Гарри ни просил домовика быть повежливей, тот не исправится.  — Так-то я с ним согласен, — сказал Малфой, беря снова свою чашку.  — Да неужели? Тогда, Малфой, разбирайся со своими проблемами без меня. Гермиона поднялась с кресла и шагнула в сторону камина. Было заметно, что слова задели её, и будь она чуть менее воспитанной, ответила бы куда жёстче.  — Стой, — Драко привстал и замолчал, а потом неуверенно добавил: — Извини. Я не знаю, что во мне говорит, но когда я общаюсь с тобой… Я как-будто не могу иначе. Понимаю, что мы не были в хороших отношениях, и даже не знаю, зачем вы помогаете мне. Но, пожалуйста… Помоги мне об этом вспомнить. Девушка села обратно. В гостиной появился домовик и поставил перед ней чашку горячего чая неподалёку от тарелки с печеньем. Атмосфера была натянутой, а Малфой и правда думал «Зачем?». Промелькнула мысль, что у Грейнджер есть какие-то свои мотивы, которых пока что Малфой понять не мог.  — Иногда я видел сны, — заговорил он. — Лица были размыты, все до единого, но я помнил голоса. И твой тоже там был. Я говорил с вами, с Гарри, с Роном, с тобой, и отнюдь не приятные вещи. Да… в основном гадости, и это было взаимно.  — Давно ты видел эти сны?  — Когда перебрался в Лос-Анджелес. Я начал слышать во сне голоса, и все они были знакомы. Только я никак не мог увидеть картинку.  — Перебрался в Лос-Анджелес? Значит, ты помнишь, как покинул Лондон? Малфой вздохнул. Похоже, выбора у него просто нет, нужно всё рассказать. К тому же, они всё знали. Рон и Гермиона всё равно всё знали. Так что его позор уже точно не стал бы премьерой дня.  — На самом деле, я помню немного. Первое воспоминание — как я очнулся в палате. Помню боль, просто адскую боль. Я был весь в ожогах и ничего не понимал, ни как меня зовут, ни где я нахожусь, человек я вообще, или нет. Меня начали лечить, и за несколько дней ожоги затянулись, потом и вовсе сошли. Шрам остался только на руке, — Драко задёрнул рукав на рубашке и показал Гермионе левое предплечье.  — Они выжгли тебе метку, — пораженно выдохнула девушка.  — Это была частная клиника, так как палаты было всего три, а за окном я наблюдал лишь пустырь и высокий забор. Впрочем. Думаю, это даже не клиника, скорее место, где лечили таких, как я, — «товар» — мысленно добавил Драко. — Я пробыл там дней десять, и всё это время я видел только доктора. Он называл меня Томом. И был ещё мужчина, его звали Уильям Стоун, как он сам говорил. Малфой нервничал, хоть старался это скрыть. Он взглянул в лицо Гермионы, и не найдя там выражения злорадства или насмешки, продолжил.  — Когда меня выписали, то вручили набор документов на имя Томаса Скотта Хепбёрна. Я чувствовал что-то недоброе и пытался сбежать, но не смог. А документы, собственно, почти сразу забрали, когда поселили в новый дом.  — В новый…  — В бордель, — перебил её Малфой, понимая, что Гермиона хочет спросить. — Мне очень быстро объяснили суть моих обязанностей, а так же то, что лучше мне не рыпаться, иначе убьют. Но, как сама догадываешься, спокойно подчиняться я не стал, а убивать меня не спешили. Отправляли в подвал, где могли оставить на несколько дней без еды и воды. Потом снова к клиентам. А потом снова в подвал. Гермиона старалась скрывать эмоции и спокойно слушать, девушка опускала взгляд, словно ей было неловко перед рассказчиком.  — В Лондоне я пробыл около месяца. Потом появился человек, я слышал, как его называют мистером Рейни. Он со мной особо не говорил. Я видел, как он обменялся парой слов с руководством борделя, они попрощались, и я вместе с ним переместился в Лос-Анджелес. В то самое место, куда пришёл меня спасать Гарри.  — Что это за место?  — Его называют База или Укрытие. Туда первым делом поставляют новых людей, а так же переправляют оттуда старых. Рейни передал меня, получил деньги и больше я его не видел. С того момента я жил в «Крыле феникса». Пока там не появился Поттер.  — А можно вопрос… Он появился в публичном доме? — девушка приподняла брови.  — Вообще-то мы встретились в ресторане. И давай все подробности ты спросишь у него сама. Драко понял, что Грейнджер не в курсе их с Гарри отношений. И честно говоря, ему захотелось ей рассказать о том, что они были вместе в ту ночь. И в следующую ночь. И о том, как Поттер смотрит на него и как нежно обнимал его сегодня во сне. Но Малфой посчитал, что, во-первых, он повергнет девушку в шок, а во-вторых, по отношению к Гарри это нечестно. Видимо, у него были причины держать это в тайне.  — Когда я увидел Поттера, то был совершенно уверен, что знаком с ним, но вспомнить никак не мог. Словно, это было на самой поверхности, а я не мог дотянуться.  — Скажи, а во сне, ты никогда не видел лиц? Только голоса?  — Нет. Когда я оказался в этом доме и ночевал здесь, мне снились мои родители. Я видел их. Я… вспомнил их. Я не помню событий, но помню их имена, лица, привычки, интонацию. Эта информация восстанавливается. Малфой выдохнул, это далось ему нелегко. Говорить о родителях было тяжелее всего. Несколько раз Драко просил у Уизли и Грейнджер, а сегодня утром и у Гарри, о том, чтобы связаться с матерью через камин. Все трое ему дружно отказали, ссылаясь на опасность слежки, да и вообще на невозможность. Нарцисса была во Франции, и организовать с ней разговор было делом непростым. Драко искренне не понимал, ведь тот же Смит с Америки спокойно говорил с ним с поттеровского камина. Но Гарри сказал, что миссис Малфой под наблюдением, и любой доступ в Лондон ей в принципе перекрыт.  — Это не Обливиэйт. Точно не он, после него воспоминания не восстанавливаются. Значит, у тебя намного больше шансов. К тому же, когда в прошлый раз я наложила диагностирующие заклинания, ничего не было обнаружено. Либо это проклятие, которое так просто не проявится, либо это травма. Черепно-мозговая, отравление угарным газом… психическая травма, в конце концов. Я дам тебе одно зелье. Гермиона взмахнула палочкой, и на столе появился небольшой деревянный сундук. Ещё один взмах — и он открылся, тут же стали видны множество колб с разного цвета жидкостями. Драко прикинул, что их было не менее тридцати штук. И вновь у него возникли вопросы. Ведь Грейнджер работала в Министерстве, и, насколько Драко знал, не имела отношения ни к медицине, ни к зельеварению. Почему она занимается этим вопросом лично? И откуда у неё столько зелий? Малфой предполагал, что все они одного рода.  — Оно очень сильное, должно сработать. Должна восстановиться большая часть воспоминаний.  — Нооо? — протянул Малфой, чувствуя, что это ещё не всё.  — Побочные эффекты тоже сильные. От головной боли, до потери сознания, и до… потери рассудка. На всякий случай, у меня есть антидот, так что, не всё так страшно.  — Ты предлагаешь мне рискнуть здравым умом? А если не повезёт, я могу остаться овощем?  — Я думаю, до этого не дойдёт. Но теоретически… Драко хмыкнул, усмехнувшись. Просто прекрасно! Блеск! Он хотел уже дать заднюю и отменить всю операцию по спасению его памяти, но промолчал. Похоже, выбора у него не было. Он подумал несколько минут и понял, что желание всё вспомнить сильнее страха перед сумасшествием.  — Если ты готов рискнуть… Малфой, молча протянул вперёд ладонь, и девушка поняла его. Поджав губы и глядя из-подо лба на Драко, она протянула ему пузырёк. Похоже, она переживала не меньше его. А дальше Гермиона принялась объяснять как, сколько и когда выпить зелье и что обязательно надо говорить о своих ощущениях. Малфой слушал её, борясь со страхом и инстинктом самосохранения. Решение он принял окончательное, не смотря ни на что. * * * Драко со стоном перевернулся на бок, голова болела так, словно по ней били молотком великаны. Сквозь заложенные уши парень услышал голос Поттера, который называл его имя, а ещё чувствовал прикосновения к своему лицу. Малфой разобрал что-то, типа «Ты меня слышишь?» и «Как ты себя чувствуешь?».  — Бляяяя, — только и смог ответить Драко. Он медленно приходил в себя, начиная отвечать на вопросы взволнованного Гарри. Обнаружив себя в его спальне, Драко приподнялся на кровати и выпил предложенный стакан воды. Восстанавливая цепь последних событий, Малфой вспомнил утро, зелёный чай, Грейнджер и выпитое им зелье, горькое и противное, как вся его жизнь. Поттер слушал и смотрел на него с надеждой и опаской одновременно. Каждый последующий вопрос он задавал с всё более напряжённым видом. Когда уже Драко поинтересовался, что с ним произошло, то выяснил, что потерял сознание. Ещё вчера. Он провалялся в бреду почти сутки. Гарри рассказал, что Драко спал, иногда бормоча что-то, иногда вздрагивая, несколько раз просил воды. Ночью Малфой пришёл в себя, сходил в туалет, а потом снова вырубился.  — Ясно… Кажется… Память не вернулась, Гарри. Я не вспомнил, кто я. Ничего не изменилось. Малфой опустил голову и ещё раз напряг мозги, как только мог. Но тщетно. Всё это было зря. Драко не особо доверял Гермионе с её зельями, но всё же надеялся, хотя бы на минимальный результат. А результата было ноль.  — Ты уверен? — спросил женский голос. Только теперь Малфой заметил, что Грейнджер тоже находилась в комнате. Он покачал головой в ответ, говорить больше не хотелось, да и нечего было сказать. Гарри сжал его ладонь в своей, всего на секунду, успокаивающе улыбнулся и вышел из комнаты. Гарри заботился и переживал. Драко тут же стало легче. Не ясно, как этот человек вызывал такую волну тепла внутри одной своей улыбкой. Казалось, его нежный взгляд мог исправить что угодно, заглядывая в его глаза, Малфой пережил бы даже конец света. Он улыбнулся и откинулся на подушку. И в голову тут же пришла мысль пойти за Поттером. Они с Грейнджер удалились не просто так, чёрт, Малфой по их лицам видел, что им нужно что-то обсудить! Что-то, связанное с ним. Парень встал и вышел. Он тихо приблизился к комнате, откуда доносились голоса, и стал прислушиваться.  — …Больше никаких экспериментов, Гермиона, — говорил Гарри. — Подождём и обратимся к специалистам.  — Гарри, поверь… Я уже и есть специалист. Я знаю об этом всё. И это зелье самое безопасное из всех, оно ещё может сработать.  — Его же толком и не испытывали, верно? Это новая разработка. Я понимаю, что ты ищешь способ вернуть память родителям. Но мы не можем рисковать. Даже Малфоем.  — Но я правда хочу помочь! Гарри, если оно сработает на Хорьке, то на основе его состава возможно будет разработать зелье, способное возвращать воспоминания после Обливиэйта. Это поможет не только моим родителям.  — Я знаю, Гермиона. Но пока что больше использовать его не будем, мы рискуем его здоровьем. Малфой и так натерпелся. К тому же… Последовала пауза, и Драко прислушался ещё сильнее.  — К тому же, им заинтересовались в Аврорате. Сегодня о нём спрашивал Робардс. Дальше разговора не последовало, так как Гарри и Гермиона, очевидно, аппарировали. Малфой стоял, прислонившись к стене, не зная, какая услышанная фраза угнетала его больше всего. «Значит, на мне ставят эксперименты. Нашли подопытного кролика! Молодец, Грейнджер! Хочет помочь… Просто сестра милосердия!». Драко ворвался в спальню, тяжело дыша. Он был зол, просто чертовски зол и обижен, и совсем не мог понять Поттера. Малфой серьезно задумался, на чьей же Гарри стороне. Схватив пустой стакан, Драко запустил его в стену, и тот вдребезги разбился. Вдруг голова закружилась, и Драко замер. Он почувствовал, как теряет равновесие, и, не успев дойти до кровати, рухнул на пол и провалился в темноту. Воспоминание нахлынуло на него волной, оно было таким ярким, словно Драко переживал его прямо сейчас. Он видел себя склонившимся над раковиной, а отчаянье и истерика грозили вот-вот вырваться наружу бурным потоком слёз. Драко заплакал, а потом внезапно увидел в отражении зеркала за своей спиной Поттера. Теперь его охватили злость и стыд. Малфой схватил палочку и пустил в Гарри первое попавшее на ум проклятье, но промазал. Поттер ответил ему тем же, и началась бойня. Драко чувствовал ярость и был готов покалечить гриффиндорца, нагло следящего за ним. Он приготовился нанести очередной магический удар, но услышал громкое «Сектумсемпра!», а затем его пронзила острая вспышка боли и он упал. Снова.