Зависимость

      — Я плохая мать, я плохая мать, я очень плохая мать, — эти слова крутились в голове Марины Анатольевны с того самого дня, как её сын пропал. Они крутились в голове как назойливая муха, вызывая желание разбить череп об стену, лишь бы эти проклятые мысли ушли.       Она не спала ночами, представляя как утром Антон зайдёт домой, обнимет её, отца, скажет что-то из разряда: «Ма, я дома», и как во всех рассказах подобного жанра, они будут жить долго и счастливо. Но утро за утром проходили без мальчика. Желание и причина просыпаться пропали совсем, однако маленький и тёплый огонёк надежды в сердце Марины Анатольевны, не давал ей сдаваться раньше времени и опускать руки.       Каждый раз, когда она просыпалась, женщина заваривала любимый чай Антона, который она купила накануне его похищения, и часами ждала его на кухне, борясь с мыслями, которые поедали её изнутри:       — Ты. Плохая. Мать.       — Ты. Это. Допустила.       — Ты. Недостойна. Называть. Себя. Матерью.       — Ты. Никто.       Слеза за слезой катились по щекам женщины, затмевая её взгляд. Солёные струйки образовали крохотную лужицу прямо рядом с чашкой Антона. Каждое утро заканчивалось тем, что она вытирала стол насухо, выливала остывший чай в раковину и шла обратно в свою комнату в ожидании следующего дня.       Отец был поражён новостью, которую ему сообщила жена в день пропажи Антона. Он не мог поверить своим ушам. Этого просто не могло случиться с его сыном. Это неправда. После звонка он сразу же примчался домой, надеясь, что это был какой-то розыгрыш, но его надежды разбились о суровую реальность. Дома он не увидел никого, кроме жены, которая бесшумно плакала, сидя на полу. В это мгновение весь его мир перевернулся с ног на голову. Он дал себе обещание, что во чтобы то ни стало отыщет сына. Он привлечёт все связи, которые у него есть, отдаст любые деньги, лишь бы их сын был найден.       Однако даже большие связи не давали результатов в поисках Антона. Не было известно ничего, даже в каком направлении поехала машина, не говоря уже о подозреваемых. Отец переживал не меньше матери, только он, будучи военным, не умел показывать своих эмоций, мог лишь прятать их, выкуривать всё больше сигарет и заливать все переживания тонной алкоголя.       Отношения в семье ухудшались с каждой минутой. Муж и жена стали друг другу никем. Оба корили себя по совершенно разным причинам, всё больше закрываясь в себе и отдаляясь друг от друга. Они переживали горе по-разному, поэтому не понимали друг друга, не слышали друг друга. Ссоры стали часто заканчиваться избиением матери и обвинением в том, что всё это время она плевала на ребёнка, а сейчас строит из себя жертву. Это именно из-за неё Антон был похищен и теперь один Бог знает что с ним. Пиком их недопонимая был день, когда Андрей Сергеевич ударил жену по лицу за разбитую кружку. Он ударил её со всего размаха, как только услышал звук бьющегося стекла. Любое нарушение тишины он расценивал как неуважение и опасность. Женщина, не ожидавшая этого от собственного мужа, упала на пол, прикрывая лицо руками. Она боялась, что это может продолжиться как раньше и тогда она не отделается синяками на лице. Он смотрел на эту жалкую картину и всё, что ему хотелось сделать это лишь плюнуть на неё и уйти из комнаты, чтобы не видеть это подобие его жены. Женщина ещё долго плакала сидя на полу, проглатывая собственные всхлипы, тая крохотную надежду, что скоро это всё закончится.       После таких ссор, Марина Анатольевна всерьёз задумывалась о смерти. Она была не в состоянии пройти через все трудности, которые встречались на её пути. Чувство вины, которым она обрекала себя и которое только увеличивалось после каждой ссоры с мужем, давило на неё и не давало дышать. Когда по ночам у неё случались панические атаки, она задыхалась от собственных слёз и подолгу не могла прийти в себя, в то время муж мирно спал в другой комнате, добровольно отгородившись от неё. Мысли о суициде не казались такими уж и отвратными, они даже завораживали и увлекали в неизвестность. Они предлагали свободу от всех мучений, которые преследуют её здесь, однако вспоминая зелёные глаза своего сына и представляя его лучезарную улыбку, у неё появлялись силы для борьбы с этим миром. ***       На утро Арсений понял что ему