***
— Блин, церковь вообще охуевшая! — Чуя стукнул рукой по чужой ладони и тут же услышал отборный мат. — Вот ни за что сожгли бабу! Тоже мне, воины справедливости! Да что вас всех Сатана во все дыры… — Чуя, мы вообще-то в больнице, успокойся, пока твоей маме не позвонили! — Завались.***
— Боже мой… — Дазай закрыл глаза. — Какая банальщина… Дождь из крови и трупов! У него что, фантазия хромает на все куриные лапки? — Ты точно не сидел в психушке, рыбина?***
— Блять, что это за уебищная женщина? — Чуя аж поперхнулся сухариками. Дазай заржал. — Это твоя копия, Чуя. Слушай, а ты часом не женщина? Эй. Эй, Чуя, зачем тебе костыли? Чуя!***
— Боже, как же он охуенен… — Дазай, кажется, начал пускать слюни, глядя на сына Дракулы. — Да… Какая фигура, черт… — Не знал, что ты голубой… — болезненный удар под дых вместо ответа. — От пидора слышу… Ох ебать, у них же сейчас секас будет, нифига как быстро… — Дазай хохотнул, глядя на то, как симпатичный вампир прижал к полу менее симпатичного человека.***
— Мне кажется, или первого сезона нам хватит? — Чуя потер красные глаза. — Может… — Дазай буркнул это и затих. Чуя, убиравший ноут обратно, обернулся и возмущенно пискнул. Этот троглодит уснул на его кровати! Ну… Не прогонять же, пускай спит. Накахара, кряхтя, немного подвинул соседа, положил голову на подушку и отрубился тоже. Однако весь сон он ощущал, что лежит на кровати не один. Сквозь дрему в первые минуты подросток явственно ощутил, как его обнимают чужие руки, а в затылок выдыхают… Целуя? Нет. Нет, нет, нет, это просто сквозь сон показалось, не больше. Чуя спал очень крепко в эту ночь. Недолго, правда, ибо неожиданно наступило утро, «Подъем!», процедуры… Осмотр у врача… О том, что Дазай проснулся не в своей кровати, парни решили забыть. В их палате все стало более-менее мирно. Да, конечно, мокрая подушка по старой классике полетела в хохочущего Дазая, а сам Чуя сердито улегся на матрас и надулся, вперив глаза в соседа. И лишь спустя десять минут непрерывного рассматривания Осаму, Накахара понял всю абсурдность ситуации, а потому покраснел под тихий смешок и накрылся одеялом с головой. — Ну я же красив, признай это, — промурлыкал Осаму, кидая немного высохшую подушку в соседа. — Отъебись, Скумбрия пересушенная… — пробурчали из-под одеяла, пока рука зацапала подушку под него же. Да конечно, блять, красивый. Даже слишком — Чуя задумался, сколько за ним в школе девок бегает. Весь такой богатый, загадочный, в бинтах, высокий, веселый и с кучей тупых шуток. Вот учись Дазай в его школе (а это просто не дай боже, чтобы такое случилось), за ним бы носилась вся параллель. Или вообще вся старшая школа. У самого Чуи отношений не было. Просто… Ну, после того, как от них ушел пьяница-отец, отравивший жизнь матери, Чуя перехотел искать себе пару. Он сам видел своими глазами, как Озаки страдала, и как она улыбалась, когда в их семью в один вечер пришел Артюр. Вот он был именно мамин человек. Это окружающие понимали с первого взгляда. А какой должен быть человек у несносного, орущего и тупого в отношениях с людьми Чуи — вот хрен знает. — Эй, козявка… — в бок ткнули чем-то острым, и Чуя с криком подскочил, тут же врезаясь лбом в нос Дазая. Больно. Обоим. Потому что у Накахары шишка на лбу, а у Осаму ватка в носу — столкнулись они «удачно». — Ну ты и пидор, ведьмочка, — протянул Осаму уже после того, как они вернулись в палату. — От пидора слышу, — обиженно огрызнулся Чуя. Эта кличка была за ним еще со средней школы, а потому он