Мой любимый

Я готовить умею, но ленюсь, поэтому забиваю холодильник полуготовыми продуктами. Знаю — это прямой путь к гастриту. Мои мысли на кулинарные темы прервал вошедший на кухню Чонгук. Он был в тех же джинсах и чёрной водолазке. — Доброе утро. Чем тут обычно завтракают? — Кто что на кухне найдёт, то и ест. — Прикольно. — Я обычно завтракаю бутербродами и кофе. — Ужас какой. Такими темпами ты себе к тридцати годам язву желудка заработаешь. — Знаю, — виновато вздохнул я. — Ну, поройся в холодильнике, там пока есть из чего выбрать. В четверг закупались. Пока я наливал себе кофе, Чон углубился в недра холодильного агрегата и с пристрастием изучал его содержимое. Завершив смотр продуктов, он пришёл к неутешительным выводам. — Тэ, я не хочу тебя жизни учить, но каждый день это есть нельзя. И тут мне в голову пришёл гениальный план по нашему сближению. — Тогда поехали после института в магазин. Походим там вместе. Ты не против? — Этим я спасу тебе жизнь. С явной неохотой Чон выудил из морозилки два корыта для микроволновки — брокколи в сухарях и готовое куриное филе. Тем временем на кухню пришёл Версаль и сел на пол между нами. Сварить щенку кашу с мясом я банально забыл и теперь лихорадочно соображал, чем кормить малыша. Чон сразу догадался, в чём дело. — Чем будешь собаку кормить? — нейтральным тоном поинтересовался он у меня. — Нуу... Можно котлеты разморозить... рыба под маринадом, кажется, есть... — Фантой не забудь её залить, — усмехнулся Чон. — Ну, он же съест. — Он и четыре килограмма шоколада съест, а потом сдохнет. — Я исправлюсь... Через полчаса я уже сидел на заднем сидении лексуса, который папа подарил мне на прошлый день рождения, и повторял тему к семинару по археологии. Вылезая из машины, я сказал Чон Чонгуку, чтобы он заехал за мной в два. Пары пролетели быстро, но непродуктивно, так как все мои мысли занимал Он. С трудом досидев до конца занятий, я вылетел из здания и сразу увидел припаркованный на другой стороне улицы белый внедорожник. Когда я забирался в машину, Чон что-то изучал в атласе Кореи. — Зачем тебе карта? Навигатор ведь есть. — Не спорю, навигатор — вещь хорошая, но по нему можно в такую жоп... — он осёкся, — заехать! Куда едем? — В магазин. — А можно узнать о нём дополнительную информацию? — Чон повернулся ко мне. — Например, адрес или, на худой конец, название. — Да, — тупил я по-страшному. — Ну? Я не мог оторвать взгляд от его шоколадных глаз и продолжал молчать. Если дело и дальше так пойдёт, то он точно решит, что я умственно неполноценный и попал в институт только благодаря папиным деньгам. Подумав об этом, я невольно скривился, обиженно шмыгнул носом и в довершение ко всему захихикал, когда представил, как это всё выглядит со стороны. Всё, полный пиздец! — Я не дебил, — решил я хоть как-то оправдаться. — Я знаю, — Чон посмотрел мне в глаза. — Перенервничал? Зачёт был? — Семинар. Ты откуда знаешь? — Я пятнадцать лет в МЧС отпахал. Вижу, когда человек нервничает. Так куда едем? — В какой-нибудь гипермаркет на твоё усмотрение. — Ок. Выбор продуктов я полностью доверил Чону, а сам только тележку за ним возил. — Гук, а ты женат? — начал я прощупывать обстановку. — Нет, — он закинул в тележку по две упаковки помидоров и огурцов. — А девушка у тебя есть? — Нет. Тэ, я бы посоветовал тебе положить чипсы на место. — А сколько тебе лет? — Сорок один. Дыня или арбуз? Или и то, и то? — Дыня. Гук, а почему ты ни с кем не встречаешься? — Вот ты бы хотел, чтобы твоя девушка разбирала завалы, лазила по пепелищам и ездила в командировки в страны, где произошли разные бедствия, чтобы выискивать там трупы, иногда по частям? — Нет. — Ну, вот. Представив Чона среди руин и в окружении изуродованных трупов, я чуть не разревелся. Воображение у меня отличное. И когда надо, и когда не надо. Хорошо ещё, что он не заметил, переключив своё внимание на полки с крупами. — Ты же спасатель. Ты живых должен спасать, а не трупы искать.