I Hear It's Your Birthday

Каждый год одно и то же. Артур тянет время, сопротивляясь любыми известными ему способами, с пристрастием настаивая на том, что нет, ему совершенно точно не были нужны никакие празднования, церемонии или что там ещё могло быть. В конце концов, он был бессмертен, и оттого свято уверен в том, что для любого человека такие дни перестанут быть особенными, если он проживёт столько же, сколько прожил Англия. У него даже не было дня рождения как такового; Кто-то наобум выбрал День Святого Георга и заявил, что теперь он должен иметь какое-то значение в его жизни. День смерти кого-то известного; Делать из этого праздник – нездорово, считал англичанин. Таким было отношение Артура к его дню рождения. Каждый год он неукоснительно составлял список и закреплял его на холодильнике за несколько дней до столь пренеприятнейшей даты, а затем указывал на него каждому, кто по какому-либо стечению обстоятельств оказывался на пороге его дома двадцать третьего апреля. Это всегда был список с почти не меняющимися из года в год пунктами: 1. НИКАКОГО завтрака в постель. 2. НИКАКОЙ выпендрёжной французской еды. 3. НИКАКОЙ любой другой выпендрёжной еды. 4. НИКАКИХ подарков. 5. АБСОЛЮТНО ТОЧНО НИКАКИХ ВЕЧЕРИНОК ЛЮБОГО МАСШТАБА. Это стало довольно бессмысленной привычкой, учитывая то, как Франциск, Альфред и Мэттью бесстыдно игнорировали список; Совершенно независимо от того, сколько раз он помещал его на дверцу холодильника. Этот год не стал исключением. Артур крепко спал, ничуть не горя желанием проснуться. Это был вторник, но, к счастью, босс дал ему выходной (единственное преимущество того, чтобы быть страной и иметь день рождения). По большей части единственным, что он запланировал на сегодня, было хорошенько выспаться, а затем посвятить день самому себе. Чай, хорошая книга. Потом он, быть может, пошёл бы на прогулку, насладился солнцем, весной и пением птиц. И он, конечно, не обратил бы никакого внимания на тот факт, что сегодня был его день рождения. Однако у Франциска были иные планы. — Артур, mon amour, просыпайся. Кёркленд не особо обратил внимание на мягкий голос, и тот будто проплыл мимо него, а сознание удобно подсказало ему, что это наверняка была лишь часть сна. Ласкающий слух голос вновь заговорил, тихо произнеся что-то на другом языке (Артур мог перевести, но не хотел). Далее последовало неощутимое прикосновение к его щеке, губам, всё это казалось таким знакомым. Он неохотно приоткрыл один свой глаз и его уничтожающий взгляд встретился с другим, более радостным. Франциск весело улыбнулся своему любовнику, который уже закрыл глаза, перевернулся на другой бок и быстро накрылся одеялом вместе со своими неряшливым волосами. Француз усмехнулся (прямо как мать посмеялась бы над упрямостью своего ребёнка), потянул спасительное одеяло Англии на себя и, наконец, почти полностью открыл его лицо. Артур, который всё ещё был в полудрёме, бормоча ронял оскорбления и энергично запротестовал, когда Франциск поцеловал его в лоб и коснулся краснеющих щёк, прежде чем нырнул под простыни и поцеловал его в губы. С Франциском сверху и покрывалом, которое удерживало их обоих вместе, здесь сразу стало слишком жарко на вкус Артура. Зато теперь он был бодрым, очень даже бодрым. Тогда он сразу вспомнил, какое сегодня число, и моментально выскользнул из объятий Франции (даже он сам не понял, как именно). – Я же спал! Причём весьма хорошо, чёртов лягушатник! – он прошипел и Франциск вновь усмехнулся, медленно сокращая расстояние между ними. – О, но это же твой день рождения, Angleterre, – он горячо выдохнул у самого уха Англии, заставив его вздрогнуть и подстегнуть и без того уже горящий румянец на щеках, – Позволь мне позаботиться о тебе. – Но я не хочу, чтобы обо мне забо-о-ах, – Артур было хотел оказать сопротивление, но его попытка превратилась в стон удовольствия, когда губы Франциска начали неотрывно следовать от уха Англии к линии его подбородка и затем к горлу, повсюду оставляя влажные поцелуи за собой. Артур продолжил тихо вздыхать, его разум больше не мог заставлять тело бороться. Неожиданно Франциск взглянул в глаза любовника и обольстительно ухмыльнулся. – Я не расслышал, Артур, – он прошептал, – Ты хотел, чтобы я остановился? – Заткнись и поцелуй меня, лягушатник, – стало всем, что Англия смог выдавить из себя. Раз уж сегодня мой день рождения, он думал, пока пуговицы на его рубашке медленно расстёгивались Франциском, я могу позволить себе это.