быстренько затыкал чужие рты, смевшие вякнуть в его сторону подобное. Но этот рот… — Не спорю. Ты-то, надеюсь, не пошел по косой улочке, Чу-у-у-уя? …этот рот заткнуть можно было разве что членом, раз уж на то пошло. От собственных мыслей Чуя покраснел, а Дазай, кажется, все понял, потому что заржал. — Заткнись, заднеприводный! — буркнул Чуя, а Осаму заржал сильнее. — Да сука, я непонятно выразился?! — Да нет же… Ххаххха… — Дазаю потребовалось около двадцати секунд, чтобы отдышаться и перестать смеяться. — Просто твои попытки обидеть меня выглядят смешно. — Я не виноват, что ты такой клоун. А в школе знают? — выдал Накахара, смущаясь еще больше. Заебись. Лежит без возможности нормально передвигаться в палате с геем, у которого еще и, кажется, шизофрения. — И дядя тоже знает. Но ему плевать, главное, чтобы я не сдох, остальное неважно! — нахально улыбнулся подросток. — А в школе всем просто плевать на меня, потому что я сам не хочу ни с кем общаться. А у тебя есть друзья? И снова просчитался — значит, поклонниц у Дазая нет. Почему-то на душе стало легче, и Чуя аж зарделся от возмущения и смущения, черт подери. — У меня есть. Несколько. Эй, ты чего делаешь? — Накахара с удивлением смотрел на то, как Осаму деловито перебирается на его кровать. — Эй, Скумбрия! — У меня есть «токийский гуль», давай еще его глянем? — с хитрой улыбкой протянул Осаму, протягивая мобилу парню. Вот сукин сын… Конечно же, Накахара в деле.***
Нет, спать с кем-то — прекрасно. Но не под теплым одеялом, не в душной больничной комнате, не на краю кровати… И не тогда, когда ситуация настолько опасная и стойкая. Накахара коротко вздохнул, начиная просыпаться, и тут же охнул от того, что Осаму резко шевельнулся. Перед глазами из темноты вынырнуло красное лицо соседа. Губы опухли, как будто парень их кусал, а глаза бегали из стороны в сторону. Чуя помнил, что они посмотрели серии две — не больше, потому что им очень хотелось спать. И кажется, они уснули прямо… В обнимку… О боже… — Хули ты меня разбудил, Скумбрия? — простонал Чуя, сетуя на то, что не выспался. Но тут пробужденное сознание услужливо объяснило причину такого ярого смущения у соседа. Щеки тут же стали алыми от стыда, а голубые глаза с яростью и удивлением уставились прямо в смущенные и бегающие карие. У ноги было что-то теплое и твердое. Блять… — А сейчас ты уберешь свое… Свою хуйню от меня и свалишь подальше, — шепотом сказал Чуя, краснея до невозможности ярко. Еще больше, чем было до этого. — Ну Чуя… — Дазай, скотина такая, начал ерзать, то и дело проезжаясь внушительным стояком по напрягшемуся бедру Накахары. От возмущения рыжий забыл, как дышать. — Я сам не могу-у-у-у! — капризно протянул юноша, намекая на то, что обе руки не в том положении, чтобы по… Так, не думай об этом. — Мне пофиг, слезь с меня! — рыкнул Чуя, ощущая, как горят щеки от такой-то щекотливой ситуации. — Но я не хочу умереть от спермотоксикоза, это даже не романтично! — просипел юноша. Осаму и сам не знал, чего хочет. Но пульсация внизу живота путала мысли и заставляла нести всякий бред. Да и к тому же… Кто сказал, что если Дазай досаждает Чуе, это не означает, что тот ему не нравится?.. — Завали ебало! Дазай, блять! — сосед по комнате зашипел и словно назло закинул на Накахару одну ногу. — Дазай! — Я уже шестнадцать лет Дазай! — повысил голос юноша. А Чуя испуганно посмотрел на дверь, понимая, что Наоми вот-вот пройдет мимо палаты. — Я, между прочим, правша! А ты видишь, что я даже левой не могу! Черт… Вот ни