— Тэ, — он поджал губы, — правда жизни такова, что чем больше прошло времени с момента катастрофы, тем меньше шансов найти живых людей, а пытаться надо. И разбирать завал тоже надо. Предлагаю тему закрыть. — Угу, — бодро закивал я. — Тем более что ты оттуда ушёл. Чон ничего не сказал, а в тележку отправились четыре курицы... Незаметно прошли две недели. Пришлось готовить. Происходило это по принципу: кто первый встал, того и тапки. То есть кто первый пришёл на кухню и обнаружил, что жрать нечего, тот и готовит. Иногда мы разговаривали, но спросить, как он относится к однополой любви, я всё так и не решался. А время шло, и он вполне мог найти себе подружку. Во вторник я наконец собрался с силами. В три часа Чон забрал меня из института и повёз домой. Всё это время я ёрзал на заднем сидении и лихорадочно соображал, как начать разговор. Ни за что не догадаетесь, кто мне в этом помог. Готы! Когда мы остановились на очередном светофоре, перед машиной прошли две девушки-гота, все в чёрном. Одна, блондинка с чёрными губами, была одета в длинную юбку и пальто, вторая, брюнетка, в кожаный плащ. Вообще, девушки мне тоже нравятся, но явно не такие. А вот Гук даже им вслед посмотрел. — Гуки, ты как к готам относишься? — начал я издалека. — Нормально. Девчонки у них прикольные. — То есть ты бы хотел встречаться с готкой? — Не. Пару раз было бы интересно, но встречаться — нет. — Что пару раз? — не сразу сообразил я. — Встретиться, — деликатно ответил водитель. — И потрахаться? — Ага. — А как ты к геям относишься? — наконец спросил я и внутренне напрягся. — Тэха, я к ним никак не отношусь. Вот и понимай как хочешь... Ладно, отступать уже поздно. — И никогда не хотел с мужиком попробовать? — Нет. Приехали. И в прямом, и в переносном смысле. Чон открыл ворота, мы вкатились на участок и заехали в гараж. Я быстро пересел к нему вперёд. — Совсем? — Что совсем? — он удивлённо посмотрел на меня. — Совсем, ни чуточки не хотел попробовать? — Что-то я не пойму, куда ты клонишь. — Гуки... Ты мне нравишься, — я бросился в омут с головой. — И если вдруг ты захочешь попробовать с парнем, только скажи. Не обязательно встречаться. Можешь просто... развлечься со мной... Вот и всё. Я взял его за руку и немного сжал прохладные пальцы. — Тэхён, ты совсем ебанулся? — Чон вырвал свою руку из моей и устало откинулся на сидении. — Слушай, конечно, твоё дело, чем и с кем заниматься, но это не про меня. А уж предлагать себя как шлюху — это уж ни в какие рамки не лезет. Часа через три после этого малоприятного разговора приехал отец, и Чон, к величайшему моему ужасу, пошёл к нему в кабинет. Я крысой Шушерой подкрался к двери и стал подслушивать их разговор. — Ким Намджун, я больше не могу у вас работать, — донёсся до меня спокойный голос Чона. — Что у вас с Тэхёном случилось? — устало спросил отец и, судя по характерному скрипу, уселся в кресло. Гук молчал. — Что, опять по личным причинам? — съязвил отец. — Не хочешь говорить? А вот я, кажется, догадываюсь. Поделиться соображениями? — Попробуйте, — похоже, Чон даже растерялся. — Приставал чертёнок? — Но... — Откуда знаю? Милый мой, мне уже пятьдесят четыре года, и я, поверьте, кое-что смыслю в этой жизни. — И вы так спокойно об этом говорите? — Ему девятнадцать. В таком юном возрасте нормально экспериментировать. Сейчас перебесится, и всё пройдёт. Я понял, что этим всё закончится ещё в тот день, когда мы взяли этого монстра, которого вы ошибочно называли щенком. Вечером Тэ припёрся