Любовь — это грех.

В тот день проходил бал в честь подписания одного из соглашений "Союза Трёх Императоров", заключённого непосредственно между правителями Российской, Германской и Австро-Венгерской Империй. На пиршество пригласили представителей разных государств, как людей, так и воплощений. Российская Империя, как и подобает хозяину места встречи, встречал каждого гостя, обольстительно улыбаясь своей клыкастой улыбкой. На празднество прибыли представители совершенно разных государств, располагающихся как на западе, так и на востоке и даже юге. Кому-то могло бы показаться странным, что страны-конкуренты, противники, даже давние враги — находились бок о бок в одном месте. Но для государств это не было в новинку. Каждое воплощение — личность, которая обладает своими взглядами, мыслями, желаниями и чувствами — никем не навязанными, но явно ограниченными, потому что они не люди. Часто бывает, что даже такая простая вещь как дружба между воплощениями в итоге разрывалась, ведь политика менялась с появлением новых правителей, с изменением времени — но так было в начале, до того, как государства поняли, что несмотря на соперничество или вражду глав их и народов сами они могут оставаться самими собой, хоть более не показывая тёплых чувств на виду иль на политической арене, но рядом друг с другом обнажая свои истинные эмоции, снимая маски. Хотя…раскрыться полностью вряд ли смог бы хоть один из них. Но сейчас не об этом. Когда все гости собрались, то Российская Империя с превеликим удовольствием сел в кресло, расположенное в одном из залов, подальше от танцующих, но поближе к дарам, ниспосланным матушкой природой и искусными поварами. Не без удовольствия Николай — именно так звали российское воплощение — пил дорогое белое сухое вино, привезённое в подарок старым французским другом, и слушал очередной рассказ шведа. Время шло, гости стали куда более раскрепощёнными, чему свидетельствовало увеличение числа желающих танцевать и море уже не столь фальшивых человеческих улыбок. Удовлетворённый подобным результатом Империя взглянул всё ли в порядке у его правителя и незаметно мягко улыбнулся, заметив оного в окружение своего советника и других Императоров, с коими тот заимел союз. Монархическое государство не успел заметить, как вокруг него собрались его друзья — да, их он мог назвать друзьями, несмотря на прошлое и настоящее. Королевство Швеция, как всегда прекрасный в своей изысканной военной форме, ловко жестикулируя, рассказывал о очередном очень грандиозном мероприятие, которое не так давно произошло в его государстве. Японская Империя, сидящая подле Китайской Империи, не без удовольствия слушала его рассказ, не перебивая, лишь после задавая свои вопросы. Британка обсуждала с Первой Французской Империей (который уже ушёл в отставку) некоторые моменты рассказа шведского товарища, явно видя ложь и приукрашивания, на что француз лишь растягивал свои губы в притягательной, но лукавой улыбке. Королевство недовольно ворчал, слыша их диалог. Османская Империя спокойно рассмеялся, слыша такую обыденную перепалку. Они нечасто собирались вместе, но что-то никогда не менялось: швед оставался таким же пылким и ярким, особенно когда речь заходила о старых временах — о войнах; британка столь же горда, хитра и привлекательна; француз храбр и лукав; китаянка рассудительна и загадочно молчалива; японка умна и рассудительна; осман спокоен, но яростен в спорах. Общаясь между собой воплощения снимали с себя маски, что необходимо надевать на политической арене или подле своих глав, когда слышишь о новых законах, о изменениях…время меняет всё — даже их. Изменения пугали, ведь иногда казалось, что в любой миг ты способен потерять себя, не понять где ты — «личность», а где — «государство». Жестокая судьба у этих созданий, но они приняли её такой какая она и есть, и не потеряют себя, ведь могут сказать не всё, но хотя бы часть своих мыслей кому-то. Пока они чувствуют — потерять себя невозможно. Похоже каждый думал о чём-то подобном, поэтому одновременно еле заметно улыбнулись, приподнимая лишь уголки губ. Но в глазах каждого читалось спокойствие и лёгкость, которую некоторые искали годами, десятилетиями, а то и веками. Но невольно задаёшься вопросом — они такие разные, что же их объединило? И ответ оказался донельзя прост — Российская Империя. Он был далеко не самым старшим из них, но и не столь юным, взаимодействовал с каждым, оставляя в душах их следы, которые не вытравишь ничем. Русский смог приковать в своё время внимание каждого. Швед помнит его на поле брани — юношей, что покорил его, ещё даже не став официальным воплощением. Уже после победы в Северной войне, Царская Русь передал ему титул, обратив государство российское в Империю. А потом был Ништадтский мир, который Швеции уж точно никогда не забыть, уж больно хорош был новоявленный Император (даже слишком). Французской Империи никогда не забыть своё поражение в тысяча восемьсот двенадцатом году и дальнейший мирный договор, тоже самое касалось и османа, который успел куда больше сражений провести с русским, и не только их. Британка ни раз сотрудничала с ним, о чём совершенно не жалеет, хотя ни раз замечала недовольство собственного правительства по данному поводу. Она не могла отрицать, что Николай был крайне интересным собеседником, яркой личностью и обольстительным настолько, что казалось, что свои умения двигаться, говорить и боевые навыки он получил от самого Дьявола — или Бога, как часто говорят в народе «Бог на его стороне». Жестоко, но иногда с этим невольно хочется согласиться. Японская и Китайская Империи также успели поближе познакомиться с Николаем, не столь близко, как европейцы, но успев достаточно проникнуться его харизмой. Но все до единого были убеждены:

Если бы воплощение мог править — мир бы пал к ногам России.