за что и никогда больше не… Дазай мигом покраснел и испуганно прижал левую руку ко рту. Его глаза дрожали, а губы трогательно приоткрылись — но Чуе было не до этого. Он, сам чудовищно смущенный, несильно сжал руку на чужом паху. Господи, что ты творишь со своей жизнью, Чуя… — Т-ты же не… Мх! — Осаму охнул, ощущая, как горячее тело придвигается совсем близко, а рука начинает робкие и неаккуратные движения между ног. — Ч-чуя… — З-з-з-завались! — рыжий смутился еще больше, понимая, насколько у Дазая низкий и бархатный голос. Интересно, а он у него всегда такой, когда он… Все, хватит! Изначально Чуя планировал ему этот хуй оторвать. Потом просто сжать посильнее, чтобы в жизни больше дрочить не захотелось. А сейчас он почему-то аккуратно приспускал синие шорты и неистово терзал нижнюю губу от волнения. Чуя совсем немного коснулся лобковых редких волос, а Дазай уже зажмурился до желтушных пятен перед глазами, тихо поскуливая. Он часто-часто задышал, сипло повизгивая, когда медлительный Чуя то и дело касался его члена. Ауф… Давай б-быстрее… Да ч-чего же ты… Дальше — больше. Окончательно плюя на все нормы приличия и морали, Накахара приспустил чужие шорты, не смотря вниз. Осаму немного приоткрыл глаза и одними губами произнес: — Давай… — За-а-амолчи… Чуя плотно обхватил горячий орган рукой, пальцем скользя по головке. Мысленно Накахара злорадствовал: у него больше на пару сантиметров. Чисто по ощущениям, если сравнивать. Рука начала движение, и Дазай заскулил. Он, если быть совсем честным, почти не дрочил. Всего четыре раза за всю жизнь. Первый из интереса, три остальные — по «причине» и при хватке времени. Обычно Осаму только и делал, что читал, учился, смотрел видеоуроки по нужной теме — готовился к поступлению, в общем. За обучение, конечно же, платил Огай. Но быть лучшим среди лучших все же хотелось, а потому подросток старался, как мог. И сейчас, когда крайне симпатичный строптивый сосед наяривал ему под одеялом, Дазай задыхался от возбуждения. Даже порно и фантазии не давали такой отдачи, и… Ох… Чуя ускорял темп, потому что ему хотелось быстрее закончить и забыть. Тем более, что все эти вздохи-ахи мало-помалу начинали возбуждать. Чуя не хотел записываться пока в «голубые ряды», потому рукой двигал активнее. Дазай скулил, жмурясь и чувствуя, как сводит ноги. Накахара матернулся. Блять, этот кусок уебка слишком громкий! Черт! — Заткнись, Осаму, нас могут услышать! — Н-не м-могу… Ах! — Дазай дернулся, простонав особенно громко, и Накахара злобно рыкнул, прежде чем податься вперед и зажать рот этому ублюдку. Своим ртом. Про вторую руку Чуя вспомнил лишь тогда, когда тупица полез целоваться. Он нагло засунул свой язык — фу, блять! — в рот рыжему и начал им двигать. С-сука, откусят же ведь, кобелина тупая. — М-м! — Дазай замычал, Чуя едва не заорал от боли в прокушенной губе, а рука рыжего застыла, едва успев закрыть головку. Ох, блять, как много… Спермы. Дазай с громким вздохом отлип от соседа и расслабленно растекся по постели. Чуя с непонятно каким лицом поднес к лицу ладонь. Фу, ну и гадость… — Салфетки вот, — тихо брякнул Осаму, здоровой рукой сумев дотянуться до своей тумбы. Накахара молча обтер ладонь, вслушиваясь в то, как Дазай с кряхтеньем переполз к себе. Заебись, да. Чуя возненавидел ту дурацкую прогулку по заброшке еще сильнее, потому что, сука, такое хрен забудется. Оба молчали небольшой остаток ночи, пряча горящие лица и нехорошие мысли под одеялом друг от друга. Все отделение лишь удивленно вытаращило