ко мне сюда и, чуть не виляя хвостом, предложил вашу кандидатуру на должность водителя. И я согласился, потому что с тех пор, как год назад его мать погибла в аварии, он садится в машину, только если я за рулём. Думаю, мы разобрались. И вот что, коли карта открылась. Тэ — мой единственный родной человек, и я для него ничего не пожалею. Сколько нужно прибавить к вашей зарплате, чтобы вы не отказывали моему сыну ни в чём? Я был тронут речью папки до глубины души, но тут мне чуть не поплохело. Откровенно предлагать Чону заняться проституцией было явно лишним. — Ким Намджун, я правильно понял? Вы предлагаете мне деньги за то, чтобы я подставил задницу вашему сыну? — Тут уж я не знаю, может, он и свою подставит, но в целом верно. — Нет. — Чонгук, подождите! — этот резкий тон отца мне совсем не понравился. — Я достаточно влиятельный человек, и, прежде чем предложить вам место, я, естественно, навёл кое-какие справки. Я знаю, что вашей матери требуется дорогостоящее лечение. Если вы не будете расстраивать моего сына отказами, все больничные счета я возьму на себя. Выбор за вами. Чон опять молчал. — Чонгук, идите. Всё будет хорошо. И о нашем разговоре Тэ ни слова. Я вскочил и отбежал от двери. Вовремя. Повернулась ручка, и мой водитель вышел из кабинета. В таком подавленном состоянии я его ещё не видел. Видимо, папка попал точно в цель. — Пойдём поговорим, — я взял его за руку и повёл на второй этаж в свою комнату. Чон покорно поднялся за мной, даже не пытаясь отдёрнуть руку. — Гуки... — я не знал, с чего начать. — Я слышал... — Подслушивал? — сразу догадался он. — Угу. Ну... Мне жаль, что всё так... Гук, ты только не уходи от нас. Я... не хочу тебя вынуждать... Мне не нравится вся эта ситуация. Гуки... давай один разок попробуем? Если тебе будет уж очень противно, больше не будем... Тогда я просто буду иногда приходить к тебе... просто чтобы побыть рядом, посмотреть на тебя... — Я хренею от вас с папаней... — Можно я тебя поцелую? — я продолжал держать его за руку. — Это обязательно? — В смысле? — я даже опешил. — Может, обойдёмся без поцелуев? — Не хочешь? — Тэ, не обижайся, но нет, не хочу. — Один раз, хорошо? — я уже чуть не плакал. — Хорошо. Один раз. Я положил ладони ему на талию и поцеловал . Он не отвечал, но и не отстранялся. Я провёл языком между его сомкнутых губ и наткнулся на гладкие зубы. Пускать меня дальше он явно не собирался. Пришлось отступить. — Разденься, пожалуйста. Давай я помогу? — Я сам. Он быстро стянул водолазку и спустил джинсы вместе с трусами. Я тоже скинул одежду и начал беззастенчиво его разглядывать. Гладкая мускулистая грудь с тёмными сосками и кубики пресса были просто восхитительны, а вот взглянув ниже, я немного расстроился. Его член лежал на яичках и не подавал признаков жизни. Улыбнувшись, я потянул Чона в центр кровати, благо щенка в комнате не было. Теперь мы стояли на коленях лицом к лицу. Я обнял его за талию и потянулся к губам, но он отвернулся. — Мы ведь договаривались — только один поцелуй. — Гуки... — я коснулся рукой его мягкого члена и стал легонько тереть. — Ты совсем не хочешь? Давай я возьму его в ротик... — Давай лучше я, — неожиданно он нагнулся и обхватил губами мою головку. Сосал Чонни отвратительно, то и дело — то ли нечаянно, то ли нарочно — задевая член зубами. Яиц для него как будто вообще не существовало. Но, несмотря на это, мне было хорошо, ведь рядом со мной был ОН, мой любимый. Послюнявив палец, я протянул руку и, быстро нащупав в его попке дырочку, ввёл туда две фаланги. Зря я это сделал... От неожиданности мой любовник дёрнулся и прикусил член так, что у меня искры из глаз посыпались. Оттолкнув его голову, я сжал несчастный орган рукой и массировал его