уже пора на работу. Его не было около двух недель. Слава богу директором школы являлся по совместительству его единственный друг, который, зная его проблемы и душевное состояние, не задавал много вопросов. Однако всему приходит конец, даже его терпению, поэтому мужчина проснулся рано утром от звонка Паши:       — Арс, сколько можно? Когда ты уже выйдешь? Я понимаю, что ты опять загнался по какому-нибудь поводу, но кто, блять, уроки вести будет? — мужчина был явно все себя от сложившейся ситуации, плюс его бесило что всю информацию о пропавшем мальчике он узнавал от полицейских, которые приходили в школу чуть-ли не каждый день, а не от своего друга.       — Да-да, Паш. Я как раз собирался выходить, спасибо за понимание, — Арс устало потёр глаза рукой и встал с кровати чтобы начать собираться. Рядом с ним мирно спал Антон.       — Не Пашкай, сегодня чтобы был. Утром как раз придут менты, они что-то нарыли вроде как, — Арсений заметно напрягся. Эти новости были ему ни к чему, они выбили его из колеи. Мысли проносились в голове со скоростью света, не давая сосредоточиться на чём-то одном.       — Дааа, наконец-то хорошие новости, — отрешённо сказал мужчина, боясь что его раскрыли и сбросил трубку. Но если бы они поняли, что это он, то они бы уже пришли за ним? Верно? Значит им чего-то не хватает. Одной детальки от головоломки. И не дай Бог им найти эту детальку.       После разговора, мужчина смотрел в одну точку в течении нескольких минут, осознавая то, что они уже близко, они у него на хвосте. Встав с кровати, он пошел в душ, чтобы привести себя хоть немного в чувство, однако и это не помогло ему окончательно прийти в себя. Холодные струи воды стекали вниз, остужая голову и приводя мысли в подобие порядка. Кое-как собравшись на работу, Арс поцеловал Антона в висок и покинул квартиру, надеясь, что ещё вернётся сюда.       Дорога до школы была отвратительной. Ему везде мерещились полицейские машины, готовые вот-вот его арестовать и забрать у него Антона. Мужчина вечно оглядывался по сторонам, съедаемый манией преследования, и высматривал каждого человека на предмет полицейской формы. В какой-то момент ему это надоело и он вовсе закрыл глаза, дабы бы не видеть никого и ничего, что могло отвлекать его.       Дорога была практически пустой, поэтому он доехал до школы достаточно быстро. Взглянув на часы, он понял, что до урока еще 40 минут, поэтому можно потратить время на разговор с другом, которого уже давно не видел. Поднявшись по порожкам школы, он открыл дверь и зашёл в здание, предвкушая долгий разговор. ***       Антон проснулся практически сразу же, как ушёл Арсений. Он будто чувствовал, что мужчина ушёл из дома. Лёжа на кровати, мальчик прокручивал в голове слова мужчины о том, что он его не держит, что Антон может спокойно уйти к себе домой. Он долго размышлял над тем, что ему делать, что ему выбрать. Неделей ранее он бы уже был дома, он даже не согласился бы на эту ночь, но сейчас. Сейчас всё по-другому. Он не хочет уходить от Арса. Ему впервые так хорошо с кем-то, кроме Иры, которая была просто человеком, который его понимал и не донимал. Он чувствовал себя живым и нужным и не хотел терять эти ощущения, в итоге он принял единственное верное решение, как он считал. Он решил написать прощальное письмо. Обыскав все шкафы и тумбочки он нашёл маленький лист бумаги и старую ручку. Подойдя к столу, он отодвинул стул, сел и хотел начать писать, однако мысли не могли собраться в одно предложение. Он не знал, как правильно сформулировать то, что должен был сказать. Поднеся ручку к началу страницы, он начал выводить: «Дорогие родители». Нет, неправильно, слишком официально. Антон со злостью перечёркивает всё сразу и пишет рядом: «Мама, папа…». Вот, так определённо лучше. Собрав мысли в кучу, он продолжил: «…я хочу вам сказать, что со мной всё хорошо. Я жив, здоров, так что не волнуйтесь за меня. Меня похитили уже очень давно, и я не представляю, что с вами было за это время, но я пишу вам для того, чтобы сказать, что я не вернусь. В этом нет вашей вины, лишь моя. Я просто нашёл то, что так долго искал. Да, возможно очень плохим способом, но это даёт мне силы, а если я вернусь к обычной жизни, я не смогу больше быть собой. Я открыл для себя слишком много, я принял то, от чего так долго пытался отстраняться. Я не хочу чтобы вы разочаровались во мне…». Слёзы застлали Антону глаза. Он не видел что писал. Ему было больно признавать, что он стал чудовищем. Чудовищем, которого никогда не примет этот мир, однако он нашёл одного человека, который поможет ему понять и принять себя. Который никогда не откажется и не предаст. И ему было достаточно.       