глаза, когда эти двое даже слова друг другу не сказали за весь следующий день. Огай усмехнулся, думая, что это его заслуга, Наоми нафоткала себе обоих мальчиков для специальной папки яойщицы в галерее, Озаки выдохнула, а сами парни… Дазаю было стыдно. Не то, чтобы прям слишком, скорее просто чувство неловкости. Чуя же краснел весь следующий день, не в силах забыть слезящиеся глаза и тот гребанный поцелуй. Ужас. Он не первый, конечно, но не с парнем же ведь сосаться… И тут — бац! — срок пребывания Чуи в больнице подошел к концу. Отец пообещал забрать, как сможет, и Накахара выдохнул. Он пересмотрел уже все фильмы, которые только можно и которые были на компе, съел все «вредные» запасы и теперь мучился от скуки. Осаму, которому из-за родства с хирургом нужно было сидеть здесь еще недели две, обиженно нахохохлился и буркнул: — Ну и катись отсюда, ведьма. — Завали ебало! — фыркнул Чуя и натянул кофту. Дазай сделал вид, что не он пялился на голый торс соседа последние минуты, никак нет. Эх, а ведь он будет скучать по этому рыжему комочку, ведь в палате ему сидеть одному… — Ах да, зарядку верни. — Обойдешься! — тычок в бок подействовал волшебным образом — устройство оказалось у Накахары. — Эй, Чу-у-у-уя. — Чего тебе, кусок уебка? — нелестно отозвался юноша. Дазай с ужасным кряхтеньем спрыгнул с кровати. — Голову подними, чего. Чуя послушался и тут же пожалел об этом. Осаму, кобелина, поцеловал его. Не так, как ночью, без языка… Но… Накахаре потребовалось около шести секунд, чтобы понять, что к чему, и еще десять, чтобы прогнать нарушителя. Вовремя — в палату вошел отец. — Т-ты… — Чуя, прикрывая горящее лицо, прошипел это Осаму. Тот сыто улыбнулся и хмыкнул, пряча под подушкой смущенное и довольное лицо. — И тебе удачи, — Осаму весело хмыкнул и отвернулся, снова превращаясь в оплот печали и самоненависти. Чуя, тряхнув головой и пряча красное лицо, взял вещи и вышел. — Чтоб ты задохнулся, кобелина тупая… — прошептал Чуя, когда уже шел, а точнее ковылял к машине и взглядом провожал окна своей палаты. Или… Их палаты.***
За окном — прозрачная синева неба. Ветка сакуры дергается, когда с нее слетает какая-то птица. Надо бы закрыть шторы, но вряд ли у Чуи это выйдет. Накахара откинул голову назад и тяжело вздохнул. Жарко, душно, никуда пойти толком нельзя из-за сломанной ноги, никому он нахрен не сдался из друзей… Ну, почти: Тачихара словно назло присылал фотки с их похождений по злачным местам, ведь началось лето — многие пошли на подработку, еще больше разъехались по родственникам на ближайшие выходные. А он был вынужден сидеть в четырех стенах, ведь костыли ему мама из принципа не разрешила взять. Они стояли в ее спальне, запертой на ключ, и ждали разве что нового похода ко врачу. Блин… Чуя кое-как доковылял до кровати и со стоном упал на нее. Куча домашки, которую он должен был выполнить к следующему приходу учителей, пылилась в углу, комп стоял на столе и грустно ждал своего часа. Все, что осталось у Чуи — телефон и мысли. Все чаще он в них возвращался к Осаму. Тот тем поцелуем напоследок буквально выбил парня из колеи. Странно, но ни одного профиля Осаму Чуя в сети не нашел. Ни в одной, хотя пытался от скуки. И нет, не пообщаться — наорать в личку, какой Дазай урод, потому что… За окном кто-то закричал, и Накахара-кун дернулся, фырча и краснея. Потому что за свой поступок надо было ответить, а, тупая Скумбрия? Он провалялся на кровати с час, прежде чем жара стала совсем невыносимой. Чуя прошел на кухню и просто