до тех пор, пока боль полностью не ушла. Когда я опять расслабился и взглянул на мою зубастую любовь, меня ждал очередной неприятный сюрприз. У него по-прежнему не стоял, ни капельки. Короче, Чон упорно изображал из себя жертву изнасилования. — Извини... я не специально... — напряжённо глядя на меня, сказал он. — Мне страшно и неприятно. — Я люблю тебя. И очень хочу секса с тобой, — я провёл ладонью по его широкой груди. Не говоря ни слова, Чон повернулся ко мне спиной и встал на четвереньки, немного раздвинув бёдра. От этой его покорности у меня чуть не упало, честно. Но от вида крепкой попки возбуждение вернулось с прежней силой. Чувствовал я себя в этот момент последней скотиной и насильником, но останавливаться уже не хотел. Раздвинув ягодицы, я увидел аккуратную тёмную дырочку, окружённую чёрными волосками. Терпеть дольше было невозможно. Достав из тумбочки заранее купленную смазку, я щедро выдавил прозрачный гель на промежность и осторожно ввёл первый палец в девственное отверстие. Чон шумно выдохнул, но не остановил меня. Больше всего я боялся сделать ему больно, поэтому растягивал его долго и неторопливо. Несколько раз он тихонько стонал и выгибался, стыдливо пряча глаза в сгибе локтя. Член его наполовину встал, и я с удовольствием ласкал его другой рукой. Наконец, я вынул пальцы, надел презерватив, хорошо смазал свой член и, приставив головку к блестящей от геля влажной дырочке, слегка надавил. Чон сжался, и у меня ничего не получилось.— Расслабься, я осторожно... — я нежно гладил его спину. — Гукки, а хочешь — ты меня? — Не хочу. Ты с резинкой? — как-то нервно спросил он. — Да, не волнуйся. Опять пристроив головку к тугому входу, я стал ласкать его член и, когда любимый расслабился, толкнулся вперёд, погружаясь в тёплую глубину. Чон застонал и снова рефлекторно сжал попку, но я уже был внутри. Подождав, пока мой любовник привыкнет к новым ощущениям, я вошёл в него до конца. Член у Чона упал, но остановиться было уже невозможно, и, прикрыв глаза, я начал его трахать. Через какое-то время я понял, что дольше не продержусь. Повинуясь какому-то странному порыву, я полностью вышел, содрал презерватив и, легко вогнав член в скользкий разработанный проход, со стоном кончил глубоко внутрь Чона. Отдышавшись, я вытащил член и сел на пятки. — Всё? — Чон чуть приподнялся на руках, и из его растраханной дырочки потекла сперма. Он провёл рукой по своему липкому бедру и всё понял. — Ну, ты,Тэ , и гад! — такой подлости от меня он явно не ожидал. Так спокойно он это сказал, что мне стало не по себе. И точно — в следующую минуту Чон лёг на бок, подтянул колени к груди и заплакал. — Милый, родной мой, не плачь! — я лёг рядом и прижался к нему. — Что без резинки было, не переживай; ты у меня так первый, честно. — Пусти. Он сбросил мою руку и хотел встать, но я обхватил его за талию и прижался к нему ещё сильнее. В тот момент я был уверен в том, что, если отпущу его сейчас, он уйдёт навсегда. И я не отпустил. — Сволочь маленькая! — Чон тяжело вздохнул и затих. «Пусть ругает, — думал я, уткнувшись носом ему в шею, — только бы не ушёл».Мы полежали еще минут пять, и я осмелился развернуть Чона к себе. Его лицо было мокрым от слёз, а в голубых глазах читался немой укор. Эйфория от обладания его прекрасным телом прошла, и накатила лавина раскаяния. Ситуация сложилась так, что я фактически изнасиловал своего любимого человека. Он молчал, и это молчание меня убивало. Я совершенно не знал, что мне теперь делать и как исправить то, что произошло. — Гуки, — я приподнялся на локте и взглянул на него, — скажи, что не злишься. — Нет, я совсем не злюсь, — он горько усмехнулся. — Меня оттрахал в задницу пацан, который мне в сыновья годится. С