***
В Запредельи не было хулиганов, не было драк и конфликтов — была Корпорация 7Zee, охотно отправлявшая исследователей на удивительную планету за некоторую плату. Ты потратил несколько лет на исследование плортов на родине; но, когда в университете тебе сказали, что твои знания гораздо больше пригодятся в месте, где эти плорты непосредственно добываются, ты тут же все решил. Здесь, думал ты, у тебя все получится. Не надо никаких коварных планов, никому ты не будешь причинять вреда. Слаймы глазели на тебя с удивлением и радостью, увидев в первый раз нового человека. Они забавно пищали. Впервые за долгое время ты почувствовал, что твои усилия в этой области действительно дадут результаты, причем положительные. Сплошная польза. У тебя почти не было времени путешествовать по местным землям, и ты знал территорию не так хорошо, как следовало бы. Когда тебе пришла в голову идея воссоздать слаймов и Запределье в виде виртуальной реальности, Корпорация подыскала для тебя место на дне Слаймового моря, и ты почти не вылезал из этой лаборатории. Тем более, что ты всегда мог попросить соседей по внутреннему обменнику отправить тебе необходимых слаймов, чтобы не тратить время самому. Ты никогда не считал себя успешным путешественником и очень сильно сомневался, что ты выжил бы здесь в первую неделю, если бы не так дорого оплаченный билет, страховка и меры предосторожности от Корпорации. Поэтому безопаснее всего было сидеть дома и надеяться, что твоих соседей заинтересует сегодняшнее предложение обмена. Ты потерял счет времени, живя на этой странной планете, поэтому не знал точно, как скоро на планете появилась новая живая душа. Она заменила человека, с которым ты когда-то познакомился и которого сподвиг даже начать заниматься слаймонаукой. Беатрикс сразу понравилась тебе своей энергичностью. Не прошло двух месяцев, а она уже исследовала столько территории, сколько ты за свои несколько лет в глаза не видел. И это здорово отражалось на твоем виртуальном проекте. Она рассказывала истории про портал в древних руинах, который она активировала и попала в место, где повсюду земля взрывалась столбами огня, а слаймы попадались очень редко, скрываясь в песках. Ты помнил, что существовало такое место, как Стеклянная Пустыня, но путешественников редко туда заносило, и последний раз портал активировал как раз пропавший Твиллгерс. Но Беатрикс никуда не пропала, побывав там, поэтому ты схватился за этот шанс исследовать что-то новое и более редкое. Она так увлеченно рассказывала про огненные гейзеры и занесенные шелковым песком руины в Пустыне, что ты нехотя признавался себе, что сам бы отправился туда, не приобрети ты за эти годы такое жуткое нежелание куда-то срываться с места. С другой стороны, может быть, Беатрикс подстраховала бы тебя в опасной ситуации?.. Но ты никогда не знал наверняка.***
Она рассказывала тебе не только про развалины древней цивилизации. Со временем, когда вы подружились сильнее, она начала упоминать о вещах, выходящих за обычный образ благоприятной цветущей планеты с добродушными обитателями. Впервые она сказала об этом, когда в очередной раз принесла тебе квантовых слаймов, и ты заметил, что она чем-то обеспокоена. Она попросила тебя больше не запрашивать слаймов, живущих в руинах и Пустыне. Жаловалась на дурное предчувствие, говорила, что сама больше не сунет туда носа. Ты видел, что ей трудно говорить такие слова, ведь исследовательский дух был в ней слишком силен, чтобы так просто оградить себя от интересной части планеты. Поэтому ты неумело успокоил ее, заверив, что все будет хорошо. Частично именно ты был виноват в том, что она не остановилась прямо там же и пошла дальше. Удержи ты ее тогда, и она не подвергала бы себя опасности. Но твоя светлая ученая голова подала замечательную идею отправить Беатрикс в последний раз в Стеклянную Пустыню, чтобы взять там редких слаймов для исследования и больше не возвращаться в опасную зону. Ты знал, что она попытается выполнить твою просьбу как можно скорее и качественнее. Чего ты не мог предугадать, так это того, что Беатрикс не вернется ни через день, ни через два, ни через целую неделю. Это заставило тебя оторваться от лабораторного стола и наведаться к ней на ранчо. Все дроны давно перестали работать без подзарядки, недовольные