вылил на свое бедное тело два стакана воды — за следы на полу он не переживал, в такую жару они быстро высохнут. Больше всего хотелось гулять и проебывать свое время и молодость на всякую ерунду, но вместо этого ответственный — или не очень — Чуя сел за домашнее задание. Да, он занимался летом дополнительно, потому что много пропустил и, как говорила Озаки, «все равно дурью мается, пусть хоть мозги свои напрягает». В таком медленном темпе, тягучем и липком, как нуга, Чуя провел почти все лето. Пару раз он выбирался с родителями в город по мелочи, но в остальном сидел дома. И уже в августе гипс сняли, чему Чуя был невероятно рад. Без тяжести в сломанной ноге было даже немного непривычно. Но намного легче, ведь теперь он мог нормально, как все люди, ходить без опоры на костыли. — Завались, — бурчал Чуя первого сентября, когда Тачихара над ухом зудел об очередной девушке, что ему отказала. Друг уже порядком подзаебал рассказывать о своих отношениях, поэтому ходил весь в пластырях и бинтах — пацанам как бы тоже девушку хотелось, а тут еще и Мичизу со своими рассказами… — Ты как всегда… — выдохнул Тачи, потягиваясь и закрывая глаза. — Слушай, а может, сходим сегодня куда-ни… — Эй, ведьма! Чуя подскочил, как ужаленный, озираясь по сторонам. Ему показалось? Привиделось? Откуда тут мог взяться Дазай? Но все вопросы отпали сами собой, когда прямо перед носом выросла дрыщавая фигура бывшего соседа по палате. — Ты… — Чуя в замешательстве поднял глаза. — Как всегда прекрасен и сексуален, ты это хотел сказать? — Осаму тут же охнул, получив кулаком в живот. А в больнице… Чуя был тише. Ай. — Ты еблан, который хрен знает что тут забыл, — прошипел Накахара, а Осаму сперва вытаращился на него, как на инопланетянина, а потом заржал, сгибаясь пополам уже от смеха. — Чего лыбишься, а, Скумбрия тупоголовая?! — Вообще-то я тут учусь, Чуя-тян! — улыбнулся Дазай, смахивая слезы, выступившие от смеха. Накахара замер. Учится? Здесь?! — А ты не знал? — Тачихара, доселе молчавший, встал рядом с Чуей и пожал плечами. — Твоя внимательность оставляет желать лучшего, он с нами уже два года… Чуя услышал смех с обеих сторон и почувствовал себя ну очень глупо. Надо же было так… Так позорно проколоться! Ну блин! Однако Мичизу, отсмеявшись, умотал к очередной своей девке, а Дазай, словно клещ, вцепился в Чую, желая с ним погулять или просто проводить его до дома. Накахара так и не смог сбросить тяжелую тушу с себя, а потому смирился с неизбежным — Дазай всю дорогу до квартиры выносил ему мозг. И, черт возьми, Чуя был этому только рад, просто потому что понял, что скучал все это время. Хотя вместе они провели… Даже не две недели, меньше! — Кстати, Чуя, как насчет повторить просмотр сериалов? — Дазай склонился над Накахарой, который, как и ожидалось, покраснел. Страшно и жутко. Осаму улыбался. — Да чтобы я тебя в своей жизни еще хоть раз увидел, падла…***
Не так много времени спустя… — Чуя, ну вот как так?! — Озаки орала настолько громко, что ее слышали на другом этаже, если не на улице с учетом закрытых окон. — Осаму, я все понимаю, но я не для того о тебе заботился… — Мори осуждающе смотрел на племянника, потирая переносицу рукой. М-да. Одни проблемы от этих детей, почему все так хотят их завести?.. Оба подростка сидели на кушетке перед сердитыми старшими и молчали, виновато опустив взгляд в пол. Чего и следовало ожидать — попытка погулять с Дазаем, как с нормальным человеком, кончилась плохо — очередного стеба Чуя не вынес и врезал парню, а