Мальчик вытер слёзы рукавом и со стойким желанием закончить это письмо, довести его до финальной точки, продолжил: «…Я встретил человека, который показал мне мир с его совершенно другой стороны. Стороны, которая предназначена для таких уродов как я. Я ненормальный. Мам, пап, простите меня за это, но я не вернусь. И вы меня не ищите, ибо вы найдёте не своего сына, а безобразное подобие человека, которого вы знали. Я очень сильно вас люблю, не вините себя ни в чем. Искренне ваш, Тоша». Так его называла только мама. Вспомнив это, мальчик впал в истерику. Он кричал, бил руками о стол, ненавидел и проклинал себя. Проклинал за то, что в очередной раз он делает своим единственным близким людям больно. Вскоре приступ истерики сменился бесцельным взглядом в письмо. Он смотрел и понимал, что обязан передать им его. Он не может исчезнуть просто так, это окончательно их уничтожит. ***       Тем временем Арсений отчитывался перед своим другом за то, что его так долго не было.       — Арс, где, ты чёрт возьми, был? — разъярённый голос начальника не предвещал ничего хорошего, а только нагонял мурашек на тело Арсения.       — Дома, — проблеял мужчина. Он боялся, что его сейчас ударят, поэтому он инстинктивно закрыл лицо рукам.       — Ты че, охуел? Я всё понимаю, но две недели практически, Арс. Ты меня слышишь вообще? Да не собираюсь я тебя бить, открой лицо, красавица, — директор, и по совместительству учитель русского языка, дошёл до использования мата. Это значит только одно-дела плохи.       — Нет, я не охуел, — увидев изумлённые глаза напротив, Арсений решил продолжить, иначе бы он точно получил сегодня за свою наглость, — Прости меня, прости что подвёл, но мне действительно нужны были эти две недели, — мужчина опустил глаза в пол и боялся поднимать голову.       — ПРОСТИ? ЭТО ВСЁ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ МНЕ СКАЗАТЬ? Прости. Пф. Прощение надо заработать. Иди с моих глаз долой вести уроки, и только попробуй что-нибудь учудить, и работаешь этот год без премиальных, я об этом позабочусь, — Павел Алексеевич посмотрел на Арсения самым злым взглядом, который только он умел изобразить и ушёл в свой кабинет.       — Фух, более менее пронесло, — проскользнуло в голове мужчины и он развернувшись пошёл в нужный кабинет на третьем этаже. ***       После разговора с Арсом, прошло около двадцати минут, когда в дверь его кабинета настойчиво постучали.       — Да, войдите, — директор почему-то подумал, что это его друг, который придумал оригинальный способ для извинений, однако это были сотрудники полиции. Дверь открылась и внутрь вошли двое мужчин, от которых Павла Алексеевича уже тошнило. Видеть из каждый день было для него пыткой.       — Здравия желаю. Мы хотели уточнить у вас несколько вопросов, — один из мужчин сел на стул напротив стола директора.       — Да-да, я вас слушаю, — в глубине души директор надеялся, что это будут последние вопросы в его жизни.       — В процессе расследования, мы пришли к выводу, что это сделал кто-то, кто его знал. Наши специалисты установили марку и модель машины на которой его увезли. Это AUDI A4. Так как мальчик только переехал, то его не могут знать много людей, поэтому мы начали проверку с учителей. Павел Алексеевич, есть ли у вас у кого-нибудь машина этой марки и модели?       Директор впал в ступор. Конечно он знал, конечно. В их школе такая машина была только у Арсения Сергеевича. Старенькая AUDI, которая служит ему верой и правдой и за которую его не раз подкалывали владельцы более крутых машин, но сам учитель гордился своей машиной и не давал её в обиду. Павел Алексеевич не раз говорил ему купить новую, но он как упёртый баран отказывался и ласково называл свою машину: «детка». Он слишком долго думал над этим, что заставило полицейских усомниться в его адекватности.       — Павел Алексеевич, — грозно сказал полицейский, который сидел прям рядом с директором. Его громкий голос вернул того из забвения и сконцентрировал на себе внимание.       — Да, да. У нас только у одного учителя такая машина. Попов Арсений Сергеевич, классный руководитель Антона, — мужчина понимал, что подставляет своего друга, но он не хотел подставлять себя, и тем более престиж и репутацию школы.       — Спасибо за предоставленную информацию. Он сейчас в школе? — мужчина встал и направился к выходу, захватив своего напарника.       — Да-да. Посмотрите внизу в расписании где у него урок, — руки директора инстинктивно потянулись к телефону, чтобы набрать друга. Хоть он и сдал его, он не мог позволить чтобы его арестовали, несмотря на то, что он сделал. А Павел Алексеевич был уверен, что он ничего не сделал, но предупредить друга обо всём было его долгом.       — Спасибо ещё раз, до свидания, — они вышли и направились вниз, в то время как пальцы директора начали судорожно набирать знакомый номер:       — Арс, Арс, алло. За тобой сейчас придут менты. Я не знаю, что ты сделал, но они считают, что именно ты похитил мальчика. Я отправил их к расписанию, скоро они будут у тебя, — мужчина рассказал всю информацию на одном дыхании.       — Блять, ладно, спасибо, — учитель положил трубку.       — Блять, блять, блять, — в порыве ярости, учитель смахнул все тетради и документы со стола. Он не знал что делать, но одно было очевидным, ему нужно уходить отсюда. Как можно скорее.       — Арсений Сергеевич, всё в порядке? — классно заметно взбудоражился после того, как мужчина скинул все со стола.       — Класс, мне надо срочно идти. Посидите тихо до конца урока и не разгромите школу. Прощайте, — с этими словами он вылетел из кабинета и начал спускаться по лестнице, прислушиваясь к мужским голосам в далеке.       — А почему прощайте-то? , — спросил мальчик, но его вопрос утонул в гуле класса.        Чуть не встретив полицейских на втором этаже, мужчина прошмыгнул мимо них и выбежал на улицу, накидывая на плечи своё пальто, направляясь к машине. Он понимал, что у него мало времени, чтобы забрать Антона и сбежать, поэтому заведя машину он поехал в сторону дома, превышая все возможные ограничения скорости. Дома он оказался минут за десять. Ворвавшись в квартиру, он нашёл плачущего Антона, который лежал на кровати и таращился в потолок.       — Антон, вставай, поехали. Меня вычислили. Надо ехать, иначе и меня и тебя загребут, — мужчина кинул ему какие-то вещи, чтобы он не замерз на улице. Однако Антон даже не пошевелился.       — АНТОН, ВСТАВАЙ, — мужчина был на грани. Он подошёл к кровати и сел на колени перед мальчиком, — Ну что такое? Почему ты не встаёшь? Ты не хочешь идти со мной? — счёт шел на минуты. Арсению было некогда нянчиться с Антоном, но он не мог бросить его.       — Я чудовище. Я ужасен. Меня нельзя любить, — мальчик выдавил из себя эти слова и снова впал в истерику.       — Господи Антон, ты не чудовище, и я люблю тебя. Я люблю тебя, Антон, — Арсений сгрёб в охапку мальчика и начал целовать его лицо, — Ты слышишь меня?       — Правда? — парень не верил своим ушам. Он не мог поверить.       — Правда, Антон. Самая чистая правда, я никогда тебе не врал. Пожалуйста, собирайся, — Арсений встал и начал складывать все нужные вещи в свою сумку. Антон переоделся в вещи, которые ему дал учитель и просто стоял посреди комнаты наблюдая за тем, как мечется Арсений, пытаясь собрать всё необходимое. Резко стал слышен вой полицейской сирены, который приближался с каждой секундой.       — Блять, они уже здесь, — закрыв сумку сказал Арсений. Он подошёл к окну, чуть отодвинул шторку и увидел, как машина останавливается у их дома и оттуда выходят двое мужчин, — Блять, блять, блять, — Арсений направился к пожарной лестнице, которой никто не пользовался уже очень давно. Ему очень повезло, что она вообще была там. Он открыл окно и вылез на улицу, прихватив с собой сумку. Антон стоял и смотрел на это, не смея пошевелиться. Из транса его вывел голос Арсения Сергеевича:       — Антон, ты идёшь со мной? — он выставил руку вперёд, чтобы помочь ему перелезть через раму. Мальчик снова оказался перед выбором. Или обычная спокойная жизнь с родителями, или жизнь в бегах с учителем. Он не раздумывал долго, потому что ответ был уже давно готов. Он схватил со стола письмо, подошёл к окну и прошептал:       — Всегда.