Последняя Встреча

Утро августа, время около полудня, за окном облачная и промозглая для того времени погода. Дождя ещё не было, но тучи сгущались, в тусклом свете лампочки Беларусь сидела за столом и заполняла какой-то документ. Совсем скоро должна была прийти Югославия, а пока каждый занимался своим делом, и она не исключение, но так уж получилось, что работать с документами отца выпало ей. Теперь-то она прекрасно понимала ,почему Россия так не любил это делать, но этот документ был очень важен, как и для неё, так и для СССР. Раздался звонок в дверь, необычайно громко он звучал в теперь уже полупустом доме. Здание наполняли лишь звуки негромких разговоров, тихий металлический скрежет и журчание воды. Беларусь быстро заметила, что в дверь кто-то звонит, и со всех ног со второго этажа побежала открывать, иногда за один раз перепрыгивая несколько ступенек. Дверь со скрипом открылась. За ней стояла Югославия. Выглядела она достаточно болезненно, но всё же лучше, чем СССР. Увидев перед собой Беларусь, она потрепала её по голове и поздоровалась. В зале на диване сидел Казахстан, возившийся с летательной установкой, закручивая какую-то гайку и параллельно рассказывая какие-то небылицы Армении. Увидев друга семьи, они поздоровались с Югославией и, как ни в чём не бывало, продолжили свой разговор. Гостья же протянула Беларуси шоколадку, она всегда, когда направлялась в этот дом, приносила какие-нибудь гостинцы детям и СССР. Но в доме не слышно уже половины подросших стран. Можно было увидеть Молдавию и Таджикистан, что о чём-то хихикали, и Туркмению, что готовила ужин. Старших же она не увидела. За окном шёл августовский дождь, оплакивая последние деньки лета. А на календаре значилась дата «Двадцать четвёртое августа». Югославия, как только зашла, опираясь о стенку,тяжело вздохнула, видимо всё же дорога и происходящее в стране очень сильно вымотало её. Выглядела она болезненно—бледная кожа, которая теперь ещё и кажется такой тонкой, а на руках и шее были видны бинты, кое-где даже с кровью. Но не думалось Беларуси, что это вина самой Югославии, ведь она выглядела уставшей, будто бы не спала несколько ночей, а движения были вялыми. Она ,сняв своё пальто и разувшись, немного вздрогнула, всё же у неё в стране было гораздо теплее. Беларусь провела Югославию, на кухню и навела ей чаю с сахаром. Старшая кивком поблагодарила Беларусь ,и, пока та убирала чайник ,гостья уже успела схомячить несколько свежеиспечённых печенек. Беларусь, не давая подумать, что заметила небольшое хулиганство, тихо хихикнула и повернулась к Югославии, что уже практически одержала победу над чаем и печеньками. Она устало улыбнулась Беларуси и спросила: —Ну что, маленькая партизанка, будем говорить, где твой папа? —Югославия говорила с привычным ей задором и живостью в голосе, пусть и немного потускневшим от усталости. —Он наверху,—Беларусь показала на деревянную лестницу.—Он совсем плох в последнее время,—с сожалением в голосе сказала она, немного сминая в руках какую-то бумажку, по всей видимости документ.—Отец совсем не встаёт на ноги, не может даже из комнаты выйти. Он так там и лежит наверху, в своей комнате, я тебя отведу… Югославия кивнула и они медленно пошли наверх по скрипящим деревянным и немного почерневшим от времени ступенькам. -А где Украина и Россия, старшие оболтусы?—спросила гостья осматривая сквозь перила нижний этаж дома, оттуда было всё как на ладони. —Я что-то их не вижу совсем… Опять куда-то что-то праздновать убежали? —Они совсем недавно ушли…—как-то печально произнесла Беларусь.—Вот Россия несколько дней назад, а Украина только вчера… Забрали вещи и ушли, оставив по документу на столе папы. Ему же после этого стало только хуже, хоть он и не видел, как они уходили…—Беларусь тяжело вздохнула, а Югославия ничего не сказала на этот счёт и промолчала. Они добрались до самого верхнего этажа и направились к кабинету СССР, которая по совместительству была ещё и комнатой. Надо заметить, что их дом был просторен, но роскошью не отличался, вот и разницу между комнатами можно было найти разве что по рисунку на дверях, по плакатам или другим «украшениям», вот и на двери СССР был прибит золотой (а на самом деле из