Вечер проходил довольно быстро, ведь был крайне насыщен и ярок. Николай общался со всеми гостями, слушая разговоры, внося свои ремарки, не забывая в меру говорить комплиментов, но не чтобы обольстить, нет, просто натура его такова была. И казалось бы, разве не чудесно? Все улыбаются, счастливы, на время сняли почти полностью маски, но, увы, не всё было так хорошо. Друзья, в отличие от самого РИ, уже в который раз замечали за ним одну маленькую слабость. Он невольно отводил взгляд куда-то в сторону, уходя в какие-то думы. Если раньше они не понимали, задавались всяческими вопросами, то сейчас осознавали куда именно направлен взор русского. Никого из них взгляд сия не печалил, нет, только заставлял размышлять — ведь Николай явно не осознаёт, что нынешний его взор иной, не такой как был направлен на них. Николай внимательно скользил взглядом по тем кто находился в соседнем зале, прекрасный вид на который открывался впереди, там где открывались парадные двери, и каждый раз он цеплялся за полы немецкого тёмного мундира. Империя не мог оторваться, чтобы не рассматривать своего нового союзника — Кайзеровскую Германию. Британская Империя видя этот по-настоящему влюблённый взгляд — хитро щурилась; француз еле сдерживался, чтобы не вскрикнуть «L`amour»; осман и швед укоризненно покачивали головой; японка и китаянка слегка вздыхали, понимая, что русский сам не понимает того, что действительно чувствует, ведь не может принять что-то иное, не простой порыв. А это явно иное. Зоркий взгляд Николая с удовольствием скользил по высокой и статной аристократической фигуре с военной выправкой. Кайзеровская Германия был очень красив. Уложенные чёрные локоны, серебристые глаза с лёгкой голубизной, длинные в меру сильные и изящные руки с длинными музыкальными пальцами, мощная шея с ярко-выделяющимися ключицами, величественный стан и…взор скользил ниже, по позвонкам, к копчику. Хорош, во всех смыслах. Но взгляд хищника не ушёл незамеченным от Карла и других братьев и сестёр Вильгельма. Чёртовы родственника немца. Они незаметно закрыли собой мужчину, не давая Николаю даже издалека насладиться его обликом. Русский недовольно щёлкнул языком. — Не дали принцессой полюбоваться? — всё же не удержался от подстёгивающей фразы француз, на что получил красноречивый взгляд окружающих. Николай мягко легко улыбнулся, слегка обнажая заострённые резцы и клыки, которые невольно заставляли встрепенуться. Каждый помнил насколько могут быть болезненны чужие укусы. — Не понимаю о чём вы, дамы и господа, моё внимание направлено лишь на вас. Тут уж от колкости не удержалась британка: — Неужели? А мы уж думали вы уснули, Ваше Величество, пока Швеция рассказывал о живущих у него зебрах и львах. — Но в Швеции нет… — Вот именно. Русский вздохнул, всё же его подловили. Невольно пальцы прошлись по кромке собственной маски, а ведь он искренне считал, что из-за неё никто не заметит его взгляда, хотя собеседники не столь просты, их крайне сложно обмануть, так что неудивительно, что те быстро раскусили его. — Мы поможем. — как один произнесли воплощения, после чего встали со своих мест и направились к выходу. — Мы отвлечём их. — прошептала британка, проходя мимо. — Поверь в нас. — впервые за долгое время не лукаво, а искренне улыбаясь, произнёс француз. Николай был крайне благодарен своим друзьям, ведь те на самом деле хотят ему помочь, поддержать, стать опорой, показать что именно изменилось в его душе. Вот компания вернулась в зал. Судя по мелодии, что разливалась тёплой спокойной волной, скоро будет медленный танец. Чтобы не выглядеть слишком уж подозрительно, каждый из Империй начал говорить с кем-то из гостей или продвигаться к фужерам, подле которых в сей миг и стояли их цели. Британская Империя шепнула что-то на ухо Королевству Швеция, после чего тот уверенным шагом отправился к Баварии, он пригласил девушку на танец, на