чего мне злиться-то? Бля-я! Я даже деться от вас с отцом никуда сейчас не могу... — Всё хорошо будет. Давай ты меня в следующий раз. — Тэ, я вообще не хочу следующего раза. Ты обещал, что, если мне будет очень противно, ты не будешь настаивать на сексе. Да, про эти слова я уже благополучно забыл, и теперь они прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Я действительно обещал, что больше не буду его заставлять, и сейчас уже жалел о сказанном. После сегодняшнего вечера мне даже думать не хотелось, что эта близость у нас была в первый и последний раз. В голову пришла подлая мысль, что я могу просто вынудить его и дальше со мной спать. Чон прав: пока папка оплачивает больничные счета его матери, он от меня никуда не денется. Но всё это было настолько мерзко, что я сразу отмёл вариант с шантажом. А что тогда делать? Просто смотреть на него? Это меня уже не устраивало. — Тебе было очень противно, да? Чон поджал губы и, ничего не говоря, направился в ванну. Я хотел зайти в душевую кабинку вместе с ним, но он не позволил мне это сделать. — Можно я сам помоюсь? —Гук... — Тэхён, пожалуйста. — Ну, хватит! — я в отчаянии схватился за голову. — Лучше наори на меня, обматери, ударь в конце концов! Только не надо этой покорности и обречённости... Хорошо, если хочешь, искупайся сам. Я задвинул дверку кабинки и пошёл к раковине. На душе было погано. Плескался Гук недолго, минут десять. Когда он вышел, я протянул ему белое махровое полотенце. — У вас тут есть бар? — неожиданно спросил мой водитель. — Напиться хочешь? — Ага. — Может, не надо? — Надо. Мы оделись и пошли на кухню, где в шкафу стояло несколько разных бутылок. — Есть виски, коньяк, вино, ликёр... — Давай виски. — Я могу ещё что-нибудь сделать для тебя? — спросил я, отдавая ему бутылку. — Спасибо, Тэхшечка, ты уже всё сделал. Хотя, коньяк тоже давай. Я протянул Чону вторую бутылку и вместе с ним поднялся на второй этаж. У двери своей комнаты мой водитель остановился. Я посмотрел на него.— Может, я посижу с тобой? — ни на что особо не рассчитывая, спросил я. — Нет. Мне нужно подумать, так что пошёл вон, — тихо ответил Чон и захлопнул дверь, но тут же открыл её и добавил: — Тэ, можно вопрос? — Да, конечно, — сердце забилось чаще — вдруг он позволит мне войти? — Та авария год назад... Ты тоже там был, вместе с матерью? — Я был за рулём. Как я добрался до своей спальни — не помню. Вопрос стал для меня настоящим шоком. Несомненно, это была месть. Гук решил сделать мне больно, и у него это получилось. Он вернул мой самый страшный кошмар. Из глаз потекли слёзы. Не дойдя пары шагов до кровати, я свернулся на полу калачиком и тихонько заскулил. В одну минуту Чонгук лишил меня покоя, но я его простил. Ведь потерять любимого человека очень легко, а найти почти невозможно. Это я уже слишком хорошо знал. Мне снилось несколько столкнувшихся искорёженных машин и обгоревшие трупы в них. На ватных ногах я приблизился к дымящейся «Ладе» и заглянул в салон, где было тело водителя. И вдруг через разбитое окно ко мне потянулась обугленная рука. Я проснулся с криком в полной темноте. За спиной раздался шумный вздох, и я, ничего не соображая от страха, бросился к выключателю. Конечно, щенок. Видимо, он перебрался с кровати поближе ко мне. Похоже, ко мне вернулись не только воспоминания, но и ночные кошмары. Перетащив малыша на кровать, я устроился рядом с ним и так, со светом, пролежал до утра. Спать я боялся. В семь хлопнула входная дверь — папка поехал в офис. Хорошо, что сегодня он уехал пораньше. Не дай Бог увидит Гука после вчерашнего. Если мой любимый ужрался, это будет заметно сразу, а отец ненавидит пьющих. Зайдя в комнату Чона, я сразу понял, что в институт сегодня не