1
Она смотрела на дочек, играющих в саду. Гувернантка скоро должна прийти.2
В ночь перед уходом мне снился божественный лик, уговаривающий избежать искушения, не согласиться жить на содержании у мистера Рочестера. Все верно, ничто не должно пойти против моей совести. Я улыбалась священному образу и готова была дать обещание… И вдруг пламя окружило меня. Нечеловеческий вой пронзил тишину ночи, разорвал покой моего смирения. Поместье было в огне. Я увидела мистера Рочестера. Стремительный, сильный, он бесстрашно прорывался сквозь горящие обломки. И он выкрикивал имя своей жены. Я проснулась от горя. Даже в моем кошмаре он был предназначен ей. Я сидела у дороги и горько плакала. Я утешала себя, что спасаю наши души, что оберегаю мистера Рочестера от нового греха. Он утаил правду, он обманул меня молчанием, не признавшись, что женат. Обливаясь слезами, пытаясь обнять меня и остановить, мой любимый, мой хозяин не признал, что должен исполнить долг перед Богом. Он должен быть со своей женой, поглощенной безумием. Маленький росток моей слабости проклюнулся из изборожденного несчастьем сердца: должен ли? Пятнадцать лет страдания, одиночества, о, с какой болью, с каким отчаянием мистер Рочестер говорил о бедах, что выпали на его долю из-за коварства людей, которым он доверял. Жениться не по любви, из юношеского тщеславия, на заведомо больной женщине. Да, я простила его обман тогда же, когда любимый рассказал мне все, но… так необходимо ли… Я ужаснулась своей низости. Все еще веду торги с собственным достоинством. Нет. Я не могу остаться, как бы мистер Рочестер не умолял о пощаде, о спасении от одинокого доживания своей несчастной жизни… Я была себе ненавистна за то, что поступаю с ним так жестоко. Так нельзя. Бог не завещал людям жить подобно животным, поддаваться страстям, не страшась наказания. Я надоем ему, как прошлые любовницы, и больше не смогу вернуть себе честь. Шум колес. Приближался дилижанс. Я подняла руку, чтобы он остановился. Кучер удивленно посмотрел на мое красное заплаканное лицо. Пятнадцать лет, стучало у меня в голове. Пятнадцать лет. - С вами все в порядке, мисс? – спросил кучер. Он хотел было двинуться дальше, не дождавшись ответа. Я отдернула себя и спросила, куда он едет. Я не знала названия этого города. Пятнадцать лет наказания: молодого человека отвращением к жене, несчастного мужчину желанием свести счеты с жизнью («Я хотел застрелиться», - вновь услышала я признание мистера Рочестера), угрюмого затворника безрадостным сосуществованием с… Я протянула кучеру деньги. Прислонилась на мгновение лбом к дверце дилижанса. Мистер Рочестер был порядочным человеком. Он не бросил душевнобольную жену, он заботился о ней, рискуя жизнью и здоровьем. В этом даже Бог не мог его упрекнуть. Но что же касается меня? Я неуверенно тронула ручку. Смогу ли я жить с подобным грехом? Вопреки всему тому, во что всю жизнь верила? Справлюсь ли?.. - Мисс, поедем? – заторопил меня кучер. Пятнадцать лет мистер Рочестер жил со всеми совершенными им поступками. Я иду на то, чтобы поступиться любовью к нему ради собственной незапятнанности, и готова бросить все, не оценив, как мистер Рочестер хотел взять меня в свои объятья и спрятать от осуждения, принять еще один грех ради жизни со мной. Мистер Рочестер хотел бросить вызов обществу, правилам, Богу. - Мисс, а деньги? – донеслось позади. Мистер Рочестер бросил вызов моей смелости пойти с ним вместе. Я шла к Торнфильдхоллу и уже слышала зов: «Дженет! Джейн!». Из конюшни выскочил всадник. Он гнал коня во весь опор. У меня задрожали руки. Я прижалась к стволу дерева, малодушно понадеявшись, что мистер Рочестер меня не заметит. Он приближался. Нет, не откажусь от своего решения. Я выдохнула и отстранилась от теплой коры. - Джейн! – он заметил меня. Конь недовольно заржал, останавливаясь. Мистер Рочестер спешился. - Мой эльф, мой волшебный человечек, ты вышла из листвы? Его улыбка выражала страх, неуверенность - вопрос. После вчерашних слов и слез он не спешил с объятьями. Воздух застрял у меня в груди и вышел с чередой судорожных задержек. Я взяла моего возлюбленного за руку и прильнула к груди. Я не буду убегать. - Да, - прошептала я. Я не хочу тоже наказывать мистера Рочестера.3