пластмассы) серп и молот. Беларусь тяжело вздохнула и открыла перед Югославией дверь. Белоруске было тяжело видеть отца таким беспомощным. Она практически сразу отвернулась. Югославия должна была остаться с ним наедине. СССР сидел, прислонившись к стене на своей кровати и слушал радио, что тихо играло себе на столе. Она сделала пару шагов навстречу Союзу, он тут же повернулся к ней, и она заметила то,о чём Беларусь его не предупредила. Союз полностью ослеп, а на его глазах была белая повязка. СССР как-то печально улыбнулся: —Привет, Славя…—такое ласковое прозвище ей выбрал СССР. —Решила навестить старого друга? —Но как ты узнал, что… —Югославия уже хотела было задать вопрос, но её перебил СССР: —…Узнал? Я твои шаги узнаю не только из тысячи, из миллиарда…—Советский Союз улыбнулся, но практически сразу же потускнел.—Мне жаль ,что тебе приходиться видеть меня в таком состоянии…—Союз отвернул от неё голову. —Ничего…—Югославия положила ему руку на плечо, СССР повернулся.—Ты всегда прекрасен… —Югославия даже как-то мечтательно закатила глаза, почувствовав ,что он не мог не улыбнуться. —Для такой идеалистки, как ты, я всегда прекрасен буду,—как-то неуверенно произнёс Союз и тут же понял свою ошибку, но ничего сделать не успел. —Ты кого тут идеалистом назвал?! —Югославия заставила его развернуться и нависла над ним, взяв за ворот, но, совсем забыв про слабость, поэтому через несколько секунд СССР, не выдержав Югославию, упал на кровать, а она на него, прямо к нему в объятия.—Обзываются тут всякие ещё… —она якобы обиженно фыркнула и, сложив руки у него на груди, легла на них. Они так пролежали молча минут пять, а может и десять. СССР аккуратно гладил Славю по голове, а она спокойно лежала, тихо и ровно дыша, чувствуя его сердцебиение. Сам тот факт ,что он ещё жив, радовал её, и для Югославии не было ничего слаще, чем слышать его дыхание, знать, что он жив. А Союз? А что Союз? Он был рад, несказанно рад, что хоть кто-то его помнит, что не хочет поскорей удрать от него, потому что от целой стаи детишек осталась лишь несколько, кто его не покинул, пока не покинул, и само знание того, что кто-то его любит и ждёт. Она всегда была большим ребёнком, сколько он её помнит, всегда такие задорные идеи, которые с первого взгляда кажутся абсурдными. Она—словно ребёнок, а он привык заботиться о детях, и пусть они взрослые и якобы серьёзные люди, но она до сих пор забирает его шапку-ушанку лишь бы поиграться с ним, а он будто только рад этому. —А помнишь ту прогулку в парке? Когда полил дождь, а ты отдал мне свою шинель… —хихикнула Югославия, всё также продолжая лежать на его груди, иногда приподнимая голову, чтобы Союзу было легче её гладить. —Помню… ***(флешбек) Югославия гуляла под руку с СССР. Они наслаждались тишиной раннего вечера. Всё же не так уж и плохо ,что Сербия с Россией испортили их билеты на море, пусть и послезавтра они получат так ,что мало никому не покажется, и попадут под заключение в гостинице, а пока они гуляли, наслаждаясь тишиной, красным закатом и компанией друг друга. Пусть уже над летним небом сгущались тучи, но всё равно этот вечер бы не испортил бы никакой сильный ветер или даже ураган. На небе сверкнула молния, чью вспышку сопровождали раскаты грома и порыв ветра. СССР остановился и сообщил, что надо бы быстро возвращаться домой, ведь начиналась гроза, а до дома они добежать так и не успели, с неба уже упали первые слезинки дождя. Ничего страшного, они ещё могут успеть и не подмочить свою репутацию самых быстрых бегунов среди социалистического лагеря, но видимо судьба, а в частности погода решила не позволить выйти им сухими из воды. Уже через пять минут дождь полил такой стеной, что Берлинская стена нервно курила б в сторонке. Даже до ближайшего магазина не добежали или любого другого укрытия. СССР, как истинный джентельмен закрыл Славю от дождя своей шинелью, а она прижалась к нему. Они быстрым шагом дошли до ближайшего подъезда, где СССР остановился выжимать свою шинель. Но уже через минуту они вместе сидели на лавочке, немного дрожа от холодного ветра. Даже несмотря на такую заботу СССР, они оба промокли до нитки. Югославия уткнулась в плечо СССР и недовольно простонала: —За что же погода так сильно нас не любит? —Югославия расстроенно подняла взгляд в небо, что так и оставалось затянуто тёмными-претёмными тучами. —Ну, надо заметить, нас и в мире не особо жалуют, что уж удивляться какой-то там погоде! —наигранно-возмущённо сказал Союз, резко жестикулирая рукой, а потом заливисто засмеялся. —Ой, да ну тебя! —Югославия пихнула СССР в бок и руками обвила его шею.