Ещё одно мгновение...

      Сгущались сумерки. На западе теперь виднелась тоненькая алая линия горизонта, освещаемая солнцем. Затем розово-красный цвет сменялся глубоким, иссиня-голубым, создавая непередаваемый контраст. Эту ночь коротали в замке четверо: трое ведьмаков и чародейка. Мужчины сидели вместе в главном зале, делясь последними новостями и обсуждая политику.       — А я тебе говорю! Эльфы снова снюхались с нильфами! Второй Северной войны нам уже не выдержать! — вопил один из ведьмаков.       — Если ты всё это время пропадал чёрт знает где, грея свою мерзлячую задницу где-нибудь в Зеррикании, это не значит, что ты стал всезнающим, тоже мне умник! — парировал второй мужчина с белыми волосами.       — Я хотя бы следил за положением дел, в то время как кое-кто шлялся со всякими магичками!       — Значит дело вовсе не в политической обстановке?! Тебя бесит, что мы с Йен вместе?       — Да, сука, меня бесит, что ты тратишь своё время на всяких шлюх! Понял? Третий ведьмак почувствовал резко набирающую обороты агрессию и схватил своего острого на язык друга за плечо.       — Ламберт, хватит! В этот момент беловолосый ведьмак медленно поднялся со скамьи.       — Что ты сказал? — так же медленно ледяным тоном проговорил он. Его пальцы сжались в кулак. — А ну, повтори! Он со всей силы ударил кулаком по столу, так что звук удара эхом пролетел по всему залу.       — Повтори! — заорал ведьмак.       — Эй, Геральт, поосторожнее, не ломай мебель. И вообще парни успокойтесь уже. Остыньте, — третий ведьмак не оставлял попыток усмирить пыл друзей. Но ни один из оппонентов не слышали его.       — Эскель, — снова холодно проговорил Геральт, — не лезь. В этот момент он не сводил своего свирепого взгляда с Ламберта. — А ты, — обратился он к нему. — Следи за языком, иначе останешься без него.       — Да ну?! Ну попробуй, сука! В главном зале снова раздался ор. Мужчины не скупились на красноречивые оскорбления, и, кажется, использовали уже весь свой словарный запас ругательных слов и выражений. В этот момент из-за спины седого ведьмака появилась чародейка.       — Тщ-щ-щ, Геральт, — спокойно проговорила она, кладя одну руку к нему на плечо, а другой пытаясь повернуть его лицо на себя. Когда она встретилась с ним глазами, она спокойно прибавила. — Тише, мальчики. Что у вас произошло? Эскелю в это мгновение удалось-таки усадить Ламберта на скамью рядом с собой.       — Ох, Йеннифэр, — облегченно выдохнул он. — Ты как раз вовремя. Ну что? Всё? Теперь все успокоились? —обратился он уже к ведьмакам.       — Да, — чуть слышно процедил Геральт, но глаза его всё ещё были наполнены гневом. Ламберт ответить не успел: чародейка взяла беловолосого под руку и отвела от стола.       — Пойдём, поможешь мне, кое с чем, — слегка улыбнулась она и проследовала к лестнице, ведущую на башню. Когда они поднялись, ведьмак плотно закрыл дверь и запер на ключ.       — Нет, ну ты посмотри на этого идиота? — все ещё не успокоившись, продолжал ведьмак. — Он что, слепой? Он не видит, как много ты сделала для них, для Цири, для меня, в конце концов? Йеннифэр с интересом наблюдала за монологом мужчины через зеркало, усевшись перед которым, она продолжала снимать свои украшения. Пару раз она вслух усмехнулась.       — Йен, я не понял, я что-то не так сказал? — не останавливался ведьмак. —Может, что-то смешное? Чародейка отрицательно покачала головой.       — Тогда почему ты смеёшься? Чародейка повернулась на стуле и села в пол оборота, лицом к ведьмаку.       — Потому что, Геральт, — мягко начала она. — Я не сто оренов, чтобы всем нравиться, — с этими словами она подошла к ведьмаку, продолжая все также улыбаться. — И вообще смешно то, что твоя дама стоит в одном белье, в то время как ты не развязал ни одной верёвки у себя на рубашке. Геральт вдруг опомнился и всё, что произошло в течение ближайших двадцати минут: обсуждение политики, ссора с Ламбертом, этот его длинный монолог о том, как его коллеги по цеху недооценивают чародейку — всё вдруг отошло куда-то далеко на второй план. Он начал поспешно стягивать с себя сапоги, другой рукой пытаясь помочь себе вытащить себя из рубашки. Йеннифэр тихо прыснула в кулак, стоя около колонны камина и наблюдая за ведьмаком. Освободившись от одежды, он подошёл ближе к чародейке.       — Знаешь, — начала она своим язвительным тоном, — мне иногда кажется, что тебя ничего не интересует кроме секса со мной, — она взглядом показала на оставленную ведьмаком одежду, — Ты всегда становишься таким быстрым и не терпеливым, когда... Мужчина не дал ей договорить своё очередное колкое замечание. Он подхватил её на руки и также легко и мягко уложил её на расстеленную на полу медвежью шкуру.       — Ошибаешься, Йен, — бархатный голосом прошептал он ей на ухо. — Ты нужна мне всегда. Нужна вся. Без остатка. Он хотел продолжить, но она прервала его признание мягким и нежным поцелуем. Геральт сильнее прижал её тело к своему, пылко и самозабвенно поцеловал и вновь сделал движение вперёд. Чародейка громче охнула и снова раздался стон. А потом ещё, ещё, и ещё.       — Я скучал по тебе, Йен, — проговорил ведьмак, целуя ключицу чародейки и вдыхая запах сирени и крыжовника. Йеннифэр ответила требовательным поцелуем. Ведьмак видел, нет, чувствовал, что она улыбается. Он снова коснулся её. Его руки скользили по её телу. Словно пытаясь заново изучить до боли знакомые изгибы её утонченной фигуры. После рук последовали поцелуи. Он не пропустил ни одного сантиметра прохладной кожи чародейки, покрывая её всё более и более жарким поцелуями. Ведьмак хотел, наверное, сказать что-то ещё. Что-то важное. Но чародейка закрыла глаза и быстро прошептала свою просьбу.       — Люби меня, Геральт. Пожалуйста-а-ах...— её голос дрогнул и с уст сорвался не то вздох, не то стон. И потом мир снова исчез. Был только он и она. И пускай, что где-то там далеко им ещё придётся расколдовать Уму, спасти Цири и сразиться с Дикой Охотой. Но это были их земные проблемы, а сейчас они были выше земного. Для них не существовало ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Был только этот миг. Миг, наполненный самой чистой и самозабвенной любовью. Любовью, испытанной временем и расстоянием. И хотя они оба прекрасно знали друг друга, им вновь удалось отыскать друг в друге что-то новое. И все их давние обиды просто растворились в этой неге удовольствия. Несмотря на все препятствия, они снова были вместе, снова могли ощутить тепло друг друга. И ничего более они не желали.       Они не помнили сколько времени прошло, когда мир снова возник. Ведьмак лежал на спине, закинув одну руку себе под голову. Другой рукой он мягко касался черных волос чародейки. Она лежала на его плече, выводя пальцами узоры его шрамов на груди.       Когда она коснулась того рокового шрама на животе ведьмака, оставленный ему в качестве напоминания о погроме в Ривии, она долго держала свою руку на тех трёх отметинах. Геральт осторожно отнял её ладонь и поднёс к своим губам. Он посмотрел на неё. Её тело непроизвольно сжалось, когда она вспомнила тот страшный день, когда думала, что потеряла его. Йеннифэр подняла на него свои прекрасные слегка влажные от слёз глаза. Геральт понимающе улыбнулся и покровительственно поцеловал чародейку в пахнущие сиренью и крыжовником волосы.       — Такими темпами, мне придётся делиться с тобой мазью из поскрипа, — ехидно заметила Йеннифэр, перейдя к изучению другого шрама.       — Ну вот еще, прибереги гламарию для себя. А что касается меня, то шрамы украшают мужчину. После этих слов чародейка приподнялась на локте и, вопросительно посмотрев на мужчину, спросила.       — То есть по-твоему без неё я недостаточно привлекательна, ведьмак? Геральт закатил глаза и тяжело вздохнул.       —Нет, конечно нет, — он серьезно посмотрел на неё. — Разве что вот эта морщинка у рта. Чародейка быстро отпрянула от рук ведьмака и сильно ударила его в бок.       — Ау, больно, перестань, — смеялся Геральт, уклоняясь от града ударов. — Всё, Йен, перестань, правда, хватит.       — Я тебе покажу морщинку, старый ты... ненасытный... олень! — кричала чародейка, продолжая колотить ведьмака. Он схватил её руки и крепко держал.       — Пусти!       — Нет, — с довольной улыбкой ответил мужчина.       — Пусти, кому говорю! Ведьмак оторвал спину от пола и попытался поцеловать чародейку.       — Нет, пусти, ты…ты... Она не успела договорить. Он притянул её к себе и чувственно поцеловал. Йеннифэр, больше не сопротивляясь, освободилась от его рук, обняла его за шею и вновь опрокинула на спину.       — Йен,— как-то неестественно тихо прошептал он.       — Да, Геральт?       — Не исчезай больше. Никогда, — он сказал это с какой-то ноткой грусти и отчаяния.       — Тогда обещай, что больше не потеряешь память, — она тоже сказала это достаточно серьезно       — Обещаю. Тишина. Слышен лишь треск поленьев в камине.       — Геральт?       — М-м-м?       — Я люблю тебя       — И я тебя, Йен.