Их отец ловил и кружил девочек, щурясь из-за солнца. Кисточкой она положила на бумагу еще несколько мазков акварели. Отставила руку, ждала, пока высохнет краска. Нужно наложить больше тона. Она навела тень под бровями нарисованного отшельника, обратившего незрячие глаза на маленький лепесток пламени свечи.4
Мы уехали из Англии, притворившись молодоженами. Где бы мы ни были, он представлял меня миссис Рочестер. Чувствуя мою дрожь от этой неправды, Эдвард каждый раз сжимал мне руку. Любящие объятья пугали, я приняла его не сразу. Он был терпелив и очень нежен. Страх первой ночи перешел в другой, и каждую последующую я искренне боялась, что мистер Рочестер охладеет ко мне, как пылко он ни любил меня. Однажды во Франции я призналась ему в своих страхах. - Джен, - вздохнул он, - я надеюсь, когда-нибудь ты полностью доверишься мне. Я старалась. Я опасалась, что совершила ошибку. Мистер Рочестер убеждал меня, что все пустое. Он показал мне другой мир. Он любил меня и казался самым счастливым мужчиной на свете. Я была счастлива, потому что он был счастлив. И я училась смотреть прямо в глаза тем, кто обращался ко мне, как к его жене. Иногда мне с пониманием улыбались особенные женщины. Противоречия не давали мне соотнести себя с ними. Как бы ни защищал меня Эдвард от внешнего мира, в моей душе сохранялась борьба воспитания и желания. Мы говорили днями напролет, находясь на этой странной грани между добрыми друзьями – и законными возлюбленными. Возможно, мне не стоило проявлять эту гибкость, с которой женщины идут на подобные отношения? Однако волнения, что вся радость жизни вместе с Рочестером скоро закончатся, уменьшились благодаря визиту доктора. Ни в одной книге я не читала о таком восторге, с каким Эдвард обнимал и целовал меня.5
Эскиз для новой иллюстрации с образом из снов: строгий священник стоял над робкой девушкой со стопкой книг. Она прилежно училась, утопая в страницах, а он выпивал ее душу и волю.6
- Как думаешь, Джен, кто родится? – спросил Эдвард, оглаживая мой большой живот. - Девочка, - уверенно ответила я. Он смешливо поднял брови. - Это кристально ясное знание посещает каждую женщину, - серьезно ответила я, стараясь не засмеяться. Слуга принес письмо из Англии. Лицо мистера Рочестера накрыла тень. В том мрачном письме говорилось о кончине Грейс Пул, сиделке миссис Рочестер. Несчастная женщина разбилась на лестнице, оступившись из-за выпитого джина. Врач миссис Рочестер писал, что остановился в поместье на несколько дней, и настаивал на поиске новой сиделки. Требовалось возвращение в Англию. Я испугалась за Эдварда. Миссис Рочестер, Берта Мэзон, была опасна: я помнила, с каким трудом мистер Рочестер справлялся с огромным одутловатым существом, когда-то бывшим человеком, как сумасшедшая впивалась ему зубами в горло. Я почувствовала печаль, жалость и тревогу. Мистер Рочестер с сомнением отнесся к предложению поехать вместе. Он указал на живот, но это меня не разубедило. - Если наша первая вырастет такой же упрямой, как ты… Я поцеловала его, скрывая, как на самом деле не хотела никуда отпускать. Впечатление от поместья было гнетущим, давящим. Я знала, какие лица меня там встретят, какие взгляды мне бросят исподтишка. Миссис Фейрфакс поприветствовала меня сухо, подчеркнуто произнося «Мисс Эйр». С каким-то грустным чувством я была рада вновь услышать настоящую фамилию. Эдвард посмотрел на экономку тяжелым взглядом. Я стояла рядом с тем, кого выбрала, но не могла не испытывать стыд, вернувшись сюда. Ночью я вновь увидела охваченный пламенем Торнфильд. Мне снился мистер Рочестер, погребенный под упавшими балками. Замедленно, как бывает в кошмарных снах, я вскрикнула и бросилась к любимому. Сильная рука, еще перед сном гладившая меня по щеке, была раздроблена, превращена в мешок из мяса и торчащих костей. Я услышала стон сквозь сжатые зубы. Я увидела лицо. Под бровью мистера Рочестера словно капнули ложкой густого ягодного джема. Через мгновение я поняла по проблескам белого, что это была розовая плоть выбитого глаза.7