голодные слаймы рвались из загонов наружу, и ты еле-еле добрался до ее дома. Она сама сказала тебе, что никогда не запирает дверь, потому что рада любым гостям. Но хозяйки ты не нашел ни в доме, ни в гроте, ни на побережье, украшенном кругами из камней. Все сообщения с автоответчика также никто не просматривал. Ты подумал немного и позвонил Торе Вест — уж она-то сможет посоветовать тебе, что делать. Ты удивился, увидев на экране Хобсона Твиллгерса, но тебе стоило думать не об этом, и ты поспешно рассказал ему о волнениях Беатрикс незадолго до исчезновения. Хобсон покачал головой и ответил, что сам боялся, что когда-нибудь из древних руин что-то восстанет и пожрет окрестности. Это звучало нелепо, но ты видел жуткое выражение его лица — совсем такое же, как у Беатрикс, когда вы виделись в последний раз. И ты поверил.***
Ты провел многие бессонные ночи в попытках выжать из плортов что-то, по огневой мощи превзошедшее бы перекормленного бабах-гордо. Все предыдущие годы все твои исследования использовали слаймонауку исключительно в мирных целях. Было трудно перестроить себя в русло более военное, но ничего другого не оставалось. Ты знал, что эта штука почти стоит у тебя на пороге. Почти стучится своим стеклянно-мозаичным отростком в обшивку подводной мастерской. Ты бы многое отдал, чтобы не видеть тысячи таких отростков на теле этого существа, во сне обволакивавшие тебя и твой разум. Но после того, как ты однажды увидел одну десятую его размера, ты больше не мог выкинуть из головы этот отвратительно стеклянный образ, расползавшийся всюду, заполнявший все свободное пространство. Внутреннее сообщение на планете, может быть, еще работало, но ты бросил попытки связаться с кем-нибудь: это только отнимало драгоценное время. Все, кому можно было дозвониться, либо погибли, либо эвакуировались, пока еще было время. Последним, кого ты видел, был Хобсон — он позвонил тебе, когда они с Торой покидали Запределье, и предложил лететь с ними. У них не было свободных мест, но они могли устроить это. Как-нибудь, лишь бы увезти тебя живым. Ты отказался. Хобсон не удивился твоему решению. Он давно знал, каким упрямым ты можешь быть, когда дело пахнет керосином. Ты сдвигаешь защитные очки на затылок и протираешь невидящие уставшие глаза. Коротких промежутков времени, на которые ты проваливался в забытье, не хватало для полноценного отдыха. Но ты чувствовал, что ты либо уснешь навеки, либо хорошо подготовишься и сможешь спать спокойно позже. Это все дело времени и старания. Мощный удар сотрясает стены; слышится треск стекла. Ты видишь один из гадских отростков, направленный в центр огромного «жука» на стекле, оставленного предыдущим ударом. Еще один — и наружный слой высокопрочного стекла пробит. Ты срываешься с места, ощущая всем телом, как твое подводное убежище постепенно обволакивается чудовищем, которое действует неторопливо, зная, что бежать тебе все равно осталось некуда. Не просто так ты сидел здесь столько времени, пока все остальные разбегались кто куда. Казалось, оно могло просто опуститься всей своей массой на лабораторию, и она просядет под весом громадины. Но ей этого было мало, и она ломилась внутрь. Когда два поблескивавших щупальца с треском проломили второй слой иллюминаторного стекла и проникли внутрь, у тебя было все готово. Ты смотришь на противника, не моргая, сжимая в руках устройство, на которое ты убил столько бессонных ночей и все свои нервные клетки. Щупальце вытягивается в твою сторону, капая густой морской водой на пол. Ты вдруг вспоминаешь своего давнего школьного товарища. Того самого, которого срочно увезли в реанимацию посреди выпускного вечера. Ты думал тогда о правильности своего решения не вмешиваться и не чудить ничего с бабах-плортом. Винил себя, хотя стоило винить хулигана, избившего твоего бывшего друга. Что ты сказал ему тогда, отказывая? Что-то очень правильное. Ты сжимаешь рукоятку рычага прибора, слишком тяжелого для тебя, чтобы так долго держать его в руках. Отверстие, обращенное к щупальцам, раскалилось, и исходящий от него жар уже невозможно было терпеть. Ты всегда говорил правду, всегда то, что у тебя было на душе. Но сейчас никто не имел права упрекать тебя во лжи. — Наука, — шепчешь ты, — должна быть использована во благо. И рвешь рычаг на себя.