попаду. Мой водитель валялся поперёк кровати мордой вниз и просыпаться явно не собирался. Проспался он только к обеду, и то весьма относительно. Чтобы хоть как-то к нему подлизаться, я решил приготовить тортик и мясо, но это нисколько не помогло. Глупо было на что-то рассчитывать. Чон старательно избегал меня весь день и на мои попытки начать разговор никак не реагировал. С Версалем тоже начались проблемы — малыш начал охотиться за ногами. Когда отец вернулся домой и, как всегда, направился в кабинет, щенок подбежал к нему и вцепился в щиколотку. От неожиданности папка совсем несолидно взвизгнул и со всей дури огрел собаку портфелем по спине, после чего зверёныш забился под диван и никак не хотел вылезать. Выковыривал я его оттуда минут десять. В результате папа обозлился, Версаль доводил меня до ручки своим непослушанием, а Чон продолжал молчать. Короче, со всеми надо было что-то делать. Чтобы хоть как-то развеяться, я решил собрать друзей на осенний пикник. Было уже холодновато, но дни стояли солнечные, и вылазка на природу с целью пожарить шашлык показалась мне отличной идеей. Так как большинство моих друзей обитало на севере Сеула, я предложил всем собраться в нашем старом месте на берегу Хангана*, и народ меня поддержал. Следующим шагом была поездка в магазин и закупка провианта. Тут уж без Чона было не обойтись. — Гуки, — я заглянул в его комнату, — поехали в магазин. — Через пять минут спущусь. Вот так. Ездили мы тоже молча. А ночью мне опять снились кошмары — такие, что я даже вспоминать их не хочу. На следующий день в четыре часа мы с Чоном были на месте. Низкие, уже начавшие желтеть ивы отделяли берег речки от основного парка. На воде покачивался на бочках небольшой плавучий мостик. От него в воду уходила цепь — видимо, чтобы течением не унесло. Несколько дней, прежде чем установилась хорошая погода, шли проливные дожди, и уровень воды в реке поднялся; из-за этого мостик оказался метрах в трёх от берега. Собралось нас, в общей сложности, десять человек — в основном, мои одногруппники. Двое из них взяли с собой собак. С молодой дворняжкой Никой Версаль сразу подружился, и они весело носились вокруг нас. А вот такса моего школьного друга Коуля — Мильридой (или Мара, как все её звали) оказалась редкостной сволочью. Я знаю, что это псина охотничьей породы, но вот то, что эта мелочь постоянно задирала всех собак, было выше моего понимания. Тем не менее, польза от неё тоже была. На берегу Ханган всегда водились крысы. На прошлом пикнике они даже прогрызли стоявший на земле пакет и пожрали хлеб. Ну вот, когда этой истеричке Мильриде надоедало наезжать на Версаля и Нику, она отправлялась патрулировать берег. Бегая на своих коротких кривеньких лапках по кромке воды и что-то там вынюхивая, она отпугивала от нас назойливых грызунов. Мы быстро разобрали вещи, распределили первую порцию мяса на два мангала и накрыли столик. Ребята шутили и смеялись, а вот мне было не до веселья. Чон сидел на бревне немного поодаль от нас и смотрел на воду. Снова навалились воспоминания о том вечере, когда я его практически изнасиловал. Мои невеселые мысли неожиданно прервал Версаль. Этот монстр общения в первый раз увидел утку и решил её поймать. Щенок прыгнул в речку и, естественно, ушёл под воду. Судя по его вынырнувшей удивлённой морде, он думал, что пойдёт по воде, посуху. Чон вдруг встал и быстрым шагом направился прочь от нашей компании. Я сразу побежал за ним, когда он зашёл за фургон я подбежал и увидел такую картину. Он стоит с приспущенными штанами и наяривает себе. Я подошёл и решил ему помочь, он знал что я пойду за ним. Я стал мять пальцами соски и начал целовать плоский живот, вылизывая кубики пресса. Наконец я взял его