***

После, когда они оба приняли душ (раздельно, к вашему сведению, большое спасибо, но Артур не хотел повторения утренней сцены), его привели на кухню, где его ждал уже холодный завтрак. Он выпил чашку свежезаваренного кофе, пока Бонфуа подогревал еду (бекон, яйца и блинчики, которые Франциск, разумеется, приготовил сам). Артур полу-надеялся на то, что все сюрпризы были позади. – Пожалуйста, скажи мне, что это было последним из того, что ты планировал, – он невнятно пробормотал, пока Франция наблюдал за тем, как он завтракал. На вкус еда была неплохая, даже замечательная, но Артур никак не прокомментировал это. – Какой план? Я не планировал ничего из этого, mon cher, – невинно бросил француз. Англия пристально впился в него взглядом и приподнял бровь. – Пусть так, завтрак всё же был запланирован, – Франция подмигнул. Артур продолжал пялиться тем же взглядом. – Клянусь, это всё! По крайней мере, пока что... Артур уже намеревался проткнуть руку Франциска вилкой, когда входная дверь неожиданно открылась и Америка оживлённо прошагал внутрь, держа за руку Канаду, который, в свою очередь, нёс сумку и своего мишку. – Йо, бровастик! С днём рождения, чувак! – Альфред крикнул, горделиво пронёсся к Артуру и играюче ударил его в плечо. – С днём рождения, Артур, – Канада смущённо улыбнулся, положив запакованный подарок на стол перед ним, – Извини за такой неожиданный визит. – Все в порядке. СпасибоМэттью, – вежливо ответил Англия, потирая своё излишне нежное плечо, – СпасибоАльфред, – он добавил, начиная выглядить всё более раздражённым. – Бро, это бекон?! – радостно воскликнул Америка, вожделеюще созерцая тарелку англичанина. – Oui. На плите есть ещё, возьми себе, – жизнерадостно ответил Франциск, игнорируя убийственную ауру, которая исходила от Артура. Когда Альфред смёл остатки завтрака, Франция начал обсуждать украшения (о БОЖЕ, нет, только не вечеринка, с ужасом подумал англичанин). К моменту, когда все его фразы оставались проигнорированными, Артур лишь встал из-за стола, забрал подарок от Мэттью и скользнул в сторону библиотеки, так и не заметив того, как любяще Франциск смотрел на него, когда тот уходил. Подарок оказался экземпляром "Повести о двух городах" первого издания, которую Англия пытался отыскать за некоторое время до этого. Заметка на будущее: поблагодарить Мэттью. Он поместил книгу на полку с другими романами Диккенса и сделал шаг назад, гордо оглядывая свою коллекцию. Многие книги в ней были подарками как раз на это злосчастное число. Может, дни рождения были не так уж и плохи, мелькнула мимолётная мысль у Артура...

***

Через несколько часов Артуром была прочитана большая часть трилогии Бартимеуса; Он безучастно смотрел на одну из страниц Кольца Соломона, размышляя о Франциске. Если говорить точнее, о том, почему француз занимался всем этим, почему он против воли самого Артура из года в год создавал для него особенный праздник. Обычно он бы выбрал кажущийся очевидным ответ: ему просто нравится бесить меня. Но отчего-то Кёркленд знал, что дело не в этом. Это было что-то другое, что-то, что делалось не со зла, но что Артур не был в силах понять. Он знает, что мне не нравится подобное, но почему-то считает, что в тайне я люблю это...

***

– Артур! Артур, проснись. Ты нужен мне здесь на минутку, – Франция позвал его из-за двери. Англия принял более вертикальное положение в своем кресле для чтения. За это время он почти позабыл о том, что сегодня все ещё его день рождения и что где-то за пределами его священного книжного алтаря наверняка была мерзейшая вечеринка по этому поводу. Он зевнул и встал на ноги, позволив Франциску взять себя за руку и провести себя вперёд по холлу к гостиной комнате.

***

– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! – прокричали все разом. Артур оступился; абсолютно все, о ком он только мог подумать, были здесь. Все страны из самых разных точек мира собрались вместе, в этом самом месте, и выглядели гораздо более счастливыми, чем если бы были на очередном саммите. Все они были здесь ради него. Часть Артура хотела рассмеяться, другая заплакать, третья затащить Франциска в спальню и делать с ним невозможные описать словами вещи (как хорошие, так и плохие) за то, что он организовал всё это. В каждом углу с потолка свисали ленточки, воздушные шарики зависли где-то в воздухе, отовсюду сыпалось конфетти. Он не мог не признать, что эти вечеринки на дни рождения были немного милыми. – Артур, – начал произносить свой тост Франциск, приподняв бокал вина вверх и привлекая внимание всех присутствовавших, – Я знаю, что ты ненавидишь свой день рождения, – в его взгляде была заметна толика печали, – Я знаю, что каждый год у тебя есть список запрещённых на этот праздник вещей. Я знаю, что ты ненавидишь отмечать его, и что тебе претит нахождение в центре внимания; И я знаю, что это оттого, что ты думаешь, будто не заслуживаешь этого. Но я приоткрою тебе завесу этой маленькой тайны: ты действительно заслуживаешь это. Все люди в этой комнате считают, что ты заслуживаешь это. И я считаю так больше, чем кто-либо другой. Tu es mon bonheur, Артур. Ты всё ещё дышишь, ты всё ещё жив, и – как по мне – это самый лучший повод для праздника. Англия замер на месте, заливаясь настолько яркой красной краской, что её можно было сравнить разве что с пожарным гидрантом. Он потерял дар речи, в его глазах блестели (прошу, не дай мне зарыдать на виду у всех) едва заметные слёзки. То, как Франциск смотрел на него, заставляло Артура подрагивать всем телом, и он почувствовал, что в этот момент на его месте не могло быть никого другого. Осознание этого немного прояснило произнесённые до этого Францией слова: он всё ещё дышал, всё ещё был жив, и это, возможно, и правда был самый лучший повод для праздника. Артур бросился в объятия Франциска, целуя мужчину (верно, прямо при свидетелях), а любые последствия этого могут идти к чёрту. Их искреннюю радость почувствовали и остальные присутствующие, из их уст зазвучала известная детская песенка о дне рождения, очаровательно попадающая мимо нот и исполняемая хором на самых разных языках. – Joyeux anniversaire, mon amour, – прошептал Франциск ему на ухо, улыбнувшись и поцеловав Артура ещё раз. Дни рождения действительно не так уж и плохи.