удивление, та довольно быстро согласилась, особенно когда столкнулась с одобрительным взглядом Саксонии. Для кого-то это могло показаться странным, но немцы и немки негласно дали друг другу обещание, что не позволят кому-либо приближаться к их младшему брату и главному воплощению — Кайзеровской Германии. Королевства Саксония и Бавария, а также Лихтенштейн позволяли себе иногда отойти подальше или потанцевать, понимая, что Два Главных Орлана, коими они в уме называли Пруссию и Австро-Венгерскую Империю, точно не оставят младшего без присмотра. И это стало в какой-то мере ошибкой. Каждый из немецкого семейства был убеждён, что остальные родственники слишком серьёзны и не позволят себе расслабиться, за что поплатились, ведь этим воспользовались их оппоненты. Швед увёл танцевать Баварию, осман смог умело пригласить выпить у дальних столиков Саксонию, француз не сразу, но смог заинтриговать и заинтересовать Лихтенштейн, в этот же миг Китайская и Японская Империи сумели отвлечь Пруссию, а британка умело вывела из строя (не буквально) Австро-Венгерскую Империю. Сам того не заметив, но Германская Империя остался в одиночестве. Словно выйдя из раздумий, перестав слышать под ухом красивый мелодичный голос Карла и серьёзный Фридриха, Кайзеровская Германия — человеческое имя которого Вильгельм — неловко огляделся и заметил, что каждый из его родственников чем-то занят. Решив, что стоять близ столиков и витражного окна одному крайне глупо, немец хотел было отправиться во временные покои, что им предоставили, как его оставила чья-то аристократичная, но сильная ладонь, коснувшаяся плеча. Империя обернулся и его взгляд сразу же натолкнулся на глубокие голубые глаза и трёхцветную маску. — Здравия, Ваша Светлость. — Приветствую, Ваше Высочество. Пока Империи начали вести диалог, Австро-Венгрия заметил их и поразился, что никого другого подле младшего нет. Незаметно взор скользнул по разным частям зала во время танца и двоецарствие убедился, что все его родственники успешно отвлечены. Вот напасть. — Не откажет ли сей любезный сир мне в танце? — спросил, всё также обворожительно улыбаясь и протягивая руку, Российская Империя. Карл заметил этот жест и еле сдержал злобный рык, Пруссия, что оказался неподалёку, также вздохнул и покачал головой, но потом как-то самодовольно хмыкнул, будучи уверенным, что брат ни за что не согласится. Но похоже сегодня был удивительный и особенный день. Вильгельм аккуратно положил свою ладонь поверх протянутой: — Приму за честь. — и голос его слегка потеплел. А в сердце Российской Империи от этого приятного бархатистого голоса что-то затрепетало под рёбрами, тёплой волной окутывая сердце. Он не переставал улыбаться и плавно повёл Империю в сторону зала, после чего положил одну ладонь на талию. Вильгельм положил без труда руку на плечо русского, что было крайне удобно с учётом того, что кайзеровское воплощение немного выше российского. Но никого из них это не смущало. И именно в этот необычный и важный момент заиграла музыка вальса. Всех закружило в плавном и красивом танце. Немец с невероятным удовольствием отдался во власть ощущений, он двигался умело и красиво, с присущим аристократу изяществом и свойственным сильным волевым военным людям четким и уверенным шагом. Даже будучи ведомым не выглядело это ни унизительно, ни оскорбительно. Партнёры идеально дополняли друг друга, поддерживая и помогая, только один направляя, а другой двигаясь следом. Поддержкой и защитой можно стать не только стоя во главе. Никто не мог оторвать от них глаз. Даже Императоры не без удовольствия следили за воплощениями их государств, что сейчас слились в блаженном танце. Не слишком близко, но и не далеко, ничего в их действе богохульного нет и в тоже время оно такое личное, интимное. Вот и затихла мелодия вальса. Империи сами того не заметили, как их лица оказались слишком близко, настолько, что