Жизнь — это прикол

Антон, как и в большинство дней недели, приходит в комнату Арсения. Со своим соседом по комнате Шастун не особо ладил, а вот у Попова соседа не было вовсе и потому Антон находил забавным донимать Арсения глупыми разговорами обо всём на свете. — Я делаю домашнее задание, — Арсений устало закатывает глаза, видя на пороге своей комнаты Антона. Шастун не медлит, втискивается в расстояние между Поповым и дверным косяком, а потом с довольной улыбкой и кошачьей грацией, заваливается на вторую кровать в комнате Арсения, которая стояла тут без дела и хозяина не имела. — Ладно, — сдаётся Арсений. — Конечно, можешь остаться, если поможешь, — говорит Попов. — Очень постараюсь, — всё также широко улыбается Антон. Парень беззаботно лежит на спине, глядя в белый потолок, на котором начинает отходить штукатурка. Антон складывает руки на груди и размеренно дышит, ожидая вопросов Арсения. — Окей, история, — сообщает Попов. — Характеристика Великой французской революции. — Бля, — выдыхает Шастун, прикрывая глаза. — Арс, я не знаю, как это было, загугли. — Я не заплатил за интернет, — легко усмехается Попов. — Попробуй вспомнить хоть что-то, — просит он. — Это было двести с лишним лет назад, как, блять, я должен это помнить? — недоумевает Шастун. — Анто-о-он, — тянет Попов. — Чем быстрее я сделаю задания, тем быстрее переключусь на тебя. — Ладно-ладно, — выдыхает Антон. — Всё, что я помню о Великой французской революции, это светловолосую продавщицу в пекарне, где были просто великолепные круассаны. А ещё она всегда носила красную помаду… — Антон, — тверже проговаривает Арсений. — Да что ты от меня хочешь, я бля не помню. Большую часть того века я провел под опиумом. Было классно. — Хорошо, разберусь с этим позже. Сделаю пока задание по зарубежной литературе. Арсений притих, водя ручкой по тетрадным листам. Антон быстро подскакивает на ноги, а потом подходит ближе к письменному столу, разглядывая учебник, где в углу страницы красуется портрет знакомого мужчины. — Я его знаю. Мы вместе сидели в тюрьме в Буффало. — Ты про Джека Лондона? — усмехается Арсений, откидываясь на спинку стула. Брови Антона взмывают вверх от удивления. — Стоп, это что, блять, был Джек Лондон?! — Когда это было? — интересуется Арсений. — Тысяча восемьсот девяносто седьмой… или девяносто второй. Стой, а сейчас какой год? — О боже, ты безнадежен, — громко смеется Попов, что отзывается приятной вибрацией в груди Шастуна. — А это, вообще-то, обидно, — Антон выпрямляется в спине и недовольно скрещивает руки на груди. — Да ладно тебе, — Арсений поднимается со стула. — Ты ведь знаешь, что я не серьезно. Арсений заглядывает своими голубыми глазами в зеленые глаза Антона и тот понимает, что попросту неспособен обижаться на Попова. Арсений тянется к Шастуну и мягко, практически невесомо, касается его губ своими. — Твою мать, Арс, — шепотом выдыхает Антон. — Ну что ещё? — Я пропустил казнь Марии Стюарт, — печально взывает Антон.