член у основания и, легко поцеловав гладкую головку, стал её сосать. Другой рукой я в это время перебирал и чуть оттягивал яички. Сначала, кроме учащённого дыхания, со стороны Чона не было никакой реакции на мои действия, но через минут пять моих стараний я почувствовал, как он кладёт руку мне на затылок и пытается задать нужный ритм. Позволив любимому потрахать мой рот в быстром темпе, я вынул член из-за щеки и начал ласкать губами и языком его упругие шарики. Чон застонал и закинул ногу мне на плечо. — Возьми в рот, я кончить хочу. Я выполнил его просьбу и с ещё большим энтузиазмом заскользил языком по горячему каменному стволу. Вскоре Чон сам стал толкаться в мой рот, приближая оргазм. В последний момент он хотел оттолкнуть мою голову, но я не позволил ему это сделать и в следующую секунду почувствовал, как в горло мне ударила тугая струя спермы. Я проглотил всё до последней капли и начисто вылизал член любимого. — Тебе понравилось? — я поднял глаза, но в темноте увидел лишь очертания его головы. — Классно ртом работаешь. Много практики было? — Не могу сказать, что много, но была. А ещё я очень хотел доставить тебе удовольствие.— Тебя не коробит, что ты мне отсосал, а я тебе нет? — Нет. Главное, что ты сейчас здесь и разговариваешь со мной. Конечно, я хочу большего: твоих ласк, поцелуев. Но после того, что я сделал тогда... ты имеешь полное право на такое отношение ко мне. — Я пойду. Завтра рано вставать. Как и во все предыдущие дни, я почти не спал. На следующий день Чон забрал меня из института, довёз до дома, а сам поехал к матери. Неожиданно рано вернулся папка. Я застал его на кухне, роющимся в холодильнике. — Что-то ты сегодня рано, — я сел за стол и подвинул к себе тарелку с фруктами. — Встреча отменилась, вот я и решил немного побездельничать. А водитель твой где? Я смотрю, машины в гараже нет, а ты здесь. — Он мать повёз на обследование в другую клинику. — Ясно. Ну, как вы вообще, поладили? Последнюю фразу отец произнёс специально нейтральным тоном, но я отлично видел, что его так и подмывает узнать, что между нами происходит. — Да. Чон классный мужик, — я улыбнулся. — Хорошо, что мы именно у него собаку взяли. — Кстати, о собаке. Когда закончишь жрать виноград, подотри за своей псиной в холле. — Блин, забыл его во двор выпустить! — Тэ, и ещё. Я всё понимаю — молодость, всё попробовать хочется, но ты бы не особо всё-таки Гуком увлекайся. И если тебя вообще нисколько не смущает, что он мужик, прими во внимание хотя бы то, что у вас разница в возрасте двадцать лет. Я тебя ни от чего не отговариваю и поддержу, что бы ты ни решил, но всё же обещай подумать над моими словами. — Я подумаю, — с готовностью закивал я. — Да ни хера ты не будешь думать, — отец достал из микроволновки жареные рёбрышки и подсел ко мне. — Ну, может, и не подумаю, — засмеялся я. — Бабуля звонила, приглашает на день рождения через неделю. — Отлично. Что дарить будем? — Не знаю. Подумай на досуге. Спрашивала, не нашёл ли ты себе подружку, и я даже не знал, что ей ответить... — папка подленько захихикал. — Ещё сказала, что если ты с кем-нибудь встречаешься, то можешь взять её с собой, познакомить с родственниками. — Ты предлагаешь взять Гука? — я никак не мог врубиться, шутит отец или говорит серьёзно. — Я тебе ничего не предлагаю, но давай на минуточку представим, что мы приехали вместе с ним. Как ты представишь его бабуле и родственникам? — Э-э-э... — Тэ, не «э-э-э». Это наша семья, и родственники заслуживают членораздельного ответа. Ты готов будешь объяснить им, кто такой Чон? Такого поворота в разговоре я не ожидал и не знал, что ответить. Я готов был представить Чона как своего парня, и его пол с возрастом меня нисколько не смущали. Проблема была только в том, что мой водитель пока не особо хотел быть моей второй половинкой, не говоря уже об огласке наших отношений. Папка истолковал моё замешательство по-своему.