чужое дыхание ощущалось на коже. Слишком хорошо. Но мужчины отстранились друг от друга, не поддаваясь приятному порыву. — Благодарю за столь чудесный танец, Ваше Высочество. Должно быть Вы устали. Не соизволите проводить Вас до покоев? В этот момент к дуэту довольно быстро стал приближаться Австро-Венгерская Империя. Вопрос русского воплощения, который мужчина услышал даже на расстояние, вызвал жгучую, всепоглощающую ярость в душе старшего брата немца, Карл еле смог удержать вырывающееся из глубин грудной клетки утробное рычание, маска культурного, доброго и местами безмятежного создания начала медленно трещать по швам. Если бы они сейчас были на поле брани, то воплощение двуединой монархии без зазрения совести напал бы на Николая в попытке перерезать глотку. Фридрих подошёл как нельзя вовремя. Крепкая ладонь, сжимающая плечо, смогла нормализовать слишком шаткое внутреннее состояние. Пруссия взглянул на младшего родственника и покачал головой, тем самым говоря не вмешиваться. Если они устроят разборки, то это может плохо сказаться на дальнейших взаимоотношениях. Подобное действо навредит не только им, но и Вильгельму. Карл благодарно взглянул на Пруссию, а после вновь взглянул на дуэт из Империй. Фридрих еле слышно вздохнул, ему не меньше Карла не нравилась нынешняя ситуация, особенно зная некоторые особенности Николая. Пруссия прекрасно запомнил договор 1762 года, после которого долго ещё не мог отойти. Что же… Вильгельм уже давно не ребёнок, он воплощение самостоятельного, главенствующего среди них, государства, стоит оставить выбор на него. — Если Вас не затруднит, то я не откажусь от столь чудесной компании. — послышался через некоторое время бархатистый спокойный голос немецкого воплощения. Российская Империя успешно скрыл мелькнувший в глубинах очей алчный блеск, после чего, попрощавшись с гостями и поймав на себе леденящий душу взор непривычно серьёзных глаз Карла, отправился вместе с Кайзеровской Германией в сторону предоставленных гостям покоев. Комнаты были расположены в ином корпусе, подальше от шумного зала. За витражными окнами открывался вид на чудесный цветочный сад с искусственным прудом и красивыми декоративно-украшенными всевозможными скульптурами фонтанами. Звук медленных, но ровных и чётких шагов лёгким гулом разносился по коридору, отражаясь от внутренних стен дворца. Тишина не была давящей, она отдавала лёгкостью в теле и небольшим волнением, оставляя отклик в душах каждого. Вот они приблизились к двери спальни. Молчание не могло длиться вечно. — Сир Николай. — послышался голос с характерным акцентом. Империя посмотрел на оппонента, учтиво говоря: — Что случилось, сир Германская Империя? Выглядите обеспокоенно. Второй Рейх сделал несколько шагов навстречу и произнёс спокойно, но на мгновение голос дрогнул и стал отдавать тихими нотами…вины? — Прошу простить поведение моих родственников. Не знаю, что нашло на Карла, но он совершенно точно не хотел Вас оскорблять. Абсолютный монарх удивился, после чего с лёгкой улыбкой протянул своим мягким, бархатистым голосом: — Удивлён, что Вы заметили это холодное пламя в его очах, но не беспокойтесь, конфликта не произошло, а это главное. Кайзеровская Германия на мгновение замер, не ожидая такого ответа. Неужели русского совершенно не задевало подобное поведение новоявленного союзника? В глазах немца вспыхнули искры, выдавая его смущение. Мужчине стало крайне неловко, что мысленно он накрутил себя, делая ситуацию куда страшнее и опаснее, чем есть в действительности. — Благодарю за милосердие и благодушие. — на мгновение в коридоре повисла тишина, но вскоре воплощение продолжил, — Прошу простить, может я покажусь навязчивым, но… — на мгновение империалист вновь замер, подбирая верные слова и возвращая голосу былую холодную уверенность, — Мне казалось, что Вам хотелось о чём-то поговорить со мной на этом вечере, но