Дочки, запыхавшиеся, вернулись из сада. Обе черноволосые, как мистер Рочестер. Одна подбежала к матери, чтобы обнять. Джейн поцеловала ее в розовый лоб. Девочка была старше, но гораздо меньше и хрупче, чем сестренка.8
Молва обо мне, беременной гувернантке, разнеслась далеко. Немногие женщины соглашались даже прийти для разговора о найме. Каждую ночь мистер Рочестер оставался возле комнаты безумной Берты, чтобы она не сбежала, и возвращался с новыми царапинами, порезами и укусами. - Любимый, она истязает тебя! – я не могла сдержать слез. - Успокойся, Дженет, - говорил он и обнимал меня, - еще немного времени, и мы вернемся в наш рай. Однажды с доктором снова пришел брат миссис Рочестер, Ричард Мэзон. Любимый сказал мне оставаться в комнате. Я старалась отвлечь себя чтением, но за мной неожиданно пришла служанка. - Мистер Мэзон мог передать тебе все через меня, - холод, с каким говорил мистер Рочестер, заморозил бы Мэзона насмерть, - но он настоял сказать тебе новость лично. Мэзон поджал губы, прежде чем поприветствовать меня. Взгляд, брошенный на мой выступающий живот, не ускользнул от меня. - Я принес весть о вашем дяде из Мадейры. Сердце дрогнуло от слов, что он скончался. - Дядя оставил три четверти наследства племянникам со стороны, с которой давно не поддерживал связь. Вам - четвертую четверть наследства… Мэзон замялся. - С искренними пожеланиями вернуться когда-нибудь к достойной жизни. Кровь сбежала у меня с лица. - Мерзавец! - пророкотал мистер Рочестер. Мэзон пискнул и сник, но его слова все равно ударили мне в сердце ножом. - Может, вы еще отошлете ее в монастырь, негодяи?! Мэзон трусливо отбежал за дверь. Я придержала мистера Рочестера за руку, чтобы тот позволил Мэзону уйти. Я молчала. - Не слушай его, любовь моя! – требовал Эдвард, когда мы остались одни. – Ты мой ангел, каждый твой жест для меня священен! Лучше бы я спустил его с лестницы!.. Я прервала его: - Ты не спустишь с лестницы весь мир, любимый. Горечь сгущалась у меня в груди. «Что я здесь делаю?! – хотелось закричать мне. – Я опозорила себя, я ношу под сердцем внебрачного ребенка, зачем я обрекла его на такую судьбу?!». Но мистер Рочестер был непреклонен: - Я не боюсь мира. И моему ребенку не придется. Его слова не достигли моего разума. Я ушла в свою спальню и лежала в одинокой постели так долго, пока не уснула. Той ночью вой, казавшийся потусторонним, звучал в поместье громче, чем когда-либо.9
Она дала посмотреть дочкам иллюстрации. Некоторые эскизы пойдут на обработку лучшему гравёру в цеху. Маленькие книги стояли вдоль ее стола. Младшая девочка взяла свою любимую и пролепетала: "Дом печати Рочестер!". Служанка сказала, что пришла гувернантка, и Джейн велела малышкам вернуться к отцу.10
Снова сон. Свистящий шепот раздался в моем черепе: «Только такой ценой ты останешься с ним? Это та жертва, что умилостивит твоего Бога?» Я увидела, как мой любимый сжимает в зубах кожаный ремень на столе лекаря. Один, без меня – что-то подсказывало, что я сама находилась далеко-далеко, избегала мыслей о любимом, упивалась праведностью своего побега. Эдвард, мой хозяин, не отводил единственного глаза от надвигающегося ножа. Я всхлипнула и зажала ладонями уши, когда острое лезвие врезалось в его изуродованную кисть. Мистер Рочестер взвыл. Одна кость не поддалась, пришлось рубить еще