тот в долгу не остался. Итог — у одного вывих плеча, которое уже вправили, у второго — уйма синяков и разбитые нос с губой. — Еще раз! — Озаки оглянулась на мужчину, ища поддержки в своем уничижительном решении. — Вы подеретесь друг с другом и получите травмы, — холодно продолжил Огай. — Или другим образом окажетесь в этом отделении!!! — Вы будете… — На месяц наказаны! Оба! — Что?! — парни тут же подняли глаза, хором крича вопрос и не понимая, за что такое суровое наказание. — Эй… — Возражений нет, а теперь идите по домам! Оба! — Коё в последний раз сурово посмотрела на сына и вышла — на работу уже опаздывала. В палате повисла гробовая тишина. — Я не совсем одобряю такой подход… — неожиданно начал Огай. — Но и видеть вас тут мне хочется как можно реже. Поэтому я вынужден согласиться с Озаки-сан. А теперь, если хотите, можете посидеть в ординаторской, там все равно никого не будет сегодня, кроме меня. А у меня дела… — Мори со вздохом посмотрел на часы и кивнул. — Валяйте, граждане. — Ты домой хочешь? — Чуя вот не хотел. Потому что там отец, который уже обо всем знал и готовил очередную воспитательную беседу. — Не-а, — дом Дазая пустовал, ведь дядя жил на работе, да и делать там сейчас было нечего. — Тогда пошли… Парни осторожно зашли в ординаторскую, Дазай закрыл дверь и незаметно для Чуи повернул в двери ключ — Огай имел вредную привычку оставлять ключи прямо в замке. Накахара устало свалился на небольшой диванчик у окна и полез за телефоном. Рука все еще болела. Дазай сел рядом и положил голову на плечо ведьме, а тот уже на автомате запустил свободную руку в чужие волосы. За те два месяца учебы, что прошли с первого дня их встречи вне стен больницы, они довольно сильно… Подружились. Сближением это было не назвать, потому что эти «боевые ранения» являлись единственными, которые спалили перед взрослыми. На деле же оба парня ходили в синяках и таскали лекарства и бинты с пластырями из аптечек. Дрались они постоянно. И тем не менее… Накахара лишь немного краснеет, когда Дазай приподнимается и замирает в паре сантиметров от чужого лица. Да, они порой целовались, но не на людях. И вообще, это происходит так редко, что между ними все еще ничего нет. Это вот пятый раз за два месяца. Чуя считал. Дазаю больно, но он терпит. Он две недели ждал удобного случая, да и Осаму знал, как Чуя любит целоваться — просто он сам об этом еще не знает. Губы щиплет, все это действие крайне лениво и тягуче, потому Чуя расслабляется, позволяя себе снова зарыть руки в волосы. Зря! — Ты хули творишь, кобель?! — Чуя шипит от боли в плече, когда Дазай опрокидывает его на диван. На губах Скумбрии — похотливая и опасная улыбка. — Ты же не… — Я тут вспомнил, как мы с тобой «Токийского гуля» смотрели… — Чуя краснеет. Сукин сын! — Наверное, мне стоит вернуть тебе долг, не думаешь? — А если твой дядя вернется?! — Накахара охает, когда Дазай одним движением — тренировался на ком-то что ли? — расстегивает ремень на джинсах друга и осторожно тянет бегунок вниз. — Не волнуйся, он все поймет, — Дазай с пакостной улыбкой наклонился и лизнул кадык. Блять, ах ты… Давай еще, ну! — Просто будь потише, ведьмочка…***
— Наоми, а где документы вот этого пациента? — Огай задумчиво поднял взгляд на медсестру. Девушка встала со стула и засуетилась. — Кажется… Они в ординаторской, их лечащий врач брал, давайте принесу! — Не стоит, я сам, чуть позже, — Наоми удивленно выгнула брови, смотря на Огай-доно. — Не забивай себе голову. Кстати, не хочешь выпить чаю?