мои родственники не позволяли этого. Больно пристален был Ваш взгляд. Николай еле сдержался, чтобы не искривить улыбку. Он совершенно не ожидал, что его взгляды заметил помимо родственников и сам Империя. Хотелось мысленно дать себе оплеуху, как бы низко это ни было, но мужчина быстро взял себя в руки, приняв решение. Это же шанс — шанс, который он так долго ждал. Российская Империя начал говорить: — Вы правы, я и правда хотел с вами пообщаться, всё же с этого дня мы теперь Союзники. — абсолютный монарх произнёс всё плавным, чарующим тоном, мельком обнажая ряды острых клыков. Только было Империя хотел продолжить свою речь, чтобы после привести немца в покои, дабы «обсудить некоторые части договора», как лунный свет проник в одно из окон, освещая статную аристократично-бледную фигуру в тёмном военном мундире и красивой маске, скрывающей верхнюю часть лица. И в сей миг Николай замер, не смея оторвать взгляд от собеседника. На устах вечно холодной Германской Империи появилась еле заметная лёгкая улыбка, а глаза засияли подобно серебряному жемчугу скрытому в глубинах тёмного окутанного туманом океана. Империя увидел это казалось бы небесное создание. Впервые в жизни сердце зашлось в бешеном ритме, и абсолютный монарх осознал «Бог не простит ему этот грех». Российская Империя впервые в своей жизни решил отступить. На устах появилась улыбка, которой он улыбался на мероприятиях, тем самым скрывая горечь. — Но лучше оставить сей диалог для наших будущих встреч. Ваши покои прямо за дверью. Отдыхайте. И казалось, что это верно. Он должен так поступить, уйти прочь. Но каждый из них ощущал, что это мгновение бесценно. Неверный выбор может разрушить только начавшую формироваться связь, окончательно разорвать ту неуловимую ниточку между ними. И если тот кто привык забирать решил отступить, то второй вознамерился не дать ему этого сделать. — Сир Российская Империя… — вновь послышался голос Кайзеровской Германии, — Мне крайне приятна Ваша забота, но разве не лучше не откладывать на завтра то, что способен сделать сегодня. Использование российских народных пословиц Империя никак не ожидал, но это помогло ему в какой-то мере расслабиться и кое-что осознать. Второй Рейх был крайне внимателен, умел в игре на публику и совершенно не глуп. Он с самого начала верно расценил взгляды, те незаметные ноты в голосе, приглашение на танец. Перед ним уже далеко не тот юнец, которого Империя увидел давным-давно подле Пруссии. Тот мальчишка изменился и повзрослел не только внешне, но и душевно. Рейх прекрасно понимает к чему могут привести те или иные поступки, неверно сказанные слова или неправильно воспринятые действия. Похоже «игра» приобрела куда более интересные обороты. — Вы как никогда правы, Ваша Светлость. Тяжёлая дверь спальни слегка скрипнула, пропуская внутрь два силуэта, скрывая их от посторонних глаз и мира. Дверь вновь закрылась, и теперь Кайзеровская Германия оказался прижат спиной к ней. Столкнулись два взгляда — океанической бездны и туманного бриза. — Не пожалеете, Ваша Светлость? — послышался обжигающий шёпот русского, заставляющий сердце каждого из них трепетать. — Не пожалею, Никола. И это стало краем. Сняло все барьеры, что были перед ними. Уста их соединились, сначала мягко, легко, целомудренно, а после меняясь на нечто куда более опасное, тягучее, страстное. Пальцы рук переплелись и крепко сжались, вкус чужих губ отдавал смесью сладости и иррациональной остроты, кровь шумела в висках, а сердца стучали в унисон, создавая прекраснейший чистейший звук. Связь с кем-то для них не ново, но это чувство было иным. Любовью зовут люди сие пламенное чувство. Любовь, как приятно было произносить это слово в уме, ощущая прикосновения, жар чужого тела и видя всепоглощающий пожар в глазах напротив. Как грешно, как грязно, но так тепло и блаженно.

«Если любовь — это грех, то мы — истинные грешники»