раз. Как много было крови! Мне хотелось быть рядом, прижать его голову к груди, пока бинты охватывали обрубок вместо руки. «Это успокоит твою совесть?» Он кричал, он едва не гибнул от боли, он звал меня!.. - Эдвард! Я вскинулась от кошмара – и нож проткнул подушку. Я отпрянула, грубая рука с отросшими ногтями схватила меня за волосы, оцарапав затылок. Это была миссис Рочестер, ужасная, дородная, по-мужски сильная. Оскаленные зубы влажно блеснули в свете свечи. Хватка была мертвой, я не могла вырваться. Безумная женщина поднесла свечи к моей голове. Прядь волос загорелась. Я заверещала. - Эдва-а-ард!!! Мистер Рочестер ворвался в комнату. Густое пятно крови бурело у него на груди. Он снес громадное тело. Миссис Рочестер врезалась в окно, несколько осколков разлетелось по полу. Они сцепились. Из груды тел доносился рев схватки. Он не мог ударить жену, пытался удержать ее. Я опрокинула себе на волосы кувшин с водой. Глухой звон. Безумная ударила Эдварда по голове канделябром. Он упал, из рассеченной брови на глаза хлынула кровь. Я попыталась отбиться кувшином, миссис Рочестер выбила его у меня из рук. Когтистые пальцы впились мне в горло. Я не могла дышать, не могла разжать эти тиски. Пол холодил кожу, слезы боли текли по вискам. На глаза мне попался осколок стекла. Миссис Рочестер расхохоталась, как гиена. Слюна капнула мне на щеку из раскрытого кровожадного рта. Нет, нет… нет! Я не могу! Женщина была настолько сильна, что удержала меня одной рукой. Бешеные глаза мстительно впились в мой живот. Миссис Рочестер вскинула тяжелый кулак. Она ударит меня! Я потеряю малышку! Я ухватила осколок – он рассек мне ладонь – и с первобытной яростью вонзила его в горло миссис Рочестер. Я не дам тебе забрать нашего ребенка! Хрип вырвался из разрезанной глотки после вопля. Она отпустила меня, прижала руки к шее. Кровь потоком текла между пальцев. Гримаса застыла от боли и ужаса. Страшная женщина упала лицом в пол. Лужа крови наливалась под ней. Я подползла к мистеру Рочестеру и обхватила его голову. Он застонал и открыл глаза. - Джени? Мои чувства омертвели, я не могла произнести ни слова. - Берта, - сказал он тихо. Я прижимала раненную ладонь к его щеке. Боль напоминала мне, что все действительно произошло, что это был не сон. Я прислушалась к себе. - Джен, я с тобой… Прибежали слуги, кто-то закричал при виде мертвого тела, кто-то – нас с Эдвардом. Многоголосье из «Мистер Рочестер!» и «Сэр!» не могли заглушить того, что происходило у меня внутри. Поднялась волна ужасающей боли. В ночь, когда я убила миссис Рочестер, родилась наша первая дочь. Младенец не заплакал, я умоляла Бога не карать меня смертью ребенка. Малышка издала писк – и я громко надрывно разрыдалась. Эдвард обнимал нас с маленьким свертком. Он шептал мне, пока его не забрал врач для осмотра ран: «Все закончилось, Дженет».11
Молоденькая гувернантка безупречно говорила по-английски, как и рассчитывал Эдвард. - Скажите, пожалуйста, могу ли я поговорить с миссис Рочестер? Улыбка тронула ее губы. Даже десять лет спустя она не позволила Эдварду одевать себя в дорогие наряды. - Вы – миссис Рочестер? – испуганно спросила девушка, готовая рассыпаться в извинениях. Она не помедлила с ответом, в котором не было лжи. - Я – мисс Эйр, спутница мистера Рочестера. Джейн не тронул пораженный взгляд молодой гувернантки. Слова любви были клятвой большей, чем любой брачный обет, привязывающий женщину к мужчине. Мистер Рочестер принял это. Ему нравилось, что они оба стали бунтарями. Он не разлюбил ее после случившегося. С той ночи она отказалась стать миссис Рочестер, не смогла принять, что всю жизнь будет зваться так же. Джейн стала жестче, не столь восприимчива к чужим взглядам и словам. Не брак определил их отношения с Рочестером. Не Бог указал Джейн Эйр, с кем в жизни пойти рядом. Что бы ни было после смерти, они встретят это вдвоем.