— Глупый ты, очень глупый… —Чья бы корова мычала…—усмехнулся СССР и усадил Югославию себе на колени. *** —Конечно помню… Как можно забыть… —СССР положил ей руку на талию приобнимая её. Югославия же просто уткнулась ему в плечо. Она чувствовала, что его руки чуть слабее, он всегда старался быть к Югославии нежнее, но даже в его самых нежных объятиях всегда чувствовалась живая сила, а сейчас она чувствует, насколько он немощен и слаб, ведь с каждым днём вот уже на протяжении двух лет он угасал. Сразу после того, как Литва, Латвия и Эстония решили стать независимыми, как отреклись от него, с каждым днём он становился всё хуже и хуже. Пару дней назад, по словам Беларуси, он полностью лишился зрения, но Югославия не могла поверить, не хотела верить что для него всё окончится именно так, что он не падёт в честном бою, защищая свою страну, что их идеи не одержат вверх над капиталистами и они не продолжат жить в мире и покое. Вместе. Но всё слишком очевидно. Югославия почувствовала, что СССР хочет встать, и помогла ему и он, опираясь на стену, сидел, повернув голову на гостью его комнаты. Хоть он и был слеп, хоть она и не видела его взгляд, Югославия будто бы чувствовала, как он через повязку смотрит на неё, чувствовала, что сейчас им предстоит серьёзный разговор. —Югославия, я должен попросить тебя кое о чём…—его голос всё же дрогнул, что было практически незаметно, он не знал, заметила ли его собеседница это.—Я знаю, это трудно принять, но так уж получилось, что мы проиграли холодную войну… —СССР замолчал на минуту. —Ты же никогда не терял надежды… Что же изменилось сейчас? —Югославия не дала ему ничего сказать.—Разве во время войны ситуация была лучше? Разве ты сдался? А когда против тебя ополчился весь мир? Так…—Югославия не сдерживала своих эмоций, из глаз полились слёзы, она всхлипнула.—Так что изменилось сейчас?! —Тогда угроза исходила от тех, кому я не доверял, кого я терпеть не мог, к кому я никак не относился, но…—СССР отвернулся.—Я и подумать не мог, что меня предаст моя семья, те, кому я доверяю… Доверял как самому себе… Югославия села рядом с ним, обнимая его шею и гладя по голове. СССР ей страдальчески улыбнулся. Она прекрасно понимала его. Её тоже предали родные дети, в которых она души не чаяла, а теперь, когда они решили жить, как на западе, при капитализме, она совсем ослабела. Не только физически, но и морально. Союз тоже одной рукой приобнял её. —Мне жаль, что ты меня запомнишь таким…—Союз закрыл глаза,—слабым и беспомощным, едва ли способным встать с постели… —Для меня ты всегда останешься самым лучшим…—Славя поцеловала его в нос.— Никому нет равных тебе на всём белом свете. Югославия взглянула в окно, уже совсем стемнело, она должна была вернуться домой, но она не могла оставлять страну надолго, кто знает, где и когда вспыхнет новая бойня, и нужно постоянно быть на чеку, да и Сербии с утра что-то нездоровилось. Югославия встала и хотела уйти, но Союз не дал ей этого сделать, притянув её за руку к себе, специально сделав так ,чтобы она упала на него, она озадаченно посмотрела на него, СССР взял её за щёку и погладил. —Ты же не думала, что я тебя отпущу навсегда не попрощавшись? —СССР ухмыльнулся и прильнул к её губам, Югославия оторопела от неожиданности, хотя подобное уже испытывала, она начала также уверенно отвечать ему на поцелуй, что и не заметила, как СССР в руку что-то ей вложил. Они отпрянули друг от друга. Югославия посмотрела на медальон, который СССР положил ей в руку. —Оставь себе… На память… Югославия кивнула и не до конца придя в себя покинула комнату, она хотела чтобы их встреча, последняя встреча закончилась на такой светлой ноте. У порога её встретила Беларусь и, положив какой-то документ на стол, она посмотрела СССР, и вздохнув закрыла дверь. —Тётушка Югославия, давайте я вас провожу…