— Вот видишь, Тэ, одно дело — влечение и совсем другое — назвать человека любимым при всех. В общем, думай и решай сам. — Пап, а я ведь подслушивал тогда, когда Гук хотел уволиться. — Молодец! Мало того, что на мужиков вешаешься, так ещё и под дверью уши греешь. Ну и сыночек у меня! — отец вытер руки салфеткой и откинулся на спинку стула. — В сложившейся ситуации я не мог поступить иначе. Сам ведь понимаешь. — Понимаю... Ладно, Тэха, не в первый раз фигня. Как-нибудь разрулим. Только не забывай, что Гук твой, тоже живой человек, а не игрушка. — Это понятно... Пап, — я собрался с духом, — у нас вроде что-то начинает получаться, вот только я не совсем понимаю что. И пока не хочу говорить на эту тему. — Тогда немного подождём и поговорим, когда ситуация более или менее прояснится, — папка встал из-за стола и направился к себе. — Хорошо. Спасибо, пап, что понял. — Всегда пожалуйста... Восемь часов. Время шло, а Чон всё никак не возвращался. Пошёл дождь. Несколько раз я хотел ему позвонить, но каждый раз передумывал — боялся показаться назойливым. Погасив верхний свет и включив настольную лампу, я прилёг на кровать рядом с Версалем и сам не заметил, как уснул. Во сне я играл со щенком. Мы бегали по комнатам и собирали разбросанные им собачьи игрушки. Неожиданно с улицы до нас донёсся скрип тормозов и звук удара, потом ещё и ещё. Я выглянул в окно кухни и увидел перед нашим домом четыре столкнувшиеся машины, они все горели. За спиной раздалось глухое рычание. Наверное, мой зверёныш испугался, хотя он ещё никогда не издавал таких неприятных звуков. Я повернулся к Версалю, но его в помещении кухни не оказалось. Вместо малыша из-под стола на меня скалился обглоданный скелет огромной собаки. Я сделал шаг назад и упёрся рукой в подоконник. Монстр медленно двинулся ко мне, и его когти противно заскребли по кафельному полу. Тишина при этом стояла полная. Ни треска огня, ни криков людей, как будто и не было никакой аварии пару минут назад. Вдруг я почувствовал прикосновение к руке и обернулся. Мое запястье обхватила почерневшая человеческая рука с длинными костлявыми пальцами. В следующий момент чудовищная собака прыгнула, толкая меня в открытое окно. Я с криком проснулся и резко сел на постели, поджав под себя ноги. Щенок завозился рядом. Положив руку на его пушистую холку, я разрыдался. В коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату без стука вошёл Гук. Ни слова ни говоря, он сел рядом и обнял меня. — Я к маме хочу... — прошептал я, положив голову ему на плечо. — Не плачь, Тэ, ты же сам говорил, что всё будет хорошо, — Чон прижимал меня к груди и ласково гладил по голове. — Ты кричишь каждую ночь, и у тебя всё время горит свет. — Я боюсь спать. Мне снятся кошмары. — Не бойся. Оставь воспоминания в прошлом, и они не будут тебя беспокоить. Гук был живым и тёплым; я ему поверил, но продолжал всхлипывать. И тогда произошло то, чего я меньше всего ожидал, но на что больше всего надеялся: Чон приподнял моё лицо за подбородок и поцеловал меня в губы; я ответил и почувствовал у себя во рту его язык. Прервав этот волшебный момент, любимый провёл пальцами по моей щеке и взглянул в мои глаза. — Почему ты это делаешь? Из жалости? — я по-прежнему обнимал его за талию. — Нет, Тэ, просто меня угораздило увидеть в тебе человека. Я не знаю, что ещё сказать. Это всё для меня ново, но я привык к неожиданным поворотам событий. — Чон, ты только не уходи. Мне постоянно снятся трупы... Я не сумасшедший... — Я знаю. Я люблю тебя.

-Я тебя тоже люблю...